Way To A Dream

С Хёкджэ и правда все было в полном порядке. Не считая немного низких после столь значительной кровопотери давления и гемоглобина ‒ единственное доказательство того, что у легендарного Ынхёка из SFS действительно вчера было кровотечение, которое исчезло столь же моментально, беспричинно и бесследно, как и появилось. Все ведущие специалисты клиники растерянно пожимали плечами, будучи не в силах найти внятное объяснение этому приступу, но все они сходились лишь в одном: подобное может повториться, поэтому, во избежание лишних инцидентов, пациенту пока лучше остаться в больнице, отдохнуть, пройти все обследования и небольшой, но очень важный курс реабилитации, из-за которого, как Хёкджэ ни хотелось бы прямо сегодня отправиться в общежитие, а Донхэ ‒ забрать его с собой, Донхэ пришлось ехать домой в одиночестве. Донхэ с удовольствием остался бы в больнице и подремал еще пару часов у Хёкджэ в палате, но менеджер Чхве, вызванный стоящим у палаты наверняка насмерть перепуганным истерикой и криками Хёкджэ охранником, которого начальник Ли оставил дежурить на ночь вместо себя, отлучившись на какую-то очень важную встречу (в четыре часа утра, ну-ну), и которому хватило мозгов позвонить именно Шивону, устроил Донхэ форменную истерику (вот уж чью психику пора начинать реанимировать всякими волшебными таблеточками вкупе со смирительной рубашкой и мягкими стенами) и пообещал превратить жизнь группы и их расписание, а также его лично, Донхэ, расписание и жизнь в ад, если он немедленно не отправится домой отсыпаться, и едва ли не силком отволок как-то немного расслабившегося и размякшего после хороших новостей о состоянии Хёкджэ Донхэ в машину, пообещав позаботиться о Хёкджэ. И пусть это обещание было больше похоже на угрозу, чем на что-то обнадеживающее, но... с Хёкджэ все было хорошо. Он просто собирался спать. А еще он клятвенно пообещал Донхэ обязательно позвонить ему, если что-то вдруг случится. А еще то же самое пообещала ему разомлевшая от внимания лидера SFS дежурная медсестра, которую Донхэ попросил приглядывать за их вокалистом в обход Шивона и которая стала счастливой обладательницей одного из его временных номеров телефона, имевшихся у Донхэ как раз для таких вот случаев и менявшихся практически каждый месяц. Хотя, конечно, больше всего Донхэ хотелось верить в то, что все и правда стало хорошо... ну, относительно хорошо, и все эти меры окажутся просто излишней и никому не нужной предосторожностью. Донхэ устал настолько сильно, что дорога до дома оказалась для него лишь одним смазанным серым пятном, где-то на грани которого болтал о чем-то своем Сонмин и играло радио, крутились мысли о Хёкджэ и Ынхёке, об этой их странной связи, которую Донхэ, сколько бы Хёкджэ ни отрицал это, все равно считал привилегией близнецов, о Шивоне, который явно снова что-то мутил за их спинами, и об Аре, которую он не навещал уже слишком давно, и о том, следует ли и правда познакомить ее с Хёкджэ, но... все это было сейчас настолько устало, вяло и не важно на фоне желания поскорее добраться до своей комнаты в общежитии и постели, что Донхэ практически ничего не запомнил из этого потока. Лишь успел подумать о том, что завтра нужно будет обязательно созвониться еще раз с тем детективом, с которым он списывался сегодня утром, и назначить встречу с ним так, чтобы об этом, не дай бог, не узнал никто из стаффа или уж тем более Шивон, начальник Ли и Сонмин, а затем провалился в тяжелый глубокий сон, умудрившись проспать целых три часа, которые, к величайшему облегчению, не стали мучить его никакими снами, а наградили лишь блаженной тишиной и пустотой. Удивительно, но эти сто восемьдесят минут действительно оказались самым настоящим спасением не только для его измученного тела, но и для внезапно ставшего очень и очень шатким рассудка, и, проснувшись от ничуть не мерзкого, а очень даже любимого им звука будильника, на котором у него уже семь лет стояла одна и та же, горячо обожаемая им песня, Донхэ почувствовал себя невероятно бодрым, свежим, отдохнувшим и готовым на подвиги. И прохладный душ лишь усилил это невероятное, будоражащее кровь ощущение. Как будто и правда ничего не случилось. Как будто и правда все было хорошо. Вот только... все уже случилось. И все было не хорошо. Далеко не хорошо. Можно даже сказать, ужасно. И, судя по хмурым, еще немного помятым и сонным лицам одногруппников, которые поджидали Донхэ на кухне, его ждала еще порция «приятных» новостей. Эх... А ведь день так хорошо начинался. Да уж, в последнее время