***
Через полчаса коммандер сидел рядом с ней и терпеливо наблюдал за её сражением с завтраком. Каждая ложка сладкой каши давалась с трудом. Илейн подумала, что на Атлантиде кто-нибудь давно бы уже бросился ей на помощь, та же добрейшая Тейла. Рейфы же просто сидели и бесстрастно поблёскивали золотистыми глазами, и Илейн вдруг с удовлетворением осознала, что ей это нравится. Она ведь на самом деле не хотела сюсюканья, а хотела справиться с кашей сама. Дегустатор как раз принёс большую чашку какао, когда в трапезную проскользнул учёный. В ответ на вопросительный взгляд коммандера он изящно взмахнул перед собой ладонью и пробормотал: «Я подожду, пока маленькая госпожа закончит питаться». Поняв, что из центра внимания рейфов выйти не удастся, Илейн попыталась поднять чашку, но та оказалась неимоверно тяжёлой. Если гора не идёт к Магомету... Илейн нагнулась и отпила какао так — с края чашки, после чего уже подняла её, сжимая с обеих сторон негнущимися пальцами, и очень довольная собой не спеша допила благоухающий ванилью напиток. Едва дегустатор забрал пустую чашку, как учёный произнёс: «Мой коммандер, я пришёл сказать вам, что маленькая госпожа очень слаба». «Я это знаю», — почти прорычал коммандер. Учёный невозмутимо продолжал: «Поэтому я прошу вас убедить её принять генную терапию, которая добавит ей ДНК рейфов». Илейн растерянно молчала, сил сейчас для споров не было, а Ксандор как-то блудливо вильнул глазищами и осторожно сказал: «Неприемлемо. Как могу я просить мой свет о таком? Как могу я просить её отклониться от своей сущности?». Учёный решительно продолжал: «Весь экипаж уже понял и смирился с тем, как вы привязаны к этой человеческой самке, но это значит, что из-за вас — из-за нас — охота на неё начнётся по всей Галактике — и не только со стороны дженаев. Вы сами знаете, что у нас напряжённые отношения с несколькими кланами. То, что нам удалось опознать планету, на которой держали маленькую госпожу, — это чистая случайность („Или судьба“, — быстро вставил советник, очень щепетильно относившийся к таким вопросам). Скоро она войдёт в свою норму, но рано или поздно случится что-то ещё, и тогда мы можем не успеть ей помочь. Я лишь предлагаю ей дополнительный шанс на выживание». Тут учёный впервые повернулся к Илейн, и она аж вздрогнула — настолько уже привыкла фигурировать в разговоре в третьем лице. Он вкрадчиво сказал: «Позвольте поинтересоваться, моя госпожа, сколько человек принимали участие в вашем захвате?». «Трое...», — тихо ответила Илейн, чувствуя, как щёки заливает краска стыда. Советник пробормотал себе под нос: «Столько тренировок и всё впустую...». А учёный снова повернулся к коммандеру и продолжал: «Я многие годы изучал генную инженерию и абсолютно уверен, что смогу сделать госпожу сильнее, быстрее и выносливее, не привнеся при этом никаких изменений в её внешность и личность. Разве что она станет уверенней в себе и оттого смелее». Советник снова вставил: «Тогда я смог бы сделать из неё настоящего бойца». Учёный взглянул на Илейн и сказал неожиданно мягко: «Не нужно бояться. Насколько мне известно, на Атлантиде есть некая Тейла Эммаган, несущая в себе ДНК рейфов. Разве это сделало её менее человеком в ваших глазах?». Девушка посмотрела на Ксандора, но тот быстро отвёл глаза. Она спросила: «Ты ведь хочешь этого, да?». «Если честно, то да», — ответил коммандер. А через секунду добавил тоном, которым обычно взрослые подкупают детей: «Я бы тебя тогда научил управлять ульем». Илейн невольно оживилась и спросила: «И стрелой?». «Так ведь, чтобы управлять стрелой, не нужно...», — начал адъютант и осёкся под обжигающим взглядом коммандера. «Конечно, и стрелой научу, — сказал он. — Полетаешь вокруг улья, постреляешь». Илейн задумалась. Она не переставала удивляться тому, как многим ради неё жертвовал коммандер, сколько препятствий преодолевал ради сомнительной радости... чего? Нюхать её волосы? Чувствовать её свет? Она до сих пор толком не понимала, что это значит, как, впрочем, не понимала и многих других вещей. Сказать по правде, она всегда считала себя некрасивой и тормознутой девчонкой. Но вот что она точно понимала, так это то, что вставать сейчас в позу из-за «чистоты» своей человеческой крови было бы настоящим свинством по отношению к коммандеру. Она спросила учёного, чувствуя отвращение к самому звуку своего голоса, выдававшему её слабость: «Это будет больно?». «Не буду лгать, — ответил старый рейф. — Придётся вынести ещё несколько уколов, и вы будете испытывать дискомфорт в течение двух-трёх дней». Илейн вздохнула и прошептала: «Ладно, делайте, что считаете нужным...».***
