Redshift

Стив подождал, пока дверь захлопнется. Потом ласково провел ладонью по загривку Баки и медленно приблизившись, прижал его к груди. Уткнувшись лбом ему в затылок спросил: — Что случилось, Бак? Тот вздохнул. Точно… В этой форме он не говорит. Может, подойдут вопросы, для ответов на которые достаточно просто покивать? — Ты злишься на меня? Баки покачал головой, но уши были прижаты, а тело напряжено. Обычно в волчьей форме он расслабляется, подумал Стив. Баки говорил, что так большинство проблем уходит на задний план, и все становится проще. И, возможно, труднее соврать. — Но ты расстроен. Это из-за того, что я сказал о юбке? Еще одно шевеление ушами, сопровождаемое раздраженным горячим выдохом Стиву в руку. Приняв это за молчаливое «да», тот продолжил: — И ты решил, что это связано с тем, что я был сверху? Следующее шевеление ушами не ограничилось — дернулось все тело. Баки заерзал, и Стив услышал слабый намек на поскуливание. — Все в порядке, Бак. Все нормально, — Стив погладил его по шерсти, пытаясь сформулировать следующую мысль. — Одно к другому вообще никакого отношения не имеет. Я тебя люблю и уважаю за то, какой ты, и ни в коем случае не собираюсь заставлять меняться. И я не сказал бы тебе носить то, в чем тебе было бы некомфортно. Мне очень жаль, если это так прозвучало. Я упомянул юбку не потому, что вижу в тебе девчонку или что-то в этом роде. Я, правда, подумал, что это единственная одежда, в которой твой хвост был бы на свободе. Вот и все. Стив замер, ожидая ответа, и сразу почувствовал, как Баки слегка расслабился. Роджерс облегченно вздохнул и обнял его еще крепче, вжимаясь лицом в шею. — Я люблю тебя, Бак. Тот обратился и, повернувшись на бок, прижался человеческой спиной к груди Стива. — Ты не должен, — еле слышно прошептал он. Потом накрыл ладонь Роджерса своей металлической и переплел пальцы. Стив прижался губами к его волосам и, задевая ухо, шепнул в ответ: — Мы постоянно делаем то, чего не должны. И, кроме того, нет ни единого шанса, что я когда-нибудь прекращу. Слишком давно это началось. — Я не он, — мягко произнес Баки. — Я едва помню тебя. И еще меньше — его. Черт. Еще один болезненный укол в сердце. Очередной… Стив на секунду решил, что Баки опять придется все начинать с нуля. Но нет… Стив же видел, как тот вспомнил его. Он был уверен в этом. — В тебе от него осталось вполне достаточно, чтобы вы оба чувствовали себя нормально. И если единственное, что ты обо мне помнишь, это то, что я был тощим засранцем, ладно, этого хватит. Все остальное я тебе сам расскажу. — Как-то не совсем честно по отношению к тебе… Стив, тебе не нравится Сэм? Плотно прижимая Баки к груди, Роджерс выдавил: — Не надо, Бак. Я не хочу его так, как тебя. Он замечательный, но он мой друг. Ты — тот, с кем я хотел бы… ну, быть в интимном смысле. — О, — Баки снова немного напрягся. Стив потихоньку учился читать его еле заметный, сдержанный язык тела. — Что, мой хороший? — Стив испугался, что сказал слишком много. Прошло почти тридцать секунд — тридцать долгих мучительных секунд, в течение которых сердце Стива пыталось пробить себе путь наружу через горло — прежде чем Баки тихо произнес: — Ты решил, что я предлагаю тебе выбирать между мной и им? Ой… Точно… У волков это, наверное, не так работает. Стив не имел об этом ни малейшего представления. — А ты имел в виду «и»? Не «или»? Баки напряженно застыл, Стив замер тоже. Баки повернулся и заглянул ему в лицо. — Что? Если Стив не угадал, то готов был сдаться. — Ты спросил… Ты хотел… Ты имел в виду нас троих? Всех вместе? Еще несколько секунд тишины. Потом нерешительное: — Нет? Стив вздохнул. — Бак, я уже говорил, что нам обязательно нужно быть честными друг с другом. Скажи, что ты хочешь на самом деле. Баки несколько раз глубоко вдохнул. — Я не знаю. Ты отослал его… — Я хотел поговорить с глазу на глаз. Ты расстроился из-за того, что я сказал, и я решил… Мне нравится, когда Сэм рядом. Он замечательный. И так здорово общается с тобой. Даже лучше, чем я иногда. Но если мы сейчас говорим о… привлечении его в наши отношения… это совсем другое. Я ведь правильно понял, мы именно об этом говорим? — пульс Стива подскочил до миллиона ударов в минуту. На этот раз Баки вздохнул нетерпеливо. Раздраженно. — Да не знаю я, — практически прорычал он, отодвинулся от Роджерса и почти съехал с подушек, сдвинув журнальный столик. Потом сел на корточки и сердито глянул на Стива. — Зачем так все усложнять? — Потому что общение — это совсем не просто. И единственный способ, который я знаю, позволяющий избежать недоразумений, это быть честными и говорить конкретно. А я люблю тебя и думаю о твоих нуждах, — он сел и посмотрел ему в глаза. — И если тебе нужен Сэм, я смогу… постараюсь… понять это и… Может быть, мне понадобится немного времени… Раздраженное «Ххфф», сопровождающее лепет Стива, заставило того еще больше занервничать — он даже не мог представить, что происходило сейчас у Баки в голове. Барнс очередной раз вздохнул и уселся на ковер, отодвигая столик еще дальше. — Я не знаю, Стив. Может, я не смогу… делать это с… ну, с человеком, — сказал он, глядя в пол расфокусированным взглядом. Это было похоже на удар в живот и внутренний взрыв