богатые на хорошие новости и хорошее настроение, да даже просто спокойные дни стали для них большой редкостью. Интересно, у этого кошмара наяву хоть когда-нибудь предвидится конец? Или они так и будут барахтаться в нем, пока окончательно не слетят с катушек и не загремят, блаженно пуская слюни, в какой-нибудь элитный дурдом, в котором до них не доберутся репортеры и фанаты? Хотя... сейчас это внезапно показалось Донхэ не таким уж и плохим вариантом. ‒ Доброе утро. Кофе? ‒ кивком поприветствовав парней и делая вид, что он совершенно не понимает, к чему это собрание с утра пораньше, с улыбкой спросил Донхэ, с удовольствием чувствуя, как тело само, на автомате, начинает делать то, что он делал уже много лет, практически каждое утро: два шага к чайнику, приподнять его, проверить, есть вода или нет, как всегда понять, что какой-то полуночник по имени Ким Чонун, разумеется, выдул всю воду (сколько лет прошло, а он все еще не догадывается, что вода в чайнике не материализуется волшебным образом и что воду в него хоть иногда нужно наливать), подойти к шкафчику рядом с холодильником, достать из него бутылку воды, наполнить чайник, включить его, заодно воткнуть в розетку тостер, достать из шкафчика над плитой уже снова почти закончившийся кофе и хлеб. Вот только... обычно, если парни уже не спали, он делал все это под их привычный шум и гам, но сегодня на кухне царила мрачная, тяжелая, совсем не похожая на них тишина. Хотя... в последнее время весь их устоявшийся ритм жизни полетел к чертям. И даже их утра. И это было то, что впервые за это утро по-настоящему расстроило Донхэ. Нет, не расстроило, а просто сделало и без того неподъемный груз на плечах лидера еще чуточку тяжелее. А его четкое ощущение того, что им предстоит крайне неприятный разговор за завтраком, еще более реальным и неотвратимым. ‒ Так все будут как обычно или нет? ‒ обернувшись к так и сидящим молча за столом и зорко наблюдающим за ним одногруппникам (даже не удосужившимся поприветствовать его! Как не было никакого уважения к старшим ‒ так и не появилось!), с немного напряженной улыбкой спросил Донхэ, гадая, успеет ли он что-нибудь сжевать прежде, чем на него обрушится очередной поток помоев, тьфу ты, новостей, или ему так и придется подохнуть прямо тут, посреди самой любимой его комнаты в этом доме, несчастным и лишенным даже такой жизненно важной необходимости, как еда. Поэтому, как там любил говорить его дед, война войной, а обед по расписанию. И Донхэ всегда старался придерживаться этого правила, зная, что на сытый желудок все вопросы, проблемы и сложности кажутся, куда проще и решаемее, чем на голодный. Но, увы, почему-то все вокруг совершенно не замечали этой простейшей закономерности. ‒ Мне какао, если можно, ‒ мягко улыбнулся лидеру Хичоль, решив, что перед таким разговором не помешает лишняя доза сахара и эндорфинов в крови. Да и какао... Из всех них его умел нормально варить только Донхэ, да и то только по особым случаям, и что-то подсказывало Хичолю, что сейчас самый подходящий момент выклянчить у лидера любимое лакомство. ‒ Ну ладно, ладно, ‒ наигранно недовольно проворчал Донхэ, заставляя Хичоля счастливо улыбнуться и с громким визгом выпрыгнуть из-за стола, едва не завалив и сам стол, и сидящих за ним Чонуна и Кюхёна и ловко, на манер мартышки запрыгнув на лидера, все с тем же оглушающим визгом повиснуть на Донхэ, погружая их кухню и утро в привычный хаос, потому что, конечно же, разъяренный столь пренебрежительным обращением со своей сонной персоной Кюхён рванул следом за Хичолем, чтобы влепить их принцессе отрезвляющего леща, но, споткнувшись то ли о случайно, то ли о намеренно выставленные кривейшие и волосатейшие в мире (исключительно по словам и наблюдениям мистера Чо) ноги Чонуна, грациозной ласточкой отправился в полет прямо вслед за Хичолем и каким-то чудом, имя которому Ли Донхэ и его железная стойкость, умудрился все же вцепиться то ли в Донхэ, то ли в Хичоля, то ли в них обоих сразу и устоять на ногах. Правда вот, его пламенных объятий не выдержали любимые пижамные штаны Хичоля с роскошным принтом с диснеевскими принцессами, которым бы обзавидовалась любая младшеклассница и которые, жалобно треснув под громкий хохот Чонуна, продемонстрировали большей части состава SFS, что их ударник все еще предпочитает спать без нижнего белья и начал делать эпиляцию. В общем, какао для Хичоля и кофе для всех остальным и для себя в том числе Донхэ удалось сварить только спустя полчаса бессвязных воплей, запутавшихся конечностей, голых задниц