***
‒ Добрый вечер! Клининговая служба, как вы и вызывали! ‒ широко улыбнулся Хёкджэ стоящий на пороге мужчина, на котором сегодня был надет не его привычный с иголочки деловой костюм, а форма популярной службы уборки, вот только в его большой сумке были вовсе не тряпки и моющие средства, а нечто совершенно другое, но со стороны это было абсолютно незаметно. ‒ Да-да, добрый вечер, проходите, ‒ немного нервно кивнул Хёкджэ, пропуская в квартиру частного детектива, которому он позвонил еще сегодня утром и который согласился выполнить его... довольно специфическую просьбу, а именно: проверить квартиру брата на наличие прослушивающего оборудования и установить в каждой комнате камеры видеонаблюдения и... еще одну штучку, которая вполне могла стать залогом его, Хёкджэ, безопасности. Удивительно, но в квартире Ынхёка не было ничего похожего на прослушивающие устройства и камеры, но после визита оказавшегося мастером на все руки детектива... появились. И от этого Хёкджэ внезапно стало спокойнее. Как и от маленького, размером с рисовое зернышко маячка, установленного (или правильнее будет сказать ‒ просто наживую врезанного) детективом в одно из самых незаметных мест на его теле ‒ между мизинцем и безымянным пальцами на его правой ноге. Да, это была далеко не самая приятная процедура в жизни Хёкджэ, особенно без обезболивающего, и он искренне надеялся на то, что у его идиотского организма не будет заражения и гангрены; да, радиус действия этого маячка был менее одного километра, и его можно было отследить лишь с помощью специальной программы при наличии соответствующего доступа, но... Его можно было отследить. И это было самое важное. И теперь если с ним вдруг что-то случится, то у детектива и у Донхэ будет шанс отыскать его. Только у них. Ведь Хёкджэ настоятельно попросил детектива не рассказывать об этом маячке до того самого момента, пока он, Хёкджэ, не исчезнет. И даже в случае его исчезновения всю информацию и все доступы должен был узнать только Донхэ. И никто больше. Конечно же, удивленный такой решимостью своего клиента мужчина попытался узнать у Хёкджэ, почему он так уверен в собственном похищении и не появилось ли у него новой информации об исчезновении брата, может быть он получает какие-то послания от похитителя или угрозы, но Хёкджэ, натянуто улыбнувшись, ответил, что это просто нехорошее предчувствие и он хочет перестраховаться, не забыв бросить взгляд на огромный букет лилий и роз, стоящий на столе на кухне в роскошной вазе и, разумеется, материализовавшийся в квартире в обход всех консьержей и камер...Глава 99
25 июня 2018 г. в 05:20
Подписание американского контракта прошло куда менее официально и торжественно, чем ожидал Хёкджэ. Почти точно так же, как и подписание контракта
с агентством уже почти... сколько там? Месяц назад? Он думал, что это будет минимум как в кино: в большом зале за круглым столом, со всей группой, с представителями американской компании, кучей юристов, обсуждениями и всем в таком духе, но... на деле все оказалось до банальности просто: менеджер Чхве в своем кабинете вручил Хёкджэ стопку испещренных английским текстом бумаг, объяснив, что ему нужно поставить дату и подпись на каждой странице этого талмуда. А когда немного растерявшийся Хёкджэ спросил, почему он подписывает контракт в одиночестве и где вся остальная группа, менеджер Чхве с явной неохотой объяснил ему, что все остальные уже подписали свои контракты утром, а Хёкджэ... Хёкджэ они просто решили «дать отдохнуть чуть дольше после такого стресса», а это значит, что Донхэ, Кюхён, Чонун и Хичоль все еще не желали видеться с ним. Хотя Хёкджэ прекрасно знал это, ведь сегодня утром, после всей этой дикой истории с цветами, он пытался позвонить Донхэ, но тот не взял трубку. Как и Чонун с Хичолем. Ну а звонить Кюхёну и попросить передать трубку Донхэ... Что-то подсказывало Хёкджэ, что это занятие изначально было обречено на провал, поэтому он даже не стал тратить на это время, предпочтя отдаться куда более важному занятию ‒ бессмысленно лежать на растерзанной кровати, изучать потолок и считать минуты до приезда начальника Ли, который не принес Хёкджэ особого облегчения и которому Хёкджэ так и не решился рассказать о цветах и сообщении. Потому что... потому что начальник Ли сам при Хёкджэ осматривал квартиру и... Неужели он не видел эти дурацкие цветы в ванной? Конечно, видел. Но почему не сказал о них? Да и все его оговорки о брате и о том, что он дружил с ним, хорошо знал Хёка и часто бывал в его квартире, сейчас казались очень и очень подозрительными, и, наверное, Хёкджэ стоило поделиться своими подозрениями с единственным человеком, которому он сейчас мог довериться, ‒ с частным детективом. Нет, Хёкджэ еще мог бы рассказать обо всем Донхэ, но... кажется, Донхэ еще не был готов к подобным обсуждениям. К любым обсуждениям вообще. И Хёкджэ, откровенно говоря, не был уверен, что когда-нибудь будет. Ведь он сам на месте Донхэ не заговорил бы с собой ни разу в жизни, нет, сначала бы разбил себе морду, а потом навсегда забыл бы о своем существовании, однако Донхэ по какой-то причине не стал рукоприкладствовать, но вот пункт номер два... Наверное, Хёкджэ был готов к нему еще во время их первого поцелуя, и поэтому... поэтому принимал эту боль практически спокойно. Еще бы. У него в отличие от Донхэ было время, чтобы пережить, принять и осознать все это... Или нет. Черт, и почему все так сложно?!
