Никогда не будем прежними

— Жан… — Армин мягко прикрывает ладонью знакомые тонкие губы, — Не нужно этого, прошу тебя. Не нужно, понял? Не нужно. — Хочешь, чтобы было как раньше? — Жан чуть отстраняется, потом целует его в середину ладони, — Всё уже не будет как раньше. — Жан, нам нельзя… — Армин хочет возразить, но его притягивают за запястье и целуют так крепко, что он невольно распахивает глаза от изумления и… просыпается. После спокойного и глубокого сна пробуждение — словно от кошмара: тело прошибает пот, сердце колотится что есть мочи, но вдруг резко ухает вниз, когда Армин осознаёт, что перед ним Эрен. Эрен лежит совсем рядом с ним на кровати и смотрит на него нечитаемым взглядом. «Успокойся, успокойся», — сглатывая, говорит себе Армин. Эрен ведь не мог слышать последнюю фразу? Или мог? Говорил ли Армин её вслух вообще? Или это только во сне? Или и там, и там? Слова ещё звучат в голове, как настоящие, но были ли они наяву? Если и были, Армин же ничего не сделал, ведь так? Даже во сне он запретил Жану к себе прикасаться, он верен мужу, он ни в чём не может быть виноват. Верно? — Прости, что разбудил, — вполголоса произносит Эрен. Редкой для Эрена безмятежности в голосе достаточно, чтобы понять: не слышал. — Ерунда, у меня выходной, — едва разборчиво бормочет Армин и широко зевает, утыкаясь лицом в подушку. Сердечный ритм потихоньку успокаивается, и груз сонливости, временно уступивший место испугу, наваливается на Армина с новой силой. Всё, чего он хочет — это зарыться поглубже в одеяло и поспать ещё хотя бы пять минут, хотя бы час, хотя бы вечность. У Эрена, однако, оказываются другие планы. Это Армин понимает, когда ощущает губы мужа на собственных губах. Ленивый мозг всё ещё отчаянно пытается отправиться в плавание в страну снов, но Эрен обвивает руками талию Армина, и тому ничего не остается, как ответить на поцелуй. Не открывая глаз, Армин находит ладонями лицо Эрена, водит пальцами по приятной мелкой щетине, жмётся к мужу и пытается почувствовать что-то привычное. Почувствовать, что всё как обычно, всё как всегда, всё по-прежнему. А разве должно быть иначе? Ведь Эрен не видел случившегося, не знает о поцелуе, которого Армин не ждал. Тогда почему Армину так хочется попросить у мужа прощения? И он просит. Стряхивает остатки сна, спускается к ширинке брюк Эрена, который всё ещё в полицейской форме, освобождает его член и спешно заглатывает насколько возможно глубоко. У Эрена вырывается сдавленный стон: Армин знает, что ему нравится. Армин давно изучил его вдоль и поперёк. Самому Армину нравится мучить Эрена, делая минет, изводить его лёгкими касаниями языка, но… сегодня не время для дразнилок. Сегодня Армин должен покаяться, отдать всего себя до самого конца. Он быстро двигает головой, пропуская в горло член Эрена, крепко держит мужа за бёдра, но к себе не прикасается, как бы этого ни хотелось. — Армин, погоди… — просит Эрен, — Стой, чёрт тебя подери! Он поддевает подбородок Армина пальцами, осторожно отодвигается и переворачивает мужа на спину, нависая над ним. Умелые пальцы Эрена быстро расстёгивают рубашку Армина с такой же сноровкой, с какой перед службой застёгивают его собственную. Армин помогает ему, принимаясь за пуговицы снизу. Их руки встречаются на середине, Эрен хватает Армина за запястья и скрещивает их у Армина над головой, ожидая сопротивления. Но сегодня Армин послушен. Он покорно лежит в заданной позе и ждёт, когда Эрен стянет с него домашние штаны. Он закрывает глаза, полностью