Метод Тревельян

      Кровь теплыми каплями падала на холодный снег, протапливая в нем маленькие ямочки. Молодая женщина блуждала в темноте по горной, всеми забытой, дороге, из последних сил зажимая рану на бедре. Она лишь надеялась, что не задета артерия, ведь она и так долго протянула.       Вдалеке виднелся совсем недавно оставленный кем-то костер, естественно, потушенный. К нему нужно было идти, и она шла. Завалилась на мокрый снег возле серого пепла и тяжело дышала. Было страшно. Если в ближайшие часы она не найдет людей, то так и замерзнет здесь, а потом волки закончат дело. Их вой уже был слышен гораздо ближе, чем ей бы того хотелось.       Сил встать и идти больше не было. Ей необходим отдых, а еще лучше – огонь. Согреться бы, да хлебнуть воды. Она стала сгребать ладонью снег и есть его - хоть это было ей под силу. Главное – не спать. Думать, о чем угодно, например, о том, где восток… или запад. Но почему-то в голове засела единственная мысль – это ее погибель.       Девушка стала клевать носом то ли от усталости, то ли от бессилья. Пыталась не смыкать век, только не сейчас, нет, нет… Голова стала тяжелой, и женщина рухнула прямо в еще теплый пепел кострища.

***       Мадригал смотрела на юношу прямо перед собой и не понимала, что он говорит. Она только недавно закрыла Брешь с помощью всех тех спасенных ее отрядом храмовников, и ее руки тряслись от волнения и легких судорог. Какая армия, какой Старший? Ее разведчики доложили бы обо всем сразу же Лелиане, а та не стала бы умалчивать тот факт, что прямо у них под носом притаилась в кустах целая армия.       - Ты должна меня помнить. Я не дал тебе забыть, - тараторил паренек в дурацкой шляпе с огромными полями.       - Коул, - опомнилась Тревельян. – Конечно, я помню. Как ты здесь оказался? Хотя, не важно. Нам некогда об этом думать. Есть какие-то идеи, как нам защитить деревню?       Советники начали спорить и перебивать друг друга, но из их перепалки стало понятно, что шансов на победу не много. В итоге решили отправить небольшой отряд к требушетам, чтобы сбить с гор тонны снега и направить лавину прямо на наступавших. Мадригал решено было отправить вместе со всеми мирными в церковь, несмотря на все ее попытки идти в бой с товарищами.       А потом появился дракон и нивелировал из без того скудное тактическое преимущество войск Убежища. И тогда пришлось отступать в церковь всем. Коул, поддерживая смертельно раненого канцлера Родерика, снова заговорил:       - Старшему не нужна деревня. Ему нужна только ты.       - И что он будет со мной делать? – игриво произнесла Тревельян, выставив левую ногу вперед и сместив вес на правую. Она пыталась напускным весельем заглушить волнительное биение собственного сердца.       - Убьет тебя. Потом он перебьет всех в Убежище. Мне он не нравится.       Стоявший рядом Каллен выдохнул и махнул на Коула рукой:       - Он ему не нравится, гляньте! Да кому он… Ох, нас спасет только чудо. Которого у нас нет. Даже если мы обрушим на их армию оползень, то вся деревня погибнет вместе с ними, - страдальческое лицо бывшего храмовника яснее всех слов говорило о грядущих бедах.       Канцлер Родерик шепнул что-то Коулу и зашелся кровавым кашлем. Одежда на светловолосом пареньке окрасилась пятнами красного вперемешку со слюнями, но он даже не обратил на это внимания. Родерик попытался сказать что-то еще, но только издал жуткий хрип и закрыл глаза.       Мадригал впервые видела умирающего человека. Посмотрела на храмовника: Каллен отвел взгляд куда-то в сторону, вздохнув как-то особенно, будто ему в очередной раз приходилось наблюдать вживую это печальное зрелище.       - Он говорит, что есть тропа, по которой шли раньше паломники. Он считает, что по ней можно вывести людей, - сказал всем Коул.       - Это могло бы сработать. Если я пойду к этому Младшему, или как там его… - начала Тревельян.       - Старшему, - поправил ее юноша.       - Младшему, Старшему, Среднему – поди их разбери – то смогу отвлечь на себя его внимание, сделать залп из требушета, пока ты, Каллен, будешь выводить людей по этой тропе.       - Это… хорошая мысль, - неохотно признал Каллен, почесывая подбородок. – Ты ведь могла бы потом спрятаться где-нибудь, верно? И снова к нам присоединиться.       Мадригал понимала, что он обманывает себя. Но сейчас почему-то уже не было страшно. Когда понимаешь, что смерть неминуема, то не боишься встретиться с ней лицом к лицу, и жаждешь сделать это как можно скорее. А все вокруг посчитают это храбростью и смелостью, сделают из тебя героя, и барды сложат романтически-трагические песни… Неплохой подарок перед гибелью, если так посмотреть. Но Каллен хотел услышать не такие слова, поэтому девушка улыбнулась и сказала:       - Я обязательно найду, где спрятаться. В церкви Оствика мы, молодые послушницы, в принципе, только этим и занимались.       - Леди Тревельян… Я был рад…       - …был рад услышать мой ответ! А все остальное мы обсудим потом, когда я вернусь, - не дав договорить своему командиру поспешила перебить его Мадригал. Ей не хотелось, чтобы он расклеился прямо тут.       Командующий войсками Инквизиции потер затылок, грустно ухмыльнулся одними краешками губ и развернулся, чтобы уйти, когда Мадригал его окликнула в последний раз: - Каллен! Я не смогу спустить лавину одна… Мне нужны самые отчаянные смельчаки из нашего отряда. Желательно, самоубийцы.

***       Морозный воздух отрезвляюще ударил в лица четырем сопартийцам, когда за ними затворились двери церкви. Мадригал холоднее всего было смотреть на Варрика и Железного Быка, груди которых не закрывало практически ничего. Открытые стопы Соласа согревались только ему понятным способом, но Мадригал думала, что он наложил на них какое-нибудь древнее эльфийское заклинание специально для таких случаев. Сама она была укутана в подпоясанную мантию, которую нашла в одном сундуке во Внутренних землях и подшила под свой размер – хоть с иглой она ладила, и на том спасибо. Никто не решался сделать первый шаг навстречу судьбе.       - Спасибо, что не пустили меня одну, - грустно произнесла девушка.       - Ты и сама вернулась за нами тогда, в Цитадели, - посмотрел на нее Варрик. – Бьянка до сих пор требует, чтобы я проставился за ее спасение.       - А ты ее не особо слушал, как я погляжу, - улыбнулась Тревельян, со всей душой взглянув на ставшего ей до боли родного гнома. – Бык, скажи, ты ведь не отправил тогда письмо?       - Само собой, нет. Меня беспокоит репутация и Инквизиции, и твоя, - глубоким грудным голосом ответил кунари, пробирая им поежившуюся от мороза Мадригал до мурашек.       - Хорошо. Это очень хорошо.       - О каком письме идет речь? – поинтересовался удивленный своим незнанием Варрик.       - Мы разве говорили о письме? Мы же говорили о погоде, погода в Морозных Горах очень… морозная, - без тени смущения глядя на гнома, проронил кунари.       Писатель-арбалетчик одарил Быка недоверчивым взглядом, но прикинул, что Тревельян, если захочет, то и сама ему все расскажет, когда сочтет нужным.       - Ладно, теперь, я думаю, нам пора, - мягко скомандовала Вестница, и все двинулись к требушету.

