***
Когда они уже возвращались на Атлантиду, с ними связалась Вейр и сообщила о странном небольшом крейсере, кружащем над одним из поселений. Он словно просто задирался и то и дело вёл беспорядочный обстрел с орбиты. «Мы разберёмся», — кратко пообещал коммандер, и улей изменил курс. Илейн пошла на мостик вместе с первыми офицерами и пристроилась понаблюдать за спиной коммандера. Завидев улей, маленький и прыткий крейсер ринулся удирать, словно был готов к погоне, но в гиперпрыжок не ушёл. «Как-то странно», — пробормотал коммандер, однако приказал догнать крейсер и расстрелять двигатели. Кораблик оказался на удивление скоростным, и всё время маячил на границе зоны поражения. Коммандер нахмурился и приказал: «Прекратить погоню, когда выйдем из системы». Внезапно над ульем открылось окно гиперпространства, оттуда выскочил ещё один крейсер дженаев и понёсся параллельным курсом. «Нас сканируют!», — крикнул связист. «Поднять щиты», — приказал коммандер и... ... его сбросило с небольшой высоты. Инстинктивно он пригнулся и спружинил ноги, чтобы смягчить падение. Рядом с ним приземлились советник и адъютант. Ловкий адъютант успел поддержать и падавшую между ними принцессу. «Что происходит?», — прошипел советник. «Нас телепортировали на борт крейсера, — мрачно сказал коммандер. — Видимо, телепорт настраивали на сигнал человека». Корабль тряхнуло — он уходил в гиперпрыжок. Коммандер прислушался к отдалённым крикам и беготне и добавил: «Не знаю, где дженаи украли телепорт, но пользоваться им они не умеют — они не знают, где нас сбросили». «Скоро найдут. Что ж, мы дорого отдадим свои жизни», — тихо произнёс советник, его пальцы судорожно сжимались и разжимались. Коммандер огляделся: «Это тупик. Дженаи появятся из того коридора и сразу начнут стрелять». «Я буду защищать принцессу до последнего вздоха, а я сейчас сыт, и дышать буду долго», — сказал адъютант и шагнул вперёд, закрывая собой Илейн. Коммандер и советник тоже встали между ней и коридором, крики приближались. До последнего вздоха... Илейн вдруг бросилась к ним и закричала: «Стойте! Милые мои, славные воины! Все знают, что рейфы никогда не юлят, но вы же не обычные рейфы. Вы лицедеи — вы играете Шекспира! Я видела, как адъютант и Лаэрт умирали на сцене, прошу, сыграйте ещё один спектакль!».***
Ворвавшиеся солдаты дженаев стреляли в рейфов, не раздумывая, не оставляя ни малейшего шанса на переговоры. Пули рвали тела, и летящие в атаку рейфы падали, истекая кровью. Прятавшуюся за ящиками девушку нашли и под дулами автоматов потащили куда-то. Плача навзрыд, она всё оборачивалась посмотреть на лежавшие в неестественных позах недвижные тела. Рейфы не успели ответить ни да, ни нет в ответ на её план, их раны выглядели ужасно, и Илейн мучило оглушающее чувство, что они действительно мертвы... Её бросили в камеру, забранную решёткой, пообещали, что в скором времени у неё «начнётся весёлая жизнь» и ушли, топая берцами по стальному полу. Илейн скорчилась у решётки, разум отказывался осознать весь ужас происходящего. Она не знала, сколько времени так просидела — два часа или двадцать минут, когда снова услышала выстрелы. Выстрелы перемежались отчаянными воплями, что-то громко взорвалось. Кажется, так прошла ещё одна вечность, а потом кто-то вошёл в тюремный отсек. Она вскочила, прижимаясь лицом к решётке, стараясь увидеть, кто это был, и почти зарыдала от облегчения, рассмотрев высокую фигуру в плаще. «Коммандер», — выдохнула она. Он подошёл к решётке, весь покрытый кровью — своей и человеческой. Посмотрел на неё усталыми и тусклыми глазами, молча вцепился в замок и, уперевшись ногой о решётку, вырвал его из двери. Илейн бросилась обнимать его и тут же сама вся перепачкалась в крови. Он хрипло сказал: «Твой план сработал. Они были уверены, что мы мертвы и выделили всего шестерых