Way To A Dream

‒ Ты так и будешь стоять на пороге или все-таки войдешь и поговоришь со мной? Ты ведь пришел сюда за этим, да? ‒ не выдержав, все-таки первым насмешливо спросил Ынхёк, пристально глядя на Хангёна, который был, как всегда, до зубовного скрежета безупречен: и в одежде, и в поведении, и в словах. От их первой встречи и до этого мгновения. Недаром он стал министром. И недаром он так бесил Ынхёка в последние годы. Быть до раздражения хорошим ‒ особое искусство. ‒ Возможно, ‒ пожал плечами Хангён, переступая порог палаты, и даже этим простым жестом, а также своим темно-синим с иголочки костюмом, белоснежной безупречно отглаженной рубашкой и начищенными, как всегда, до блеска ботинками заставляя Ынхёка с его обритой наполовину головой, еще не до конца снятыми повязками, простыми черными шортами и майкой, притащенными ребятами из дому, почувствовать себя маленьким, нелепым и... жалким? Кажется, в свое время они расстались именно поэтому. Просто потому что Хангён невыносимо давил на него. И делал это даже сейчас. Невыносимый. ‒ Как ты чувствуешь себя? ‒ Так, как будто какой-то псих похитил меня и удерживал в плену хрен знает сколько времени? ‒ насмешливо фыркнул Ынхёк, но, поняв, что его шутка прозвучала как-то совсем уж не смешно, добавил: ‒ На самом деле неплохо, но все эти иголки... ‒ парень бросил выразительный взгляд на правую руку с подключенной к ней очередной капельницей, которым Ынхёк, честно говоря, уже давно потерял счет. ‒ Они раздражают. Но в целом я жив и в сознании, это уже обнадеживает. ‒ Я рад, что ты жив и в сознании, ‒ пропустив мимо ушей колкости, что уже давно стало для Хангёна привычкой, тепло улыбнулся мужчина, не спеша приближаться к Ынхёку, словно боясь, что тот может покусать его. ‒ И особенно рад тому, что ты все еще способен шутить свои идиотские шуточки. Значит, все и правда нормально. ‒ И ты пришел сказать мне об этом? ‒ насмешливо вскинул брови Ынхёк. ‒ На самом деле нет, ‒ решив, что им вряд ли стоит тратить время на расшаркивания и светские беседы, сразу перешел к сути дела Хангён: ‒ Я пришел сказать, что хочу позаботиться о твоей охране... ‒ Ну уж нет. Не надо. Кажется, с меня хватит охранников, ‒ перебив мужчину, криво улыбнулся Ынхёк. Пожалуй, теперь-то у него точно были поводы предвзято относиться ко всем представителям этой профессии, пусть даже один ублюдок не подтверждает правило, но... теперь Ынхёка передергивало лишь от одного этого слова. Охрана. Боже, какая же отвратительная дрянь! ‒ Я просто хотел, чтобы ты и твоя семья чувствовали себя в безопасности. Это будут надежные, хорошо проверенные люди, и... ‒ И это все равно ничего не гарантирует. Он тоже был проверенным и надежным, пока не слетел с катушек и едва не угробил меня и Хёкджэ, ‒ закончил за Хангёна Ынхёк, с трудом сдерживая дрожь то ли ярости, то ли ужаса в голосе. ‒ Так что спасибо тебе за заботу, но ничего не нужно. Пока он за решеткой, я и моя семья и так чувствуем себя в безопасности. К тому же нас охраняет полиция. Этого хватит. ‒ Ты уверен? ‒ на всякий случай уточнил Хангён, хотя весь вид и тон Ынхёка говорили о том, что он как никогда уверен в своих словах, но... Хангён просто не мог не предложить ему свою помощь. Хоть какую-то. Раз уж он не смог и не сможет сделать для него ничего больше. ‒ Более чем. Это все, о чем ты хотел со мной поговорить? ‒ склонил голову набок Ынхёк, пристально глядя на мужчину и словно пытаясь заставить его чувствовать себя неуютно. Но когда Хангёна брали подобные игры в гляделки? ‒ Пожалуй, да, ‒ кивнул Хангён и уже обернулся было к выходу, но внезапно вспомнил, что забыл еще об одной очень важной вещи, ради которой он пришел сюда: ‒ Хотя нет. Я пришел сюда, чтобы вернуть тебе кое-что. ‒ И что же? ‒ удивленно вскинул брови Ынхёк, совершенно не понимая, что имеет в виду этот сумасшедший. Он же не хранил все эти годы случайно забытые у него дома трусы? Или зубную щетку? Это же было бы очень и очень странно. И если Ынхёку удалось пережить одного сталкера, то совсем не факт, что ему удастся справиться со вторым. И пройти через такое еще раз... Нет, ну уж нет. И где эти чертовы полицейские, которые должны охранять его? ‒ Вот это, ‒ Хангён немного неловко достал из внутреннего кармана пиджака небольшой бумажный конверт и, сделав пару шагов вперед, протянул его почему-то напрягшемуся и даже попытавшемуся отпрянуть назад Ынхёку и, предупредив очередной его вопрос, поспешил успокоить: ‒ Просто возьми и посмотри. Там нет ничего опасного, клянусь, ‒ и, вручив конверт в дрожащие руки парня, отступил на пару шагов назад, чтобы не нервировать неловко открывающего конверт Ынхёка лишний раз. ‒ Это... кольцо, которое подарила мне мама? ‒ наконец-то расправившись с конвертом и достав из него