Она вернулась в спальню, и учёный сделал ей два укола своими жутковатыми, какими-то винтажными шприцами, пояснив, что второй укол поможет уснуть. Так она и провела следующие два дня, как в тумане. Её лихорадило, болела голова, а учёный каждые двенадцать часов появлялся с тремя шприцами — теперь он ещё и брал у неё кровь на анализ. На третий день Илейн проснулась с неожиданно ясной головой, впервые полностью оделась и с жадностью набросилась на фантастические яблочные оладушки, приготовленные дегустатором. Этим утром учёный не стал делать ей уколы, а только взял кровь и велел не напрягаться, а «поскучать» до обеда. Во время обеда он объявился в трапезной со своим неизменным саквояжем, терпеливо дождался, пока она «закончит питаться», после чего попросил: «Пожалуйста, госпожа, встаньте передо мной с вытянутой рукой ладонью вверх». Когда она выполнила просьбу, он достал из саквояжа маленький металлический шарик и положил ей на ладонь со словами: «Пожалуйста, постарайтесь не уронить». Шарик оказался неожиданно увесистым. Рука Илейн покачнулась, но она сумела её выровнять. Глаза учёного блеснули, и он сказал: «Вторую руку, пожалуйста». Девушка бросила жалобный взгляд на коммандера, но вытянула руку и сумела удержать и второй шарик. Кошмар, из какого они сплава такие тяжёлые, поражалась Илейн, руки уже начинали дрожать. «Пожалуйста, посчитайте до десяти», — вкрадчиво произнёс учёный. Илейн послушно посчитала и с надеждой посмотрела на учёного, но он сказал: «Немного быстро. Посчитайте ещё раз, если не против». «Но...», — начала она и тут же поняла, что досчитать будет быстрее, чем спорить. На этот раз учёный забрал шарики, едва она дошла до десяти. Она поразилась — впервые на его лице появилось какое-то подобие улыбки. Он сказал: «Каждый из этих шариков весит 24 килограмма. Принцесса успешно сдала тесты на силу и выносливость, теперь мне нужно придумать тест на скорость». Адъютант возбуждённо вскочил: «Зачем придумывать? Я видел, как она бегает и могу сравнить. Принцесса! Давай побегаем по коридорам наперегонки. Я буду охотником, а ты добычей, твоя задача — не дать себя коснуться». «Это же салочки», — удивилась Илейн, а коммандер проворчал: «Это игра в охоту и она опасна. При виде бегущей добычи у рейфов просыпаются охотничьи инстинкты». Адъютант артистично развёл руками: «Но я же буду рядом. Вы же не думаете, что она, правда, сможет далеко убежать». Илейн смотрела на него, прикусив губу, и непривычный азарт закипал в крови, мышцы ныли и требовали движения. Она выпалила: «А я попробую», — и вылетела за дверь. Никогда ещё в своей жизни она не чувствовала такой притягательности скорости. Она неслась по коридорам, опасно срезая повороты, и почти хохотала на бегу. Адъютант висел у неё на плечах и, скорее всего, поддавался, чтобы продлить удовольствие от игры. То и дело он с притворным рычанием тянул к ней когтистую руку, но Илейн успевала увернуться и изо всех сил бежала дальше. В какой-то момент к ним присоединились ещё двое рейфов, и теперь они уже втроём азартно «осаливали» друг дружку, не упуская, однако, и «добычу» из виду. Коммандер и учёный появились из дальнего коридора как раз, когда Илейн в отчаянном рывке пролетела юзом под руками рейфа, но не успела вскочить на ноги, как другой рейф поймал её и прижал к полу. «Хей!», — рявкнул коммандер и бросился к ним, с другой стороны летел адъютант, но оба они остановились, услышав счастливый смех девушки. Она помахала рукой из-под рейфа и крикнула: «Всё в порядке, коммандер! Он честно победил». Рейф отпустил её, широко осклабился и сказал: «Быстро бегаешь. Хорошая добыча».***
Коммандер не спешил отвозить её на Атлантиду, и Илейн наслаждалась неурочным отпуском. Учёный продолжал брать у неё кровь на анализ, но её это не тревожило. Девушка беспечно радовалась тому, что мир стал как-то ярче, и даже воздуха вокруг словно стало больше. Коммандер же всё волновался, что ей скучно на улье, и через пару дней предложил снова навестить планету-академию Теркан — погулять в садах и поиграть с детьми. Илейн, вспомнив щебечущих малышей, с энтузиазмом согласилась и вскоре провела один из самых мирных и счастливых дней своей жизни, играя с маленькими рейфами. Интересно, если бы она знала, как закончится этот день, то согласилась бы, или отказалась лететь на Теркан наотрез?***
Сидевшую под деревом Илейн встревожила внезапно начавшаяся вокруг беготня. Взрослые рейфы со всего академгородка стягивались к главному корпусу. Один из них подошёл к приставленному к ней адъютанту и быстро что-то объяснил ему. Адъютант повернулся к ней с серьёзным лицом: «У нас проблемы, принцесса. Идём в кабинет учителя — наши офицеры должны быть там». Он властно и нахально провёл её через толпу — эдакий вальяжный ледокол с очень старавшейся не отстать от него шлюпкой. Когда они зашли в кабинет, она обрадовалась было, увидев Ксандора, но её сердце тут же упало — таким озабоченным и встопорщённым он выглядел. Он подошёл к ней, ласково скользнул шершавыми кончиками пальцев по виску и щеке и сказал: «Слушай внимательно и не переспрашивай. На орбите королевский флагман с