солдат, чтобы перенести нас в шлюз и сбросить в космос». Он повёл её за собой и везде, где они проходили, лежали трупы. Коммандер открыл дверь в очередной отсек, где она увидела первых офицеров. Тоже покрытые кровью и похожие на чертей, они стояли над ещё живым дженаем. Адъютант спрашивал: «Может, сломаем подранкам ноги и так оставим? А потом привезём сюда солдат и накормим». Илейн затрясло: «Нет! Лучше смерть...». Советник оглянулся на неё, потом нагнулся и свернул дженаю шею. Некоторое время все молчали. Рейфы казались выдохшимися, а Илейн, как ребёнок, висела на локте коммандера. Наконец, коммандер сказал: «Надо проверить системы корабля — сколько успел взорвать их капитан. Крейсер наверняка уже ищут и нам надо убираться отсюда поскорее. Я с принцессой пойду на мостик, советник пусть ищет инженерный отсек. Адъютант, продолжай прочёсывать помещения — мне не нужны тут саботажники». Разведка показала, что системы связи на крейсере полностью уничтожены, а оставшейся энергии едва хватит на один гиперпрыжок. Собравшись на мостике, рейфы провели короткое совещание. Можно было попытаться вернуться к улью, но не было гарантии, что он всё ещё на месте. Если дженаи так тщательно подготовили засаду для похищения принцессы рейфов, то позднее могли напасть и на деморализованный улей. Коммандер подытожил: «Летим к Атлантиде».***
После некоторых колебаний лантийцы попытались вызвать по защищенному каналу дженайский крейсер, вывалившийся из гиперокна, но тот замер, не подавая признаков жизни. Тогда Шеппард вызвался подлететь к нему поближе на джампере с включённой маскировкой. Проводивший сканирование Родни сообщил, что корабль повреждён несколькими взрывами. «Может, он залетел сюда, потому что сбита навигация?», — предположил Шеппард. Они подлетели к крейсеру ещё ближе, и Родни сказал: «Есть у меня одна версия, что там произошло... Фиксирую на борту четыре жизненных сигнала — один человек и три рейфа». Джон оглянулся: «Думаешь то же, что и я? Мур со своими приятелями попала в передрягу и примчалась домой? Давай посмотрим». Джампер пристыковался к зависшему крейсеру, и лантийцы взяли свои П-90 наизготовку. Когда двери шлюза открылись, Шеппард невольно присвистнул: перед ними стояли действительно знакомые рейфы, перемазанные кровью с ног до головы, на полу тут и там засыхали коричневатые разводы. На этом фоне Илейн выглядела смертельно бледной, она цеплялась за коммандера, словно он стал последней опорой в мире. Коммандер церемонно кивнул: «Полковник Шеппард... Если вкратце, то при выполнении просьбы доктора Вейр, мы попали в засаду и были похищены с помощью краденого телепорта. Пришлось захватывать крейсер. Вы примете нас на Атлантиде?». Шеппард на мгновение замялся. Как военного, его не прельщала перспектива привезти на Атлантиду троих опасных существ, только что перебивших в рукопашной целый экипаж крейсера. К тому же они ему все сиденья в джампере перепачкают... С другой стороны Вейр пересказала ему концепцию «смертельного оружия», и экипаж «Отелло» уже не раз доказывал, что рейфов — даже, если это всего лишь один улей — лучше держать в союзниках, чем во врагах. Поэтому Джон саркастично сказал, отступая в сторону: «Для чего же ещё нужны друзья?».***
В ангаре джамперов их встретили целая дюжина морских пехотинцев и лично Элизабет Вейр, нервозность которой выдавали побелевшие костяшки сцепленных пальцев. «Здравствуйте, офицеры, капрал, — она всмотрелась в застывшее лицо Илейн. — Капрал, вы не ранены?». Коммандер прижал к себе девушку чуть сильнее и мягко сказал: «Она просто очень устала». «Понимаю. Я сожалею о том, что вы попали в засаду», — сказала Элизабет и задумалась, прикусив губу. Нужно было решить, где разместить рейфов, пока не удастся связаться с ульем. При этом тюремный блок, естественно, отпадал, как вариант (хотя мысль была соблазнительной). Словно услышав её мысли, Илейн тихо сказала: «Доктор Вейр, мы, правда, выдохлись. Разрешите нам всем пойти в мою комнату, пожалуйста...». Элизабет невольно посмотрела на Джона — Илейн собиралась привести рейфов в спальный район города — и осторожно сказала: «Хорошо, но надеюсь, вы понимаете, что мы выставим вокруг охрану?». Коммандер ответил: «Это ваше право, но у нас есть одно пожелание. Доктор Вейр, пришлите, пожалуйста, в комнату капрала щётки и чистящие средства. Чем больше, тем лучше». Элизабет кивнула, и маленькая процессия двинулась к выходу. Уже у двери коммандер оглянулся и добавил: «И ещё одна просьба. Вам наверняка захочется изучить дженайский крейсер, чтобы узнать, где они достали телепорт. Пожалуйста, пока не делайте этого. Когда прилетит улей, мы... сделаем уборку».***
Илейн чувствовала себя почти больной, хотя наотрез отказалась идти в медотсек. С рейфами она тоже почти не говорила и, когда их оставили в комнате одних, Ксандор заметил: «Мы всё ещё можем попросить выделить нам другое помещение». Она тихо сказала: «Нет, пожалуйста... Я себя странно чувствую. Как будто я боюсь вас, но всего остального боюсь ещё больше, и только вы можете меня защитить». Ксандор попытался дотронуться до её лица, но Илейн увернулась и пробормотала: «Просто дайте мне вымыться и лечь спать, а потом чувствуйте себя как дома...». Так они и сделали, выйдя из ванной, она увидела рейфов, стоящими точно в тех же позах, как она их оставила. Илейн нырнула в постель и погрузилась в тяжёлый сон, успев заметить, как офицеры, подхватив щётки и бутылочки с чистящими средствами, все вместе скрылись в ванной. Разбудило её утреннее солнце, заглядывавшее в большое окно. Илейн села и огляделась. Все три рейфа спали, вытянувшись, на ковре перед её кроватью. Она свесила голову вниз и некоторое время их рассматривала. Кожаные плащи казались совершенно чистыми, но сквозь дыры от пуль, то тут, то там просвечивала бледная бирюза обнажённых тел. Отмытые волосы топорщились ореолом, освобождённые от резинок и заколок — даже косички расплелись. Она тихонько слезла с кровати и на цыпочках пробралась в ванную, слегка опасаясь того, что может там увидеть. Однако в ванной царил идеальный порядок — кафель казался даже белее, чем обычно. Она снова приняла душ, натянула халат и выбрела в комнату. Ксандор уже не спал, он стоял у открытого окна, всматриваясь и внюхиваясь в океан. Илейн замерла, ей хотелось что-то сказать — разбить эту тонкую плёнку страха, сковавшую её чувства, но слова казались пустыми. Ксандор повернул голову и внимательно посмотрел на неё. Потом потянулся к её музыкальной микросистеме и нажал кнопку воспроизведения. Негромкий женский голос пел: «Я просто хочу быть любимой тобой. Не знаю ничего хуже, чем бороздить эту Вселенную без тебя...». Ксандор шагнул к ней и протянул руку. Илейн так удивилась, что тут же приняла её, и Ксандор повёл девушку в неторопливом танце, ловко переступая в крохотном пространстве между кроватью и платяным шкафом. Тут её прорвало: «Ты танцуешь?!». «Не понимаю, что тебя удивляет, — Ксандор наклонился и прошептал, щекоча дыханием её ухо. — Я поверил бы только в то божество, которое умело бы танцевать». «Ты уже и Ницше прочитал!», — невольно рассмеявшись, воскликнула Илейн, обвила шею своего божества руками и прижалась щекой к груди, отдаваясь танцу.***
