Яблоки

Обшарпанные унылые дома, погнутые, заплеванные шелухой от семечек остановки и такие же замусоренные клумбы с остатками засохших цветов, пустынные тихие улицы, запах пыли и накаленного солнцем асфальта — вот каким предстал перед Славой городишка. На вокзале, когда он сошел с поезда весь пропотевший, усталый и оголодавший, никого, конечно, не оказалось. Попались навстречу две старухи, медленно ташившиеся с тележками на колесиках, да алкаши, глушившие на ступеньках крыльца водяру прямо из горла. «Ну вот и скатался, блин. Зря день убил», — подумалось ему с досадой. Но сразу же возращаться к электричкам не хотелось, да и смысла не было — Славка посмотрел на вокзале расписание и помнил, что ближайшая в сторону Твери будет только через полтора часа. Чувствуя себя полным идиотом, он зачем-то сел в местный автобус, допотопный душный пазик, и вылез через пару остановок. Солнце шпарило во всю мощь, футболка противно липла к телу. Искупаться бы, ведь есть тут где-то наверняка пруд или речка какая-нибудь, куда местные ходят, подумалось Славке. Но расспрашивать аборигенов не хотелось, и он, спасаясь от пекла, просто юркнул в арку массивной сталинской семиэтажки и там, в прохладном полумраке, уселся прямо на бордюр, чтоб перекусить и глотнуть воды. Но не тут-то было. Не успел Славка достать из рюкзака «Тархун» и купленный на станции пирожок, как в подворотне возникла нежданная компания. Было их человек пять, возрастом, наверное, ровесники или чуть постарше, в темноте не разберешь. Шли с веселым матерком, посвистывали — и вдруг, вместо того, чтобы выйти через проход на улицу, обступили Славку. Внутри шевельнулось тоскливое предчувствие неприятностей. — Ты с какого района? — негромко бросил долговязый в спортивном костюме, поигрывая цепочкой от ключей. — С... С вокзального, — Славка выдал первое, что пришло в голову. — Пиздит он, Серый! — протянул какой-то плюгавый, сплевывая кожуру от семечек Славке на ноги. — Ша, не перебивай старших, — усмехнулся долговязый и почти доброжелательно переспросил: — С вокзального, говоришь? И вдруг одним ударом вышиб у Славки из рук бутылку, а вторым — надкусанный пирожок. Стекло звякнуло об асфальт, а растерявшийся Славка даже не успел подняться, как ему прилетело по лицу. Раз, другой, третий... Ярко вспыхнула боль, обожгла. Попытался отмахнуться, но кто-то врезал ногой по затылку, и Славка упал навзничь, в натекшую из бутылки лужу газировки. — Дай я ему ебну, Кац! — возбужденно выпалил кто-то. Голос был ломающийся, хриплый. Его обладатель несколько раз саданул Славку по ребрам, пока остальные возились, кажется, с рюкзаком. — Ни хуя нет, только кассета и тетрадка ебаная. — Покажи. О, Летов. Давай сюда, — слышал Славка. Голова раскалывалась. Он скрючился, стараясь не шевелиться. — Там мусора едут! — прокричали откуда-то издалека. Мгновение — и рядом никого не осталось. Снова в подворотне было тихо, прохладно, безлюдно, как раньше, — только теперь избитый Славка валялся на грязном асфальте. Он полежал еще немного, потом попробовал пошевелиться, осторожно приподнял голову и кое-как сел. Все покачивалось перед глазами, разбитая бровь и висок пульсировали саднящей горячей болью, испуганно колотилось сердце. Славка провел ладонью по щеке — так и есть, кровь. Пощупал затылок — там тоже пальцы мазнуло красным. Но зато ребра вроде бы остались целы, по крайней мере, дышать было уже не больно. Он дотянулся до валявшегося в луже истоптанного рюкзака, машинально подобрал промокший грязный блокнот, несколько карандашей, ластик. «Да что ж я за дебил такой, зачем поперся сюда?..» — билось в голове. — Милок, да кто же тебя так?.. — послышался рядом старческий голос, и Слава вздрогнул от неожиданности. Бабка в цветастом халате и светлом платке с горошинами жалостливо качала головой. — Что ж за изверги, прости Господи! Как отделали-то в кровь... Дай-кось, утру хоть, — чистой тряпицей она осторожно обтерла Славкины щеки, подбородок, шею. — Идти-то можешь, милок? — Наверно... — пробормотал Славка и, стыдясь своей слабости, медленно поднялся на ноги. — Спасибо, бабушка. Голова болела и кружилась, но терпимо. — А живешь-то где? Пойдем, домой отведу, а то как бы не упал дорогой, — не отставала старуха. Тут уж пришлось признаться, что приехал из Москвы. — Батюшки светы! Даль-то какая! Как же ж ты добираться-то будешь, родненький? — Да на электричку сяду, вы не