Отдышись

      Услышав звон ключей в замке, Руслан распахнул глаза.       Чтобы натянуть что-то из одежды ему хватило ровно трёх секунд. Увы, этот высший подвиг положение не спас, а может даже усугубил ситуацию, потому что в следующий момент он оказался посреди коридора. Лохматый, опухший и в надетых наизнанку шортах.       Напротив стоял Елисей. И он охуевал.       Немая сцена могла длиться бесконечно, если бы новые действующие лица не довели момент до поистине блистательного великолепия.       Пока глаза Елисея пытались вернуться в орбиты, из ванной выпал помятый Макс и мужицки почесал своё достоинство сквозь джинсы. Со стороны бывшей комнаты Елисея высунулась Женя. Флегматичный взгляд подчёркнутых размазанной косметикой глаз сфокусировался на госте и за миллисекунду сменился с «какой хуй сюда припёрся в такую рань, ёбвашумать» на «божечки, вау». Апогеем стал страдальческий китовий вой «бля-я-я-я-я-я-я-я-я-ядь», прорезавший тишину: это Кирилл почувствовал свои рёбра.       — Я всё объясню, — шаблонно выпалил Руслан, пытаясь навскидку определить глубину когнитивного диссонанса младшего брата. По всему выходило, что Елисей был в шаге от кардиошока. — Может быть…       — Мабухай*, братец Елисей-который-теперь-не-тут, — подкинул дровишко Макс, ничуть не смутившись своего вида. Продефилировав по коридору, он скрылся на кухне, где вчера и обосновался на правах бармена.       — Кирюша, ты живой? — не отводя кокетливого похмельного взгляда от Елисея, громко спросила Мёрдж. Из комнаты донеслись очередные звуки боли. — У меня таблеточки есть, тебе принести?       — Неси, — вместо Кирилла скомандовал Руслан.       — Э? — наконец, отвис Елисей. — Я не туда попал? Тут раньше жил мой брат.       — Я всё объясню, — повторил Руся, пытаясь нацепить на мучительно расползающееся лицо привычную высокомерную маску. — Если вкратце — это музыканты.       — А… ага.       И оказалось, что объяснить, что происходит, не так-то и просто, поэтому Руслан щёлкнул зубами и замолк.       — Вот же пиздец, я как будто в Аду побывал и вернулся беременным… — хрипя на все лады, из спальни Руслана высунулся Кирилл. Пятнистое лицо просияло, когда он разглядел Елисея на пороге. — О! Приветики, Ёлыч! А мы тут это… арендовали ваше убежище на вечерок.       — И правда. Пиздец, — эхом повторил Елисей. — Что, мать твою, происходит?       Руслан потёр лицо ладонями и вздохнул.       — Может, ты куртку снимешь для начала?       В чём Елисей был действительно хорош, так это в быстром осмыслении событий. Уже буквально через полчаса он проник в компанию, как мурена — в коралловые пещеры, и притворился если не своим, то крайне близким человеком, которому можно доверить все секреты.       Как ни странно, Руслан впервые не чувствовал ничего похожего на… неприязнь? Ревность? В общем, ничего похожего на тот мерзкий холодок, вымораживающий сердце каждый раз, когда самого Руслана предпочитали не замечать.       Он впервые был частью чего-то — по-своему сумасшедший, но полноправный. Кирилл не давал ему выпадать из общей связки, даже несмотря на крайне плачевное состояние. И да, старательно игнорировал тот факт, что они уснули вместе и проспали в обнимку до самого утра. Супер.       Если вчера что-то и случилось, память Руслана предпочла удалить этот кошмар из буфера. Воспроизвела только, как он провожал Гошу, убеждая его, что им всем суждено нечто охренительное. Как именно Руслан деградировал из вечного рационалиста до кухонной гадалки, знал уже Кирилл. И то… частично.       — Я рад! Думал, ты на стены лезешь от тоски, — искренне улыбнулся Елисей. — А у тебя тут… междусобойчики.       