Она настояла, чтобы на завтрак в столовую они пошли все вместе. Советник заметил, что не видит проблемы в том, чтобы сидеть в её комнате, пока не объявится улей, но Илейн решительно возразила: «Вам, может, и всё равно, что о вас думают, а мне нет. Вы представители разумной расы, регулярно выполняющие просьбы доктора Вейр. Вы — гости Атлантиды, и пусть все это осознают». «Слова истинной королевы», — согласился советник с поклоном. Капрал Хэнкок, руководивший их охраной, был напряжён и постоянно что-то шептал по рации, но, в целом, они благополучно добрались до столовой. Илейн провела безмятежных и уверенных в себе рейфов к столику в углу у окна, где уже несколько раз сидела раньше с коммандером. Оглядевшись, адъютант предложил: «Я принесу завтрак? Я знаю, что ты любишь». Хэнкок дёрнулся и трагически скривился, прикидывая, как ему разделить свои силы и безопасно сопроводить рейфа к стойке. Илейн вздохнула и сказала: «Спасибо, адъютант, я сама». Каша и оладьи казались не такими вкусными, как приготовленные дегустатором, люди вокруг глазели, морпехи загораживали вид из окна, но она спокойно ела, то и дело улыбаясь своей «свите». Когда она уже взялась за чай, советник спросил: «Что мы будем делать после завтрака?». «А у вас есть идеи?», — поинтересовалась она. «Мы давно с тобой не занимались. Тут есть что-то похожее на боевую поляну?». «Конечно, есть спортзал», — пробормотала Илейн и поёжилась, поняв, что вместо отдыха намечается «избиение младенца».***
Она порадовалась, что спортзал был пустой с утра. Коммандер и адъютант чинно уселись на дальней скамейке, и Илейн искренне позавидовала им, карабкаясь на помост. Некоторое время они молча стояли, глядя друг на друга, потом советник издал резкий гортанный клич и бросился на неё. Удар... блок... удар... блок... мышцы пели, тело слушалось, как недавно установленная операционка. Илейн с восторгом поняла, что, благодаря вживлённому гену, она «видит» атакующие схемы рейфа и даже успевает парировать удары! Она потеряла счёт времени, унесённая новым танцем — танцем смерти рейфов — и не сразу заметила, что спортзал стал наполняться людьми. Морпехи, техники и лаборантки — все они шли посмотреть на показательный бой рейфов. Когда советник — хладнокровный, словно по-прежнему находился в пустом зале — разрешил ей трёхминутный перерыв, здоровенный сержант Хопкинс подошёл к рингу и сказал: «Очень необычная техника, капрал. Не хочешь провести спарринг?». Илейн оглянулась на советника, но тот уже слезал с ринга, освобождая место, и пришлось ответить: «Да, почему бы и нет». Кто-то ударил в гонг, они сошлись в схватке и, к своему изумлению, Илейн уложила этого быка на лопатки через тридцать секунд. Пыхтя, он поднялся и потребовал: «Ещё». Тогда Илейн опрокинула его ещё два раза, но тут советник принялся руководить из-за канатов: «Человек, следи за её ногами! Держи правый локоть выше!». Илейн стало труднее, она даже чуть не пропустила нокаутирующий удар в челюсть и во время перерыва возмущённо спросила: «Советник, вы вообще-то за кого болеете?». «Я болею за выживание тех, кто участвует с тобой в миссиях, — ответил советник. — В этом бою ты представляешь нас, и я вижу, что у человека нет ни малейшего шанса в рукопашной схватке с рейфом». Сержант поднялся на ноги и удивил Илейн, храбро обратившись напрямую к старому рейфу: «Сэр, вы могли бы научить меня, как побеждать рейфов?». «Нет, — отрезал советник. — Но я могу научить тебя, как продержаться дольше». «Был бы благодарен, сэр», — уважительно ответил Хопкинс, и Илейн поняла, что он нашёл лазейку к сердцу старика. Советник с сомнением спросил: «Ты меня не боишься?». «Никак нет, сэр». Тогда советник полез на ринг со словами: «А зря. Урок номер один: всегда бойся рейфа». Следующие несколько часов советник проводил открытый урок боевых искусств для всех желающих. Старый учитель находился в своей стихии, Илейн же минут через сорок незаметно улизнула, переоделась и села на скамеечку, втиснувшись между коммандером и адъютантом. Они шептали ей на ушко с двух сторон и, кажется, были на седьмом небе. Она вообще давно замечала, что рейфы любят шептаться и секретничать, даже если собираются сообщить, например, о плановой продувке очистительных систем улья. К двум часам адъютант сорвался с места, пригнувшись, скользнул к рингу, подозвал советника и что-то прошептал ему. Советник обернулся к своим новоявленным «ученикам» и объявил: «Прошу прощения, но мне напомнили, что сейчас у людей обеденное время. Поэтому я удаляюсь». Он обернулся, чтобы уйти, но снова остановился, застигнутый врасплох — люди аплодировали ему, благодаря за урок. Советник церемонно поклонился, спрыгнул с помоста и пошёл к скамейке, прямой как палка. Если бы он не был рейфом, Илейн бы подумала, что он смутился.***
