***
Во время вкусного завтрака в трапезную заглянул младший офицер и сообщил, что пойман сигнал подпространственного передатчика — Атлантида хотела связаться с ними. «Ох, — всполошилась Илейн. — Наверно, мне пора возвращаться». «Ты серьёзно? — поинтересовался Ксандор. — Ты хочешь вернуться и продолжать жизнь обычного капрала после того, как стала королевой улья? Я надеялся, что ты останешься». Она подумала и тихо ответила: «Честно, я не чувствую себя королевой. И я не готова так резко всё изменить. Мне надо подготовиться, поговорить с друзьями». Советник спросил: «Ты уверена, что лантийцам стоит рассказывать о произошедшем? Что, если они начнут ставить на тебе эксперименты? Вдруг вообще вернут на Землю?». Илейн встряхнула головой: «Нет, они не такие. И я не могу от них ничего скрывать — это было бы нечестно». Ксандор деловито сказал: «Если они с тобой что-то сделают, я найду способ уничтожить Атлантиду. Если отправят на Землю — прилечу с флотом». Она опасливо посмотрела на него: «Ты до сих пор находишь способы меня пугать. Впрочем, рейфы всё равно не знают, где Земля». Коммандер безуспешно попытался сдержать довольную ухмылку и сказал: «В библиотеке на твоём компьютере есть и астрономические книги... Там есть фотографии галактики Пегас, сделанные с Земли, рейфы же — прирождённые навигаторы». Советник заинтересованно вытянул шею, а Илейн сидела с круглыми глазами и открытым ртом — опять она оплошала! Наконец, она сказала: «Давай представим, что ты этого не говорил. Я отправлюсь на Атлантиду, и всё будет в порядке. Заберёте меня, как обычно, в пятницу вечером». «Да, моя королева», — с нежностью отозвался коммандер.***
Её отчёт предсказуемо насторожил лантийцев. Вейр отправила Мур на обследование к доктору Келлер и составила первый доклад на Землю. Келлер, однако, не обнаружила никаких отклонений и сказала, что не заметила бы и ДНК рейфов, если бы не знала, что искать. Вейр не знала, что и думать о «сказке» советника, но Шеппард практично заметил, что «сытый рейф лучше голодного» и при этом даже обошлось без жертв. В среду утром чёрный улей со знакомыми заострёнными очертаниями снова вернулся в систему и лёг в дрейф за удалённым астероидом. Лантийцы понаблюдали за ним минут сорок и, не выдержав, попытались вызвать на связь. Появившийся на экране офицер откликнулся: «Отелло на связи». «Отелло?», — изумилась Элизабет. Рейф пояснил: «Коммандер решил дать улью имя. Говорит, вам так проще будет общаться». «Что ж, это разумно, — согласилась Элизабет. — А с ним самим можно пообщаться?». Оглянувшись, офицер посторонился. Появившийся коммандер тут же спросил: «Капрал Мур в порядке?». Илейн, сияя, вышла вперёд: «Привет... Вы чего там делаете? Поломка?». «Нет стимула гоняться за патрулями, — честно сообщил коммандер. — Учёный считает, что при нашем метаболизме голод вернётся только через два-три месяца, вот и развлекаемся. А на стоянку решили встать поближе к тебе». «И как же вы развлекаетесь?», — спросила Илейн. «Проводим полную проверку систем улья, а ещё... — глаза коммандера по-кошачьи заблестели. — Ты удивишься, но я загрузил твою папку с Шекспиром в корабельную сеть. Теперь каждый офицер назубок читает монологи». Она изумлённо воскликнула: «Да ты дразнишь меня!». Коммандер скромно потупился и сказал: «Если хочешь, я прилечу за тобой на стреле в восемь вечера. Сама убедишься». Она оглянулась на Элизабет, и та сдержанно кивнула: «Это ваше личное время, капрал. Вы вольны проводить его, как вздумается до тех пор, пока городу не угрожает опасность». «Спасибо! — сказала Илейн и снова обернулась к монитору. — Как раз по пути научишь меня управлять стрелой». «Оххх... лучше мне выгрузить боеприпасы», — пробормотал коммандер.***