эскадрой крейсеров. По протоколу все взрослые рейфы должны предстать перед королевой в тронном зале. Мы не можем улизнуть — крейсеры на орбите заметят. Я нигде не могу спрятать тебя — с целью обеспечения безопасности королевы перед её прибытием будет просканирован весь городок и...». Коммандер запнулся, пытаясь подобрать слова, и за него договорил учитель: «И если королева обнаружит в городке свободную лантийку, то убьёт всех нас, включая детей из других кланов». Илейн будто обдало жаром. Убьёт детей?! А потом она заметила, что все рейфы в комнате смотрят на неё, и ей стало совсем нехорошо. Неужели они теперь собираются убить её, чтобы избавиться от проблемы? Практичное решение вполне в духе рейфов... Запретив себе паниковать, она тихо спросила: «И что же нам делать?». Коммандер снова ласково коснулся её лица и сказал: «Королева вот-вот прибудет. Я представлю тебя своей зверушкой. Прошу, преступи через свою гордость и подыграй нам». Илейн выдохнула, чувствуя одновременно облегчение и возмущение. Она сказала: «Как? Я же их никогда даже не видела, этих ваших зверушек». «О, это просто изобразить, — сказал учитель. — Всегда стойте позади рейфов. Не смотрите нам в глаза. Не заговаривайте первой, пока вас не спросят. Каждого рейфа называйте господином». Она прикусила губу, боясь ляпнуть чего лишнего, а учитель добавил: «И помните о детях». Илейн тяжело вздохнула, опустила глаза и пробормотала: «С этим я справлюсь... господин». Стоявший рядом адъютант издал странный кряхтящий звук, словно хотел что-то сказать и не решился. «Что такое?», — резко спросил коммандер. Адъютант виновато произнёс: «Мне больно это говорить, но... ферменты». «Что?», — вибрирующим голосом переспросил коммандер. «Она не пахнет вами, мой коммандер. Королева поймёт это», — сказал адъютант. Коммандер перевёл на неё вдруг ставшие дикими глаза. Он тяжело дышал, его верхняя губа всё больше приподнималась, обнажая острые зубы, а Илейн по-прежнему искренне не понимала, что происходит. Вдобавок в кабинет вбежал один из воспитателей и сообщил: «Королева прибывает! Мы должны готовиться». Лицо коммандера исказилось в невыразимой муке, он шепнул: «Прости... я должен это сделать». Илейн не успела спросить что — ладонь коммандера, словно молот вошла в её грудь, разрывая кожу, вышибая воздух из лёгких. Она упала бы, но советник сзади подхватил её за плечи и так и держал на весу, пока коммандер с огромной скоростью высасывал из неё жизнь. Боль была такой адской, что она даже не испугалась возможной смерти — просто отчаянно желала, чтобы этот ужас скорее закончился. Но даже, когда коммандер начал возвращать ей жизненную силу, легче не стало. Он делал это так быстро и с напором, что описать ощущение, пожалуй, можно было бы только, как «секс с бревном». На самом деле, всё это заняло не более тридцати секунд, когда коммандер, наконец, оторвал ладонь. Илейн выпрямилась, со злостью стряхнула с себя руки советника, размахнулась и изо всех сил врезала Ксандору кулаком в лицо. Рейф даже не покачнулся. Тоскливо глядя, он сказал тихим и опустошённым голосом: «Ты сможешь ненавидеть меня потом, капрал. Сейчас нам нужно дать представление для королевы». Илейн хотелось и дальше драться, на языке вертелись тысячи обидных слов, но коммандер был прав — сначала нужно разобраться с королевой. Поэтому она сжала губы и застегнула молнию куртки, скрывая порванную и окровавленную футболку.***
В огромном зале рейфы выстроились в два ряда в ожидании, когда появится королева и займёт массивный чёрный трон. Илейн стояла у самой стены, закрытая широкими спинами офицеров. Ничего не было видно, но её это устраивало — плевала она с этого дня на заморочки рейфов! По толпе пробежал трепет, рейфы склоняли головы, и она, тут же не выдержав любопытства, осторожно выглянула из-за локтя офицера. На трон с ленивой грацией садилась высокая женщина в роскошном шёлковом платье цвета мякоти банана. Черты её лица были крупными и резкими, но при этом женщину нельзя было назвать уродливой. Илейн поразил переливающийся, тёмно-красный цвет её волос, так отличавшихся от белых волос рейфов-мужчин. Минут 10-15 ушло на официальные приветствия и доклады, Илейн узнала учителя, подошедшего к королеве с планшетом. Потом королева вдруг встала и сошла вниз в сопровождении четырёх солдат. Илейн торопливо отпрянула обратно за спины офицеров, отчаянно надеясь, что королева пройдёт мимо и не заметит её. Она слышала, как та неторопливо продвигалась между рядами, то и дело останавливалась и заговаривала с рейфами низким мурлычущим голосом. «Изгои? Что вы делаете здесь?», — внезапно спросила она совсем близко, и Илейн перестала дышать. Она услышала подобострастный голос коммандера: «Нас и в самом деле называют так, моя королева, но мы всего лишь одинокий улей, не желающий никому причинять неудобств. А сюда я прилетел, чтобы навестить своего старого