За обедом она спросила: «Что теперь будем делать? Может, просто посидим здесь?». «Как скажешь», — согласился Ксандор. Она фыркнула: «Что это ты такой покладистый? Обычно вы меня, как куклу — куда вам нам, туда и переставляете». «Я не на улье — здесь мне нечего делать», — грустновато ответил Ксандор. Советник заметил: «Вообще-то подразумевается, что офицеры выполняют все желания своей королевы». Илейн улыбнулась: «Все-все? А если она пожелает что-то глупое или злое?». Советник спокойно ответил: «Всякое бывает. За свою жизнь я знал нескольких действительно жестоких королев. Например, одна придумала оригинальный способ наказывать своих подданных. Как ты знаешь, рейфа трудно ранить или покалечить, но боль он чувствует. Королева приказывала вырезать дыру в мягких тканях тела и туда продевалась железная ржавеющая цепь, за которую очень забавно было дёргать провинившегося рейфа». Илейн застыла с раскрытым ртом, ложечка с фруктовым желе повисла в воздухе. Коммандер проворчал: «Вот зачем ты ей такие вещи рассказываешь? Опять во сне хныкать будет». «Да он меня дразнит. Правда же?», — сказала она. Советник покосился на охрану, придвинулся ближе и под прикрытием стола расстегнул несколько застёжек. Это было что-то новенькое, и Илейн затаила дыхание. Советник отогнул край плаща, и она увидела на его животе, ближе к боку, огромный, размером с кулак, бугристый шрам. В горле перехватило, она потянулась под столом и коснулась шрама дрожащими пальцами, не замечая, как советник полуприкрытыми глазами внимательно наблюдает за выражением её лица. Она просунула руку под плащ, скользя ладонью по тёплой шершавой коже. Чувствуя себя библейским Фомой, которому обязательно надо всё осознать до конца, она просунула руку дальше и на спине рейфа нащупала второй такой же шрам. «А почему... почему раны не зажили, как обычно?», — спросила она. «Цепь не убирали два года», — пояснил советник. Илейн убрала руку и немного посидела молча, стараясь не заплакать (рейфы не плачут!), потом сказала: «Поправочка к правилам. У нас на улье королева не будет иметь права желать всё, что ей в голову взбредёт, а офицеры обязаны игнорировать очевидно бессмысленные и безумные приказы. И это моё желание!».***
Рейфы почтительно склонили головы, и над столиком повисла тишина, становившаяся всё более гнетущей для Илейн. Наконец, она сказала: «Вы же любите считать. А играть любите?». «Любить считать и уметь считать — это разные вещи», — заметил советник. «Не усложняй, — отмахнулась она. — Я сейчас приду!». Она сбегала в соседнюю комнату отдыха и притащила оттуда коробку с игральными картами и фишками. Сияя, она заявила: «Нас как раз четверо. Сейчас будем играть в покер». Она нашла в обширной базе данных Атлантиды правила покера и вручила планшет рейфам. Они небрежно пролистали информацию, Илейн разделила фишки и сдала карты. Кажется, партий через шесть ухмыляющийся адъютант забрал у неё последнюю фишку. Она растерянно сказала: «Эй, это нечестно! Вы все играете против меня. И вообще, я королева! Уступайте мне». «Ты — лёгкая добыча», — сообщил Ксандор и любовно подравнял стопки своих фишек. Адъютант добавил: «В описании покера написано, что в этой игре все равны. Ещё там написано, что на кон можно ставить предметы одежды, — он оглядел Илейн. — На тебе всегда много