и вялой ругани, зато к завтраку они все приступали невероятно бодрыми и проснувшимися. Ну и одетыми должным образом, разумеется. И даже почти помирившиеся. Хотя... такие вот бытовые перебранки уже давно стали для них обыденностью, как для очень долго живущей вместе семейной пары, которой они, по сути, и были. Очень большой, очень долго живущей вместе и очень семейной парой, ведь... жить столько лет вместе и не сблизиться ‒ это просто невозможно. И даже Ынхёк, сколько бы он ни старался отстраниться, тоже был частью их странного семейства. И Хёкджэ... Хёкджэ тоже почти был их родственником. Просто очень дальним и пока еще окончательно не прижившимся. Но все это была лишь лирика, а им пора бы было переключиться на неприятную и уже давно заждавшуюся их прозу жизни. И как бы Донхэ ни хотелось разрушать их утреннюю идиллию, но первые тосты уже были съедены, первые чашки кофе и какао выпиты, и, тяжело вздохнув, ему все-таки пришлось первому, потому что больше никто не спешил начинать этот уже буквально витающий в воздухе неразразившейся бурей разговор, поинтересоваться: ‒ Так зачем вы меня ждали? О чем-то хотели поговорить? ‒ совершенно невинным и будничным тоном, словно он даже не подозревал, о чем может пойти речь. Хотя... по сути так оно и было. Но Донхэ предполагал, что этот разговор, скорее всего, будет связан с Хёкджэ. Или с Ынхёком. Или с обоими сразу. Ведь сейчас братья Ли были главным источником их проблем и самой горячей темой для обсуждений. ‒ Во-первых, мы хотели узнать у тебя, как себя чувствует Хёкджэ. Начальник Ли и менеджер Чхве так и не сказали нам ничего внятного, а Сыльги... вчера была не в слишком-то разговорчивом настроении, ‒ чуть поджав губы, Чонун пристально посмотрел на лидера, игнорируя тот пинок под столом, что попытался влепить ему недовольно скривившийся Кюхён. ‒ Все хорошо, врачи оставят его еще на пару дней в больнице, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, а затем отпустят домой... ‒ Так что это вообще было? ‒ мягко перебил лидера Хичоль, перед глазами которого все еще стояла эта жуткая картинка, наверняка на очень и очень долгий срок ставшая гостьей в его кошмарах. ‒ Спонтанное кровотечение. Больше врачи так и не смогли сказать ничего внятного, ‒ недовольно нахмурился Донхэ. Ему и самому не слишком нравилось это странное объяснение, но это лучшее, что смогли выдать им врачи. ‒ Спонтанное кровотечение? ‒ не сдержался от недовольного фырканья Кюхён. ‒ То есть он может вот так вот взять и где-нибудь посреди пресс-конференции или концерта зафонтанировать кровью?! ‒ с легкостью новенького автомобиля начал было заводиться гитарист SFS, но болючий щипок в бок и недовольное цоканье Хичоля, напомнившего Кюхёну о том, что ему угрожает, быстро привели того в чувство. ‒ Будем надеяться, что такого не повторится, ‒ только и мог, что кивнуть и попытаться хоть как-то успокоить ребят, Донхэ, но... вряд ли это сработало. ‒ Кстати о концертах и о нашей группе... ‒ сделав вид, что он вспомнил о чем-то важном, протянул Хичоль, многозначительно глядя на Кюхёна, который уже давно был готов поделиться с лидером этой встревожившей их всех историей, чтобы наконец-то понять и определиться, что им дальше делать и как быть. И они оказались настолько увлечены друг другом и этой беседой, что совершенно не услышали, как кто-то абсолютно бесшумно механическим ключом открывает входную дверь и, замерев в прихожей, напряженно прислушивается к каждому их слову, с раздражением понимая, что его план не так уж и безупречен и что если все они, так и будут дальше биться лбами в закрытые двери и пытаться отыскать Ынхёка, то... несмотря на все его усилия, рано или поздно эти двери просто сдадутся под натиском, а это значит лишь одно... Ему нужен еще один, как можно более безупречный план, додуматься до которого не сможет ни господин министр, ни все его прихвостники, ни охрана агентства, ни менеджер Чхве, ни эти беспомощные полные пафоса щенки, ведь тот ирландец, так удачно ставший его прикрытием, лишь временная, призванная потянуть время мера, и... пора делать что-то дальше. Или стоит дождаться, пока его драгоценность оправится после своего наказания за непослушание? И оправится ли она вообще... В любом случае что-то срочно нужно делать. Но вот что именно... Было у него еще несколько запасных планов на этот случай, но пока он даже не представлял, на каком из них следует остановить свой выбор и какой из них поможет ему навсегда остаться единственным владельцем самой главной драгоценности в этом мире. Ну или двух.