Руся вдруг задумался о том, как Елисею вообще живётся теперь. С мужчиной. Он понятия не имел, как к подобным вещам отнесутся Макс и Женя. Прежде чем раскрывать тайны, следовало выяснить гомофобную обстановку в коллективе.       Подобные… тайны? Почему даже в мыслях прозвучало так, будто их несколько?       — Руслан лез на стены, — сдал его Кирилл, уже минут десять пытающийся реанимировать лицо кубиками льда. — Не так давно попустило…       Руслан состроил скептическое лицо, но мину не удержал: Елисей смотрел на него с таким озорством, будто собирался применить увиденное в коридоре как компромат. Прямо сейчас.       — Ты вообще зачем припёрся?       — Тебя проведать, — улыбнулся Елисей. — И ещё… мама с папой хотят приехать.       Руслан тут же помрачнел и отвёл взгляд. Мёрдж обеспокоенно покосилась в его сторону.       — Ясно. Надолго?       — Недельку, может…       — На неделю в отель. Я понял.       — Нет, погоди, — Елисей вскочил со стула и в один прыжок оказался возле Руслана, подпирающего подоконник. — Ты бы с ними хоть поговорил. Они… очень просили. Хотя бы на полчаса. Пожалуйста.       — Елисей…       — Руся, ну. Я тебя прошу.       Повисла неприятная пауза. Руслан оттянул футболку, чтобы чем-то занять руки.       — И вообще, какой отель? — возмутилась Женя. — Ты нам неродной, что ли? Я могу тебя приютить.       — И я, — восстал из мёртвых Кирилл. — У меня хорошо.       — Что-то ты как-то односложно говорить стал… — нахмурилась Женя. — «Хорошо»? Что у тебя есть такого, чего нет у меня?       — Мужская компания. И у меня не прокурена вся мебель.       — Мебель-хуебель, — обиженно фыркнула она. — Ну и ладно, кого-нибудь другого приючу… вон, Макса, например, а то ему за такие пятнышки могут сверху добавить.       — На хуй иди, — огрызнулся Макс, по непонятной Руслану причине всё ещё не стремящийся покинуть их бестолковую группировку. — Фройляйн.       Это странное слово, произнесённое непривычно мягким тоном, отвлекло Руслана настолько, что он почти забыл, что там говорил Елисей минуту назад. Поэтому брату пришлось снова привлекать к себе внимание.       — Руся? — он схватил его за запястье, свёл брови домиком и, как обычно, стал умоляюще заглядывать в глаза.       Будь Руслан готов держать оборону, он бы стряхнул тёплую руку и послал Елисея к чёрту — он делал так сотни, тысячи раз, особенно если дело касалось родителей и попустительства здоровья. Но он не смог и сжал губы в нервную линию, не желая сдаваться, но и не в состоянии сказать «нет».       — Ребята! — вдруг заорал Кирилл. — Вспомнил! Я же договорился! О выступлении!       Взгляды медленно сместились в его сторону.       — Я хотел сказать на репетиции, но из-за истерики Макса вылетело из головы… — в разы тише договорил он. — Нас напечатают на афише. Через три недели — четыре песни на разогреве.       Макс удручённо потёр висок.       — Спасибо хоть не сегодня.       — Мы бы выглядели аутентично — двое с лютого похмелья, двое после драки и один на палеве, — Женя указала длинным пальцем на побледневшего Руслана, с помощью которого в данный момент можно было настроить баланс белого.       — Три недели? — еле-еле выдохнул он.       — Так. Без паники, — примирительно улыбнулся Кирилл. — Мы подготовимся. Чуть-чуть поднажать — и всё будет отлично.       Елисей опять едва не потерял глаза.       — Так они не просто друзья? Вы играете вместе? Ты с ними? Ты… ты…       — Твой братец вообще-то наш незаменимый готишный солист, — провокационным тоном пояснила Мёрдж. — И весьма неплохой. Я б даже сказала, преуспевающий. Пока не соловей, но о-о-о-очень старается и много работает.       — Скримить не умеет, правда, — пародируя её елейный тон, сказал Макс. — Но это ничего, мы пока можем и попсу поиграть.       — А ты не можешь в трюки и косячишь больше всех, — не осталась в долгу Женя. — Но тебя почему-то никто не абьюзит.       — Ты меня абьюзишь, бас-гитариня.       — Я — ожившая карма, лох чилийский.       — Так, стоп! — заткнул их Елисей. — Они серьёзно? Руслан?       — Ну есть маленько, — отвёл глаза Руся.       — Вау!       — Рано пока ещё о чём-то говорить… а уж тем более называть меня солистом.       Кирилл в ответ на взгляд Елисея пожал плечами и тут же страдальчески сморщился от боли.       — Ладно. Я подумаю о том, чтобы встретиться с родителями. Но на полчаса. Не больше, — решил перевести тему Руслан, обеспокоенно поглядывая на Кирилла. — Но жить с ними здесь я не собираюсь. Если они будут в квартире, я сваливаю.       — Двери в мою душу и в мою хату для тебя открыты, солнышко, — мурлыкнула Мёрдж.       — И двери на балконы тоже, потому что в её квартире так пахнет куревом, что мухи на подлёте дохнут…       — Кирилл!       — Мои двери открытее её дверей, Руслан.       — Хватит уже меряться хуем и клитором из-за этой капризной принцесски, — Макс поднялся на ноги, несколько раздражённо поглядывая на Мёрдж. — Мне идти пора.       — Я вымету сор из избы, — вызвался проводить Кирилл.       Руслан страдальчески вздохнул, когда Елисей одарил его шокированным взглядом, на этот раз по поводу того, что он никак не среагировал на выпад в свою сторону. Ведь последнее слово всегда оставалось за ним — особенно в словесных перепалках.       — Они все слегка того, — сказал Руслан. — Макс просто самый закомплексованный.       — Я всё слышу! — донеслось из коридора. — И, если я не лижу тебе яйца, как остальные, это не значит, что проблемы у меня!       — Макс, вчера ты слизывал водку с запястья Руси, когда он облился! — погромче крикнула Мёрдж. И, усмехнувшись добавила для Елисея: — И немного застенчивый.       — Да ладно?! — испугался Руслан.       Кирилл высунулся из-за косяка:       — Женя? Ты серьёзно?       Мёрдж прыснула и, с самым невинным видом разблокировав сотовый, помахала им, как веером.       — Всё зафиксировано. Кстати, вы вчера танцевали медленный танец под Селин Дион, это было уморительно. Показать?       В сгустившемся смущённом молчании, Елисей медленно осел на стул.       Пацан был необычный.       Руслан присматривался к нему и так и эдак и впервые не мог сказать наверняка, кого видит перед собой. Казалось, в нём было слишком много фальши и одновременно бесхитростной простоты — Денис Тильский, в народе Тиль, стоял напротив и участливо улыбался.       Кирилл пожал ему руку, и они вместе направились в глубины студии, привычно переступая через треснувшие плитки и выбоины в полу. Сам гараж казался каким-то брошенным, пустым, чересчур тихим — Руслан поймал себя на этой мысли и вздрогнул.       Заниматься внушением у него никогда не получалось, поэтому пришлось признать: он привязался к своей… своей группе. Причин было много, но анализировать не хотелось, как и разбирать чувства по кирпичикам. Просто Руслану стало важно, почему Мёрдж не любит говорить о себе, почему Макс всегда выглядит так, словно не спал целую вечность, почему Гоша старательно работает над каждой нотой.       И, конечно, где и когда Кирилл научился драться?       