Отдышись

      Осень злилась.       Злилась, не желая уступать очередь зиме, и от её яростной истерики страдали ни в чём не повинные люди: зонты ломались под порывами ветра, плащи покрывались ровным слоем грязи, машины чернели на второй день после мойки. Каждый третий чихал, каждый десятый прятал нос под медицинской маской. Город страдал.       Руслан выбивался из общей истерии. Он ловил себя на мысли, что побил все рекорды странного поведения и, пожалуй, живёт в неожиданном согласии с пизданутой осенью.       Во-первых, ему было Хорошо Среди Людей. Вот прямо сейчас ­— когда Гоша наигрывал мотив, Женя вскрывала ему мозг тонким хирургическим лезвием, меняя местами базовые ноты, а Кирилл дёргал струны, пытаясь настроить гитару на слух. Вся пёстрая компания создавала вокруг себя кокон, мыльный пузырь безоблачного, незамороченного счастья. И в этом коконе Руслан отогревался, постепенно позволяя себе радоваться мелочам — раньше он считал, что ему подобное удовольствие недоступно.       Во-вторых, хотелось новых впечатлений, что вообще ни в какие ворота. Этим, как правило, маялся Елисей. Стоило движухе затихнуть на месяц-другой, он не находил себе места — хотел поярче, посочнее, поопаснее. А если не получал необходимого, то лез на стены и мучился бессонницей.       Только поймав себя в невозможно-нервном состоянии, Руслан наконец понял, каково это — страдать хернёй.       — Ну, Гош, надо чуть выше, — ныла Мёрдж, подёргивая пряди у висков. — На полтона буквально.       — Тогда придётся поменять всё, — который раз отбивался Гоша, упрямо зажимая клавиши. — Ты слышишь, что это хуйня, или как?       — Не хуйня, просто надо аккура-а-а-атно сойти! Ну, Гош.       — Так, всё. Оставляю эту, — он наиграл мелодию, отличающуюся от предыдущей всего на одну ноту. — Голос Руслана поддерживает.       — Голос Руслана поддерживает трагизм! — картинно подняв ладони к лицу, она упала в кресло. — Нужно больше трагизма, чтобы построить зиккурат!       Гоша закатил глаза.       — И так звучит печальнее некуда.       — Нет, ты слышал вещь, которую играли музыканты на «Титанике»? Nearer my god to thee? Вот это — трагедия! Это — вся глубина истинной печали!       — Там струнный ансамбль, идиотина. Скрипка — орудие сердечных пыток.       Их голоса приглушил звук бодрых шагов в коридоре: явился припоздавший Макс. Решив, что пора бы и текст повторить, Руслан поднялся, чтобы добраться до своего места, но дверь внезапно грохнула, заставив всех присутствующих испуганно замереть. Кирилл убрал гитару подальше, как будто всё понял даже без пролога.       Макс в три широких шага преодолел студию.       От первого удара в скулу Кирилл опрокинулся на стену, от второго сильно бахнулся затылком — звук столкновения головы с бетоном разорвал повисшую тишину. От третьего он ушёл, скользнув в сторону. Макс долбанул стену и, оставив на ней кровавый след, заорал так, что, если бы в гараже было стекло — оно бы лопнуло.       — Ты опять был там?!       — Уймись… — несколько заторможенно отозвался Кирилл. Судя по ленивым движениям, он даже не собирался бить в ответ или нормально защищаться.       — Что ты там искал? Наркоту? Или ещё какое дерьмо?! Отвечай, блядь!       Макс съездил ему снова. Голова Кирилла мотнулась в сторону, и с Руслана сошло оцепенение.       — Что…       И оказалось, Женя держит его за плечи, а Гоша вытянул руку, перекрывая путь. Судя по оперативной реакции, они не в первый раз наблюдали подобную сцену и знали, что вмешиваться слишком опасно.       Кирилл сплюнул и зло рассмеялся.       — Почему, когда ты обо мне заботишься, дело не обходится без крови?       — Я хирург, сука! — Макс выглядел настолько злым, что воздух вокруг едва не искрил. — Она позвонила мне, ясно? Крыса твоя! Ты был в том ебучем клубе и сплёлся с каким-то мужиком! Что ты там делал?!       