одежды, сможешь долго играть». Она испуганно оглянулась: «Ну, знаешь, я не буду раздеваться на глазах у всех». «Тогда напомните мне забрать карты на улей», — с невинным видом сказал адъютант. Она возмутилась: «Ты наглый, прямо как один мой сокурсник. Как же его звали?.. Стив, Стиви его звали, и тебя я тоже буду звать Стиви!». Новоиспечённый «Стиви» дурашливо поклонился, а Ксандор придвинул ей половину своих фишек. «Спасибо! Вот коммандер меня любит», — обрадовалась Илейн. Коммандер уточнил: «Вернёшь с процентами». Так они поддразнивали её и разоряли раз за разом, потом снова делясь фишками. «Стиви» заметил: «Там в описании говорится про дым сигарет и виски с кубиками льда. Как насчёт винишка?». Илейн озадачилась: «Какое винишко? Вы же не пьёте». «Мы пьём иногда вино, — возразил советник. — Ради вкуса перебродившего фруктового сока и мимолётного удовольствия, которое оно доставляет». «Но вы не пьянеете?», — уточнила Илейн. «Я иногда жалею, что нет», — сказал советник и, удовлетворившись ответом, она сбегала к буфету за бутылкой красного вина и четырьмя бокалами. Они продолжали играть и пили очень медленно, но со второй бутылки Илейн начала хмелеть — она раскраснелась, смех стал громче. Ксандор нагнулся, чтобы подлить ей вина, и шепнул на ухо: «Никогда ещё не видел тебя пьяной». От его близости Илейн внезапно затрясло — на руках даже выступила гусиная кожа. Он внимательно посмотрел на неё, снова наклонился и сказал почти одними губами: «Ты пахнешь возбуждением». Она так же тихо ответила: «Вино в голову ударило... а ты такой вкусный...». «Я — вкусный?.. Пожалуй, я не должен это пропустить, — коммандер повернулся к охране. — Капрал, принцессе нехорошо, позвольте мне отвести её в её комнату, чтобы освежиться. Мои офицеры останутся пока здесь». Капрал кивнул и приказал двум морпехам сопровождать их, все остальные остались в столовой. «А что такое?», — Стиви обиженно посмотрел на советника, но тот лишь пожал плечами и принялся раздавать карты. Минут через сорок советник сказал: «Думаю, мы дали им достаточно времени. И мне надоело здесь сидеть. Адъютант, собери это всё в коробку — заберём с собой на улей». Они неторопливо покинули столовую, не обращая внимания на морпехов, словно те не охраняли от них Атлантиду, а были их почётным эскортом. Лишь у самой двери в комнату Илейн советник обернулся и произнёс: «Благодарю вас, дальше мы сами». Он пропустил вперёд адъютанта с коробкой, проскользнул внутрь и запер дверь. Пятьдесят оттенков рейфов Стиви бросил коробку на столик и тут же прошёл к кровати. Полураздетый коммандер лежал, лениво вытянувшись, на дальнем краю. Илейн, одетая только в короткую футболку, дремала, свернувшись калачиком и обняв подушку. Адъютант, оскалившись, зашипел, опустился на колени и дотянулся длинными пальцами до оголившейся ягодицы. Вздрогнув, Илейн подняла голову и сонно спросила: «Эй, ты чего?». Ещё больше она удивилась тому, что коммандер не возмутился, а скептично сказал: «Дорвался куда мечтал, да?». Пальцы Стиви скользнули по ложбинке между её ягодиц, и Илейн открыла рот, ещё не зная, что скажет или заорёт, но тут советник резко сказал: «Прекрати. Ты не чувствуешь, что госпоже неприятно это прикосновение?». Адъютант съёжился, будто его ударили, и Илейн вдруг стало его жалко. «Почему всё так остро чувствуется? Из-за вина?», — подумала она. Пытаясь сохранить остатки достоинства, Стиви буркнул: «Можно подумать, ты знаешь, как сделать принцессе приятно». «Может, и знаю...», — тихо ответил советник и вдруг склонился над Илейн, опираясь на руки по обе стороны от её головы. Его пахнущие вином и миндалём губы коснулись её почти невесомо. Так и неубранные после мытья волосы легли занавесом, закрыв её от окружающего мира. Она собралась запротестовать, но вместо этого обнаружила себя жадно отвечающей на