Его охватила неопределённость. Руслан полагал, что уже давно разгадал как минимум одну головоломку: что сложного может быть в долбанутом музыканте с характером золотистого ретривера? Но в тот день, когда Макс с Кириллом сцепились в студии, он почувствовал себя маленьким ребёнком, который всё это время бродил по обманчиво твёрдому льду и провалился слишком далеко от берега. Холод жалил душу, но предъявить претензии было некому.       А главное — некогда.       Так как Кирилл не рассказывал больше необходимого и легко сползал с неприятных тем, Руслан прекратил объяснять его поведение и решил вести себя осторожнее: яркие впечатления делали его слепым, а снова обманываться не хотелось.       — Как давно ты занимаешься? — с расслабленной улыбкой спросил Денис.       Руслан бросил куртку на диван, покосился на старые люминесцентные лампы и вздохнул. Вообще-то он не следил за временем. Сколько прошло-то? Месяц? Две недели? Два месяца? Три дня?       — Недолго, но он молодец, — Кирилл ответил вместо него. — Как делишки у могильного трио?       — Да как всегда, — пожал плечами Денис. — Нас недавно пригласили на мини-футбольный матч, чтобы перерывы заполнить, они давно так не отрывались. Болельщики — сумасшедшие люди.       Руслан догадался, что речь шла об остальных участниках группы Дениса, Кирилл уже упоминал их, между делом разжигая интерес к загадочным членам общины. Судя по рассказам, ребята были специфические.       Сняв куртку, Тиль остался в какой-то брендовой толстовке и пригладил растрепавшиеся тёмные волосы. Руслан заметил тату на шее. Ему редко нравились штуки, буквально кричащие «я не такой, как все», но Денису шла вульгарность — образ был целостный и запоминающийся.       — Ладно, давайте приступим, а то у меня ещё дел по горло, — сказал Денис.       И они приступили. И это был кошмар.       Но не в том смысле, в котором ожидал Руслан, — Тиль оценил его навыки по собственной шкале лиричности на восемь с половиной. Судя по ехидной улыбке Кирилла, результат обнадёживал. Ещё Денис сразу заметил проблемы в постановке «певческой позиции» и принялся исправлять ошибки, не нагнетая и не давя на психику, за что Руслан проникся к нему уважением. За всё это время никто не мог толком объяснить, что он делает неправильно, а вопросов накопилось уйма. Денис мог ответить на каждый.       Сама по себе репетиция получилась плодотворной. Но. Чёрт побери, но. Руслан слушал Дениса. Пристально, внимательно. Повторял за ним, вбирал информацию, как губка, — «Дыши глубоко, да, всё правильно. Теперь выдохни медленно, словно не хочешь. Молодец». Иногда они сосредотачивались друг на друге, будто готовились к глубоководному погружению…       И Кирилл бесился.       Он знал, что сам всё это устроил, но Руслану хватило одного взгляда, чтобы прочувствовать, как Кирилла бесит такая внезапная открытость новому. Он никак не давал понять, что злится, только иногда не попадал по струнам или отводил глаза, но это раздражение Руслан чувствовал каким-то новым биолокатором, очевидно, установленным куда-то прямо в мозг.       Денис тоже что-то замечал, но воспринимал все страсти иронично. Это Руслану тоже понравилось.       В итоге вся его симпатия оказалась учуяна, замечена, препарирована. Кирилл не сказал ни слова, но Руслан был уверен: если кому-то придёт в голову бросить в него спичку, он взорвётся, как пороховая бочка. При этом он даже не пытался вмешиваться, послушно наигрывая именно то, что хотел Денис.       Его ревность была… странной. Спонтанной и старательно скрываемой, какой-то неуверенной. Тоскливой?       — Ты сможешь, — наконец, подвёл черту Денис, уболтав Руслана попробовать экстрим-вокал. — Если мы будем заниматься хотя бы раз в неделю, через пару месяцев запоёшь в полную силу.       «Заниматься» в его исполнении звучало настолько блаженно, что почти требовало продолжения — «сексом». Он и в самом деле был по уши влюблён в музыку.       И теперь мечтательно улыбался, глядя куда-то в пустоту, будто вспоминая что-то приятное.       — Не боишься взрастить конкурента? — спросил Кирилл.       — Без конкуренции скучно, — Денис пожал плечами. — Да и в нашем случае делить публику нет смысла, кто сказал, что тем, кому нравится моя группа, не может понравиться ваша? Кстати, вы переименовались?       — Ага. Теперь мы Respire.       — А что Вика?       — Свалила, — Кирилл хмыкнул. — Переворот произошёл из-за её сучьего поведения. Так и топтались бы на месте, если бы не Врублёвский.       Денис взглянул на Руслана как-то иначе: оценивающе и пристально. Руся в ответ скептически поднял бровь.       — В таком случае встретимся на сцене, — серьёзно сказал Тиль. — Я помогу тебе чем смогу, но потом пощады не жди.       — Пощада — это милосердие. Вот уж в чём я совершенно точно не нуждаюсь.       Судя по искрам в глазах, такой ответ Денису понравился.       Когда они с Кириллом остались одни, напряжение сгустилось и начало давить. Открыв окно, Кирилл присосался к сигарете. Руслан стоял возле излюбленного кресла Мёрдж, разглядывая его профиль и наблюдая за влетающими в щель снежинками.       От стычки с Максом остались лишь желтоватые синяки: Кирилл явно старался избавиться от них до выступления, поэтому чем-то мазал и пытался привести себя в порядок. У него хорошо получалось. В том числе и притворяться.       Но если бы Руслана было легко обмануть, его брат убился бы ещё лет в четырнадцать.       — Кирилл, — позвал он, наблюдая за танцем сигаретного дыма. — Ты злишься?       — Нет, — ответил Кирилл и бросил всего один взгляд — самое прямое «да». Руслан нахмурился, медленно сокращая дистанцию. Он не боялся, но эпизод с дракой определённо сдвинул полюса в сторону опаски.       — Злишься, — остановившись в метре, сказал он. — Я внимательно тебя слушаю.       — Выходит, дело было во мне? Ты бортил меня, потому что тебе не нравился лично я?       — Я бортил тебя, потому что мне никто не нравился. И я не сказал бы, что сейчас кому-то симпатизирую.       — Денис нашёл ключик, — съехидничал Кирилл. — Довольно быстро.       — Это не Денис такой молодец, — нехотя, явно переступая через себя, сказал Руся. Голос был сиповат после долгой нагрузки. — Это я стал относиться к людям проще. Не без твоей помощи, так что можешь собой гордиться.       — Да, ебать, горжусь, — сказал Кирилл, зло выбрасывая окурок.       Затем он оттолкнулся от стены и сократил оставшееся расстояние. Положил руки на толстовку Руслана. Сжал ткань, будто собираясь порвать её на лоскутки.       — Относиться проще — это не заглядывать в рот, ловя каждое слово.       — Кирилл, если ты вдруг что-то пропустил, напоминаю: ты сам привёл мне человека, который поможет научиться петь, — Руслан даже не шевельнулся, с интересом заглядывая в потемневшие, злые глаза. — Я ловил каждое слово, потому что уважаю твои желания. И свои тоже…       — Свои, значит?       Руся усмехнулся.       — Ты такой придурок, когда ревнуешь.       Вздохнув, Кирилл положил голову ему на плечо и мягко подтолкнул к стене. Руслан вздрогнул и послушно опрокинулся, с ужасом прислушиваясь к себе. К своему сердцу.       Колотилось.       В нём колотилось так, будто он нырнул в ледяную воду, так, будто Елисей рухнул посреди коридора, снова потеряв сознание. Ненормально заходилось кровью, и это было дико, странно, невозможно.       Они уже обнимались. Целовались. Господи, они занимались сексом. Почему?..       — Ты что, дрожишь, что ли? — выпрямившись, Кирилл посмотрел на него совершенно потерянным взглядом. — Руслан? Я ничего тебе не сделаю.       Это испуг. Правда ведь?       — Ты решил, что я и на тебя могу наброситься? — продолжал ковырять Кирилл, пытаясь уловить его эмоцию. — Я бы никогда…       — Где ты научился так драться? — перебил Руслан, почти моментально возвращая утерянный контроль. Жаль, никакое усилие воли не могло унять бестолковый, птичий стук в груди, так похожий на страх.       Кирилл всё ещё смотрел с тревогой. Затем пригладил его волосы — беглым нервным жестом.       — Я не учился. Всегда умел. Я лет… с десяти, наверное, был в уличной банде. И Макс тоже. Мы называли себя Генхо.       Руслан не успел убить мысль о том, что честный Кирилл — красивый. Такая понятная, простая красота: светлый взгляд, жёсткие черты лица, слепок интересных форм. По отдельности — не самых выигрышных, но вместе составляющих терпкую внешность мальчика, по которому приятно и легко фанатеть.       Удивительно, что он совершенно не умел своей красотой пользоваться. В отличие от того же Дениса, Кирилл не пытался создавать хоть какое-то впечатление. Да, он красил пряди волос, носил кулоны и напульсники, всегда следил за собой, но это был совсем другой… стиль. Похоже на попытку безопасной змеи косить под ядовитую. В этом не было правды. И Руслан обманулся.       Любой нормальный парень поверит, что дебил, красящий чёлку, не бросится на него, как шакал. Очень удобно.       Кириллу хотелось казаться безопасным — настолько, что он сам научился верить своему отражению.       — Я был там до последнего класса школы. У меня… где-то пять или шесть приводов. Один арест. Весёлое было времечко…       Кирилл отстранился.       — Я жил в неблагополучном районе. Мы почти бомжевали.       Закрыв глаза, Руслан попытался представить его другим. Совсем другим.       Кириллу восемнадцать. У него короткие волосы, разбитая губа, нет денег и нет целей. Он озлобленный козёл, плюющий на проезжающие машины с полуразрушенной трансформаторной подстанции. В старой облезлой футболке… дешёвый принт на ткани давно облупился и ссыпался шелухой.       У Кирилла пустые, мрачные глаза, в которых нет ничего похожего на интерес к жизни. За его спиной такой же ебанутый Макс — в отличие от Кирилла, он целится в окна жилого дома. Ничего страшного. Ни один его камень не долетит.       — Что случилось? — словно вынырнув из воды, Руслан задышал: он был готов кого угодно благодарить за то, что видит перед собой совсем другую картину и совсем другое лицо.       — Мамаша удачно продала свою пизду одному среднебогатому хую. История под стать тем, что нравятся домохозяйкам. Из грязи в князи. Они вдвоём вроде как пытались меня образумить. Но нахрена родители, если есть собственные грабли?       — Что случилось? — с нажимом повторил Руслан, не сводя глаз с Кирилла. — С тобой. С тобой — что?       — Влюбился, — тихо ответил Кирилл. Он отвернулся и неловко коснулся пальцами колков приставленной к стене гитары. — В хорошую девочку.       Это представлять было неприятно физически: девочка в мыслях Руслана была действительно хорошей, миленькой, в кудряшках. И рядом с ней Другой Кирилл смотрелся странно. Фальшиво.       — А ещё меня отправили начистить рожу человеку, которого я уважал. На улицах однажды такая история случилась… ёбаный Шекспир.       Руслан оттолкнулся от стены.       — Расскажешь? — обычно многословный, сейчас он не мог даже пары слов связать в предложение, чтобы попросить, как следует. — Я правда хочу. Знать.       — Один из наших подружился с парнем из другой банды. Когда была стрелка, он бросил своих, чтобы его прикрыть. Из-за этого на него, естественно, взъелись и свои, и чужие. Меня отправили начистить ему рожу. Меня и Макса.       Кирилл обрушился на кресло Мёрдж и глянул исподлобья.       — Мы с Юрой вообще-то хорошо общались. Он был для меня вроде покровителя. И, знаешь, как-то не хотелось с ним цапаться. Но мы всё равно пошли… и Максу пробили череп.       Кирилл ткнул на свою голову, показывая, куда пришёлся удар.       — Поэтому он теперь такой… красивый и умный, — продолжал Кирилл. — Юра вызывал скорую. У него одного был телефон. Так что нам всем пришлось засунуть в жопу свои разногласия. Я тащил Макса на себе от недостроев до нормальной дороги. Перепугался до усрачки.       Немного потоптавшись на месте, Руслан вновь подпёр стенку, чтобы справиться с лёгким головокружением.       — Как-то так всё и прекратилось. Макс был моим единственным другом, так что я не хотел проходить через это снова, когда чистить рожу придут уже нам. Родители мне помогли, но пришлось им пообещать, что я больше на улицы ни ногой. И перевестись, и Макса вытащить. А девочку я испортил.       — То есть?       — Она… понахваталась. Это дурацкая история, правда. Ёбаный Шекспир два и дерьмо с сахаром.       Руслан сам не понял, как именно случилось так, что он оказался между разведённых ног. Как и когда — опустился на колени, игнорируя не самый чистый пол.       Очнулся, когда Кирилл с интересом наклонил голову. Он пытался казаться спокойным, но Руслан заметил нервно дрогнувший уголок губ.       — Ты чего?       Он бы и сам хотел знать — чего. Чего — болит в груди. Чего — хочется успокоить, обнять, ткнуться куда-нибудь носом, чтобы Кирилл перестал говорить сухо и неуверенно, считая, что рассказывает никому не интересную чушь.       Поэтому, хороший, блядь, вопрос — чего.       — Я тебя совершенно не знаю. Вообще ничего о тебе, как так?       — Ты не спрашивал.       Кирилл подался вперёд, сморгнув непонятную тоскливую пустоту.       — Ты ведь меня не боишься?       — Нет.       — Тогда…       — Кирилл, — Руслан поднял руку и положил ладонь ему на губы. — Давай без этого, ладно?       Кирилл выжидательно приподнял брови. А потом вдруг взял и укусил — укусил, сука — за пальцы.       — Окей, теперь ты недоволен, что я тебя не боюсь? — усмехнулся Руслан. — Плохой мальчик, фу. Нельзя кусать людей.       — Был плохой, — хрипло буркнул Кирилл.       И дернул Руслана за волосы, втягивая в поцелуй.       Таких у них ещё не было. Руслан пытался чуть-чуть отстраниться — его сердце подкатилось куда-то к горлу, и это странно пугало, но Кирилл держал крепко и не давал отползти. Вылизывал губы, медленно, со знанием дела, как собака, а потом вторгался в рот и хозяйничал там, иногда посмеиваясь. Руслану пришлось упереться ладонью в его грудь, чтобы хоть немного сбавить темп.       Он раскраснелся. Дышал тяжело и пытался увильнуть, пока Кирилл издевался, вновь и вновь поворачивая его голову к себе. Пока их взгляды не встретились и пауза не грохнулась на головы, будто официантка с подносом.       — Ты… — прошептал Кирилл, удивлённо распахнув глаза. — Ты меня любишь.       Дёрнувшись из его рук, Руслан двумя прыжками преодолел студию. Схватил куртку, на ходу стал пихать руки в рукава и бежать — бежать, спотыкаясь об оборудование и музыкальные инструменты.       — Руслан! — смеясь, крикнул Кирилл. — Ты любишь меня, еблана кусок!       — Пошёл на хуй! — ответил Руслан, перепрыгивая через ступеньки и мча к остановке, словно за ним гнались какие-то черти.       В его груди… колотилось.