Он снова замахнулся, но голос Гоши его остановил.       — Эй, дай ему хоть слово сказать… — осторожно вставил он.       — Я хотел её увидеть, только и всего. А мужик оказался неплохим собеседником, — Кирилл встал и слегка покачнулся, хватаясь за стену. Его глаза остались совершенно мирными — ни намёка на ответную ярость.       — Хорош заливать!       — Всё так и было. На меня напала… ностальгия.       Макс снова дёрнулся вперёд, явно намереваясь сбить Кирилла с ног. Руслан выскользнул из цепких пальцев Мёрдж, ловко обошёл все препятствия и оказался прямо перед Максом, вынуждая его тормознуть.       — Только попробуй.       Его ледяной голос обжёг абсолютно всех — звучало слишком честно и убийственно серьёзно. Кирилл поднял голову и насторожился.       — Руся…       Макс мог бы влепить Руслану знатную затрещину — мог бы, но его кулак слетел с траектории из-за броска Кирилла.       Вообще-то Руслан не хотел всё усложнять, но понятия не имел, как остановить теперь уже настоящую драку. Пока парни катались по полу, сбивая стойки и путаясь в проводах, Женя предприняла вторую попытку оградить его от вмешательства.       — Руслан, пожалуйста! Нам их сейчас не разогнать, лучше не лезь!       — И часто так?..       — Иногда, — она дрожала и уже не просто удерживала, а обнимала его. — Не хочу, чтобы и ты…       Он никогда не чувствовал себя настолько беспомощным. Макс и Кирилл дрались всерьёз, будто на какой-то арене, и их движения были наполнены… жёсткой уверенностью. Опытом. В подобных столкновениях они освоились давным-давно.       И оба.       — Да прекратите вы! — не выдержал Гоша. — Всю аппаратуру разнесёте, уроды!       В какой-то момент Кирилл опомнился, схватил Макса за шкирку и выволок в коридор. Скоро грохот затих, но Руслан ломанулся следом, вновь выпутавшись из рук Мёрдж.       Когда он выбежал на улицу, они уже не дрались — Макс сидел на бордюре, надрывно кашляя, Кирилл возвышался над ним и пошатывался.       Руслан подставил руку, чтобы он мог облокотиться.       — Всё нормально, — прошипел Кирилл. — Всё нормально…       Он ожесточился. Черты лица обострились, глаза сверкали, как отполированные лезвия. Волосы вымокли, по подбородку текло. Руслана передёрнуло.       — Сигарету дай, — зло попросил Макс. — Сучара лживая.       — Я тебе не вру, — поняв, что новой вспышки гнева не будет, Кирилл смягчился. Шипя от боли, залез в карман толстовки и, вытащив помятую пачку, сунул Максу в руку. — Я просто ходил поговорить.       — Марина сказала, вы выглядели угашенными.       — Ты Марину не знаешь? Она решила мне отомстить.       Макс поднял чернющие вороньи глаза и долго смотрел на Кирилла, не моргая.       — Если я тебе сейчас поверю, а потом узнаю, что ты меня наебал, я…       — Нихуя ты больше не сделаешь, — не выдержал Руслан. — В этот раз я был не готов, но в следующий — даже, блядь, не надейся.       Ядовитая муть в глазах Кирилла разошлась, и он удивлённо уставился на ощетинившегося Руслана, видимо, только сейчас осознав, что тот на полном серьёзе лез его защищать.       Защищать.       Его.       Логики в этом было ровно ноль. Где там… полочки, сделки? Где это всё?       Высказав своё «фи» явно прихеревшему Максу, Руся повернулся к Кириллу. И вдруг захотелось куда-нибудь смыться, пока на него не наложили проклятие. Врублёвский смотрел всего секунду — но глаза были дикие и мистически зеленющие, как у кошки.       — Что-то репетиция не задалась, — буркнул Кирилл, тоже пихая в губы сигарету. Его лицо покрывалось отёками, глаза слезились — видать, адреналин сходил и накрывало болью. — Прости.       