тоненькое, простое, но до боли знакомое ему колечко, растерянно выдохнул Ынхёк, даже не зная, что ему нужно сказать в благодарность за этот странный подарок. Ну или за то, что Хангён наконец-то вернул вещь, принадлежащую ему. Вещь, ценность которой Ынхёк осознал лишь... сейчас? Последний подарок мамы. Последнее воспоминание о ней. Которым следовало дорожить, а он... теперь он будет делать это. А еще он будет дорожить Хёкджэ. Еще больше. Хотя ему всегда казалось, что сильнее уже просто некуда. ‒ Да, думаю, что пришло время вернуть его тебе, ‒ улыбнулся Хангён, понимая, что теперь эта вещь уже точно не отправится в мусорку и что он правильно сделал, что вернул Ынхёку ее только сейчас. Тогда, когда он ее по-настоящему заслуживал. ‒ Спасибо... ‒ растерянно пробормотал себе под нос парень и, не сдержавшись, тут же надел кольцо на палец. На тот же, что и брат. И даже ничуть не удивился тому, что даже спустя столько лет оно ему впору. ‒ Правда спасибо... ‒ И еще... ‒ чуть нахмурившись и закусив губу, все же решился добавить мужчина: ‒ Я хочу тебе сказать, что отпускаю тебя. Это уже давно пора было сделать, и вот... ‒ Неужели после всего этого я стал тебе НАСТОЛЬКО противен? ‒ не сдержался от горькой усмешки Ынхёк, наконец-то отрывая взгляд от кольца и поднимая глаза на мужчину: ‒ А? ‒ Нет, я все еще восхищаюсь тобой. И твоим братом, ‒ спокойно выдержав испытующий взгляд исподлобья, признался Хангён. ‒ Просто я влюблен. Мне понадобилось много времени, чтобы разобраться в своих чувствах, и теперь я думаю, что готов к тому, чтобы признаться в них. ‒ И кому же? Хёкджэ? ‒ вдруг спросил Ынхёк, чувствуя, как внутри все замирает от чувства странной, какой-то не слишком хорошей тревоги, и теперь заставляя Хангёна удивленно вскинуть брови: ‒ Хёкджэ? О нет-нет-нет, ‒ тихонько рассмеялся мужчина, но, встретившись глазами с потемневшим взглядом Ынхёка, тут же посерьезнел и исправился: ‒ Твой брат ‒ чудесный человек, но думаю, что с меня хватит и одного близнеца Ли. И вообще, я думаю, что ты скоро сам обо всем узнаешь... ‒ многозначительно улыбнулся Хангён, но как бы Ынхёк ни пытался расколоть его, так и не признался, на кого же он все-таки решил «променять» свою капризную звезду, и еще до того, как Ынхёк приступил к самым радикальным методам выяснения правды, поспешил попрощаться и просто трусливо сбежал из его палаты под звонкий смех Ынхёка, такой искренний и задорный, что... Сколько лет Хангён уже не слышал, чтобы Хёк смеялся так? Кажется, очень и очень долго. И он настолько заслушался или просто задумался о своем, что едва не сбил с ног одного из одногруппников Ынхёка, которого словно сама судьба постоянно сталкивала с ним, ну или просто подбрасывала этого несчастного парнишку ему под ноги. И, может быть, оно и к лучшему, ведь иначе Хангён, ослепленный Ынхёком и только им, так никогда бы и не заметил его... ‒ Простите, я не видел вас, ‒ смущенно пробормотал парень, сдувая с глаз упавшую на них слишком длинную челку и глядя куда угодно, только не на стоящего напротив и улыбающегося так тепло, что от этой улыбки его и без того разбитое сердце разлеталось еще миллиардом осколков, мужчину. ‒ Нет, это ты прости меня. Я задумался и не видел ничего вокруг, ‒ поспешил взять на себя вину Хангён, жадно разглядывая свою извечную жертву, которая даже сейчас, в столь измученном и усталом виде, как и все участники SFS и их ближайшее окружение, была... прекрасна? ‒ Как твои дела, Хичоль? ‒ наконец-то решив разрушить неловко повисшую между ними паузу, все-так спросил Хангён. ‒ Мы так давно с тобой не разговаривали... Ты нормально ешь? Спишь хоть немного? Ты выглядишь уставшим. Хотя вам всем сейчас, конечно, не до отдыха... ‒ Нет-нет, не переживайте, господин министр. У меня все хорошо. У всех все хорошо. Но главное, что у Ынхёка все хорошо, так? ‒ практически скороговоркой выпалил Хичоль и, прежде чем Хангён успел сказать еще что-то и озвучить свое приглашение (ради которого он сейчас как раз и собирался отправляться на поиски Хичоля, но тот, как всегда, примагнитился к нему сам), пробормотал, что ему срочно нужно повидаться с Хёкджэ, и, чуть не запутавшись в собственных ногах, развернулся и едва ли не бегом кинулся прочь от тихонько рассмеявшегося Хангёна, на лицо которого он так и не решился даже взглянуть. А ведь, кажется, до их столкновения он направлялся вовсе не в сторону палаты Хёкджэ, находящейся в другом крыле клиники, но... Кажется, Хичоль счел это самым удобным путем для побега. Словно при желании Хангён не мог отыскать или просто догнать его. До чего же смешной и смущенный ребенок. А еще просто до невозможности забавный и нелепый. И совершенно непохожий на Ынхёка. Однако... кажется, в этом и была вся соль. Жаль, что Хангён начал понимать это лишь сейчас.