Way To A Dream

Тэмин всегда считал, что у него богатый жизненный опыт и что его сложно удивить хоть чем-нибудь. Особенно в свете событий последних дней, но... сейчас он определенно присутствовал на одном из самых странных собраний в своей жизни. Пожалуй, начать стоило с того, что проходило это собрание в половину второго ночи в уже почти пустом и тихом в такой поздний час полицейском участке. Да и собравшиеся здесь люди... были более чем странной компанией. Два следователя полиции, помощник прокурора, частный детектив, министр юстиции и он, начальник службы безопасности поп-группы? ‒ та еще подборка для постороннего взгляда, но... все они собрались здесь и сегодня с вполне себе определенно целью. ‒ Он так и продолжает все отрицать? ‒ закончив читать лежащие перед ним на столе копии протоколов, которые Тэмин уже тоже успел бегло просмотреть и убедиться в том, что показания его бывшего помощника несмотря ни на что остались неизменными, недовольно поджал губы Хангён и отодвинул в сторону бумаги. Даже сейчас, без своего напыщенного кабинета, костюма, буквально бьющих в глаз дороговизной часов и запонок и без целой свиты секретарей и помощников, в простых темных джинсах и клетчатой рубашке, сидя на обычном деревянном стуле за обычным столом, принадлежащим кому-то из следователей, он все равно буквально источал ауру власти и уверенности в себе ‒ настолько осязаемую, что Тэмину казалось, будто он может коснуться ее кончиками пальцев. Жаль только, что эта аура сейчас совершенно не могла помочь в расследовании. Вернее, ее владелец уже и так сделал все возможное, как и все они, впрочем, но этого все равно оказалось мало, чтобы засадить Канина за решетку. Даже больше, следователь Ли все еще была не уверена в том, примет ли вообще прокурор выдвинутое на таком количестве косвенных улик обвинение. ‒ Да, ‒ скривившись, кивнула стоящая у заваленного какими-то бумагами и папками, как и каждый сантиметр свободной горизонтальной поверхности в участке, следователь Ли. ‒ Причем он отрицает это с такой уверенностью и искренностью, что я даже начинаю задумываться, не сошла ли я с ума. ‒ Но у нас же есть свидетели, да? ‒ склонив голову набок и соединив перед собой кончики пальцев, спросил Хангён так, словно он был не в курсе происходящего. Ведь... он просто физически не мог заставить себя поехать в больницу и посмотреть в глаза Ынхёку, а также увидеть Хёкджэ, веселого и улыбчивого, который сейчас находится в таком состоянии... Ну уж нет, Хангёну хватило всего пары фотографий и детального словесного описания, чтобы его подташнивало целые сутки, а увидеть это воочию... Нет, он не был готов. Не сейчас. Даже несмотря на все заверения Тэмина о том, что обоим близнецам уже стало лучше. ‒ По протоколам весьма косвенные. То, что те две дамы видели похожего по описанию мужчину с чемоданом в лифте той ночью, еще ничего не значит. Они запомнили только чемодан ‒ и все, и на опознании ошиблись с выбором подозреваемого... ‒ ответил вместо следователя Ли ее коллега следователь Пак ‒ невысокий, хрупкий мужчина с коротко стриженными волосами, страдающий болезненной привычкой постоянно крутить что-то в своих пальцах. ‒ Значит, их показания вряд ли будут учтены... ‒ пробормотал себе под нос молча вслушивающийся в разговор детектив Ки, который сейчас принимал участие в этом деле уже вовсе не из финансового интереса. ‒ Но показания Ынхёка и Хёкджэ... ‒ Хёкджэ ничего не видел и не помнит, насколько мы поняли из разговора с ним. Скорее всего, он вколол мальчишке снотворное, пока тот спал, и... сделал с ним то, что сделал, ‒ тяжело вздохнула следователь Ли, с трудом сдерживая так и рвущееся наружу едкое замечание о том, что моргание глазами парня, у которого в горло вставлена трубка, вообще сложно назвать показаниями. ‒ Так что его показания нам вряд ли помогут. ‒ А Ынхёк? ‒ еще раз перелистывая бумаги, спросил Хангён. ‒ Слова Ынхёка могут оспорить адвокаты: попытаться списать все на то, что он все это время находился под воздействием психотропных препаратов и наркотиков... ‒ И оригинальных записей с камер наблюдения у нас нет, ‒ закончил за следователя Ли ее напарник. ‒ Есть только улики, подтверждающие тот факт, что система была взломана. Но когда, кем, какие именно видеозаписи были