***       - Создатель… вставай, ну же! – очень далеко прозвучал знакомый голос.       - Тревельян, скорее! – немного ближе, но все еще далеко.       Леди Оствика открыла глаза и различила, что валяется на земле вблизи печально известного требушета. «Драконье пламя», - вспомнила она. Пока она поднималась на ноги, к ней неестественно широкими шагами приближалась какая-то тварь. В прошлом это был, наверное, человек. Мужчина. Он, казалось, оброс кристаллами красного лириума, был много выше обычного человека и вдвое или трое худее. Практически скелет с тряпьем вместо одежды и горящими ненавистью глазами. Его ручной дракон, покрытый дырами и шипами и такой же костлявый, как и его хозяин, перегородил собою путь отступления для Вестницы с другой стороны.       - Самозванка. Ты заигралась со своей силой, понять которую даже не в состоянии.       Мадригал и заговорить-то была даже не в состоянии.       - Ты пыталась занять место, которое принадлежит только мне, новому, истинному богу, - продолжил неизвестный.       - Ты… ты и есть тот самый, Старший? – едва шевеля губами тихо произнесла Мадригал, надеясь остаться неуслышанной.       - Имя мне Корифей, и ты падешь на колени предо мной… - дальнейшие слова Корифея поглотил рев дракона, который с оглушительным грохотом хлестнул хвостом прямо у уха Тревельян.       Девушка зажмурилась и вросла в свое место. Ощущение беспомощности холодило душу. Она боялась вновь взглянуть на исполинского человека позади нее, походящего больше на говорящий изъеденный червями труп с человекоподобным лицом. Руки не слушались, когда Мадригал захотела проверить, на месте ли ее ухо, она смогла лишь растереть пальцами в сжатых кулаках липкий пот.       - Я пришел за Якорем и заберу его, - продолжил Старший. – Ты совершила непозволительный поступок, «Вестница», - сделал ударение на последнем слове.       - Ты помешала ритуалу, который готовился долгие годы, ты украла у меня из-под носа самое сокровенное!       Он держал в одной руке странную сферу со змееватым узором, а другую направил на Мадригал. Неведомая ей раньше магия пронзила метку на ее руке острой болью, с треском отрывая от руки, как почувствовала Вестница. Корифей говорил что-то еще про свое восхождение на небеса, про возрождение зачахшего Тевинтера, про оскверненный мир и про… пустой трон богов. Но Тревельян была ослеплена и оглушена болью, которая повалила ее на колени.       Старший, видимо, устав ждать, подошел в Мадригал, схватил ее за ноющую руку и швырнул спиной прямо на требушет, от чего та на мгновение лишилась чувств. В сознание ее привела снова боль, но на этот раз в ноге. Когда она падала, то прошлась внутренней стороной бедра о треснувшую балку и распорола плоть так, что куски кожи на ране болтались, как знамя на ветру. При виде своей кожи Тревельян затошнило, весьма невовремя, по ее соображениям. Якорь все еще был с ней, и Корифей не смог его отобрать. Он начинал злиться. Пока этот живой скелет говорил о новом пути для своего воцарения в новом мире, Мадригал нащупала совершенно кстати оказавшийся рядом меч. Позади Старшего между двух хребтов гор мелькнул сигнальный огонь, оповещающий об успешном отступлении войск Инквизиции. Девушка поняла, что нужно собрать все свои силы для последнего рывка. Сейчас или никогда.       Воистину героическим усилием воли Тревельян подавила боль в своем изнеможённом теле, взяла в руки меч и встала, сперва на колени, а потом и в полный рост. Дракон пронзительно заревел.       - Можешь сказать что-нибудь перед кончиной: обещаю передать эти слова могилам твоих друзей, - с каменным лицом произнес Корифей.       Его голос сжимал внутренности Мадригал в тугой узелок, но ей пришлось пересилить себя и проглотить ком в горле.       - Говори сколько хочешь, - задыхаясь сказала Вестница, - но, когда мы, наконец, поймаем тебя, а мы это непременно сделаем, судить твою шкуру буду я. И советую тебе начинать готовить прощальную речь прямо сейчас, потому что я не проявлю к тебе ни жалости, ни милосердия!       Мадригал пнула отчаянным и полным боли пинком крутящуюся рукоять на требушете, и залп камней полетел прямо в вершину горы, за которым последовала долгожданная лавина. Корифей отвлекся на зрелище сходящего с гор снега, а девушка, не теряя ни секунды, неловко заковыляла прочь от двух тварей. Дракон первым заметил ее отход и пустил огненное облако в требушет, разрушив его до основания и отбросив Тревельян далеко в сторону. Сползая по покатому краю, девушка провалилась в пещеру под толщей снега и потеряла сознание.