доверяясь супругу, и глубоко вдыхает, чувствуя, как его тело оголяется, как влажные от лубриканта пальцы проходятся между его ягодицами, смачивая анус, а потом… Потом ничего не происходит. Армин чувствует движение на кровати, ощущает, как она прогибается то в одном месте, то в другом, и вдруг — что-то щёлкает прямо над его головой, а запястья опутывает холод. Наручники. Армин открывает глаза и смотрит на нависающего над ним Эрена. — Ты сегодня в настроении, — улыбается он, но по взгляду Эрена понимает, что это не так. Этот взгляд не наполнен ничем, кроме усталости. Обычно горящие зелёными искрами глаза сейчас тусклые, будто за матовым стеклом. Эрен смотрит на Армина устало и как-то… растерянно. Будто не знает, что дальше делать с пойманным преступником. А Армин ведь и правда преступник. Какая ирония! Его преступление даже ещё не раскрыто, а на нём уже наручники. Сколько дают за поцелуй с другим? Хоть это, если подумать, всего лишь поцелуй, Армина не оставляет чувство, что он сделал что-то ещё… что-то, о чём сам же ещё не знает. А может быть, знает, но не хочет признавать. В любом случае, ему нужно забыть поцелуй с Жаном, смыть его с себя, а раз самому это сделать не выходит… — Эрен, поцелуй меня, — Армин слегка приподнимается на кровати и трёт друг о друга начавшие затекать запястья, — Эрен? Тот как будто не слышит. Медлит. Осматривает каждый сантиметр тела Армина, будто ища улики. «Там ничего нет, Эрен, можешь не искать. Можешь хоть забраться ко мне под кожу, там ничего не будет.» Не дожидаясь больше ответа, Армин рывком садится, толкает мужа обеими руками на постель и седлает его, ёрзая ягодицами по оттопыренному члену. На сей раз очередь Армина ожидать сопротивления: его, скованного, ничего не стоит сейчас перевернуть на спину или живот — как угодно, прижать к кровати и хорошенько выебать. «Сделай же хоть что-нибудь со мной!» — начинает раздражаться Армин, ловя на себе прежний усталый взгляд. В какой-то момент ему кажется, что Эрен сдерживает зевоту. Неужели настолько утомлен? Непохоже на него. Обычно даже после экстренных дежурств Эрен не ленится несколько часов мучить Армина в постели. Обычно… раньше. Сегодня что-то иначе, что-то изменилось, что-то всё-таки не как прежде, вопреки желаниям Армина. Хотя стоит ли жаловаться? Это их первый секс за последние несколько недель… Точнее, будет первым сексом, если хоть кто-нибудь из них наконец возьмёт инициативу на себя. И Армин берёт. Вбирает Эрена в себя, насаживается на него, с удовольствием видя, как Эрен выгибается, и слыша, как он стонет. Наконец-то! Как бы Эрен ни устал, он просто не может не реагировать на это. И пока злые, хриплые стоны Эрена становятся громче, всё, что может Армин — это лишь выдыхать, не издавая ни звука. Ускоряясь, Армин опирается руками о грудь Эрена, а когда муж хватает его за бёдра, кладёт скованные руки на стену у изголовья кровати. На стену, прямо за которой… Нет, он не должен думать об этом. Прямо за которой… «Жан». Армин успевает лишь вцепиться себе в предплечье зубами, лишь бы даже не пискнуть от внезапно накрывшей волны оргазма. Потеряв точку опоры, он неуклюже валится на Эрена и издаёт несколько всхлипов, но это не страшно — через стену такие слабые звуки не услышать. Армин слезает с мужа и ложится на бок рядом, стараясь отдышаться. Сперма стекает вниз по его бедру, и только сейчас Армин осознаёт, что Эрен тоже кончил. Когда он успел отвлечься? Разве он не планировал изначально доставить удовольствие именно