Руслан понятия не имел, по какому поводу он извинялся, но на всякий случай нахмурился и вдруг выдал:       — Пойдёмте ко мне, разберёмся все вместе. Только учтите, если вздумаете разносить мой дом, закопаю в одном гробу. Вместе с гитарами.       — У меня нет гитары… — буркнул Макс.       Осень-потаскуха драматично осыпала их старыми почерневшими листьями и злобно расхохоталась далёким собачьим лаем.       Как уже прояснилось, погода ебанулась в край — едва они успели добраться до Руслановой квартиры, начался ад с ветром и градом. За окном выло и стрекотало, шипело, булькало. На кухне назревали разговоры.       Пока они зрели, Гоша выгружал на стол бутылки всевозможного бухла, Мёрдж резала колбаску с видом мясника из очень тёмной лавки на окраине Лондона, Макс считал зубы, а Кирилл искал у себя сотрясение.       — Зрачки расширены? — прицепился он к Руслану.       — Вроде обычные.       — Тогда всё нормально.       — Ничего не нормально, — сплюнула Мёрдж. — Мудаки. Му-да-ки. Как же вы меня бесите! Только что-то налаживается — опять проблемы! Дуру набитую выгнали, теперь два ублюдка с ума сходят от ревности!       Она обернулась, демонстративно указав ножом на Макса.       — Вот чё тебе неймётся?       Макс мрачно покосился на остриё ножа.       — Я слишком доверчивый.       — Прежде чем бить морду, научись разговаривать! Словами через рот, а не через жопу!       Макс схватил бутылку и, дабы как-то отвлечься, стал изображать бармена, орудуя выставленными на стол ёмкостями.       Мёрдж перевела нож откровенности на Кирилла.       — А тебе вообще должно быть стыдно!       — Мне очень, очень стыдно, — кивнул Кирилл с самым невинным видом, на какой был способен с учётом бандитской помятости. — В следующий раз я обязательно предоставлю Максу список своих приключений.       — Было бы неплохо, — зло улыбнулся Макс, подталкивая ему стопку. — А лучше вообще не шляйся где попало.       — Просто трахнитесь уже! — припечатала Мёрдж. Затем, слегка поколебавшись, перевела нож в последний раз.       Руслан смотрел на неё с недобрым прищуром. Повисла пауза — Гоша воспользовался ею, чтобы открыть шампанское, и зажал всё это дело полотенцем. Пробка глухо бахнула в его ладонь.       — А тебе надо быть осторожнее, — наконец, высказалась Женя уже без гонора. — Лезешь между молотом и наковальней, как будто бессмертный…       — Всё просто, — без тени улыбки отрезал Руслан. — Между молотом и наковальней должен быть металл, иначе в ковке нет смысла. Только сумасшедший кузнец будет обрабатывать пустоту.       Эта его кухонная философия уронила в осадок всех. Мёрдж уставилась на лезвие в руках, Макс положительно прихуел, Кирилл нахмурился, Гоша завис с занесённой над бокалом бутылкой. Руслан ещё секунд тридцать подержал лицо каменным, а потом рассмеялся. От его прохладного смеха практикующего патологоанатома по загривкам присутствующих понеслись мурашки.       — Серьёзно, ну вы и идиоты, — беззлобно фыркнул он. — Вы любую сказанную с умным видом херню так воспринимаете?       — Блин, глубоко было, аж дна не видно, — словно бы не услышав последнюю фразу, высказался Гоша. Шампанское запенилось в бокале, и Мёрдж не дала драгоценному напитку перелиться через край, присосавшись к стеклу. — Ты всегда такой пиздецки умный?       Макс подвинул стопку к Руслану.       — Жахни-ка.       Кирилл попытался стопку перехватить, но Руслан внезапно жахнул, притом всю, до дна. И глянул с вызовом, мол, хочу — пью, не лезь, гондон.       — За металл, — улыбнулась Мёрдж, откладывая нож и поднимая шампанское. — М, пузырики…       — Не за металл, а за рок, — улыбнулся Гоша.       