***       - Вставай, нам уже пора! Сейчас придет преподобная мать и всех нас снова заставит читать Песнь Благословений по тридцать раз!       - Что? Рендон? Разве тебе можно находиться в женском крыле? – Мадригал увидела родного брата прямо над собой в зареве яркого белого света.       - Ну же, соня, вставаааай! – Рендон по-детски тянул ее за руку вверх. – Мааад! Что за негодная девчонка, всегда тебя надо уговаривать. Кто первый до трапезной, того и еда! Мад, Мад!       Брат схватил ее за запястье и резко потянул на себя, на свет. Мадригал ухнула в пустоту, и у нее перехватило дыхание.       Глаза она открыла, лежа на холодном пепелище лицом вниз. На небе ярко сияла белая планета, а снег вокруг отражал ее свет, поэтому девушке на миг показалось, что она проспала до утра. Она стала шевелить конечностями, чтобы понять, не онемели ли они. Руки и ноги окоченели, но еще двигались, нос в любой момент мог быть отморожен окончательно. Кровь из раны на бедре все еще шла, но не так сильно, как прежде, одежда прилипла к кусочкам кожи.       Тревельян поднялась на локтях и замерла от увиденного. Метрах в ста от нее, среди редких сосен, медленно и осторожно передвигалось трое волков. Горячая слезинка скатилась по щеке девушки. Она просто отказывалась поверить, что смогла сбежать от Корифея, чтобы быть съеденной жалкой кучкой диких зверей. Она вспомнила, как в пещере, куда ее отбросило пламя дракона, она убила нескольких призраков своей меткой, которая словно трещала по швам и буквально била потусторонней энергией. Но дважды повторить такой трюк она не сможет.       Волки тем временем были все ближе и остановились, чтобы разрезать горную тишину своим голодным воем. Мадригал сглотнула и принялась обдумывать свою ситуацию. Шансов не было даже на самоубийство. Но просто ждать прихода волков она не могла себе позволить, поэтому попыталась встать. От ее движений кровь из раны хлынула по ноге, а волки завыли вновь, учуяв запах скорой добычи.       Вдруг снег позади девушки скрипнул, и она обернулась. Никого. Может, она начала бредить? Снег скрипнул с другой стороны. Нет, ей не показалось: ее окружают, но кто? Вожак скудной стаи уже приблизился на расстояние полета стрелы, выпущенной неопытным лучником: то есть весьма близко. Справа от Мадригал послышался щелчок, и волк упал ничком. Двое других встали в стойку, но были убиты, как и их вожак… из арбалета. «Бьянка?» - не веря своим глазам подумала Мадригал, в порыве радости дернувшись, чтобы встать. И упала на проталину, где растаял снег под ней за все это время.       Огромные руки подхватили девушку и подняли в воздух, обжигая своим теплом, и чье-то ровное дыхание согревало ей нос и щеки. Нет, не чье-то: она была почти уверена, что это ее Железный Бык. Мадригал хотела заговорить, но застудила горло, и вместо слов у нее вырвались лишь сипение и кашель.       - Я рядом, босс, - это точно был Бык.       - Постарайся не шевелиться, если хочешь и дальше кататься на мне и закрывать свои любимые разрывы, - она слышала, что он улыбался.       Тело кунари было как кипяток, Тревельян боялась, что придется лечить не только бедро, но и кожу: от ожогов. Вестница хотела улыбаться вместе с ним, но чувство облегчения от спасения принесло за собой смертельную усталость и желание просто закрыть глаза и плыть дальше по воздуху на руках у ее телохранителя, который даже здесь смог ее защитить.       Веки Мадригал сомкнулись сами собой, она утонула в уже не опасной для нее дрёме и хоть на время избавилась от боли, которая стала частью ее жизни за последний день. Солас наложил на девушку заживляющие чары, чтобы та не скончалась от потери крови в пути, поскольку рана оказалась не на шутку серьезной, а Варрик укрыл ее своей туникой, оставшись в одной нижней тонкой рубахе, но и тут Солас помог согревающим заклинанием. А Железный Бык крепче прижал к себе Тревельян, словно его могучих рук было недостаточно, чтобы уберечь ее. Голова Мадригал мирно покоилась на плече бугая, холодная и мокрая, отлипая и прилипая к коже с каждым шагом кунари. Тонкая и теплая струйка крови стекала с виска Вестницы на грудь Железного Быка. И тогда он впервые разозлился на нее. На ее тупую самоотверженность, дурацкую храбрость и никому не нужную отвагу. Глупая людская женщина, уходить бы ей со всеми и не оглядываться. Если бы они ее не нашли…       Его размышления прервала метка на руке Тревельян, которая раскалилась зеленым огнем, а сама девушка тихонько застонала во сне. Солас взял ее руку в свою и провел пальцами по ладони Мадригал, молча рассматривая магическое сияние. У Быка от этого жеста заскребло в груди, и он нервно передернул плечами, буравя эльфа взглядом единственного глаза. Маг, казалось, не замечал этого, но вскоре отпустил руку Вестницы Андрасте, и все двинулись дальше к лагерю, где выжившие члены Инквизиции нашли приют на короткое время.