заменены ‒ неизвестно. ‒ Изумительно изворотливая и умная гадина, ‒ в который раз озвучил свой вердикт детектив Ки, повидавший на своем веку множество преступлений и преступников, но настолько изощренных... ‒ Да уж, при наличии хорошего адвоката он может оспорить абсолютно все. Даже свои отпечатки на том чемодане, ведь он работал с группой и вполне может сказать, что просто когда-то помогал Хёкджэ донести этот чемодан... ‒ тяжело вздохнул хмурый Тэмин, даже не представляя, как он сообщит эти новости ребятам из группы, Донхэ и, самое главное, Хёкджэ и Ынхёку о том, что их мучитель скоро окажется на свободе. Полное блядство. ‒ Вы только ему об этом не говорите, ‒ совсем невесело улыбнулась следователь Ли, еще ни разу в жизни не работавшая со столь запутанным делом. Но самая главная проблема была в том, что она все еще так и не поняла до конца мотивов и логики подозреваемого. Нет, с похищением Ынхёка и его удержанием все было более чем логично, как и то, что в какой-то момент их подозреваемый захотел организовать и похищение брата-близнеца своей жертвы. Но вот все остальное... не вписывалось в здравую логику. Зачем он вернул Ынхёка? Не захотел убивать его? Даже несмотря на то, что тот видел его лицо? Допустим, так. Но зачем после похищения Хёкджэ он вернулся к группе? Надеялся, что Ынхёк еще не пришел в сознание и никто ничего не узнает? Издевался, получая удовольствие от страха и мучений не только своей жертвы, но и ее окружения? Пытался выиграть время? Но на что?.. Для побега со второй жертвой? И зачем он сотворил с Ли Хёкджэ ТАКОЕ, тогда как его брат даже после почти четырех месяцев в плену был в относительно хорошем состоянии? И почему сейчас на допросах он вел себя так, словно действительно не имел ровным счетом никакого отношения к случившемуся? Настолько естественно и правдоподобно, что следователь Ли все чаще и чаще задумывалась о том, что, может, он и правда не знает или просто не помнит о произошедшем и это действительно какое-то психическое отклонение, потому что играть так долго и с такой изумительной правдоподобностью не под силу никому. Хотя если он действительно настолько умен, то все это может быть лишь очередной деталью тщательно продуманного плана... Сложно. Слишком. И у них, как всегда, нет даже права на ошибку. Вот только как закрыть это дело так, чтобы главный виновник понес посильное наказание, следователь Ли пока не знала. Но собиралась приложить все силы, чтобы он не ушел безнаказанным. И да, в том, что они задержали правильного человека, несмотря на наличие лишь косвенных улик, у нее не было ни малейших сомнений. ‒ Не буду, ‒ громко фыркнул Тэмин, отвлекая женщину от ее размышлений, и задал вопрос, ответ на который и так, в принципе, был очевиден: ‒ А что с поисками дома, в котором он держал Ынхёка? А доктора Кана? ‒ потому что если бы следователю Ли удалось выяснить хоть что-то, то она уже обязательно поделилась бы этой информацией с ними, а так... все было очевидно. Очередная дорога в никуда, как и любая лазейка в этом расследовании. Еще немного ‒ и Тэмин начнет жалеть о том, что он просто не взял и не пристрелил Канина еще тогда, на кухне. Конечно, сесть в тюрьму за то, что он замарал руки о такую мразь, было бы немного обидно, но он хотя бы знал, что Хёкджэ и Ынхёк отомщены и теперь могут спокойно спать по ночам и что его главная ошибка и главный просчет (которые Тэмин вряд ли хоть когда-нибудь сможет себе простить) исправлены, но... все мы сильны задним умом. И, наверное, крайне по-идиотски думать и мечтать о том, чего не случилось, вместо того чтобы что-то делать с теми проблемами, что есть сейчас. В настоящем. Пусть даже все они кажутся совершенно неразрешимыми... ‒ К сожалению, местоположение доктора Кана нам так и не удалось установить. Сейчас мы пытаемся получить ордеры на обыск всей собственности нашего подозреваемого и его семьи, так как среди их недвижимости в пригороде есть пара несколько домов, подходящих под описание Ынхёка, но их адвокаты... бьются до последней капли крови, чтобы эти ордеры выписаны не были, ‒ следователь Ли скривилась, вспомнив про свору этих беспринципных шакалов, которых побаивались не только судьи, но и сам генеральный прокурор. ‒ То есть столь венценосное семейство все же признало свою