беспокойтесь, — пробормотал он, подбирая с асфальта рюкзак. — Ну вот что, пойдем-ка, милок, — бабка ухватила Славку за плечо и повлекла за собой. — Гастроном тут рядом, водичкой умоешься холодненькой. — Да что вы, бабушка, не надо, кто же меня пустит, — попробовал отказаться он. Уж очень не хотелось в магазин, на всеобщее обозрение, в таком виде. — Пустят, пустят, милок, — отвечала бабка. — Да вот и пришли уж! И правда, до гастронома оказалось рукой подать — его крыльцо возвышалось прямо возле злополучной подворотни. На раздолбанных ступеньках громоздились коробки с консервами, ящики с газировкой, несколько больших мешков, а плечистый жилистый парень, голый по пояс, в выцветших камуфляжных штанах таскал это добро в магазин. — Сашенька! — окликнула его бабка. Парень обернулся, тыльной стороны ладони утирая пот, и Славка едва удержался от изумленного возгласа — это был тот, кого он уже и не мыслил найти в этом негостеприимном городишке. «Значит, Сашей зовут...» — пронеслось в голове. — Вот, Сашенька, свел бы мальчишечку умыться, — зачастила тем временем бабка. — Измутузили его эвон как. Славка вспыхнул и чуть не провалился сквозь землю от этого «мальчишечки». — Ну-ка... — Саша поставил обратно ящик и шагнул к Славке, озабоченно разглядывая его помятое в драке лицо. — Бровь-то ладно, зарастет. По башке ногой припечатали... Кружится? — Есть немного, — признался Славка, теряясь не то от этого внимательного взгляда, не то просто от самого Сашиного присутствия. — Сашенька, голубчик, проводил бы ты его на станцию, — попросила тем временем сердобольная бабка. — Ишь как качает его, того гляди свалится... Славка хотел возразить, что никуда не свалится, но как раз в этот момент его повело куда-то в сторону, и он, чтоб не упасть, схватился за загорелое, горячее, влажное от пота Сашино плечо. — Провожу, Зинаида Пална, не беспокойтесь, — заверил Саша старуху. — Ну, пойдем до крана-то дойдем. Он приобнял Славку, крепко придерживая, и таким манером они медленно поднялись на крыльцо, а потом спустились на несколько ступеней вниз, в полуподвал, где было что-то вроде подсобки, так что все Славкины опасения насчет глазеющей толпы оказались напрасными. Саша щелкнул выключателем, и тусклая лампочка на длинном проводе, помигав несколько секунд, осветила штабеля пустых ящиков и горы коробок, пыльные мешки, допотопного вида застланный засаленной газетой стол, колченогий стул с рваным сиденьем и, наконец, ржавую раковину в углу. — Давай, умывайся, на тебе мыло, — он легонько подтолкнул Славу к крану, повертел вентиль, открывая воду, и сунул в руки обмылок. От холодной воды и ссадины гореть перестали, и боль немного унялась, да и вообще Славка почувствовал себя гораздо бодрее. — Ну вот... — он промокнул лицо бумажной салфеткой, стирая остатки кровяных потеков на щеке и снова ощущая на себе внимательный взгляд. — Слушай, никак не врублюсь, где я тебя видеть мог?.. — в Сашином голосе слышалось недоумение. — Ты ж не местный вроде?.. — Ты меня яблоком угощал на вокзале, когда я из Питера в Москву ехал, — отчего-то зардевшись, объяснил Славка. — Во, точно! — Саша довольно прищелкнул пальцами. — А то смотрю-смотрю, а вспомнить не могу. Нет, стой. Он опять недоуменно воззрился на Славку. — Теперь-то ты за каким хреном в нашу дыру приехал?.. Славка замялся, отвел глаза, проводил взглядом медленно ползущую по стене мокрицу и, наконец, вспыхнув еще сильнее, выдавил: — Тебя нарисовать хотел. — Чего?.. — Саша недоверчиво хохотнул. — Нарисовать меня? — Ну да. Ты на одного человека похож очень, с известного портрета. Вот... — Славка полез в рюкзак и торопливо извлек уцелевший в подворотне, хоть и сильно помятый, журнальный лист с репродукцией «Боксера» Сомова. — И правда... — Саша разгладил портрет, удивленно всмотрелся. — Охуеть, похож! А ты чего, художник? — Да я так, — смутился Славка, машинально наматывая на палец найденную в кармане шорт нитку. — Учусь в оформительском, короче... — А я в путяге на слесаря. Точнее, уже выучился, — усмехнулся Саша. — Ну ты даешь, полдня, небось, ехал! — Да это ладно, самое обидное, что зря, — Славка со вздохом показал залитые газировкой листы. — У меня блокнот весь размок, карандаши поломаны, башка не соображает. — Слушай, а ты приезжай через неделю, а? Я работать не буду, можешь рисовать хоть весь день, — и Саша улыбнулся, совсем по-дружески хлопнув Славу по плечу.