В восемь вечера она уже ждала на пирсе. Ей хотелось устроить коммандеру небольшой сюрприз, но в её гардеробе действительно не оказалось ни одного платья. Зато нашлись белая блузка с пуговками и короткая юбка-солнце, под которую из странного кокетства она надела совсем крохотные трусики. Изумлённый взгляд коммандера из открывшегося кокпита стрелы полностью вознаградил её усилия. Кажется, потеряв дар речи, он протянул длинные руки и втянул её, как куклу, в кабину. Устроил у себя на коленях и хрипло мурлыкнул в ухо: «Полетаем...». По коже Илейн побежали мурашки. Однажды она уже путешествовала в кабине истребителя, но тогда она почти теряла сознание от слабости. Поэтому теперь девушка вертелась, разглядывая панели, кнопки и рычаги, пока коммандер не пробормотал: «Интересное ощущение...». Она оглянулась: «Что именно?». «Твой мягкий зад, прыгающий на моих коленях», — пояснил он. Смутившись, она притихла между его руками, и Ксандор поднял стрелу в воздух. Инерционные демпферы делали стремительный вертикальный взлёт вполне комфортным, но её всё равно с силой прижало к коммандеру, и она скорее почувствовала, чем увидела, лукавую улыбку рейфа. Минуты через полторы стрела зависла, и Ксандор спросил: «Готова?». «К чему?», — тут же спросила она в ответ. Он ухмыльнулся: «Тебе понравится. Даже ваш Шеппард не знает об этом трюке. Ну-ка нажми вот эту маленькую кнопку под панелью». Илейн немедленно нажала кнопочку и едва не умерла от ужаса. На секунду ей показалось, что кокпит открылся, и они оказались в открытом космосе. Потом она поняла, что всё ещё дышит, просто вся верхняя часть истребителя стала прозрачной, и теперь Илейн могла видеть сияющую мягким голубым светом планету, далёкий пылающий шар центральной звезды системы и бесконечную бархатную черноту, унизанную искорками звёзд. Она почти заплакала: «Ксандор... это самое прекрасное, что я когда-либо видела в своей жизни». Он тихо сказал: «Это правда, нет ничего прекраснее космоса. А теперь бери штурвал». Она испуганно оглянулась: «Мне что-то боязно...». Он хрипло захихикал: «Чего ты боишься? Кругом пустота и не во что врезаться. Просто учись менять направление и скорость». Чем Илейн и занялась в следующую четверть часа, носясь с безумной скоростью и хохоча. Однако, почти добравшись до улья, она остановила стрелу и снова нажала маленькую кнопку, возвращаясь в уютный мерцающий полумрак. Закрыв глаза, она прижалась к груди Ксандора, и он в ответ ласково прильнул лицом к её волосам. Несколько минут она молча наслаждалась его объятием, а потом вдруг выпрямилась, развернулась к нему и начала быстро расстёгивать блузку. «Что ты делаешь?», — заинтересованно спросил он. «Я думаю, мы должны повторить то, что сделали на Райской планете. Пожалуйста, люби меня, как рейф», — попросила она, распахнула блузку и затаила дыхание. Несколько секунд он задумчиво смотрел на её грудь, а потом вдруг сказал: «Знаешь, я на планете Ремик давно выменял для тебя подарок, но никак не мог найти повод отдать. Кажется, сейчас подходящий момент». Чуть отодвинув её, он пошарил в глубоком кармане плаща и извлёк золотую цепочку с подвеской. Приняв подарок на ладонь, Илейн принялась с любопытством его рассматривать. В чёрном камне было вырезано изображение жука, похожего на скарабея. Раскинув крылья, жук стоял на задних лапах, а передними обнимал нарисованную розовой эмалью обнаженную девушку. Илейн спросила: «Ты это специально заказал?». «Вовсе нет. Случайно увидел в ювелирной лавке и сразу подумал о тебе. Только не знал, как ты отреагируешь». «По-моему, восхитительно», — заявила она, застёгивая цепочку на шее. От прикосновения холодного камня соски набухли, и она вспомнила, что вообще-то затевала. Она посмотрела