учителя. Меня всегда радует возможность приобщиться к его мудрости и получить наставление». Повисла пауза, показавшаяся Илейн бесконечной. Больше всего она желала сейчас услышать удаляющийся стук каблуков, но вместо этого голос королевы спросил: «Кого вы там прячете? Это человек?». Коммандер покаянно произнёс: «Это моя жалкая зверушка. Я не хотел осквернять ваш взор её видом». Королева хмыкнула: «Забавная, должно быть, зверушка, раз ты таскаешь её за собой». «Должен признаться, что я плохо сплю в последнее время, а она помогает мне заснуть», — осторожно ответил коммандер. «Мне скучно. Подойди сюда, зверушка», — приказала королева. Офицеры медленно расступились, Илейн пригнула голову и пошла вперёд. Зверушка, так зверушка... она подошла к королеве, склонилась на одно колено, продолжая смотреть в пол, и тихо сказала: «Моя королева». Предводительница рейфов некоторое время пристально рассматривала девушку, затем заметила: «Что ж воспитана ты хорошо, а теперь посмотри на меня». После её слов все рейфы-«изгои», словно обратились в статуи — неморгающие и недышащие. Илейн слишком хорошо знала коммандера и почувствовала, как он напрягся. Она медленно подняла лицо, скользя взглядом по струящемуся шёлку, покрытому вышивкой из нитки почти того же цвета. У королевы было пышное декольте... алый рот... и огромные мерцающие глаза. Когда Илейн заглянула в них, мир превратился в гробовую крышку и рухнул на неё. Несколько ужасных мгновений ей казалось, что её мозг просто не выдержит давления и взорвётся, а потом к ней внезапно пришла пустота. Пустота, в которой не было рейфов и Атлантиды, не было мыслей и желаний, не было звёзд и Земли — не было вообще ничего. Разум Илейн лениво плавал в этой пустоте, как аквариумная рыбка под стеклянной крышкой, и она только смутно ощущала недоумение королевы. Как большая кошка, предводительница рейфов крутилась вокруг, так и эдак пытаясь заглянуть в её укрытие. Илейн почувствовала, как растут нетерпение и ярость королевы, и поняла, что должна что-то сделать. Она сказала, и голос её прозвучал сонным и детским: «У вас такое красивое платье, моя королева, оно так подчёркивает вашу фигуру. Мне нравится одежда рейфов, но мой коммандер не разрешает мне носить красивую одежду». Давление в её голове исчезло, королева посмотрела на девушку с изумлением, а потом заметила: «И, правда, забавная зверушка, вот только совершенно безмозглая. Видать, коммандер полностью высосал ей мозги». Она небрежно махнула рукой — кыш! — и пошла дальше. Илейн встала, не поднимая головы, и быстро попятилась за офицеров. Капитан пилотов почти прижал её своей спиной к стене, и Илейн увидела, как на его опущенной руке мелко трясётся большой палец.***
Когда королева, наконец, покинула зал, коммандер сорвался с места, увлекая всех за собой. Они промчались по коридорам и бегом добрались до космодрома. Не сбавляя темпа, коммандер запрыгнул в стрелу, поднялся в воздух и забрал их маленькую группу лучом рематериализатора. Илейн по привычке зажмурилась и открыла глаза, когда уже почувствовала под ногами вздрагивающий улей — они уходили в гиперпрыжок. Внезапно она заметила, что что-то вокруг было не так. Обычно все первые офицеры, кроме советника и адъютанта, сразу разбегались по своим делам, глядя сквозь неё и небрежно обходя, если она вдруг попадалась им на дороге (чего она, впрочем, старалась не делать). Сейчас же рейфы недвижно стояли и смотрели прямо на неё. В другое время Илейн бы наверняка перепугалась, но сейчас она была слишком зла. Стрела заходила неподалёку на посадку, а Илейн совершенно точно знала, что не хочет больше видеть коммандера ни-ког-да. Поэтому она повернулась и побежала прочь из ангара, собираясь как можно быстрее упаковать свои вещи и потребовать возвращения на Атлантиду. Далеко убежать не удалось — коммандер почти сразу догнал её и схватил за плечо. Илейн развернулась, стряхивая его руку, и заорала: «Не смей меня больше трогать!». Он замер, в его горле что-то забулькало, но он справился с собой и сказал почти нормальным, скрежещущим голосом: «Я должен был это сделать. Я должен был быстро впрыснуть в тебя ферменты, чтобы королева не убила всех нас. Прошу, прости, не лишай меня своего света. Старый рейф просит твоего прощения». Сжимая кулаки, она выкрикнула: «Ты жрал меня! Ты даже не представляешь, каково это. Это... хуже изнасилования!». Она повернулась, чтобы уйти, но её снова остановил его хриплый шёпот: «Ты говорила, что любишь меня. Неужели это так трудно — простить того, кого любишь?». Уже почти плача, Илейн ответила: «Наверно, я прощу тебя... Только не сейчас. Дай мне остыть». «Моя госпожа...», — произнёс голос советника, и девушка вздрогнула. Она и не заметила, как первые офицеры подошли к ним. Советник сказал: «Мы не можем тратить время на ссоры. У нас есть важный вопрос, который следует немедленно обсудить. Поэтому