Эрену? — Всё в порядке? — интересуется Армин. — Да, просто устал на работе, — кивает Эрен, убирая чёлку со вспотевшего лба, — А ты? Чего такой тихий? Я тебя сегодня совсем не слышал. — Я… просто горло болит, — врёт Армин, — в больнице сквозняки. — Понял. Дай мне пять минут, — резко взбодрившись, Эрен натягивает домашние шорты и убегает вниз так быстро, что Армин не успевает крикнуть ему вдогонку о наручниках. Возвращается он минут через пять с большой чашкой чёрного чая. — Ты любишь с лимоном, да? Чёрт! Прости, — Эрен ставит чашку на тумбочку и поспешно лезет за ключами, чтобы расстегнуть наручники. — Спасибо. С тобой я не пропаду, — тихо смеётся Армин, потирает освобождённые запястья, подносит кружку к губам и… Он любит с лимоном, всегда любил, Эрен это знает, поэтому периодически он делает «это». Кислотное варево, в котором лимонного сока чуть больше, чем кипятка, кажется. Невозможно угадать, когда чай удастся Эрену, а когда нет, поэтому Армину приходится пить «чай» крохотными глотками и делать над собой усилия, чтобы не кривить рот от кислоты. В этот раз, однако, Армин оставляет кружку сразу после пары глотков. — Правда спасибо. Ты меня спасаешь. Мне бы поспать сейчас, а потом я допью, — обещает Армин, — хорошо? — Да, конечно, — Эрен ложится рядом с Армином и приобнимает его, прикасаясь к его лбу своим, — температуры, вроде, нет. «Конечно, нет», — думает Армин, но когда телефон у него под подушкой звякает, он уже в этом не уверен — жар прошибает всё тело, тут же становясь ледяным потом. — Я же тебя заражу так, — усмехается Армин, откатываясь на свою сторону кровати, — ещё успеем наобниматься. — Я не заболею от такой ерунды, — возражает Эрен, — но приятно, что ты беспокоишься. Спокойной… спокойного дня тогда? — Да… дня… — заторможенно вторит Армин и в ответ слышит уже лишь храп, но это ему не мешает. Армин ещё долго не сможет уснуть. Он открывает мессенджер и перечитывает историю переписки ещё раз. «Ты меня извини», — пишет Жан вчера после той злосчастной смены, — «Я вообще не соображал, что творю». «Ничего, забудь», — тогда же отвечает ему Армин. До следующего сообщения проходит больше суток. И вот оно. Пришло минуту назад. «Слушай, не, не могу». «Что?» — уточняет Армин. «Забыть», — тут же приходит от Жана. Армин горько усмехается. Предсказуемый был ответ. Но не потому что он логичен, а потому что Армин тоже не может забыть. Он надеялся, что ласки супруга сотрут ему память, но план провалился. Обидно, чертовски обидно. И о чём только Жан думал? Украсть его первый поцелуй… На этой мысли Армин весь холодеет от ужаса. Осознание мурашками прокатывается от головы до кончиков пальцев. «Какой к чёрту первый поцелуй?! Что со мной? Первый поцелуй у меня был с Эреном пять лет назад. И после него — ещё миллион с ним же». Логика несгибаема. Память Армина не подводит. Тогда почему? Почему это ощущается как первый поцелуй? И будет ли второй? Нет. Нельзя. Нельзя даже думать! «Давай на работе это обсудим», предлагает Армин. Он хочет ответить намного, намного больше, но одна мысль о том, что Эрен сейчас спит рядом, не даёт это сделать. «Хорошо». Получив одобрение от Жана, Армин стирает все сообщения в их чате. С него достаточно подозрений Эрена и его подколов о них с Жаном каждый раз по возвращении домой. Не хватало ещё переписки в эту копилку. И хотя в телефоне больше не остаётся ничего, что можно принять за доказательство его преступления, Армин почему-то всё равно засыпает, судорожно прижимая телефон к груди.