причастность к этому делу? ‒ удивленно вскинул брови Хангён и, чуть отодвинувшись от стола, с хрустом размял затекшие шею и спину и закинул ногу на ногу. ‒ Они же вроде как делали вид, что не в курсе происходящего и не имеют к этому никакого отношения... ‒ А ты разве не слышал? ‒ недовольно фыркнул Тэмин. ‒ Сегодня утром их пресс-атташе выступил с официальным заявлением о том, что их семья не имеет никакого отношения ни к этому делу, ни к Канину и что они уже давно отреклись от своего внебрачного сына и не в курсе того, что он делает, где он это делает и с кем. ‒ Однако это не помешало им прислать «человеку, который никогда не являлся и не будет являться членом их семьи», ‒ следователь Кан дословно процитировал слова пресс-секретаря, ‒ одного из лучших адвокатов по уголовному праву в нашей стране. ‒ Серьезно? ‒ с трудом сдерживая смех, спросил Хангён, не ожидавший от этой семейки ничего хорошего, но устроить публичное отречение... Вполне в стиле этих устаревших, кичащихся чистотой своей родословной и переходящим из поколения в поколение состоянием семейств. Глупо, но их народ все еще ведется на это, пока они за их спинами в этот самый момент изо всех сил пытаются отмыть грязь и пятна крови со своей репутации. ‒ Серьезно, ‒ мрачно кивнула следователь Ли, которую совсем не радовал такой поворот событий, ведь этот чертов адвокат, пробыв наедине с подозреваемым всего лишь пару минут, затребовал именно то, чего в полиции и следователь Ли в частности так не хотели делать, ‒ провести психиатрическую экспертизу, ведь все они были уверены, что этот ненормальный, изворотливый и обладающий экстраординарным умом ублюдок с легкостью может обмануть тесты, и тогда... в самом худшем случае его ждет принудительное лечение и ничего больше. И этот вариант... вряд ли бы устроил хоть кого-нибудь из присутствующих на этом неофициальном собрании и в особенности жертв этого ненормального. И следователь Ли собралась было уже озвучить свои подозрения и попросить всех присутствующих еще раз тщательно проанализировать ситуацию и все улики, чтобы понять, не упустили ли они что-нибудь еще, но ее сбил с толку пулей влетевший в участок светловолосый парнишка с миловидным и очень знакомым следователю Ли лицом, который, как выяснилось буквально спустя пару минут, оказался помощником менеджера группы и обладал весьма любопытной информацией об их подозреваемом. Вернее, уже ранее допрошенный кем-то из ее помощников Ли Сонмин просто вспомнил о том, что это именно подозреваемый помог ему найти подработку в одном из цветочных салонов, и, по словам владельца салона, подозреваемый долгое время был их постоянным клиентом, скупая едва ли не тонны цветов для своей девушки, вот только... у их подозреваемого не было никаких долгосрочных отношений уже более пяти лет. А у владельца салона сохранились адреса доставок и копии записок с тех дней, когда их подозреваемый не мог сам осуществить доставку и пользовался услугами работающих в салоне курьеров, и это была уже куда более крепкая нить, на которой определенно стоило попробовать начать завязывать полноценное обвинение. Особенно если учесть, что тексты некоторых посланий были полны весьма красноречивых и очень напоминающих всю схему похищения и удержания Ынхёка угроз... И их уже вряд ли можно было причислить к косвенным уликам. Как и букеты белых роз и записки для Ли Хёкджэ, от содержания которых, честно говоря, подташнивало даже владельца салона и бывалых копов. Как и от всей этой истории, у которой наконец-то начало светить логичное и справедливое для всех сторон завершение. По крайней мере, теперь у полиции и следователя Ли была та критическая масса улик, с которыми они могли побороться за это. И за то, чтобы после поправки братья Ли забыли о случившемся, как о кошмарном сне, и могли бы спать спокойно по ночам. Ну или хотя бы попытаться. Потому что следователь Ли вполне обоснованно подозревала, что жить дальше после такого очень и очень сложно, но их долг сделать все возможное для того, чтобы пострадавшие могли жить дальше, ничего не опасаясь и не боясь, спокойно, счастливо и комфортно. И только так. Иначе на кой черт нужна полиция и эта работа, на алтарь которой каждый день кладут свои жизни тысячи, десятки тысяч человек по всей стране?