прошу, прости коммандера сейчас», — и старик с текучей грацией преклонил колено. У Илейн вся кровь бросилась в лицо от ужаса и стыда, что советнику, которого она втихаря начала уважать, приходится умолять её — мир встал с ног на голову! Или, вернее, на колени. Она залепетала: «Не надо так, встаньте... Встаньте, пожалуйста!». Но её реакция возымела обратный эффект — адъютант тоже опустился на колени, а вслед за ним с лёгким шелестом плащей и все первые офицеры. Илейн буквально взвыла: «Я прощаю! Прощаю! Только встаньте, пожалуйстааа!». Стоял сейчас только коммандер, и она бросилась ему на грудь, пряча лицо. Коммандер с готовностью принял её в объятия и сомкнул вокруг руки. Голос советника тут же деловито произнёс: «Вот и славно. А теперь, принцесса, расскажи нам, пожалуйста, что произошло между тобой и королевой в тронном зале». Ксандор возмутился: «Дай ей передохнуть, старик. Это был тяжёлый день». «Не могу, — ответил советник. — Я слишком взволнован». Взволнованный советник? Это не укладывалось в голове Илейн, как, впрочем, и коленопреклонённый советник. Она чуть повернулась, посмотрев на рейфов одним глазом, и спросила: «Почему? Что такого там произошло?». Советник медленно сказал: «Королева пожелала заглянуть в твой разум. А если королева желает этого, то никто не в силах противостоять ей». Мрачный капитан пилотов вставил: «Я уже готовился умереть в бою». «Как и все мы, — кивнул советник и продолжил. — Она назвала тебя безмозглой. Конечно, все мы знаем, что ты не блещешь высшим разумом (Илейн обиженно шмыгнула), но я уверен, что безмозглой тебя никто бы на этом улье не назвал. Так что же помешало королеве увидеть твои мысли? Просто скажи своими словами». Девушка задумалась. Всё это время её как-то больше волновало то, что сделал с ней коммандер... Она честно сказала: «Не знаю. Меня будто кто-то выключил и крышкой накрыл». Советник долго и пристально всматривался в неё. На его лице застыло какое-то голодное выражение, пугавшее её. Он проникновенно произнёс: «Моя драгоценная принцесса, я понимаю, что сегодня вы и так пережили много неприятных моментов. Но, пожалуйста, позвольте мне попытаться проникнуть в ваш разум». Коммандер резко прижал её к себе: «Да ты спятил!». «Королева не смогла заглянуть в её разум — это очень необычно. А то, что необычно, как правило, и очень важно», — терпеливо пояснил советник. «Если кто-то и сделает это, то только я», — отрезал коммандер и осёкся. А Илейн уже возмущённо спросила: «Что ещё ты со мной сделаешь?». Ксандор взял её за плечи, отодвинул и заглянул в глаза: «Маленькая моя, пойми, я никому не могу тебя доверить. Просто впусти меня на секунду в свой разум и советник успокоится. Обещаю, в этот раз я буду мягок, как свет звёзд». «И что мне делать?», — пробурчала Илейн. «Давай сядем», — сказал коммандер и уселся прямо на пол, скрестив длинные ноги на турецкий манер. Илейн села напротив. «Смотри на меня», — приказал коммандер. Девушка подчинилась, почувствовала лёгкое давление в висках и... всё. Рейф нетерпеливо поёрзал и взял её за руку — давление усилилось, а затем на Илейн навалилось то же сонное спокойствие. Ксандор нахмурился, сморщив нос: «Маленькая, пусти меня. Это же я, постарайся, пожалуйста». Илейн пробубнила: «Да не знаю я как...». «Позвольте мне», — решительно сказал советник, присаживаясь рядом. Он взял Илейн за руки и заглянул в глаза. Несколько минут она чувствовала, как давление на её разум то нарастает, то отступает, словно ищёт щёлочку, чтобы просочиться под невидимую крышку. Наконец, советник сказал: «Очень интересно... Вот что мы попробуем, принцесса. Я должен пояснить, что мир, в который ты так внезапно обрела способность попадать, вполне реален, но он подчиняется силе мысли. Я должен понять, откуда взялся этот мощный блок, закрывший тебя, а для этого мы должны его вскрыть. Ты ведь помнишь интерьеры „Дедала“?». Она кивнула. «Там есть двери-люки в шлюзах, — продолжил рейф. — Представь, что защищающая тебя преграда — это такой люк, а по другую его сторону стою я. Когда я постучусь, возьмись за ручку и поверни». Девушка с сомнением посмотрела на него, однако закрыла глаза и добросовестно представила отсек «Дедала». Советник крепче сжал её пальцы, и по спине Илейн пробежал холодок. Её чувства раздвоились — она знала, что сидит на полу коридора в улье, но одновременно она стояла в отсеке «Дедала» и смотрела на большой люк. Когда раздался стук, она вздрогнула, кажется, в обоих мирах, но потом сосредоточилась, подошла к люку и попыталась повернуть ручку. Та не поддалась, и Илейн навалилась всем телом. Металл жалобно застонал, но люк снова не пошевельнулся. Открыв глаза, она выдохнула: «Его будто заклинило. Но это же мои мысли, почему они не подчиняются?». «Всё гораздо сложнее, — пробормотал советник и повернулся к коммандеру. — Я прошу вашего разрешения составить круг». «А если мы