Way To A Dream

Это утро началось для Хёкджэ почти так же как и предыдущие. Со звонка менеджера Чхве. До безобразия бодрым и счастливым для семи часов утра голосом он напомнил Хёкджэ, что в три часа ему нужно быть в агентстве для подписания контракта с американскими представителями, все еще пребывающими в эйфории после вчерашнего концерта и «вокального прогресса Ынхёка», а также для того, чтобы обсудить его расписание на ближайшие две недели, в частности съемки в дораме, которые должны были начаться уже буквально через пару дней. Вокальный прогресс Ынхёка. Контракт и тур по Америке. Съемке в дораме. После трех часов сна все это было больше похоже на какой-то бред, чем на реальность. Но менеджер Чхве сказал ему, что Тэмин заедет за ним в два, а его несчастная, все еще судорожно сжимающая нож рука слишком затекла и болела как для сна. Значит, это все и правда происходит на самом деле. Он думал, что вряд ли сможет заснуть в этой квартире после всего случившегося, но отключился сразу же, как только его голова коснулась подушки. Интересно, это такой способ борьбы со стрессом и организм просто решил отключить его мозг, чтобы тот не перегрелся и не взорвался, или он просто бесчувственное полено, способное дрыхнуть в абсолютно любых условиях? Отбросив в сторону телефон, Хёкджэ, прищурившись, сел на постели и вдохнул полной грудью, пытаясь уложить в голове какие-то слишком уж разрозненные обрывки информации и мыслей: вчерашний концерт, не включившуюся фонограмму, разборки с группой, нежелание Донхэ даже просто поговорить с ним, господина министра и это его «новостей пока нет», эту квартиру, которая сегодня была уже не так плоха, как вчера, охапку дико колючих роз и шелковые простыни, сообщение, звонок менеджера Чхве, контракт, тур по Америке, съемки в дораме... Все это словно было не его и не с ним, постоянно ускользая сквозь пальцы и не желая собираться в единое целое. Но, увы, это на самом деле было его и с ним. С Хёкджэ. И что делать со всем этим, он не имел ни малейшего представления. И даже не знал, с какого конца браться за все это и какую проблему решать первой. Что из этого всего важнее? Хотя... конечно же, брат. И только он. Следуя странному порыву, Хёкджэ вновь схватил свой потрепанный и, кажется, доживающий последние дни на этой планете смартфон и разблокировал, чтобы еще раз прочитать сообщение. Вот только его не было. Этого самого сообщения. Он перерыл все папки, думая, что от испуга мог тыкнуть и переместить его куда-то не туда, и даже включил и выключил телефон, вот только сообщение и правда исчезло. Как и эта проклятая завернутая в простыню охапка роз, которую он вытащил на лестничную клетку. Хёкджэ специально вышел проверить, осталась она там или нет, и... Разумеется, ее не было. И почему он ничуть не был удивлен всей этой чертовщине? Неужели это и правда похититель Ынхёка? Или кто-то еще решил изощренно поиздеваться над ним? В отместку за свои собственные обиды? Да нет, вряд ли это был как-то из группы. А значит... Нужно было проверить, кто это был. Кто принес и забрал цветы. И Хёкджэ знал лишь один способ сделать это, поэтому вместо душа и кофе он, натянув на себя черную толстовку, кепку и маску и вооружившись телефоном и бумажником, в котором лежали последние 100 тысяч вон, отправился вниз, к консьержу, который, разумеется узнав в нем брата, тут же расплылся в подобострастной улыбке: ‒ Доброго утречка, мистер Ли. Давно не видел вас, ‒ слишком низко, на взгляд Хёкджэ, поклонился ему мужчина, однако сейчас такие формальности были наименьшим поводом для всех из его волнений. ‒ Доброе утро. Много работы в последние дни, ‒ немного натянуто и нервно улыбнулся Хёкджэ, боязливо оглядываясь по сторонам и не зная, как ему начать эту очень и очень щекотливую беседу. Слава богу, что в холле на первом этаже было пусто в такой ранний час, и это хоть как-то облегчало его задачу. Или нет. ‒ Да-да, я видел ваш новый клип, мистер Ли. Хорошая работа, и моя внучка в восторге от вашего нового альбома, уже купила все версии, ‒ еще шире улыбнулся мужчина, но, наконец-то заметив растерянность и не самое радостное настроение своего собеседника, к величайшему облегчению Хёкджэ обеспокоенно поинтересовался: ‒ Вы выглядите озабоченным, мистер Ли. Я не сильно заболтал вас? Вам нужна какая-то помощь? ‒ Вообще-то... да, ‒ немного резко кивнул Хёкджэ. ‒ Понимаете... Тут такое дело... ‒ немного замявшись, начал он свою совершенно непродуманную ложь, хотя... это была почти правда. За исключением некоторых деталей. ‒ Вчера вечером мне доставили букет роз, вы не видели, кто это был? ‒ Букет роз? ‒ удивленно вскинул брови консьерж, дежуривший и вчера вечером, вот только он совсем не помнил, чтобы вчера хоть кто-то