на притихшего Ксандора и спросила: «Чего ты?..». «Я боюсь... после прошлого раза. Не хочу опять причинить тебе боль». Не зная, что на это ответить, она взяла его руку и поцеловала. Сначала тыльную сторону, а потом, перевернув, легонько коснулась губами кормовой щели. Он ощутимо вздрогнул, и Илейн сразу вспомнила его слова, что все центры удовольствия у рейфов находятся в руках. Решив проверить это утверждение, она поцеловала его ещё раз, только медленнее, чуть задержав губы на ладони... и ещё раз... Ей показалось, что кормовая щель чуть набухла, на краях выступили крохотные прозрачные капельки, и Илейн бесстрашно слизнула одну. Раздался резкий треск — это коммандер располосовал обшивку сиденья длинными ногтями другой руки. Она испуганно пробормотала: «Тебе неприятно? Прости...». Он прошипел сквозь стиснутые зубы: «Продолжай. Я скажу, если будет неприятно». Она не заставила себя упрашивать и продолжила целовать и облизывать угрожающе набухшую и пульсирующую кормовую щель. Коммандер судорожно вцепился свободной рукой в край сиденья и почти бился в припадке. Его тело дёргалось рывками, но при этом рука, которую ласкала Илейн, оставалась совершенно неподвижной. Вот это самообладание, подумала она, нежно поцеловала его в очередной раз, и внезапно кормовая щель спала, будто перестоявшая опара, побледнела и стала почти неразличимой на ладони. Тело коммандера обмякло, он шумно выдохнул и не удержался — его пальцы на секунду скрючились, едва не расцарапав щёку Илейн. Она успела увернуться, продолжая смотреть на него без страха — с радостным изумлением. Выровняв дыхание, он потянулся к ней, коснулся щеки и шепнул: «Благодарю...». Рука скользнула ниже, трогая маленькую грудку, теребя затвердевший сосок. Он печально сказал: «Твоё тело жаждет любви, которую я не могу дать». Она насупилась: «Ничего оно не жаждет...». Тогда он быстро сунул руку под короткую юбку. Илейн ахнула, а его пальцы уверенно нащупали то, что искали, сдерживаемые только символической полоской тонкой ткани. «Ты лжёшь, я чувствую твою жажду. И реагируешь ты так на меня! — его глаза блеснули в полумраке кабины. — Сегодня вечером мы что-нибудь придумаем, но сейчас, боюсь, надо лететь на улей, пока за нами не выслали спасательную экспедицию».***
В ангаре их встретила целая делегация. Приветствуя её, рейфы с интересом смотрели на юбку-солнце, и Илейн осознала, что посетила в Пегасе уже много планет, но ни разу не видела, чтобы где-то носили мини-юбки. Она с трудом удержалась, чтобы не поёжиться, вдруг испугавшись, что рейфы, с их жучиным обонянием, чуют запах её возбуждения. Словно заметив смущение девушки, Ксандор приобнял её за плечи и скомандовал: «Адъютант, доложи свою задумку о театре». «Ооо, офицеры прочитали все трагедии, — оживился адъютант. — Теперь я собираюсь разыграть одну из пьес. Я прочитал, что раньше в земном театре роли исполняли только мужчины и считаю, что мы тоже справимся. Но мне нужно обсудить с тобой, принцесса, как быть с костюмами и декорациями?». Она воскликнула: «Поверить не могу, что всё это происходит на самом деле! Но если вы серьёзно, то я бы предложила взять идею из модернистского театра. Например, есть постановки, где актёры носят чёрные трико и таблички с именами персонажей на груди. Пьесы Шекспира знают все, поэтому для различий достаточно было бы мелких деталей, вроде веера у дамы и шпаги у кавалера». «Мы серьёзны, — заверил её всегда мрачный капитан пилотов и неожиданно выдал цитату. — Каждый из нас — сад, а садовник в нём — воля». После этого Илейн прозвала его Яго, к чему меланхоличный рейф отнёсся очень спокойно, а она сообразила, что открыла новый способ различать офицеров, быстро ставших для неё Лаэртами и Меркуцио!***