навредим ей?», — спросил коммандер. Советник покачал головой: «Я буду контролировать круг. Прошу, доверьтесь мне». С великой неохотой коммандер кивнул, и остальные офицеры начали быстро рассаживаться вокруг лантийки. Они взялись за руки, и Илейн мрачно подумала, что они, словно медиумы на спиритическом сеансе, а она — их хрустальный шар. Вздохнув, она закрыла глаза и тут же увидела перед собой этот противный люк. Она взялась за ручку и почувствовала, как дрожит металл от усилий множества рейфов, пытающихся открыть люк со своей стороны. Воображение живо нарисовало мучающегося Ксандора, и неожиданно Илейн забылась. В голове осталось только одно желание: немедленно открыть люк и обнять Ксандора! Она навалилась на ручку, и та со скрежетом подалась. Люк распахнулся, но вместо рейфов на неё хлынул поток воды. То есть она сначала испугалась, что это была вода, но здесь она, конечно же, не могла захлебнуться. Она бултыхалась в чём-то небесно-голубом, пронизанном золотыми искорками, и пыталась сообразить, что ей делать, когда углом глаза заметила какое-то движение. Может, кит, пришла в голову дурацкая мысль, но у «кита» были руки, которыми таинственная фигура повторяла один и тот же жест — снова и снова. Наверно, она хочет, чтобы я сделала то же самое, подумалось Илейн, и она попыталась повторить жест. Окружавшая её «вода» тут же смялась — скаталась в большой шар у неё в ладонях. Тут фигура взмахнула руками, словно застеливая постель, и Илейн снова повторила за ней. Шар развернулся, превратившись в сеть, и окутал пустоту вокруг, придав ей форму. Поражённая Илейн поняла, что видит улей — таким, каким он выглядел в этом мире. Она видела его целиком — корабль светился и был живым! В нескольких местах девушка увидела затемнения и встревожилась. Надо будет сказать доктору Маккею, подумала она, он точно сможет починить. Внутри неё словно шла подстройка некоего внутреннего глаза, и внезапно вокруг начали проявляться ослепительно светящиеся силуэты — это были рейфы! Она могла мысленно коснуться любого из них и сразу же увидеть его самые сокровенные мысли и желания. Молодой пилот мечтал о том, чтобы коммандер снова разрешил экипажу поохотиться на бафпо. Ему было скучно сидеть целыми днями в маленькой казарме при ангаре, и он скрашивал ожидание, вспоминая прошлую охоту. Учёный в своей закрытой лаборатории, оказывается, разрабатывал питательную субстанцию, которая могла бы поддерживать тела рейфов в перерывах между сборами. Какой-то техник был откровенно напуган её присутствием, и Илейн стало неловко. Она попыталась успокоить его, объяснить, что всё это... ну, как игра, что ли. Потом она подумала о коммандере (как он относится к происходящему?) и сразу же увидела его сияющий силуэт. Коммандер был полон тревоги — он искренне волновался за свою маленькую, и девушка с нежностью потянулась к нему. Где-то очень далеко, в другом мире, она сидела на полу с закрытыми глазами. Её дыхание было мелким и частым, взмокшие от пота волосы прилипли к вискам. Маленькая ладошка вздрагивала в руке коммандера, озабоченно смотревшего на неё. Он не собирался мешать ей, ведь ему нечего скрывать, но не мог не гадать, как далеко она может зайти? Чем всё это кончится? Где-то очень далеко, в другом мире, она любовалась фантастическими красками, из которых состоял её звёздный принц. Он был такой сильный, смелый и уверенный в себе! Тут фигура за спиной шевельнулась, и её внутренний «глаз» снова изменил фокус. Илейн опешила, когда ощутила кое-что очень неприятное. Это был голод, прячущийся глубоко внутри коммандера, постоянно терзающий его, словно раскалённый булыжник. Теперь, когда внутренние шоры упали, она почувствовала голод в каждом рейфе на улье. И самым страшным ей показалось то, что рейфы привыкли к голоду. Они жили с этой нескончаемой пыткой тысячелетиями и привыкли терпеть голод и держать его на заднем плане. «Рейфы — терпеливая раса», — вспомнила девушка. Ей захотелось заплакать от желания помочь и от осознания собственной беспомощности. И тогда таинственная незнакомка обняла её сзади и начала шептать на ухо. Где-то очень далеко, в другом мире, с губ Илейн срывались необычные слова, которым потрясённо внимали сидевшие вокруг офицеры: «Славные воины, истинные убийцы... Мои драгоценные рейфы...». Девушка повторяла за незнакомкой и чувствовала, как её разум, словно той искрящейся «водой», заполняется печальной нежностью. И когда ей показалось, что сердце сейчас не выдержит и разорвётся от любви, нежность хлынула в круг, заполняя его светом. И это было хорошо. Илейн излучала свет любви, как маленькое солнце, а рейфы замирали в её лучах, напоминая жуков, греющихся на камушках в жаркий день. «Мои дети...», — шептала незнакомка, и Илейн хотелось одновременно плакать и смеяться от этой переполнявшей их обеих горькой нежности, когда внезапно в одном из отсеков улья открылась... чёрная дыра. Чернота принялась втягивать Илейн в себя. Испугавшись, она пыталась освободиться, но чернота неумолимо сосала и жрала её. Илейн уловила две мысли, исходившие из чёрной дыры: «Жрать» и «Чего прикажете?». Она с ужасом поняла, что это были ненавистные солдаты, сейчас жадно поглощавшие её. Где-то очень далеко, в другом мире, девушка издала хнычущий звук, жалобно сказала: «Коммандер, помоги», — и упала навзничь. Теряя сознание, она успела услышать крик коммандера: «Всех солдат в стазис — немедленно!».***