доставлял в квартиру мистера Ли цветы. ‒ Я видел, как ваши менеджеры и охранники привозили чемодан и сумку с вещами за пару часов до вашего приезда, но цветы... Кажется, нет... ‒ Вы уверены? Это был очень большой и заметный букет. Белые цветы. Почти сто штук, ‒ Хёкджэ с недоверием смотрел на мужчину, не совсем понимая, как можно было не заметить нечто подобное. Это вообще как? Тем более что тот, кто проносил букет наверх, в любом случае должен был проходить к лифтам через холл, мимо консьержа, ведь подземная парковка и лифты, насколько понял Хёкджэ, были доступны лишь жителям этого дома. Или... неужели ненормальный похититель Хёка еще и его сосед? Или как? ‒ Нет-нет, я ничего такого не видел, мистер Ли. Я бы точно запомнил такой букет. Вы же знаете, что я всегда помню, кто и во сколько доставляет вам посылки. Всем жильцам. Это же наша работа... ‒ А ночью или утром никто не выносил такой букет обратно? ‒ продолжил свой допрос, предполагая, что со стороны его вопросы, возможно, звучат несколько странно, но... ему нужно было знать. Ведь от этого в самом прямом смысле зависела жизнь Хёка. И, возможно, даже его собственная. ‒ Обратно, мистер Ли? Н-н-нет, никто ничего такого не выносил. Я дежурил всю ночь, и я бы такое точно запомнил, ‒ отрицательно замотал головой окончательно опешивший от таких вопросов мужчина, который обычно позволял себе в тихие ночи подремать часик-другой, но сегодня, как назло, у него из-за резкой смены погоды расшалилось сердце и он всю ночь провел примерно бдел на своем посту. И не видел ничего из ряда вон выходящего. Обычная ночь без каких-либо метаний с букетами. Интересно, мистер Ли задает эти вопросы всерьез? Или опять, перепив с утра кофе или чего покрепче, решил подшутить над ним? Хотя... судя по его бледному испуганному и словно какому-то другому лицу, он действительно был взволнован. Но вот чем? Может, он снова балуется наркотиками и нужно срочно звонить его холеному менеджеру, оставившему свою визитную карточку в прошлый раз вместе со стодолларовой купюрой и просьбой звонить ему при любых происшествиях? Связанных с его подопечным, конечно. Вот только Ынхёк сейчас совсем не выглядел так, будто он пьян или находится под кайфом, и все это было... более чем странно. ‒ Вы уверены? Дело в том, что вчера вечером я немного... разозлился, ‒ нахмурившись, сбивчиво начал Хёкджэ, пытаясь на ходу придумать более-менее разумное объяснение, хотя... судя по всему, этот дяденька уже и так считал его, вернее, Ынхёка сумасшедшим, так что вряд ли удастся усугубить это мнение, однако попытаться внятно объясниться все же стоило. ‒ И вынес этот букет на лестничную клетку. А утром он... исчез. ‒ Исчез? ‒ удивленно вскинул брови консьерж, все же решивший, что ему и правда стоит поделиться информацией об этом маленьком происшествии с менеджером их звезды. Потому что все это действительно было слишком странно. И с каждой минутой становилось все страннее и страннее. ‒ Да. Я сейчас вышел на площадку, и цветов... Их там не было... ‒ Это очень странно. Вы уверены, что оставляли их там, мистер Ли? ‒ консьерж недоверчиво посмотрел на парня, однако тот впервые за весь их разговор выглядел по-настоящему уверенным в своих словах. Вот только жаль, что они все равно были неправдой. Ведь записи с камер наблюдения, которые они решили посмотреть, чтобы узнать, куда же таинственным образом мог исчезнуть столь заметный букет и как он попал в здание, явно свидетельствовали о том, что никакого букета не существовало и в помине. Его никто не приносил и не выносил из квартиры. Более того, двери квартиры мистера Ли не открывались ровно с того самого момента, как сопровождающий его менеджер вышел из квартиры в четвертом часу утра, и... до того самого мгновения, пока мистер Ли сам двадцать минут назад не вышел из своей квартиры, чтобы спуститься вниз и затеять эту странную беседу, стоящую куда дороже, чем мятые-перемятые сто тысяч вон, которые мистер Ли с извинениями вручил господину Паку за беспокойство и, так и не соизволив объяснить, что же это такое было, просто сбежал, оставляя мужчину изумленно размышлять в одиночестве, что это была за чертовщина и стоит ли ему позвонить менеджеру Чхве по номеру с лощеной визитки, или... Какое ему, к черту, дело до чьего-то безумия? Тем более если учесть, что его суточная смена уже почти подошла к концу и все, о чем он мечтал сейчас, ‒ порция жареной свининки, пара рюмочек соджу и много долгого глубокого беспрерывного сна, а не все эти бесконечные разборки с зажравшимися звездными наркоманами. Ох, знали бы только фанаты, что их кумиры представляют из себя на самом деле, не восхищались бы ими так сильно. Да что уж там, в сторону некоторых они бы даже плюнуть побрезговали!