За разговорами с адъютантом о театре она совсем забыла про таинственное обещание коммандера. Уже поздно вечером, позёвывая, она прибрела в спальню, разделась и залезла в душ. В это время коммандер проскользнул в дверь чёрным облаком и стал наблюдать за ней через полуопущенные ресницы. Случайно оглянувшись и увидев его, она смущённо заулыбалась, выключила воду, кое-как вытерлась и натянула халатик. Забравшись на постель, она протянула к нему руки, но он чуть качнул головой, ухмыльнулся и спросил: «Нравится со мной обниматься?». Она покраснела: «Конечно, нравится». «Руки мои нравятся?», — уточнил он и с небрежной грацией взмахнул длинными пальцами перед её лицом. «Очень нравятся», — тихо согласилась она. Ксандор отошёл к туалетному столику и выудил из ящика собственный маникюрный набор. Он взял щипцы и под испуганный возглас Илейн беспощадно отчекрыжил ноготь на мизинце вместе с мясом. На пол упало несколько капель тёмной крови, но ранки тут же затянулись. Критически осмотрев палец, Ксандор достал пилку и обработал ещё какие-то остававшиеся шероховатости. Оглядевшись, он взял бутылочку её шампуня, плеснул себе на ладонь и, шагнув к душу, тщательно вымыл руку. После чего, предвкушающе склабясь, двинулся к ней. Илейн натянула простыню до подбородка и возмущённо сказала: «Нетушки! Думаешь, я захочу с тобой ласкаться после очередной серии фильма ужасов „Это мы, рейфы“?». «Захочешь. Это твой любимый фильм», — сообщил Ксандор и, стащив с неё простыню, шмякнулся сверху. Он целовал её и щекотал шею бородкой, пока Илейн не захихикала. Тогда он провёл мизинцем по её губам и спросил: «Гладкий?». У Илейн вдруг пересохло во рту. С трудом сглотнув, она чуть приподнялась навстречу, нерешительно вбирая его палец в рот. Глаза коммандера расширились, но он пробормотал: «Нет-нет... мы сегодня это уже проходили. Теперь твоя очередь», — и его рука нырнула под халатик. Безо всяких предисловий он нежно, но властно обхватил её мягкие нижние губки ладонью, потёрся шершавой кормовой щелью, и Илейн почти задохнулась. Она пролепетала: «Ксандор, прекрати... пожалуйста...». Он вкрадчиво спросил: «Почему? Разве мы не пара и не подразумевается, что нам следует делать что-то подобное? Я чувствую твою влагу на своей руке...». Она не успела ответить что-нибудь умное — его обстриженный палец скользнул между створок и начал осторожно исследовать. Она беспомощно откинулась на подушки и зажмурилась, отдаваясь новому ощущению. Мягко прощупав все складочки, палец, наконец, определился с направлением и скользнул внутрь. Несколько движений — и Илейн тихо застонала. Не сводя глаз с её лица, Ксандор перекинул через неё одну ногу и встал на колени. Полы его плаща легли вокруг чёрным цветком, скрыв её бёдра и его руку, так что её затуманенному сознанию стало казаться, что это вовсе не палец входит в неё сильными толчками — снова и снова, пока девушка не начала кричать, выгибая спину. Другой рукой он схватил её за лицо, заставляя смотреть на себя, и она смотрела, уже корчась от желания, в его дьявольские светящиеся глаза, левый из которых был обвит татуировкой, придававшей ему первобытный вид. Она кричала всё громче, царапая шёлковые простыни, когда в дверь постучали. Коммандер рявкнул: «Пошли вон!». Из-за двери голос адъютанта довольно настойчиво спросил: «С принцессой всё в порядке?». Коммандер заорал: «Да!!! Я сказал, пошли вон!». Девушка попыталась сдержать стон, но всё тело уже горело в огне — коммандер отпустил её лицо, распахнул халатик и сильно сжал грудь. Не выдержав больше, внутри неё словно взорвался большой мыльный пузырь, и она снова закричала. Дверь отъехала в сторону, и внутрь скользнул адъютант, а за ним советник и даже дегустатор, видимо, призванный