Медленно выплывая из небытия, она с облегчением увидела, что мир вокруг снова реален. Она лежала на их «королевской» постели, в спальне полной рейфов, а коммандер и адъютант гладили её в две руки. Ксандор выдохнул: «Наконец-то. Ты была без сознания сорок минут». Она начала: «Солдаты...». «Они все в стазисе. Не бойся», — торопливо перебил коммандер. Тогда она спросила: «А что это вообще было?». Отводя глаза, он ответил: «Я не знаю. У советника и учёного есть нелепая теория на твой счёт». Собиравший пузырьки в саквояж учёный сухо сказал: «С удовольствием выслушаю вашу теорию, коммандер, почему на борту больше нет ни одного голодного офицера». «Что?», — Илейн резко села, но голова тут же закружилась, и ей пришлось лечь обратно. Скрипнула кожа о шёлк — это советник сел рядом с ней. Прохладные пальцы коснулись лба, убрали растрепавшиеся волосы. Девушка притихла от неожиданной ласки, и советник заговорил, продолжая гладить её волосы: «Отдыхай, моя госпожа. Набирайся сил, а пока я расскажу тебе сказку. У рейфов ведь тоже есть сказки, хотя, наверно, правильнее было бы назвать их мифами. Итак, давным-давно, более десяти тысяч лет назад, была великая раса рейфов, живших сразу в двух мирах и получавших энергию из обоих. Правила ими Великая Королева — мудрая и прекрасная женщина, чья кожа была белой, как облака, а волосы чёрными, как космос. Никто не помнил, когда именно она взошла на трон, но другое её прозвание было — Мать Сущего. Под её началом рейфы строили корабли и исследовали звёзды, пока в Галактику не прилетела чужая раса. Надменные пришельцы начали теснить рейфов, соблазнённые обилием планет, пригодных к заселению». Илейн открыла глаза и подозрительно воззрилась на советника. Всё выглядело сюрреалистично, как в сериале «Твин Пикс»: кроваво-алые простыни, рейф, гладящий её волосы, и, особенно, эта странная сказка. Советник же невозмутимо продолжал: «В Галактике вспыхнула война, продолжавшаяся с переменным успехом. Пришельцы были развитее технологически, но ты сама знаешь, что рейфы тоже могут быть высокомерными и упрямыми, поэтому они сражались за каждый кусочек своего космоса. Однажды пришельцы решили закончить войну раз и навсегда. Каким-то образом они заложили водородную бомбу в зал Большого Совета как раз в тот день, когда там собрались лучшие коммандеры и их офицеры для того, чтобы лицезреть Великую Королеву. Тело Королевы испарилось во вспышке за долю секунды, — глаза советника затуманились, и Илейн подумалось, что он рассказывает так, будто сам это видел. — Большинство коммандеров также погибло, но самое ужасное, что связь миров разорвалась в клочья. Рейфы погрузились во тьму и хаос. Треть их умерла сразу — другие две трети прошли через муки, но сумели мутировать и приспособиться. Они начали питаться жизненными силами людей, и очень скоро пришельцы осознали, какую ярость выпустили в Галактику, и пожалели об этом. Рейфы выиграли войну и вернули себе господство над Галактикой. Но с тех пор они постоянно чувствуют голод. Рейфы больше не изучают звёзды, их корабли дряхлеют, а королевы уже не те». Советник замолчал, рассеянно пропуская между пальцами прядку её волос, затем сказал: «Ты затаила дыхание, потому что любишь сказки и знаешь законы жанра — ты ждёшь слова „но“. Так вот, но говорят, что Мать Сущего погибла только в этом мире, а её сущность из-за слишком быстрого взрыва осталась заперта в другом. Уже десять тысяч лет она наблюдает оттуда за своими детьми и плачет оттого, кем мы стали. Она находится рядом с нами всегда и везде и постоянно ищет лазейку, чтобы вернуться. Известны две королевы, которые становились Сосудом Матери, — советник запнулся, но закончил. — И вот теперь ты». По комнате пронёсся вздох, словно все офицеры, тоже внимательно слушавшие сказку, до этого вообще не дышали. Советник продолжал: «Мы с учёным предположили, что это произошло из-за слияния двух уникальных факторов — недавно проведённой генной терапии и твоего... — он попытался подыскать слово. — Твоего спокойного отношения к рейфам. Ты любишь нашего коммандера и быстро привыкла к нам с адъютантом. Возможно, это потому что ты прилетела из другой галактики, и в тебе нет въедавшейся столетиями ненависти к рейфам. А возможно, королева в академии была права и ты и правда глуповата». Илейн вытаращила было глаза, но увидела тонкую улыбку, скользнувшую