Боже, храни Короля

      Каждое подтягивание даётся непосильным трудом: недавно потянутая мышца слишком сильно ноет, только раздражая, а руки предательски трясутся от любых силовых нагрузок после небольшого перерыва. Вместо похвалы он чувствует болезненный удар от тонкого прутика, укоризненно раз за разом обжигающего лодыжку, и всё-таки мешком срывается вниз. Растянувшись на сырой, блестящей от росы земле, Чимин шмыгает красным носом, вдыхая ледяной ветер, и растирает горящие на руках мышцы, мысленно проклиная каждую секунду, проведённую на тренировке. На небе, сквозь плотные серые облака, пытается пробиться утреннее солнце, но вместо него, распахнув глаза, он видит Лолу, которая вновь легонько лупит его прутом, заставляя подняться. Поняв, что это бесполезно, она поправляет корсет, легко хватается за перекладину и, слегка раскачавшись, ловко принимается подтягиваться сама.       Один, два, три, четыре, пять, шесть..., — Чимин, считая за ней, вновь закрывает глаза, тут же бросив эту затею.       — Да хватит! — разочарованно кричит он, откидываясь на почерневшую листву. Лежать немного прохладно и противно, но ему сейчас настолько жарко, что с удовольствием бы повалялся на земле, с каждым днём становящейся всё холоднее и холоднее. — Я уже давно понял, что ты меня сделала.       — Вставай! Хватит бездельничать, — она протягивает руку, на которую он смотрит с откровенным раздражением. — Посмотри на брата. В отличие от тебя, тот упражняется с рассвета.       Чимину дико хочется ударить кулаком по земле только от одного незначительного сравнения с кем-то, особенно с Чонгуком, потому что он знает: до брата ему как до Луны, о чём бы ни шла речь. Была бы его воля — он давно высказал бы всё, что думает, но вместо этого лишь в очередной раз чертыхается, самостоятельно поднимается с земли и вновь тянется к турнику. Стоит ему ухватиться за холодную перекладину, как взгляд цепляется за Чонгука, который вправду упражняется с того самого момента, стоило солнцу едва ли проснуться. Тот уверенно впечатывает кулаки в соломенное чучело, изредка смахивая со лба крупные капли пота и что-то невнятно бормоча; наверное, представляет перед собой призрачных обидчиков, сдирая и без того исцарапанные костяшки в кровь.       — Эй, — слышится голос позади. Чимин виснет на перекладине, глядя на приближающегося старшего брата. — Ты не видел Юнги? — Чонгук вытирает тряпкой вспотевшую шею, остановившись напротив.       — Нет, — жмёт плечами тот. — Я не заходил к нему после... вчерашнего. Неужели вы не виделись утром?       — Нет, — вторит Чонгук, устало опустившись на трухлявое бревно. Чимин тут же послушно рядом садится, сглотнув нервно, когда замечает свежую кровь на кулаках брата. — Я боюсь, он натворит что-то. Лола тоже не видела его, — в разгорячённое лицо ударяет порыв стылого ветра, отчего он невольно ёжится, в очередной раз вытирая потный лоб; так и простыть можно.       — Ты не видел его отца? — интересуется Чимин, обнимая худые колени и смотря куда-то вдаль, прямиком на бескрайнюю золотую поляну, где находится чужая земля. Чонгук коротко мотает головой, и молчание неприлично затягивается. — Слушай, — начинает младший, по-детски оттопырив нижнюю губу. Ветер треплет его мягкие волосы, и на глаза невольно спадает светлая чёлка, скрывая страх от проницательного брата, — ты правда хочешь этой войны?       Король на мгновение замирает, смотря куда-то мимо чужого лица, затем отворачивается и тут же хватает небольшой поржавевший нож, без дела валяющийся в сухой траве. Чонгук всего пару секунд рассматривает его, в руке вертя и представляя, как же будет хорошо, а главное — правильно, когда Леодрафт падёт. Падёт не просто так; падёт, как когда-то пала вся семья Чон. Чимин наблюдает за ним внимательно и с ужасом понимает, что лицо старшего озаряется ни чем иным, как удовольствием, рисующем кривую улыбку.       — Больше всего на свете, — пухлые губы трогает усмешка, и Чонгук порывисто вонзает нож прямо в трухлявый пень, ровно между ними. — Ты же со мной, да?       — Конечно, — Чимин слегка неуверенно, но всё-таки кивает и старается улыбнуться в ответ, хотя внутри всё скручивает от дурного предчувствия.       — Король! Король! Король! — по песчаной дороге, ведущей на высокий холм, где упражняются бойцы, несётся мальчишка, прямиком из деревни, развернувшейся у самого подножия замка. Он оббегает многочисленных рослых ребят, минует удивлённую Лолу, что тут же несётся за ним и хватает за ворот жилета, а тот продолжает громко вопить. — Они не взяли меня! Обещали же!       — Что случилось? — Чонгук поднимается, накидывает на себя рубаху и, уперев руки в бока, выжидающе смотрит на юнца.       — Ючжон и Юна обещали взять меня с собой на следующую вылазку! — кричит мальчишка, задиристо топая ногами в порванных шлёпках. — Правда, вы и сами мне обещали! Я же выиграл в драке! — напоминает он, гордо вскинув острый подбородок, на котором красуется шрам, и Чонгук припоминает этого юнца, что и вправду должен был отправиться с ними на первую в своей жизни разведку.       — Успокойся, — Лола встряхивает его над землёй. — О чём ты вообще говоришь, мальчишка? Последняя вылазка была несколько дней назад.       — На неё меня мама не пустила, — огрызается он, улыбаясь во весь рот — передних зубов у него нет. — Я про ту, что сегодня утром, — поясняет юнец, продолжая требовать ответа от Чонгука. — Почему меня не взяли? Ючжон и Юна же пошли!       — Уймись, — назидательно отрезает тот. — Сегодняшним утром никто не должен был идти на вылазки. Уж точно не без моего разрешения.       — Но они же ушли!       — Кто? — громко спрашивает Лола, прежде чем Чонгук осознаёт ответ на этот вопрос.       — Ючжон, Юна, Юнги и ещё там... — мнётся, припоминая имена, но Королю, Чимину и главнокомандующей достаточно и этого.       — Вот чёрт, — не сдерживается младший, тут же бросая тревожный взгляд на Чонгука, что с каждой секундой становится мрачнее грозовой тучи. — Он всё-таки ослушался, — нервно чертыхнувшись, он замечает, как от злости сжимаются чужие челюсти, а затем — кулаки.       Чонгук молча швыряет тряпку на землю, жестом приказывает помощникам идти за ним и вскоре на бег срывается, прямиком к замку, как будто дело не требует отлагательств. В его голове никак не укладывается то, насколько же безответственным и своенравным нужно быть, чтобы проворачивать столь ужасные вещи, да ещё и втягивать в них остальных. Юнги ослушался его, значит, он ослушался кодекса и теперь должен понести наказание.       Чонгуку слышен лишь собственный пульс; он чувствует, как злость клокочет внутри, порождая непреодолимое желание как можно скорее встретиться с братом и объяснить на пальцах, чего делать нельзя; прилюдно и беспощадно, чтобы в следующий раз даже мысли учинить что-либо за его спиной не было. Чонгук порывисто пролетает мимо стражи, тут же учтиво кланяющейся вслед, несётся прямо вглубь чёрного замка, гремя подошвой старых сапог, и оказывается в широкой зале, где у окна спокойно восседает господин Мин, водянистыми глазами разглядывающий плачущее небо за окном.       — Какого чёрта он позволяет себе? — рявкает Чонгук вместо уважительного поклона. Чимин еле успевает подлететь следом, так и не осмелившись сдерживающе потянуть старшего за рукав рубахи назад. Последней в зал влетает Лола, а Мин-старший лишь молча обводит троицу неторопливым взглядом. — Отвечайте. Я уверен, вы в курсе всех его затей.       — Усмири свой пыл, Чонгук-а, — одёргивает его старик, отчего кулаки, кажется, сжимаются ещё сильнее. Чонгук-а. Лишь единицы зовут его так, и этот человек в их число не входит. Он раздражённо сглатывает, перед собой непоколебимо глядя убийственным взором, думает лишь о том, что ругань правда не приведёт ни к чему вразумительному, но сдержать себя практически невозможно. — Я не имею ни малейшего понятия, о чём ты говоришь.       — Юнги ушёл сегодня утром, — вкрадчиво сообщает Король, пока ядовитая злость продолжает медленно, но верно растекаться по венам. Наигранно удивлённое пожилое лицо, усыпанное морщинами, распаляет ярость ещё больше. — Он взял людей и ушёл. Скажете, не знаете, где он шляется?       Виснет молчание, столь неприятное и звенящее, что Чимина невольно передёргивает. Он немного испуганно смотрит то на брата, то на старика, а затем чувствует мягкую, но властную ладонь Лолы, и жест этот, по-родительски плечо стискивающий, так и говорит ему: не влезай — отхватишь. Он делает шаг назад, по-прежнему молча оставаясь в тени Короля.       — Да уж, — наконец, говорит старик. — Вам стоит лучше следить за своими подданными. Как это он мог уйти без вашего...       — Довольно, — цедит сквозь зубы Чонгук, сдерживаясь, чтобы окончательно не сорваться: вовремя вспоминает отца, который вечно повторял о верных спутниках, с которыми сын должен всегда идти рука об руку — о выдержке, рассудке и терпении. Тогда, несколько лет назад, это казалось пустыми словами, но точно не сейчас. — Вы прекрасно знаете, что Юнги и Чимин имеют точно такое же право на Праосвен, как и я. Довольно при каждой возможности выделять моё имя.       Мин старший только хмыкает недовольно, сцепив сухие пальцы в замок, и жмёт плечами.       — Это перестало быть моим делом с тех пор, когда Леодрафт перерезали ваших родителей, — он обводит тяжёлым полуслепым взглядом парней, а Чимин растерянно поджимает губы, буквально всем телом ощутив, как Чонгук дрогнул, не сдержавшись. Эта тема не должна подниматься в разговорах ни при каких условиях, и старику об этом известно как никому другому. — В любом случае, я не вижу смысла ругаться с тобой. Юнги ответит за свой поступок.       — Об этом я позабочусь, не сомневайтесь, — Чонгук незамедлительно кивает. — Если, конечно, он вернётся живым, — в голове и вправду на миг всплывает мысль, что с братом — каким бы подонком тот ни был — может что-то случиться.       — Надеюсь, мой сын не допустит такого, — бесцветно отвечает Мин, отвернувшись к окну, и лицо его становится ещё мрачнее, когда по стеклу начинают ударять капли дождя. — И что ты намерен делать? Поедешь за ним?       — Это глупо, — Чонгук нервно застёгивает растрёпанные манжеты. — Если Юнги удалось проникнуть на чужую территорию, он прошёл через лес с патрульными. Не думаю, что в деревне его не будут ждать, — Чимин подаёт ему кинжал, окинув обеспокоенным взглядом нечитаемое выражение лица; снова чужое, разящее неописуемым безразличием и холодом, а взор его, строгий, волчий, так и кричит, чтобы никто и близко не подходил — прирежет.       — Почему ты так уверен, что его цель — деревня?       Внезапно позади раздаётся тихий топот, и в чёрный зал врывается тот самый мальчишка с большущим шрамом на подбородке и беззубым ртом.       — Юнмён тоже ушёл, — запыхавшись, выдаёт мальчуган, а Чимин слишком громко вздыхает, в изумлении прикрыв рот ладонью, — и пороха тоже нет.       Чонгук задерживает стеклянный взгляд на чумазом лице, пока в голове, вопреки собственным словам, мелькают навязчивые мысли сорваться с места, запрыгнуть на лошадь и как можно быстрее оказаться у моста, являющегося границей двух королевств, а затем, чинно восседая на вороном коне, пронестись прямиком сквозь деревни; каждую из них вытрясти, чтобы брата отыскать. А главное, сделать всё это, прежде чем Юнги удастся спалить очередные владения местных жителей, тем самым породив настоящее начало войны.       — Есть ещё вопросы? — Чонгук оборачивается, с вызовом взглянув на старика. — Знаете, господин Мин, — голос дрогнет, но скорее от того, что он вдруг начинает сомневаться: стоит говорить эти слова или всё-таки нужно замолчать? — Вам стоит получше следить за отпрыском.       Мин-старший поднимается, пристально всматриваясь в напряжённое юное лицо, кривит сухие тонкие губы в подобии улыбки, только выходит из ряда вон гадко. Чимин даже отворачивается.       — Да, наверное, ты прав, — говорит он медленно, холодно, покрывая каждое слово сталью, — тебе же, Чон Чонгук, стоит получше следить за Праосвеном, — и с мрачным ликованием замечает, как в чужих диких глазах пламя вспыхивает с новой силой. — Так, как это делал твой отец.

⚔ ⚔ ⚔

      Легко потянув за золотую кисточку, чтобы блестящий тюль легко отошёл в сторону, Тэхён припадает к окну и принимается разглядывать бескрайние зелёные плантации с множеством людей, что, оторвавшись от дел, завороженно глядят на плывущий по янтарной дороге экипаж. Бесконечное голубое небо с пушистыми облаками, раскинувшееся над Леодрафтом, резко обрывается чёрной густой тучей, которая висит прямо над горами, и принц невольно думает, что скоро совершенно некстати пойдёт дождь.       В груди что-то приятно ухает, стоит ему заметить приветливо машущих рабочих. Те размахивают соломенными шляпами, даже не будучи уверенными, что сидящий в карете принц их заметит. Но Тэхён видит. И даже улыбается, совершенно по-детски и радостно, думая, что скоро это всё будет только его. Внутри просыпается непрекращаемое, растущее с каждым мгновением чувство любви, заботы и теплоты, а главное — ответственности за собственное королевство. И ему больше не хочется, чтобы эти люди, его люди, страдали от рук своевольных чужеземцев.       Мимо проплывает высокий каменный монастырь, где многочисленные девицы в белых платьях замирают, мгновенно прекращая играть в чехарду. Они устремляют любопытные взгляды в сторону кареты, волшебно мерцающей в лучах игривого солнца, бросают мячи и принимаются размахивать белыми лентами, развевающимися на ветру, отчего Тэхён на миг совсем забывает о случившемся. Ему становится ещё радостнее, ведь вот они, счастливые люди, прямо перед ним. Разве где-то в Леодрафте кому-то может быть плохо?       Счастье все же резко бьётся о чертоги реальности, хрупко звеня в его груди, стоит взгляду неловко упасть на мрачное лицо Бэкхёна, сидящего напротив.       — Больно? — тихо спрашивает Тэхён и кивает на перебинтованную руку, тут же ловя на себе удивлённый взор мальчишки.       — Приятно, — язвит в ответ Бэкхён и продолжает упрямо прожигать бархатную обивку колючим взглядом. — Зачем вы взяли меня с собой? — смотрит на советника, пристально наблюдающего за ним: мало ли что деревенскому мальчишке может взбрести в голову.       — Ты знаешь дорогу, — не подумав, отвечает Тэхён, хотя тут же осекается, почувствовав откровенно сомневающийся взгляд на себе. — Просто мне показалось, что ты поможешь нам.       Бэкхён раздражённо вскидывает брови и кривит губы. Честно говоря, Тэхён и сам не до конца осознавал, зачем ему этот деревенский мальчишка, который не то чтобы в нём авторитета не видит: на дух не переносит. Ему казалось, что в нём определённо что-то есть; и если с таким, вдруг, стать товарищами, он вряд ли всадит в спину ржавый нож.       — Извиняетесь, что ли? — подозрительно щурит чёрные глаза-угольки мальчишка. — Решили покатать в своей дорогой карете и всё, я сразу к ногам упаду и буду туфли целовать?       — Да как ты сме... — Чанёль недовольно смотрит на него, сведя тёмные брови к переносице, а губы замирают, стоит ладони в белой перчатке предупреждающе лечь на предплечье.       — Не говори глупостей, — Тэхён осторожно улыбается и снова к окну отворачивается.       