***
Ынхёк проснулся посреди ночи (ночи ли? или это просто был поздний вечер?) с отчетливым ощущением, что что-то не так. Нет, в последние недели это ощущение у него, запертого в этой чертовой комнате, пристегнутого наручниками по рукам и ногам к этой проклятой кровати и с очень большим трудом ощущающего собственное измученное и ослабленное тело и столь же измученный и ослабленный рассудок, стало почти привычным. Однако сегодня что-то не так было вовсе не с ним, а... С Хёкджэ? Ынхёк едва не подавился собственным вдохом и собственной догадкой. С Хёкджэ. Что-то не так было с его младшим братом. Ынхёк так редко ощущал его, что сразу даже и не распознал это далекое, давно забытое и больше похожее лишь на отблеск плохого сна ощущение. Хёкджэ. Неужели.... неужели этот ублюдок добрался до него? Неужели потому у него сегодня было настолько хорошее настроение, что он сменил Ынхёку постельное белье и даже позволил ему одеться? И самому сходить в туалет? А еще налил ему вина и кормил виноградом, улыбаясь и напевая старую добрую детскую песенку, которую когда-то в детстве им пела мама. Им с Хёкджэ... Нет-нет-нет! Этот ублюдок не посмеет! Он не может взять и забрать Хёкджэ, так же как и его! Он просто не сможет! Иначе... иначе Ынхёк просто возьмет и убьет его! Пусть это даже станет последним, что он сделает в своей жизни. Но за брата он действительно был готов перегрызть этой мрази глотку и разодрать его в клочья. Голыми руками. Из-за Хёкджэ... Он найдет силы. Пусть только он посмеет...Глава 72
1 апреля 2018 г. в 20:25
Ситуация с дочкой президента Кана, которая оказалась вовсе не такой свободомыслящей после учебы в Америке и не так уж и сильно влюбленной в него, как кое-кто говорил Кюхёну, девушкой, разрешилась на удивление просто и быстро. И совсем не потому, что скилл дипломатических способностей Донхэ и Кюхёна скакнул до невероятных вершин, а потому, что юная госпожа Кан была фанаткой вовсе не Кюхёна, а... Донхэ. И за его номер телефона и обещание встретиться с ней как-нибудь (читай ‒ за свидание, за которое теперь Кюхён будет должен Донхэ по гроб жизни, как и за все остальное, впрочем) была готова простить что угодно кому угодно. Как и ее мгновенно разомлевший от счастливого щебетания дочери папаша, который даже удостоил Кюхёна одобрительного хлопка по плечу и фразы о том, что в его возрасте он тоже частенько по-идиотски шутил над симпатичными девушками, и даже прочитал ему целую лекцию об основах ухаживания, во время которой Кюхён с трудом сдерживал то смех, то слезы, то рвотные позывы. Уж что-что, а общаться с девицами подобным образом он точно не собирался. Зачем все эти цветочки, конфетки, кино, сопливые признания, свидания, когда среди них всегда найдутся те, от кого он может получить желаемое без всей этой хренотени, лишь поманив их пальцем? И никаких проблем. Ну, почти.
Однако Кюхёну с президентом Каном и его уже давно протухшими советами и воспоминаниями минувшей сотню лет назад молодости все равно приходилось не так туго, как бедному и несчастному Донхэ, отбивающемуся из последних сил от вдруг ставшей весьма смелой, совсем не невинной и напористой дочурки президента, которая, кажется, была сейчас совсем не против того, чтобы затащить своего горячо любимого в номер двумя этажами выше и продемонстрировать все то свободомыслие, что ей привили в Америке. И, кажется, еще пара минут ‒ и она бы просто взяла, схватила Донхэ и, закинув его на плечо, отволокла наверх, чтобы сделать с ним то, что всего полчаса назад отказалась делать с Кюхёном, и ее высокоморальный папаша вряд ли бы смог остановить свою невинную, аки ангел, дочурку. Но, слава богу, когда дело действительно запахло жареным и эта девка уже просто повисла на Донхэ, обняв его рукой за шею и что-то томно шепча ему на ухо, рядом с ними, вновь как по мановению волшебной палочки, появился улыбающийся во все тридцать два зуба менеджер Чхве, который, умудрившись буквально окатить с ног до головы своей приторно-сладкой лестью и президента, и его дочь, забрал Донхэ и Кюхёна пообщаться с другими гостями вечера, разумеется пообещав их вернуть в самое ближайшее время.