представлять грубую физическую силу. Протестующе пискнув, она поспешно запахнула на груди халат. Коммандер, продолжая сидеть у неё на ногах, обернулся и грозно спросил: «Это как понимать? Да я вам головы отпилю!». «Принцесса кричала», — сказал адъютант. Коммандер поинтересовался: «И что? Что с ней может случиться, когда здесь только мы вдвоём?». Он посмотрел на Илейн и изумлённо добавил: «Ты понимаешь, они теперь из-за тебя готовы идти против меня!». Адъютант сложил руки на груди и упрямо спросил: «Что вы делали?». Коммандер внезапно расплылся в широкой самодовольной улыбке и протянул адъютанту руку с отставленным мизинцем. Илейн заволновалась: «Эй, ты что делаешь? Прекрати сейчас же». Но адъютант уже вытянул шею, его ноздри затрепетали, и он выдохнул: «Ооо, что это?». Советник и дегустатор заинтересованно подошли ближе. «Блин, не делайте этого!», — воскликнула она, но эффективнее было бы просить стену. Советник вдохнул запах и пробормотал: «Половой секрет госпожи... Вы срезали ноготь, коммандер — находчивое решение». А дегустатор спросил: «Можно мне облизать?». Коммандер тут же благосклонно протянул ему руку, и дегустатор с наслаждением облизнул мизинец длинным синеватым языком. «Нееет», — заскулила Илейн и с головой нырнула под простыню. Она начала понимать, что личной жизни на улье нет, но ещё не догадывалась, насколько. Дегустатор мечтательно произнёс: «Как думаете, наша звёздочка позволит мне испить сей нектар из источника?». «Звёздочка» села на постели с круглыми глазами, и советник заметил: «Кажется, мы расстраиваем госпожу». Коммандер же помрачнел и буркнул: «Работа на корабле кончилась? Почему бы вам не вернуться к тому, что вы делали?». «А мы ничего не делали, просто сидели в трапезной», — ответил адъютант. Потом нахально залез на кровать с ногами и спросил: «Когда мы начнём спать с принцессой?». «Чего?», — переспросила она сдавленным шёпотом. Советник спокойно пояснил: «По давней традиции королева спит с избранными офицерами, а также обязательно с первыми офицерами. Так устанавливается иерархия, и нам уже пора показать экипажу, кто здесь главный». Коммандер скривился: «Идиоты, не видите, что вы её пугаете? — он повернулся к девушке. — Не паникуй, они имеют в виду „спать“ буквально. Видела на картинках, как жуки Иратуса спят вокруг матки? То же самое происходит и на ульях и, боюсь, что советник прав — первые офицеры и фавориты должны хотя бы раз переночевать в покоях королевы, иначе их статус не подтверждён». Дегустатор виновато сказал: «Я не буду тебе докучать, звёздочка, только пару часов на полу посплю и уйду завтрак готовить». Она растерянно вздохнула и сказала: «Ладно, фавориты... Но отвернитесь, пока я буду мыться».***
Наутро после странной ночи, проведённой в окружении четырёх рейфов, Илейн быстро позавтракала и поспешила в ангар. Сопровождавшие её советник и адъютант были преисполнены важности, и Илейн показалось, что встречавшиеся по дороге рейфы смотрели на них с завистью. К шести утра коммандер уже высаживал её из кабины на пирсе Атлантиды. Тяжёлая подвеска качалась между грудей, напоминая о страстях прошлой ночи, и Илейн потянулась, чтобы в очередной раз поцеловать своего звёздного принца. Коммандер довольно усмехнулся и предупредил: «Не волнуйся, когда улей уйдёт в гиперпрыжок. Мы слетаем на Ремик, где адъютант хочет поискать театральный реквизит, но уже к вечеру вернёмся. Обещаю». Он закрыл кокпит, Илейн отступила подальше и проследила взглядом за улетающей стрелой. «Хорошо провела время?», — скептично поинтересовался дежуривший на пирсе морпех. «Да так... обсудила с ними пьесы Шекспира, поужинала и легла спать», — ответила Илейн и убежала переодеваться, затаённо улыбаясь.