Они едут долго, настолько, что всё тело начинает неприятно ломить. Карета подпрыгивает на каждой кочке бесконечной дороги, струящейся сначала по лесу, а после — меж многочисленных домов, откуда выглядывают заинтересованные зеваки. Тэхён продолжает глядеть в окно, изредка бросая любопытный взгляд на Бэкхёна, который не сдержался и всё-таки задремал, устало уронив голову на бархатный валик. Только худая рука, по-прежнему сжимающая рукоятку ножа на поясе, выдаёт его чуткий сон.       Внезапно спереди раздаётся глухой удар, и Тэхён подпрыгивает, заметив, как в открытом окне мелькает силуэт кучера, что мешком летит на землю. Голубые глаза расширяются от ужаса, когда он видит растущее багровое пятно на белой груди и чёрную стрелу ровно посередине. Советник судорожно хватается за ручку дверцы, прислушиваясь к лошадиному ржанию и громким хаотичным крикам, нарастающим по ту сторону кареты, а затем рывками зашторивает окна. Бэкхён, встрепенувшись, молниеносно вскидывает нож; только Тэхён начинает дрожать всем телом, совершенно не готовый встретиться с врагом лицом к лицу прямо сейчас.       — К стене, Ваше Высочество, — командует Чанёль, немного больно прижав принца к бархату, и тот чувствует, как в ладонь ложится кинжал.       — Йа-ас-са!       Мужской крик, раздавшийся снаружи, пробуждает тревогу. Тэхёну довелось слышать его прежде. И ни за что в жизни он бы не хотел услышать это вновь.       Ему становится настолько страшно, что дыхание перехватывает окончательно. Принц понимает, будет сложно: сейчас рядом нет отца, который поможет справиться с очередным приступом, а после погладит по голове, рассмеётся и добавит «справляешься быстрее!». Только Чанёль, который не намерен в такой ситуации заниматься истерией принца, и Бэкхён, явно желающий поскорее исчезнуть из золотой кареты, прочь от экипажа, который внезапно оказывается окружён. С разных сторон раздаются визги, крики, — женские, мужские, детские — и Тэхён невольно сжимает львиный клык, томящийся под высоким воротом рубашки, будто это ему как-то поможет. Советник напряжённо вслушивается, а деревенский мальчишка, пару раз осторожно проведя ножом по бархату, старается отогнуть шторку и увидеть хоть что-нибудь.       — Мы так и продолжим в прятки играть? — Бэкхён окидывает принца требовательным взглядом. — А, простите, — прикладывает ладонь с исцарапанными пальцами к груди, — мы так и продолжим прикрывать королевскую задницу, пока людей убивают?       — Замолчи, наконец, — бесцветно кидает ему Чанёль, на что парень показательно фырчит, но всё-таки не отвечает; заглядывает в маленькую щёлочку, откуда видны пара домов, немного дороги и белые воины экипажа.       Тэхён не слушает их, лишь с замиранием бушующего сердца глядит на лицо Бэкхёна, боясь, что сейчас оно исказится от ужаса. Принц жмурит глаза, тяжело дышит, повторяя про себя слова отца. Однажды, когда маленькому принцу было четырнадцать, они вместе с Королём ездили на охоту. Мальчик учился стрелять под чутким контролем помощников, радовался, стоило папе громко похвалить его и отметить точный выстрел. Всё было бы идеально, слишком хорошо и сладко — отец и сын на охоте, которая вряд ли может обернуться чем-то опасным. И, к сожалению, так и произошло: первая весть о нападении пришла именно тогда. Чёрной стрелой, пролетевшей в паре метров от русоволосой головы и оставшейся навечно в памяти отпечатком постоянных истерик.       — Вижу лучника, — щурит один глаз Бэкхён, говоря шёпотом и, кажется, совершенно позабыв о ненависти к принцу и советнику; на смену этому чувству приходит желание поскорее выбраться и перерезать глотки чужеземцам. Он внимательно cкользит пристальным взглядом по фигуре в чёрном, что медленно натягивает тетиву, скрывшись в жёлто-зелёной листве. — Господи, как можно быть такими твердолобыми.       — Кто ещё? — хмурясь, спрашивает Чанёль, хотя внутри на мгновение просыпается чувство небольшого стыда. Это ведь он должен сейчас выглядывать из-за тюли, выслеживать обидчиков и в крайнем случае запустить кинжал в шею. Никак не деревенский мальчишка. — Видишь?       — Девчонка с парнем на лошади, — внезапно карета вздрагивает, и Бэкхён задёргивает штору, каким-то потерянным взглядом скользнув сначала по Чанёлю, а после — по принцу, что становится белее мела. — Они снова жгут, — шепчет губами, когда на окне отражается человеческая тень; вновь раздаётся боевой клич, крики и, кажется, треск костра. — Пошли! Нельзя сидеть здесь!       Советник сначала долго всматривается юноше в чёрные глаза, долго молчит и будто бы обдумывает что-то важное: на лбу пролегает морщина. Тэхён испуганно переводит взгляд с парня на помощника, покрепче сжимает кинжал и в какой-то момент чувствует, словно кто-то бьёт по голове: люди страдают и гибнут прямо сейчас. Конечно, выходить туда, сражаться — полное сумасшествие, он ведь принц, будущий наследник. Леодрафт может остаться без правителя, и тогда земли точно захватит Праосвен. Парень судорожно сглатывает, дёргает ворот рубашки, отчего пара пуговиц отскакивают вовсе.       — Ты можешь идти, — будто бы через силу цедит Пак, кивком головы указав на дверь и поджав губы.       Бэкхён озадаченно смотрит на правую руку Короля, недовольно фыркает и порывисто хватается за ручку, как вдруг чувствует цепкие пальцы, сжавшиеся вокруг локтя. Принц присаживается ближе, отгибает тюль, и его аккуратное лицо озаряется рыжим пламенем, от одного взгляда на которое по коже пробегают мурашки. Карета вздрагивает от глухого одиночного удара — стрела прилетела прямо в львиную пасть флюгера.       — Он прав, — шепчет Тэхён. — Мы должны идти.       — Это дикость! — как-то чересчур громко обрывает Чанёль. Поймав на себе укоризненный взгляд принца, не терпящего возражений, советник тушуется, пряча взор карих глаз. — Поймите, Ваше Высочество, если у них есть лучник — опасность может прилететь с любой стороны. Вы нужны Леодрафту, — Ким-младший обрывисто вздыхает, совсем некстати вспомнив об отце. — Поверьте, это опрометчивое решение. Наши люди спасут нас, просто нужно подождать.       — Но не спасут их, — дрожащим голосом прерывает его Бэкхён, а в глазах его, чёрных и печальных, отражаются огненные языки, мрачной тенью оседая где-то в глубине, забираясь внутрь, в сердце.       — У нас три ножа, — вспыхивает Пак, грубо ухватив мальчишку за ворот драной рубашки. — У нас даже нет обмундирования! Если принц появится перед Праосвеном сейчас, он будет у них как на ладони: убивай — не хочу. Поэтому хватит повторять свои пылкие речи, вставать грудью за свой народ, если, выйдя туда, сразу же получишь стрелу в голову, — произносит шёпотом, на выдохе, но так властно и убеждающе, что даже Тэхён невольно вздрагивает, и идти куда-то вправду не хочется.       По ту сторону вновь раздаётся женский пронзительный крик, и принца буквально выкручивает на месте. Пока Тэхён стягивает с плеч расшитый пиджак и оказывается лишь в просторной шёлковой рубахе, и Бэкхён невольно думает, что тот вполне сойдет за обычного парня — скорее напыщенный Чанёль в золотистом камзоле похож на будущего правителя. Тэхён откидывает ненужную вещь, закатывает рукава и с каждым движением удивляет окружающих всё больше и больше; дышит, конечно, надсадно, но сам понимает, что приступ будет сейчас совершенно лишним, поэтому жмурится, вздыхает и порывисто хватается рукой за золотистую ручку кареты. В синих глазах виснет напряжение вперемешку с детским страхом; пальцы сжимаются крепче.       — Хватит, — произносит Тэхён, чувствуя, как мальчишка рядом буквально готов выпрыгнуть из кареты, стоит двери распахнуться. — Бэкхён, за мной. Чанёль, прикроешь, — в глазах Пака мелькает тревога, но в следующее мгновение она сменяется негодованием.       — Лучше я, — Бэкхён не смотрит на принца, однако резко дёргает дверь и выкатывается на улицу первым, тут же увлекая за собой Тэхёна.       Единственной надеждой Чанёля остаётся лишь то, что чужеземцы могут не знать, как выглядит принц. Хотя, честно говоря, это вряд ли кого-то интересует: Ким-младший уже исчез за дверцей, и слышатся поспешные перебежки по песчаной дорожке, усыпанной маленькими камушками. Советник осторожно выскальзывает следом, тут же ища глазами белую спину принца, затем рукой легко машет, на что за ним тут же устремляются трое солдат в белой форме.       Тэхён перехватывает кинжал широкой ладонью, ступает быстрыми шажками, следуя прямиком за деревенским мальчишкой, который замечает то самое дерево с пёстрой листвой, откуда пару минут назад вёлся обстрел. Сердце остервенело бьётся о рёбра, будто так и желает выскочить вовсе, только бы не находиться здесь и сейчас. Принц напряжённо озирается, боясь в любой момент получить по затылку или стрелой в спину, но вскоре и вовсе не сдерживается: вскрикивает.       Большая золотая карета вспыхивает ярким пламенем как раз в ту секунду, когда Ким-младший лишний раз оборачивается. Чанёль не успевает добежать до него, оставшись с другой стороны вместе с подмогой, а Бэкхён вцепляется в рубаху, насильно оттаскивая дальше от терпкого запаха гари. Вокруг летает лёгкий пепел, оседающий на сухую траву, люди испуганно бросаются прямо на землю, некоторые — упрямо запираются в домах. Тэхён оступается и летит в солому, ошарашенным взглядом смотря на горящую карету, где ещё пару минут назад был он сам. Бэкхён спас ему жизнь.       — Пошли-пошли, — шипит тот на ухо, больно цепляясь кривыми пальцами за плечи, а у принца перед глазами вся жизнь проносится, отчего сердце как-то предательски замирает, руки начинают подрагивать в приближающемся приступе, а сознание — прощаться с реальностью. — Ну!       Тэхён ударяется затылком о деревянную балку, которая скрывает парней от чужеземцев, чёрными тенями скользящих вдоль деревьев и домов. Тело больно сводит мерзкое чувство, стальным жгутом обнимая за талию, а затем ударяя куда-то в сплетение рёбер, так, что дышать становится невозможно. Он скребёт пальцами по соломе, больно забивающейся под ногти, судорожно головой мотает, пытаясь выкинуть из головы ужасающие образы. Страх накрывает, бьёт, топит в своём дёгте, забивает им глотку, глаза, уши — всё, и Тэхён перестаёт чувствовать.       — Ты что, припадочный? — Бэкхён взволнованно касается крупно дрожащей ледяной ладони и тут же отдёргивает руку, испуганно озираясь по сторонам в поисках советника. — Ну-ка, вставай! Соберись!       Парень уверенно хватает Тэхёна, рычащего, будто дикий львёнок, и, признаться, немного жалкого, беззащитного, за грудки рубашки, рывком встряхивает над соломой, а в следующее мгновение бледную щеку обжигает грубая пощёчина. Следом ещё одна. И ещё. Принц виснет марионеткой, постепенно чувствуя, как жжёт кожу на лице, жадно вдыхает горький воздух вокруг, а растерянный взгляд устремляет прямиком на посеревшее небо, замечая парящие в воздухе кусочки таящего пепла и чёрные клубы затхлого дыма. Бён снова встряхивает его, в один приём поднимает с земли и ставит на ноги, которые тут же предательски подгибаются.       — Я ещё раз тресну, если не прекратишь, — он снова замахивается, но Тэхён тут же как-то чересчур сильно вцепляется в запястье.       — Стой, — жмурится принц, скребя короткими ногтями. — Вроде... всё.       — То-то же, — тёмные брови сходятся на переносице, и парень, наконец, отпускает его, оглядевшись по сторонам. — Драться тебя хоть научили? — не смотрит на Тэхёна, лишь сильно давит на плечо, чтобы тот послушно присел.       — Немного. Но больше на шпагах, — принц шмыгает носом. — Я из лука хорошо стреляю, — зачем-то добавляет шёпотом, но Бён его слышит и оборачивается, а на его лице уже отражается очередной подкол.       — Кулаками драться надо, а не игрушками, — и вдруг принимается грубо тащить его за собой, пока они бегут вдоль дома. Спустя мгновение он замирает на месте, отчего принц впечатывается в его спину. — Тш-ш. Смотри, — кажется, даже не шевелит губами, однако Тэхён любопытно, но с опаской выглядывает из-за его плеча, заметив фигуру в чёрном, которая молодую девушку заставляет рухнуть на колени. — Вот ублюдок!       Девчонка испуганно плачет, сжимая подол белого льняного платья, давится, когда вояка чуть ли не душит её и кричит. Громко. Устрашающе. Так, что Тэхён сам вздрагивает, напрягая кулаки от жгучей ненависти.       — Давай быстрее, старик! Тащи всё, что есть, — цедит незнакомец, опустив оплеуху на девичью розовую щёку. — Иначе я убью её прямо сейчас! — гаркает праосвенец, холодно и гадко, отчего хочется тут же сорваться с места.       Силуэт дёргает беднягу за длинные волосы, рывком бросив на жухлую траву, легко наступает ботинком на платье и оглядывается по сторонам, не обращая ни малейшего внимания на женский крик. Давит её сильнее, кривя губы под чёрной маской, что не позволяет увидеть лица полностью, но Тэхёну хорошо видны насмехающиеся чёрные глаза. Чувствуя, как первые вспышки ненависти рождаются внутри него, Тэхён порывисто дёргается вперёд, собираясь самостоятельно засадить кинжал в обидчика, однако он совершенно не думает о последствиях, которые ждать себя не заставят.       — Так и будем смотреть?..       — Если подойдём, получим стрелу в башку, — Бэкхён приседает ещё ниже, указав куда-то влево — принц послушно следует взором и натыкается на девчонку на лошади, наготове сжимающей пальцами тетиву. — Тут надо действовать издалека.       — Я бы мог выстрелить, — как-то мечтательно вздыхает Тэхён, вспоминая о любимом резном луке, к которому последний раз, из-за обострившейся болезни, притрагивался почти три месяца назад. Девчонка вскрикивает, стоит отцу появиться на крыльце с мешками риса: старик плачет навзрыд, падает на колени и кричит, молит, чтобы дочь отпустили, но чужеземцу всё равно. — Господи, давай сделаем хоть что-нибудь! Я сделаю...       — Не спеши, — Бён командующе поднимает ладонь. — Метал когда-нибудь ножи?       — Нет, — быстро отвечает принц. — Пусти, пожалуйста, — он рвётся вперёд, когда видит, как воин заносит руку с саблей прямо напротив бледной девичьей шеи, вздрагивающей от громких всхлипов. — Вот урод!       Тэхён не успевает моргнуть глазом, как Бэкхён легко перехватывает кинжал пальцами и, сощурившись, ловко метает в чужеземца. Он замирает, наблюдая за оружием, что, рассекая воздух, прытко летит вдаль, а после вздрагивает, когда то легко вонзается прямо в спину. Входит неглубоко, но заставляет мужчину взреветь и выронить саблю. Девчонка тут же отскакивает, подлетает к отцу, обнимая, но тут же вскрикивает: томящаяся стрела прилетает от воительницы Праосвена и вонзается рядом с её ногой. Бэкхён прижимается спиной к брёвнам, затаив дыхание, когда по ту сторону дома снова раздаётся боевой клич и слышится топот копыт. Принц судорожно передаёт ему свой кинжал, который тут же отправляется прямиком в Юну. Старик, с дочерью в обнимку, припадает к земле, готовятся почувствовать, возможно, последний удар, но ничего не происходит: только лошадь жалобно ржёт. Вороной конь летит в траву, опрокидывая наездницу, дёргает раненым бедром и продолжает биться в конвульсиях прямо на земле, поднимая в воздух клубы пыли. Юна шипит от боли, не чувствуя плеча — вывихнула, но всё-таки тут же встаёт на четвереньки, пошатываясь, и воровато оглядывается в поисках невидимого врага.       — Больше нет, — зачем-то вставляет Тэхён, заметив встревоженный взгляд Бёна.       — Больше и не надо.       И в следующее мгновение откуда ни возьмись появляются два белых всадника, насильно опрокидывают воительницу на землю и связывают, накинув на голову тряпичный мешок. Брыкающуюся от боли, злости и беспомощности Юну бьют прямо по голове, на что та мгновенно отключается; сажают на лошадь, больно обвязывают запястья толстой верёвкой и увозят прочь. Бэкхён вновь оглядывается, и, наконец, позволяет Тэхёну выйти из укрытия. Они вдвоём подбегают к старику и его дочери, на что те снова пугаются.       — Свои, — мальчишка внимательно смотрит по сторонам. — Ничего не взяли?       — Не успели, — заикаясь, отвечает мужчина, прижимая плачущую девушку к груди. — Ваше... Высочество?.. — взгляд падает на потное лицо Тэхёна, с покрасневшей от пощёчин щекой и грязью на лбу; он впервые видит принца так близко, да ещё и в таком виде. — Это... вы?       Тот неловко приглаживает растрепавшиеся золотые волосы, отчего-то смущённо тупя взор, но всё-таки по-тёплому улыбается.       — Ваше Высочество! — неожиданно вскрикивает девчонка сквозь слёзы, припадая к высоким пыльным сапогам чуть ли не губами. — Спасибо вам! Спасибо! — Тэхён готов поклясться, что глаза Бэкхёна сейчас выпадут из орбит — так сильно он их закатывает.       — Тише, — принц опускается на колени, хватая беднягу за локти и убирая с раскрасневшегося лица сухие пряди светлых волос. — Вас спас не я, — он улыбается, всё также красиво и теперь действительно радостно, — благодарите его.       Бэкхён немного удивлённо открывает рот, совершенно не ожидав подобного от принца, потому что уже был готов услышать самодовольное «не стоит благодарности» или «я способен на большее». Парень откровенно смущается, отчего выглядит насупившимся, но не отвечает: брови упрямо хмурит и отмахивается.       — Я просто... — запинается он, совершенно не зная, что и сказать. — Ладно, некогда болтать! Вы двое — идите в дом и запритесь. Мы сделаем всё, чтобы поджогов больше не было, — мальчишка пинком заставляет Тэхёна вскочить с земли и, отряхнувшись, уходит прочь.       Старик напоследок жмёт королевскую ладонь, низко кланяется и послушно исчезает за дверями вместе с дочкой. Принцу кажется, будто всё как-то подозрительно затихло. Закончилось? Он замирает на миг, прислушиваясь к треску досок где-то неподалёку, а после замечает Бэкхёна, который, не церемонясь, рывком выдёргивает кинжал из чужой спины, грубо пнув затихшего праосвенца носком ботинка. Лошадь трогать не решается — та ещё изредка вздрагивает, и даже хочется помочь. Разве животное виновато? Тэхён, борясь с желанием вывернуть желудок, с отвращением смотрит, как Бён спокойно вытирает окровавленное лезвие о край чужого плаща.       — Пошли, нужно найти твоего нудного пса.       Двое крадутся вдоль дома, боязливо оглядываясь и дёргаясь от каждого шороха, а после и вовсе замирают: мимо проносится чёрный конь. Тэхён успевает увидеть лишь полы плаща, несдержанно выскакивает вперёд, из любопытства, о чём тут же жалеет — мимо вновь проносится лошадь, теперь уже с львиным всадником, отчего принц спешит скрыться за большой повозкой. Он оказывается отрезан от Бэкхёна, из-за чего становится не по себе: рядом совсем никого нет; только полнейший хаос, разруха и животный страх. Обезоруженный принц чертыхается, хватается за балку, аккуратно выглядывая и тут же обмирает. Перед глазами виден лишь чужой кадык, соприкасающийся с острым лезвием, отчего мальчишка рефлекторно вжимается в чужое тело позади. Лицо Бэкхёна становится белее мела, а бешеный взгляд устремляется прямо в небо. Попался.       Тэхён крупно вздрагивает, боясь и пальцем пошевелить; ему становится страшно и стыдно одновременно — Бэкхён в такой ситуации, а трясётся от страха трусливый принц, скрывающийся за большой торговой повозкой. Сердце болезненно сжимается, по аккуратному лицу скользит мерзкая капля пота, пока он, сидя в безопасном укрытии, наблюдает, как незнакомец грубо волочет парня за собой по пыльной земле, прямо за волосы.       — Стой-ка, — шепчет праосвенец на ухо, отчего Бэкхён напрягается. — Дёрнешься — прирежу сразу, — мальчишка хочет вырваться, когда лезвие отходит от горла, но вдруг напротив живота возникает второй нож. Тэхён сглатывает, не в силах наблюдать за этим. — Успокойся, щенок.       Рубаха трещит от лезвия как раз в тот самый момент, когда воздух сотрясает звук горна — самый пугающий грохот, обозначающий тревогу. В детстве Тэхён всегда боялся услышать его; сейчас, кажется, боится ещё больше.       — Оружие на землю.       Тэхён широко распахивает глаза, увидев в паре метров от себя Чанёля. Позади него — насупившийся помощник главнокомандующего, готовый в любое мгновение запустить кинжал прямо в ухмыляющееся лицо, что пристраивается на остром плече Бэкхёна. Два ножа в его ловких руках кружат в опасной близости от смуглой кожи.       — Ты окружён. Сдавайся и снимай маску, — снова эхом гремит покрытый сталью голос советника, который уверенно направляет на обидчика длинный сияющий меч.       Глаза Юнги улыбаются, мельком оббежав взглядом округу и приметив как минимум четырёх лучников. Да уж, ситуация явно не в его пользу.       — Выпустите хоть одну стрелу — он сдохнет, — шипит праосвенец, резким толчком в спину опустив растерявшегося Бэкхёна на колени и вновь грубо схватив его за шею. — Зачем вам эта падаль?       — Отпусти его, — выйдя из укрытия, Тэхён осекается, не узнав свой собственный голос — тот будто разом огрубел. — Это приказ.       — Ого-о, — нараспев тянет Юнги. — Неужели это вы? — он склоняет голову, сильнее сжимая рукоятку ножа, лезвие которого опасно холодит кожу. — Сладкий принц? Мой братец был бы счастлив увидеть вас так близко.       Тэхён испуганно смотрит на Бэкхёна, кажется, дрожащего, который отчаянно пытается натянуть на лицо маску полного спокойствия. Выходит так себе.       — Сдавайся, и мы отпустим тебя, — снова повторяет Чанёль, на что Юнги, не впечатлённый предложением, фыркает. — Иначе будь готов умереть прямо здесь и сейчас.       — Так не пойдёт, — погодя, отвечает праосвенец. — Отпускаете меня — я отпускаю этого щенка, — Бэкхён легко брыкается, за что тут же получает глубокий порез под ребром, из-за чего на рубашке распускается вишнёвая клякса. — Я не шучу.       — Идёт, — нетерпеливо чеканит Тэхён вопреки словам советника.       В следующий миг всё происходит слишком быстро: Бэкхён летит лицом на пыльную дорогу от грубого пинка в спину, а словно из пустоты появляется белоснежная лошадь с чёрным всадником, гордо оседлавшим чужого коня, который стремительно несётся вперёд. Мощные ноги разгоняют податливую толпу, праосвенец на ходу вытягивает руку и ловко помогает Юнги запрыгнуть себе за спину — Бэкхён еле успевает откатиться назад. Дико ржа, лошадь летит ввысь по тропе, взмывая в воздух клубы пыли.       — Стреляйте! — взмахнув белой рукой, командует Чанёль.       — Нет! — в ярости кричит Тэхён. — Уговор есть уговор! Мы обещали! Сложить оружие — это приказ!       И никто не может перечить Eму.

⚔ ⚔ ⚔

      Когда острые еловые ветки становятся реже, а меж деревьев начинает мелькать чёрный замок, Юнги невольно сильнее сжимает зубы. Сказать, что ему обидно — не сказать ничего. Сказать, что он разбит — то же самое. Конечно, уничтожить пару домов, посеять дикий страх, ужас и развеять хаос им удалось сполна.       Юнмён цепкими пальцами держится за поводья, когда лошадь под ними устало замедляет шаг и, кажется, вот-вот грузным мешком свалится на землю, отчего оба всадника либо разобьются, либо скатятся по склону вниз, прямиком к тропе, что пролегает меж первых редких домов Праосвена. Юнги морщится от холодных капель дождя, натягивая на голову тряпичный капюшон плаща, нетерпеливо ударяет лошадь по белому бедру, и та послушно ускоряется. Но притормозить всё-таки приходится: впереди появляется беззубый мальчишка, который, растянув рот в широченной улыбке, не спешит уйти с дороги.       — Уйди прочь, — рявкает Юнмён.       — Я боялся, что не вернётесь! — мальчишка хлопает в ладоши, с интересом разглядывая лошадь. — Это что, лошадь из Леодрафта?       — Отойди, иначе задавлю, — настойчивее предупреждает всадник.       — Вы спешите к Королю? — паренёк достаёт из-за пояса огрызок морковки, насильно засовывая лошади в пасть, отчего та чуть не хватает его за палец большими зубами. — Юнги лучше не ходить туда. Господин Чон очень зол.       — Уйди же! Чёртов щенок, да я тебя сейчас...       Мальчишка еле успевает отскочить в сторону, оступившись, падает прямиком в грязь. По щекам стекают бурые мерзкие капли, и мальчик шмыгает носом, смотря вслед стремительно скрывающейся в вязком молочном тумане фигуре. Конь дико ржёт и порывисто взмывает вверх по дороге, копытами разбивая зеркальные лужи.                     Чимин старается не дышать, почти бесшумно переставляя белые фигуры по шахматному полю. Он даже боится поднять неловкий взор на Чонгука, что сейчас мрачнее тучи. Король сидит напротив, задумчиво подперев лоб напряжённым кулаком, играет за чёрные, и, кажется, совершенно не следит за ходом игры — упорно обдумывает что-то, известное только самому себе. Чимин боится скинуть с поля чёрного слона. Вдруг разозлится?       Старший напоминает ему маленький огонёк, в который стоит подлить немного капель масла, и он вспыхнет, разрастаясь и неистово шипя. Неожиданный грохот ботинок заставляет Чимина нетерпеливо обернуться. Виснет тяжёлое молчание, грузом свалившись на его плечи, когда Юнги молчаливо заходит в холодный зал и останавливается ровно посередине, мазнув безразличным взглядом по лицу Короля.       Чонгук отпускает чёрного ферзя, поднимается, не глядя на товарища, и подходит ближе. Медленно, не спеша, отчего Юнги дико хочется сорваться и полезть в драку первым, ведь её точно не избежать. Когда Чонгук останавливается рядом, он на него не смотрит.       Тишина зала сотрясается от звонкой пощёчины.