‒ Уже все подписал? ‒ от никак не желающих отцепляться от него мрачных мыслей Хёкджэ отвлек отвратительно довольный и бодрый голос менеджера Чхве, нетерпеливо крутящегося вокруг явно задумавшегося о чем-то не том парня, не спешащего подписывать контракт, от которого зависело ну слишком уж многое.
‒ Да-да, почти, ‒ немного растерянно кивнул Хёкджэ, вновь возвращаясь к бумагам и ставя поддельную подпись-закорючку на пятидесятом по счету листе, а потом на пятьдесят первом ‒ и так до сто второго, на котором ему пришлось целиком написать имя Ынхёка, его дату рождения, номер айди, международного паспорта (которые ему услужливо продиктовал Шивон) и, написав сегодняшнюю дату, наконец-то нашкрябать занемевшей от такого количества каллиграфических усилий рукой последнюю подпись: ‒ Теперь все, ‒ отодвигая бумаги в сторону и откладывая ручку в сторону, устало кивнул парень, чувствуя, что в нем окончательно иссякли все силы и переживания. И дело здесь, конечно же, было вовсе не в количестве подписанных страниц и контракте.
‒ Ты выглядишь уставшим. Еще не отошел после вчерашнего концерта? ‒ забирая контракт и стараясь скрыть за беспокойством свое ликование, заботливо поинтересовался Шивон. Наверное, им стоило обсудить произошедшее вчера на концерте и «внезапно» открывшийся вокальный дар Хёкджэ. Или... для этого еще не пришло время?
‒ Да, наверное, ‒ натянуто улыбнулся Хёкджэ, откидываясь на спинку стула и потирая внезапно заледеневшими кончиками пальцев ноющие виски. Думать о вчерашнем концерте и о том, что он спалил себя с Ынхёком по всем фронтам, у него сейчас, слава богу, тоже не было сил.
‒ Да уж, да уж, не так должен выглядеть айдол, только что подписавший контракт своей мечты, ‒ недовольно цокнул Шивон, на всякий случай проверяя бумаги, от которых и правда зависело слишком многое, и отсутствие одной подписи... О нет, такая мелочь ни за что не испортит его планы. Кажется, их уже вообще ничего не испортит, особенно если Рёук выполнит то небольшое безумно дорогое поручение, что Шивон дал ему.
‒ Я не айдол, и это не моя мечта, ‒ не сдержавшись, скривился, как от зубной боли, Хёкджэ, думая, что все, чем является для него этот контракт и подпись на нем, ‒ лишь очередной пункт в уголовном обвинении о мошенничестве, в случае если вся эта история вскроется, и ничего больше, однако Шивон просто сделал вид, что не услышал его слов.
‒ Итак, теперь поговорим о твоем расписании на ближайший месяц. Во-первых, как ты помнишь, на следующей неделе у тебя начинаются съемки дорамы. Нет-нет, не переживай: у Шиндона уже есть сценарий и он подготовит тебя, это совсем не так сложно, как кажется, ‒ видя, что Хёкджэ собирается что-то возразить, не дал ему вставить и слова Шивон. ‒ Также мы начнем постановку шоу для американского тура. Вернее, постановка шоу у нас уже есть, осталось только отрепетировать. И еще... Я тут подумал... ‒ наигранно нахмурился Шивон, делая вид, что он задумался. ‒ Раз уж у тебя вдруг обнаружились... столь впечатляющие вокальные способности, то... Возможно, нам стоит перезаписать песни из репака с твоим голосом? Да и на концертах ты бы мог выступать вживую. Хонки бы позанимался с тобой, чтобы подретушировать огрехи, хотя с ними твое исполнение выглядит еще более живым. Что думаешь? ‒ Шивон вопросительно посмотрел на опешившего от таких его слов Хёкджэ, прекрасно зная, какой ответ ему нужен на этот вопрос и как сделать так, чтобы этот мальчишка дал ему свое согласие.
‒ Я... Петь? ‒ только и смог выдавить из себя потрясенный, кажется, до глубины души Хёкджэ, ожидавший чего угодно, но... Петь? Он? ‒ А как же Хёк и его голос? Когда он вернется...
‒ Вот когда он вернется, тогда мы и обсудим этот вопрос, ‒ совершенно бесцеремонно перебил его Шивон. ‒ А пока абсолютно все в восторге от твоего голоса: ребята, фанаты, инвесторы, все наши педагоги по вокалу. Глупо будет упустить такой шанс, Хёкджэ. Так что возражения не принимаются. Я уже включил занятия по вокалу и перезаписи в твое расписание, так что все уже решено, прости, ‒ с виноватой улыбкой развел руками менеджер Чхве, практически без боя ломая сопротивление своего нового подопечного, у которого было куда больше шансов получить статус мировой суперзвезды, чем у его брата. И все благодаря кому? Разумеется, ему, Шивону, и его тяжкому труду. И никому больше. И да, наверное, нужно еще сообщить Хёкджэ, что пока не разрешен его маленький конфликт с группой, ему стоит немного пожить и потренироваться отдельно от них, но... это лишь временная мера. И рано или поздно им все равно придется помириться и начать работать вместе, ведь их дружба... тоже была регламентирована соответствующими пунктами контрактов.