Вот только на самом деле менеджер Чхве забрал их вовсе не для общения с американскими гостями, которых сейчас изо всех сил развлекал Чжоу Ми и одна из его коллег из пресс-службы SM, а по совершенно другому, весьма неприятно обеспокоившему его поводу:
‒ Где черти носят Хёкджэ? ‒ возмущенно прошипел менеджер Чхве, стоило только им отойти буквально на пару шагов от президента Кана и его дочери и оказаться вне зоны слышимости большей части гостей ужина.
‒ Что-что? ‒ недоуменно нахмурившись, переспросил Кюхён, не понимая, с чего вдруг они должны знать, где черти носят братца Ынхёка, однако, судя по тому, как пристально Шивон смотрел на лидера SFS, этот вопрос был адресован совсем не Кюхёну.
‒ Куда вы, мать вашу, дели Хёкджэ? Я же просил тебя присматривать за ним и не отходить от него ни на шаг! ‒ продолжил змеей шипеть Шивон, недовольно глядя на Донхэ и, казалось бы, совершенно забыв о том, что это он сам буквально полчаса назад собственноручно отправил Донхэ «пообщаться» с нужными людьми, настоятельно попросив его сделать это в одиночестве.
‒ Как ‒ куда дели? Он должен быть где-то здесь... Я оставил его в зеленой зоне буквально десять минут назад. Я сейчас пойду и приведу его... ‒ начал было Донхэ, собираясь и правда просто пойти и позвать Хёкджэ, который, наверное, спрятался в этих несчастных чахлых кустах, как настоящий партизан, однако насмешливое фырканье Шивона остановило его:
‒ Ну попробуй-попробуй, ‒ скрестив руки на груди, зло прищурился мужчина. ‒ Его нигде нет. В этом зале. И в зеленой зоне в том числе. Думаешь, нам не хватило ума посмотреть?!
‒ Я все же проверю, ‒ совершенно не собираясь вестись на провокации менеджера (и кто кого тут должен успокаивать и кто за кем должен следить?!), спокойно отрезал Донхэ и неспешным шагом отправился к тому месту, где он оставил Хёкджэ. Не забывая осматриваться по сторонам, улыбаться и приветливо кивать всем встречающимся на его пути людям, чтобы те, не дай бог, не заподозрили, что у них что-то не так. А у них... Это самое “не так” у них было.
Потому что Хёкджэ и правда не было в зеленой зоне.
И во всем этом проклятом зале.
А еще никто не знал, где он и что с ним.
А его телефон не отвечал, лишь сильнее раздражая и пугая их всех длинными гудками.
Особенно Донхэ и Шивона, которые знали, что случилось с Ынхёком, и... думали ли они, что то же самое могло случиться с Хёкджэ? Прямо на этом вечере? Разумеется. Именно об этом они и думали. Оба. Вот только не спешили делиться этими мыслями друг с другом, судорожно пытаясь понять, что им сейчас делать, как и где искать Хёкджэ. Да так, чтобы найти его и не сорвать вечер.
И ровно в тот самый момент, когда Донхэ впал в ту степень нервного испуга, что был готов устроить самую настоящую панику и звонить всем подряд: и частному детективу, и в полицию, и ошивающемуся где-то в зале Хангёну, и в службы спасения, и в прессу, ‒ их отыскал взъерошенный, насмерть перепуганный Сонмин, только сейчас узнавший, из-за чего вся паника, и вспомнивший о том странном сообщении, после которого Хёкджэ как ненормальный бросился к лифтам, сославшись на то, что у него какая-то очень важная встреча, но вот где и с кем... Сонмин не знал. Как и того, была ли назначена эта встреча в отеле или за его пределами. Однако это, слава богу, они уже могли узнать. Покидал ли Хёдкжэ отель и с кем. Главное было знать, что искать. И пока поднятые по тревоге начальник Ли и министр юстиции со своими помощниками делали это, безмятежно улыбающимся Донхэ, Чонуну, Хичолю и Кюхёну, старательно делающим вид, что все просто замечательно и что они не вздрагивают от каждого слова и подошедшего к ним человека, приходилось общаться с американскими инвесторами и изо всех сил развлекать их, чтобы они ни в коем случае не заподозрили, что с их группой и правда происходит что-то неладное, и свято были уверены в том, что с SFS все просто прекрасно. Как и с Ынхёком, которому вновь просто немного нездоровится после болезни и интенсивной подготовки к концерту. Который обещает быть очень и очень запоминающимся. Особенно если они умудрятся потерять обоих близнецов.