поцелуй. Советник сам отодвинулся, выпрямился, глядя на неё сверху вниз. Она испуганно оглянулась на коммандера и прошептала: «Прости... это всё вино». Коммандер сел и хмуро посмотрел на неё: «Не надо извиняться. Ты мало что знаешь о рейфах и руководствуешься человеческой моралью, а мы — не люди, — он прикоснулся к её щёке. — Когда ты была в круге, экипаж почувствовал вас с Матерью, почувствовал вашу любовь и признал тебя королевой. Теперь ты для всех рейфов клана изгоев олицетворяешь мать, сестру и... возлюбленную, — он хрипло засмеялся. — Нет-нет, не смотри на меня так, это не значит, что тебе придётся уделить время каждому из них, но они будут на это надеяться — дни, месяцы, годы, если понадобится, ведь рейфы — терпеливая раса. И поверь, лучше не лишать их этой надежды». Илейн робко спросила: «Это ты к чему ведёшь?». «К тому, что я только твой фаворит... Поэтому я не могу стоять между тобой и рейфами клана. Ваша взаимная тяга естественна». Она хотела поспорить, но советник, словно читая её мысли, сказал: «Госпожа пьяна, завтра утром она возненавидит меня за всё, что я мог бы сейчас с ней сделать». Илейн испытала какую-то нелогичную досаду от его слов, неосознанно положила ладонь ему на живот — там, где был шрам — и из духа противоречия заявила: «Я не настолько напилась. Хватит уже решать за меня, как мне поступать и что чувствовать». Советник тихо сказал: «Моя королева, ты — не она. Ты не обязана пытаться загладить последствия поступков другой королевы». Илейн посмотрела на него снизу вверх и ответила: «И снова хватит. Хватит уже щадить меня, когда я уже сдалась». «Тогда я отойду на минуту, а когда вернусь, посмотрим, не изменится ли твоё настроение», — сказал советник и скрылся за дверью ванной. Она озадаченно спросила: «Куда это он? Рейфы же не...». «Ноготь срезать, — ответил адъютант. — Странно, что он не сделал этого раньше, почти весь экипаж уже так ходит». Он как бы невзначай взмахнул рукой, демонстрируя гладкий мизинец, и Илейн испуганно спросила: «Зачем?». «Мода такая, — пояснил Стиви. — Сначала у коммандера увидели, потом у меня — берут пример с фаворитов». Она запустила в него подушкой: «Я имела в виду, они знают, зачем коммандер срезал ноготь?». Коммандер ответил, хрипло хихикнув: «Вообще-то рейфы очень догадливы». Наверно, она всё-таки раскричалась бы, если бы не появился советник. Он оставил свой чёрный плащ в ванной и теперь, стоя перед ней с обнажённым торсом и распущенными волосами, казался неожиданно юным. На его левом плече вилась татуировка в виде цепи, спускающаяся вниз и заканчивающаяся у безобразного шрама. У Илейн перехватило дыхание, когда она увидела другие застарелые шрамы, грубой сеткой покрывавшие правый бок рейфа. Советник пробормотал: «Тот неловкий момент, когда разделся перед кем-то впервые за последнюю пару тысяч лет, и тебя пожирают взглядом». Она молча протянула руки, принимая советника в объятия. Она утонула в его поцелуях, прикосновениях и жарком шёпоте, и ночь стала вспышкой сверхновой, когда его ласкающая рука пробралась ей между ног. Он не стал никуда проникать, а просто играл с пуговкой клитора, почти незаметными движениями теребя его и чуть-чуть сдавливая, доводя её до исступления, когда, уже хныкая от желания, она не начала сама тереться об него всё сильнее и сильнее, пока не наступила разрядка. Он поцеловал её снова с нежностью, которую раньше она никогда бы не ожидала от рейфа. Наклонившись, поцеловал в грудь и попытался ещё, но она упёрлась руками и сказала: «Хватит, господин советник! Вы мне слова вставить не даёте». Привстав на колени, она сама поцеловала его бледную грудь. Сосочки были твёрдые, будто были сгустками хитина, а не плоти. Впрочем, может, так и было, Илейн вообще не понимала, для чего рейфам соски? Поцелуями она добралась до шрама, и почувствовала, что