Через четыре часа они были в дрова. Гоша прописался на подоконнике, Мёрдж докуривала пачку, Макс рассказывал ей какую-то глубокомысленную претенциозную чушь про непостижимость бытия, раз в минуту извиняясь перед Кириллом. Руслан ушёл в другую комнату, на балкон, потому что больше не мог дышать дымом, но и гнать придурков из кухни не хотел — им было слишком весело.       Да и ему тоже, если быть совсем честным.       Он силился вспомнить, когда в последний раз напивался. И напивался ли вообще? Наверное, нет, поводов не возникало. А если и случалось, он предпочитал трезвый взгляд на вещи.       Голова кружилась, мысли роились стайками. Из памяти не шёл ледяной взгляд Кирилла, полный безразличия и какой-то неведомой потусторонней хуйни. Пугающая уверенность движений, явный и неконтролируемый гнев. Кто бы мог подумать, что…       — Устал от нас? — тихий голос на удивление мягко вплёлся в атмосферу дивного русланова тупняка. — Я могу всех разогнать по домам, ты только скажи…       — Нет, — отозвался Руслан, вглядываясь в тёмный провал дворика. Со своей обзорной точки он видел лишь обледеневшие деревья и пятна припаркованных машин. — Можете остаться на ночь. Я не против.       Кирилл прилип рядом, свесил руку в окно. Белая, почти полупрозрачная кожа ярко контрастировала с ночной тьмой. Под линией большого пальца Руслан заметил ссадину.       Стало гадко.       — Ты удивительно приветлив. Кто ж знал, что ради приглашения в гости нужно всего лишь почти убить барабанщика…       — Чего тебе не хватает? — резко перебил Руслан.       — Что?       — Зачем ты ходил туда, в тот клуб? Ради той девушки?       — Ради Марины-то?.. Нет. Просто хотел удостовериться, что не сошёл с ума.       Руслан перевёл взгляд. Пальцы предали его — потянулись к помятому лицу, осторожно обвели тёмный кровоподтёк на щеке. Кирилл покосился на него, как на призрака, явно не доверяя собственным ощущениям, а глазам — тем более.       Руслан проигнорировал демонстрацию ужаса, медленно перебирая собственные эмоции — он был зол, но никак не мог выявить основную причину. Беспечность Кирилла? Его связи? Его поведение? Всё вместе?       — Удостоверился?       — Убедился, что прошлому иногда лучше оставаться в прошлом. Лучшее, что человек может сделать для себя — слезть с мёртвой лошади. Иногда я забываю об этом, — с лёгкой хрипотцой сказал Кирилл. Когда Руслан прекратил ощупывать его синяк, он слегка дёрнулся вслед за рукой, как собака, но сразу же вальяжно отстранился. Чёлка сползла на глаза.       — Так что же, ты любил её?       — Пожалуй, — фыркнул Кирилл. — Иногда ты отвратительно нетактичен.       — Скорее всегда, — ни капли не смутился Врублёвский. — Если это в прошлом, зачем тебе туда возвращаться?       Что-то в его голосе заставило Кирилла одновременно насторожиться и расслабиться. Душу обожгло тепло — жадное, жгучее.       — Неужели ты ревнуешь?       — Нет, я просто пьян.       — Тогда… что с того? Даже если бы я всё ещё сох по ней и хотел понять, смогу ли восстановить отношения, тебе-то какое дело?       Руслан опустил глаза и нахмурился.       — Не знаю. Хочу понять, почему тебя туда потянуло. Макс сказал, что был ещё и какой-то мужик?       — Был. Мы даже телефонами обменялись, интересный оказался собеседник.       — Хотел развлечься? — Руслан вновь уставился на него, но на этот раз пристально и слишком въедливо. — Или отвлечься от меня? В этом дело?       — Я понять не могу, чего ты злишься?       Руслан не ответил, продолжая хмуриться и мрачнеть с каждым новым словом. А потом выдал, так холодно, как только мог:       — Разве для этого я не предоставил тебе себя?       Кирилл замер, с неверием вглядываясь в мрачную зелень руслановых глаз. Руся и вправду был пьян, но балансировал в каком-то необъяснимом состоянии отторжения удовольствия, несвойственном нормальному парню навеселе.       — Руслан… — Кирилл аккуратно завёл руку и положил ладонь на светлый затылок. — Ты чего?       — Я же сказал, что хочу понять…       — Нет, погоди. Погоди-ка. Тебе свойственно отрицать очевидное?       — Да, — немного поколебавшись, нахмурился Руслан. — Но сейчас не об этом и не переводи тему.       — Не нравится думать, что я развлекался без тебя?       — Не нравится, что тебе было настолько… плохо, что ты туда пошёл.       Честный Руслан — жуткое зрелище. Почти такое же жуткое, как смеющийся.       — Почему ты думаешь, что мне было плохо?       — Это нетрудно понять. Ещё раз спрашиваю, в чём проблема?       — Ладно, хорошо, — другой рукой Кирилл схватился за раму так крепко, что побелели костяшки. Чуть наклонился, усмехнулся неуловимо-желчно. — У меня сносит крышу. Из-за тебя.       — Прямо скажи! — разозлился Руслан.       — Крышу сносит, гвозди сыплются, — издевательски потянул Кирилл. — Пиздец шиферу.       — Придурок.       Руслан дёрнулся на выход, но рука всё ещё лежала на затылке и удерживала на месте.       — Успокойся, — пьяно шепнул Кирилл, едва-едва трогая его ухо губами. — Просто эгоистично хочется, чтобы мои чувства были не безответны. Но в том, что ты ничего не чувствуешь, нет твоей вины, ведь так? Так. Мир несправедлив.       Он шептал, и Руся чувствовал: ноги почему-то слабеют. Ему определённо не нравилось быть пьяным. Трезвым он сказал бы что-то обличающее. Сейчас — не хотелось.       Кирилл тем временем увлёкся и слегка прикусил твёрдый хрящик. Затем обжёг висок дыханием, ещё сильнее взлохматил мягкие русые прядки.       — С чего ты взял, что я ничего не чувствую?       — Ты сам говорил.       — Это так… бестолково. Привязанность. Зависимость. Ты же чувствуешь себя незащищённым? Для меня это всё равно, что стоять голым на публике. Мерзко и…       — И?       — Меня тошнит от концепта таких связей, — голос Руслана сломался, он отстранился, ускользая от мягких, изучающих прикосновений. Кирилл с некоторой растерянностью наблюдал за калейдоскопом эмоций на обычно равнодушном лице. — Не хочу я тебя знать…       Возникла пауза — какой-то липкий, удушливый интервал, показавшийся Кириллу глубокой бездной. Он падал и падал, пока не зацепился за влажный блеск в глазах Руслана, как за спасательный трос.       — Кто сделал это с тобой? — всё тем же усталым шёпотом спросил Кирилл. — Я убью его, клянусь.       — У тебя есть все шансы, потому что я сам это сделал.       Откуда-то с кухни потянулась заунывная песня — Мёрдж добралась до гитары Кирилла. В любой другой ситуации он тотчас сорвался бы с места, но сейчас творилось кое-что поважнее надругательства над драгоценным инструментом.       — Я не могу найти оправдание… — продолжил Руслан, — своим эмоциям. Ты что-то со мной сделал. Это всё, что я могу сказать. Достаточно?       — Да… — улыбнулся Кирилл и слегка сжал его горло.       По пьяни он целовался по-другому. Подчиняя, подавляя. Совсем не аккуратно. По сути — отпуская себя, и от такого поцелуя Руслан быстро растерял остатки упрямства. На губах ощущался привкус крови, мысли стали ещё неразборчивее — о чём он там хотел спросить…       Гитара взвыла душераздирающе.       — Блядь, — выдохнул Кирилл, с трудом отлипая от Руслана. Чтобы всё-таки отстраниться, ему пришлось оттолкнуться от стены позади него. — Руки по плечи оторву.       Переставляя заплетающиеся ноги, он потащился отбирать своё сокровище. Прижавшись лопатками к стене, Руслан закрыл глаза. Полумрак играл с ним в поддавки.       Всё чаще рядом с Кириллом он чувствовал себя… незащищённым.       И, что хуже, всё чаще принимал это как само собой разумеющееся и не видел способа выпутаться из тянущих его на дно удушливых жил принятия.       Боже… скорее бы уже пришла зима.