по губам советника, и поняла, что опять стала жертвой специфического «юмора рейфов». Решив сменить тему, она спросила: «А что теперь делают те две королевы, ставшие сосудами?». Советник очень спокойно ответил: «Они обе умерли. Одну убили шпионы из конкурирующего клана, а до второй добрались рейфы, отрицающие существование Матери. Наверно, ты назвала бы их атеистами». И тут Ксандор внезапно взорвался. Он забегал по комнате и заорал: «Бред! Полный бред! Как может она быть Сосудом Матери — она же обыкновенная человеческая самка! Мне надоела эта болтовня, и она надоела. Собирай вещи, я отвезу тебя на Атлантиду!». Илейн опешила, жгучие слёзы подступили к глазам, но советник невозмутимо произнёс: «Поздно, коммандер. Экипаж уже понял, что произошло. Как вы заставите их молчать? Взорвёте улей?». Ксандор замер, на его страшненькой физиономии нарисовалось отчаяние, напряжённо растопыренные пальцы дрожали. Капитан пилотов тихо сказал: «Не волнуйтесь, коммандер. Мы будем защищать её». Коммандер не успел что-то ответить — через открытую дверь в комнату скользнул один из младших офицеров. Склонив голову, он сообщил: «Мой коммандер, весь экипаж собрался в тронном зале и желает видеть свою королеву». Илейн прижала колени к груди, обхватила их руками и забормотала, почти впадая в кататонию: «У нас есть тронный зал? Какая королева? Я не королева и никуда больше не пойду». Коммандер резко сказал: «Что они там придумывают? Передай, что наша гостья устала». Младший офицер почти не пошевелился, но каким-то образом его поза из почтительной стала упрямой, и он сказал: «Экипаж требует видеть свою королеву. Большинство из них вообще её ещё ни разу не видели и только сегодня в полной мере ощутили её мощь. Экипаж желает знать, с какой целью коммандер скрывает от нас нашу королеву». «Это что — бунт?», — изумлённо спросил коммандер. Капитан шагнул вперёд: «Позвольте мне разобраться». Советник отрезал: «Прекратите! Экипаж имеет право видеть свою королеву». В общем оре Илейн тихо заплакала: «А можно мне и, правда, на Атлантиду?». Все растерянно замолчали, а потом адъютант порхнул к ней чёрной бабочкой: «Ну что ты всегда и всего боишься, принцесса? Я же здесь!». «Вот они увидят меня и сразу взбунтуются. Я же обыкновенная человеческая самка», — плаксивым голосом ответила Илейн. Адъютант хрипло засмеялся: «А они обыкновенные самцы рейфов, которые сегодня попробовали тебя на зубок. Знаешь, чего хотят все рейфы? Они хотят поклоняться королеве, а у этого улья уже очень давно нет королевы. Ну-ка встань!». Девушка покорно встала, размышляя о том, что толку зваться «принцессой» и «госпожой», если тобой всё равно помыкают, а также о том, что фраза «самцы попробовали на зубок» прозвучала как-то... тревожаще. Адъютант вытянул резинки из её спутавшихся волос, взял с туалетного столика гребёнку и тщательно расчесал её, разделив волосы на прямой пробор. Ксандор внимательно осмотрел её с головы до ног и сказал самую неожиданную вещь, которую она когда-либо ожидала от него услышать: «Как жалко, что у тебя нет платья...». Советник: «Мудрое замечание. Надо будет заказать ей пару платьев». Адъютант (радостно): «Можно будет мне этим заняться? Можно? Можно?!». Илейн: «Да вы издеваетесь?».***
Они шествовали по бесконечным коридорам. Точнее шествовали рейфы, как они это умеют, а Илейн висела на руке Ксандора и думала, что неплохо бы оборудовать улей чем-то вроде лифтов... электрокарами, что ли. Эта часть корабля была ей ещё незнакома. Она уловила доносящееся спереди неясное жужжание и сразу вспомнила стадион на планете-академии. Они прошли ещё два-три сустава и остановились перед раздвижными дверями. Илейн в панике повернулась к советнику: «Что мне делать? Что говорить?». Старый рейф безмятежно ответил: «Если ты истинный Сосуд Матери, то ты знаешь». За дверями оказался выход на большой балкон, с которого вниз ещё вела лестница. Илейн робко вышла вперёд и осмотрелась. Тронный зал оказался огромным, но, видимо, улей видывал и лучшие времена — зал едва ли был заполнен и на одну пятую часть. Места были стоячими, но рейфы расположились, как всегда, с небрежным комфортом — сидели на полу, на корточках, на одной ноге, обняв другое колено. Вдруг кто-то заметил Илейн на балконе и вскочил. Сразу началась цепная реакция, и через несколько секунд все рейфы стояли на ногах, напряжённо всматриваясь в неё жёлтыми нечеловеческими глазами. Они чего-то ждали, и девушка в очередной раз мысленно прокляла советника. Истинный Сосуд... Она вспомнила, как Мать обнимала её сзади и шептала о горько-сладкой любви к своим детям... Илейн решилась и подошла к неровным перилам. Её голос прозвучал тихо и мягко, но акустика зала донесла в каждый уголок древнюю формулу: «Приветствую вас, славные воины, истинные убийцы». В ответ сотни рейфов одновременно ударили себя кулаком в грудь и рявкнули: «Моя королева!».