***

Армин всегда был хорош в подготовке к экзаменам: он прорабатывал все варианты ответов, без труда их запоминал и выдавал перед комиссией. Но день спустя, увидев Жана как всегда курящим у служебного входа, Армин не может сказать ничего. Не то, чтобы он забыл всё, что должен сказать ему. Нет, это всё, тщательным образом вызубренное, по-прежнему хранится наготове у него в голове. Вот только ни один из этих ответов, понимает Армин, не является правильным. В голове — хорошо организованная пустота, и Армин чувствует, что подставляет сам себя. В голове даже мелькает мысль развернуться и уйти, пока Жан его не увидел, но это значит сбежать. А сбежать он не может. Тем более что Жан тут же его замечает. Выражение лица Жана колеблется мгновение, а потом сглаживается, точно вода, в которую бросили камень, но которая пытается вопреки законам физики это скрыть. Армин ждёт от Жана хоть слова, хоть незначительной фразы. За это можно было бы зацепиться, за это НУЖНО зацепиться, потому что прямо сейчас Армин летит в пропасть. Ему кажется, он не чувствует под собою земли, но по-настоящему она уходит из-под ног лишь тогда, когда Жан молча подходит к нему и вместо приветствия просто обнимает. На Армина нападает столбняк. Кажется, он скован по рукам и ногам. Ему не пошевелить и пальцем, пока в голове стучит единственное слово: «нельзя». — Жан. У меня муж, — глухо говорит Армин. — Ну и что? Я, блин, тебя просто обнял, — Жан даже не отстраняется, — Это теперь измена? — Нет, но… — Армин запинается и всё-таки обнимает Жана в ответ. Земли под ногами он всё ещё не чувствует, но на падение это больше не похоже. И всё же Армин продолжает проваливать этот экзамен. Он не в силах даже взглянуть на Жана в лифте, когда они поднимаются в отделение. Жана для него и так слишком много. Он всюду. Армин чувствует запах его сигарет. Армин дёргано втягивает носом воздух. Белые халаты в раздевалке похожи на фигуры людей. Они создают эффект чужого присутствия. От этого ещё хуже. Армин обещал себе придумать, что сказать, когда ехал в лифте. Армин ничегошеньки не придумал. Снова провал. Вот только теперь он вспоминает, что и сам может не только отвечать, но и задавать вопросы. — Почему не можешь забыть? — Армин дёргает Жана за рукав, когда тот стоит, отвернувшись. — Чтоб я знал! — горько усмехается Жан, — просто… меня с тебя жутко уносит. — Не понимаю, — Армин понимает. Но ему «нельзя» понимать, и он оставляет себе и Жану последний шанс к отступлению. Ящик Пандоры всё ещё можно не открывать. — Нравишься мне. Вот и всё, — с безнадёжностью в голосе говорит Кирштейн, потирая лоб. Наверное, Армину нужно сделать вид, что он этого не знал. Наверное, нужно изобразить удивление. Но у Армина не получается. Даже сердце не ускоряется, потому что уже давно бьётся как припадочное — быстрее некуда с самой курилки. Армин знает, что он должен ответить. Он учил клятву, данную Эрену перед алтарём. Он её помнит. Даже несмотря на то, что он чувствует, он ни в коем случае не должен говорить… — Ты тоже… мне нравишься. Жану требуется минута, чтобы осознать услышанное, после чего на его лице сама собою вырастает улыбка. Жан не может с ней ничего сделать, кроме как спрятать лицо в ладонях, дав себе пару секунд, чтобы собраться. — Я… Чёрт, я не думал… — Жан качает головой, — Ты замужем, и… — Да, верно. И несмотря на то, что я к тебе чувствую, бросить Эрена я не могу, — Армин делает паузу и, не находя в себе силы смотреть на Жана, смотрит на вешалки за его спиной, — не могу и всё. — Что же ты предлагаешь… делать? — решается спросить Жан. — Дружить нам никто не запрещает. Всё, что угодно, в рамках дружбы. Как бы я ни хотел, большего я тебе дать не могу. И… — Армин и думать не мог, что сказать это так тяжело, — либо ты это принимаешь, Жан, либо на этом закончим, потому что никак по-другому не может быть.