на глазах опять выступили слёзы. Она взяла руки советника, повернула их ладонями вверх и по очереди поцеловала. Глаза рейфа расширились, зрачки в полутьме стали огромными, отчего глаза казались бездонными. Она услышала за спиной изумлённый вздох адъютанта, склонилась, накрыв волосами руки советника, и начала неспешно вылизывать кормовую щель. Самообладание старого рейфа было фантастическим — только под самый конец он выгнулся назад и зажмурился, мелко дрожа всем телом. Когда щель спала, почти исчезнув на ладони, советник пробормотал: «Благодарю за эту честь, моя госпожа... А сейчас готовься к отплате». Он резко опрокинул её на спину и начал ласкать грудь губами, обводя соски длинным языком. Илейн ахнула, когда его острые зубы чуть куснули сосок и, словно получив сигнал, его палец глубоко вошёл в неё. Одного этого ощущения, приправленного терпким стыдом, хватило для бурного оргазма. Илейн почти закричала, но Ксандор зажал ей ладонью рот, и она попыталась его укусить в отместку. «Мой маленький рейф», — прошептал Ксандор и отпустил её только, когда она успокоилась и дыхание выровнялось. Ей стало невероятно хорошо, и отяжелевшие веки закрылись... «Нет, — сказал советник и сильно шлёпнул её по бедру, так что она подпрыгнула. — Ты не уснёшь, мы ещё с тобой не закончили». Илейн вытаращила глаза, а он взял её за волосы и отогнул голову назад, лаская сильными когтистыми пальцами от беззащитного горла и ниже, снова возбуждая, хотя ей это уже казалось невозможным. Он согнул ей ноги в коленях и прижал к груди, получив удобный доступ к секретному бутончику. Она забубнила было недовольно, но тут Ксандор коснулся её губ, нежно погладил, после чего просунул ей палец в рот, так, что она невольно отвлеклась, пытаясь приласкать своего любимого. Другой рукой коммандер мягко сгрёб оба её запястья и прижал к подушке над головой, наклонился и поцеловал в лоб, а потом советник властно раскрыл ей створки. Нагнувшись, он несколько раз с нажимом лизнул её, затем пробрался пальцем внутрь и начал аккуратно, но сильно двигаться не только вперёд-назад, но и слегка из стороны в сторону, гладя стенки круговыми движениями. При движении вверх и назад он нашёл некое местечко, будто всегда знал, где оно. Каждый раз, когда он по нему проскальзывал, у Илейн перехватывало дыхание, и советник это слышал, потому что изменил ритм и стал гладить его снова и снова. Она ощущала глубоко внутри себя давление, большее, чем при любом оргазме, словно полностью теряла контроль над своим телом. Давление непрерывно росло, балансируя на самой грани «слишком много». От наслаждения ей было почти больно. И наслаждение тоже росло, как что-то тёплое, расширяющееся, будто оргазм стал чем-то живым, что может вырасти и вырваться наружу. Она бы орала сейчас, но во рту, как кляп, был палец коммандера, и она принялась яростно сосать и даже кусать его, где-то в уголке сознания удивляясь, откуда в ней взялась такая страсть — у девушки, которую однажды парень в постели назвал бревном. Давление росло и переполняло тело — тут советник оглянулся на адъютанта. Стиви тут же подался к ним и, не задумываясь, засунул мизинец ей в приподнятую попку. Давление вырвалось вместе с хлынувшей между ног струйкой жидкости. Такое с Илейн случилось впервые, кровь ревела в ушах, она почти теряла сознание. Рейфы медленно, в обратной очереди, отпустили её. Советник расправил простыню и укрыл её, Ксандор снова нежно поцеловал и шепнул: «Вот теперь спи». Она с трудом пробормотала: «Погодите... но как?». Советник тонко улыбнулся: «Ты называешь это „ментальные штучки рейфов“. Я чувствовал тебя и словно делал это сам с собой. Поэтому я знал, где и когда тебе приятно». «Как же это... странно», — успела подумать Илейн и крепко уснула между тремя рейфами, в середине Атлантиды, где-то посреди галактики Пегас.