одновременно. Окружающий мир пошатнулся, и Стива бросило в жар. — Я… я не… Если ты хочешь закончить все это… Голос совсем сел, и он не смог закончить фразу. Да и нечего там было говорить. Если Баки так решил, Стив не собирался настаивать, убеждать или выпрашивать. Но потом он внезапно понял… — Подожди, ты говоришь… Ты имеешь в виду, чтобы я стал… как ты? Оборотнем? — Это не желание, Стив. Боюсь, мы слишком разные. — И что же теперь делать? — Стив слышал нотки отчаяния в собственном голосе, но ничего не мог с этим поделать. Он с таким трудом принял произошедшие с Баки изменения и теперь всей душой ненавидел, когда упоминали об их различиях. Когда-то давно они были так похожи. — Надеюсь, это не из-за того, что мы сражались по разные стороны… — Я должен был укусить тебя, и тогда они точно тебя убили бы. Так что не нужно про «разные» стороны… — Баки, ты видел всех, с кем я работаю. Они не стали бы убивать меня только за то, что я стал… другим, — Стив подполз по подушкам к нему поближе, но дотрагиваться не стал. — Я не понимаю, чего ты хочешь. — Я хочу… — Баки покачал головой, закрыл глаза и прижал колени к груди, — чтобы все закончилось. Я больше не хочу быть один. — Я здесь, Бак, с тобой, — Стив знал, что этого недостаточно. Знал. Он видел это по лицу Баки так отчетливо, что продолжать смотреть стало просто физически больно. Стив вздохнул. Но, если честно, ему и самому было этого недостаточно. Раньше они были неотделимы друг от друга. Ближе было просто практически некуда. А теперь Баки столько забыл, что Стиву остаться наедине со своими воспоминаниями было просто невыносимо. И не существовало никаких гарантий, что память вернется хоть когда-нибудь. Он чувствовал себя так, словно они с Баки находились на разных сторонах бездны, и существовал лишь один путь, чтобы соединиться. Стив выдохнул и «прыгнул»… — Я здесь. Сделай это, — он протянул ему руку тыльной стороной вверх. — Ты человек, — буркнул Баки, не глядя на него. — Пока ты не укусил меня, — Стив вытянул руку еще дальше. Баки поднял голову и широко распахнул глаза. — Что? — Ты помнишь, как это делается? Баки задумчиво нахмурился. — Да… Да, помню. Вспышка радости затопила Стива. Воспоминания Баки потихоньку возвращались. Он очень надеялся, что после того, как они будут связаны, Баки станет еще лучше. — Вот и хорошо. Давай, действуй. Тебе нужен кто-то, чтобы делиться опытом; я же хочу разделить с тобой жизнь. Баки низко наклонил голову и прищурился. — Я не позволю им причинить тебе вред. Если они попытаются охотиться на тебя, я убью всех. — Никто не собирается меня убивать. По крайней мере, из-за этого. И совсем не обязательно еще кому-то знать, что я стал оборотнем. Я могу оставаться человеком столько, сколько захочу, — Стив упорно не отодвигал протянутую руку, держа ее на уровне лица Баки. — Да… — протянул тот с надеждой во взгляде. — И мы будем связаны, да? Мы станем ближе, чем когда-либо, и ты перестанешь чувствовать себя одиноким? — Стив делал это, не задумываясь о потенциальных рисках. Он думал о том, чего так хотел Баки. Тот застыл на секунду, почти перестав дышать, потом отмер и резко кивнул. — Да, — прошептал он. — Ты любишь меня? Это было не совсем то, о чем Стиву следовало сейчас спрашивать. В момент гипотетического прыжка из самолета без парашюта. Но ему необходимо было это услышать. Если между ними и правда существует что-то до того, как они станут стаей, то Стив будет не против пройти через это. Вот если бы это было ради того, чтобы удовлетворить его потребность в Баки, то это было бы неправильно. Он должен был знать, что Баки не все равно, с кем разделить связь. Баки, нахмурившись, отпрянул. — Это… все хорошо? Стив сдавленно хохотнул. Хотя, это прозвучало, как всхлип. — Да, Бак. Да. Определенно все хорошо. Баки расслабился, улыбнулся и быстро кивнул. — Конечно. Думаю, это всегда было внутри меня. — Слава Богу. Я чувствовал бы себя довольно паршиво, если бы был одинок в этом, — Стив наклонился и прижался своим лбом к его. — Я люблю тебя слишком долго, чтобы не хотеть этого, Бак. Сначала Стив думал, что поступает слишком импульсивно. Опрометчиво. И только сейчас, произнося последние фразы, понял, как сильно и отчаянно хотел бы иметь такого рода связь с Баки. На всю оставшуюся жизнь. Баки взял его за руку и толкнул спиной на подушки. Потом лег рядом. — Люблю тебя, Стив, — мягко произнес он. Роджерс всхлипнул и, обняв его за шею, потянул на себя. Подышал немного, чтобы вернуть способность говорить. — Господи, Бак. Какое счастье, слышать это. Я тоже чертовски сильно люблю тебя. Вздох Баки плавно перетек в рычание, и Стив вздрогнул, когда тот принял боевую гибридную форму. Инстинкты вытеснили все рациональные мысли из головы Стива. Адреналин стремительно понесся по венам, и он дернулся, как будто собираясь встать. Но лежащий сверху оборотень имел явные преимущества. Роджерс как будто снова стал тощим девяностопятифунтовым астматиком — так легко Баки перевернул его. Стив почувствовал, как к шее прикоснулись клыки. Он судорожно принялся твердить себе, что доверяет своему другу, своему любимому, потом глубоко вдохнул и выдохнул «да» до того, как челюсти сомкнулись, посылая вдоль позвоночника ледяные мурашки.