Любовь или свобода 4: Начало долгого пути

       Сероволосый эльс, лет двадцати двух, тяжело повернулся на подушке. Он направил взгляд на унылый потолок, а потом устало прикрыл глаза рукой. Уже год он отрезан от нормального мира, и единственным его утешением оставались воспоминания о прошлом. Чаще всего в памяти вставал именно тот день, когда он потерял всё.        Это случилось, когда он, Эниер Ринт, узнал, что провалил поступление в уже третий по счёту институт. Не особо переживая по этому поводу, юный эльс решил «отметить» очередной провал в компании одной из своих вещей: милой стройной землянки с хрупким телосложением и огромными наивными глазами. Ринт помнил всё, как будто это произошло вчера. Ему казалось, что он до сих пор чувствует запах её русых волос, видит россыпь милых веснушек на вздёрнутом вверх носике. Лицо этой землянки было очень печальным… всегда печальным…        Он забрал её с родной планеты. По правилам, когда эльс забирал женщину и не выкупал её у своего народа, то она принадлежала всем. Эниер так и собирался с ней поступить: позабавиться и сдать на общее пользование. Но потом передумал. О, да, она была им желанна… Одна из самых желанных женщин для него. Землянками эльсы избалованы не были. Они только осваивали эту планету. Планету слаборазвитую, практически беззащитную перед большинством цивилизаций, особенно перед ними. Но вместе с тем великолепную, полную прекрасными, очаровательными, сладчайшими и весьма доступными женщинами. Ни одна другая планета не отличалась подобным гостеприимством.        Эниер видел как будто наяву. Вот он подходит к своей печальной русоволосой богине. Она, не опуская огромных глаз, скидывает свой прозрачный сарафан и послушно раскрывается перед ним. Она не смеет ему перечить, опасаясь за свою судьбу. Женщина тиха, печальна и полностью покорна. Она была такой, какой и должна быть идеальная вещь в представлении Ринта.        Эниер мысленно провёл рукой по её миниатюрной груди, вспоминая каждую родинку. В этот день в комнате было холодно. Её тело в ожидании его ласк замёрзло и покрылось мурашками. Эниер не торопясь ласкал ртом её грудь долго, медленно, мучительно. Только насладившись вдоволь этой благоухающей плотью, он перешёл к ещё более интимным прикосновениям. Женщина опытна. Она знала все его предпочтения, понимала, чего он желает в данную минуту. Когда Эниер сел на кровати, она мягко обхватила губками его достоинство. Ринт откинулся на подушки. Земная богиня повернула к нему свою крошечную попку, позволяя его рукам ласкать своё тело. Эниер не любил торопиться. Он предпочитал вначале насладиться всем великолепием момента, зная, что каждая из этих секунд уникальна. О каком институте может идти речь, когда в этой жизни есть ещё столько неизведанного, столько не попробованных на вкус женщин…        Легонько шлёпнув свою богиню по нежной ягодице, Эниер дал ей понять, чтобы она прекратила свои искусительные действия. Женщина подчинилась. Она сама уже еле терпела. Тело незамедлительно требовало мужчину. Ринт медленно вошёл в неё и, также не торопясь, принялся двигаться. Землянка попыталась бёдрами немного ускорить его движение, но Эниер не позволил ей этого. Он вёл себя на вершину блаженства маленькими размеренными шагами. И только получив моральное удовлетворение, Эниер разрешил себе удовлетвориться физически. Наполнив тело женщины собой до краёв, он не спеша оделся и вышел из комнаты. Пока что эта женщина его больше не интересовала. На сегодня она выполнила свою работу.        Впереди его ждала неприятная обязанность. Надо было рассказать отцу, что в очередной институт его не приняли. Главное, сразу заверить его, что в четвёртый обязательно возьмут, в конце концов, он же как-то подтвердил знания по всем предметам в академии, значит, когда-нибудь поступит. Конечно, отец разозлится, но, как и в прошлые разы, должен быстро успокоиться.        Этого не случилось. Отец Эниера впал в ярость. Он не хотел ничего слушать и, желая устроить своему отпрыску настоящее наказание, признал его недееспособным и отправил в военную школу.        Подобной судьбы боялись все юные эльсы. Это означало, что даже если их родители впоследствии смилуются и отзовут своё решение, им не светит приличная карьера. Если конечно, они не окажутся наследниками приличного состояния. Тогда вполне могут смыть позор со своего имени деньгами. Но чаще случалось, что родители или опекуны не прощали разочаровавшего их молодняка. В таком случае, юным эльсам дорога оставалась одна — в солдаты. Та же судьба ожидала подкидышей. Эльсов, которые родились на планете матерей, не зная отца. Всех подобных детей непременно находили и забирали. Если мать пыталась скрыть своего ребёнка, то она дорого платила за это. Чаще всего, своей жизнью.        Особенно тяжело в военной школе приходилось детям из знатных семей, в одно мгновение потерявшим всю роскошь и уют, к которым привыкли за свою жизнь.        Эниер Ринт не принадлежал к числу знаменитых и богатых, но это не мешало ему чувствовать себя невероятно несчастным. Ранее наслаждающийся каждым моментом юный эльс теперь торопил жизнь, мечтая вырваться из унылого, почерневшего от времени здания и высокой стены, отгораживающую школу от мира. Казалось бы, что такое для хорошо обученного эльса какая-то стена? Дело в том, что наказание в военной школе жестоки для дезертиров. Бывало нередко, что их казнили. Поэтому приходилось мириться с незавидным положением.        Эниер, как мог, отогнал от себя все мысли, посмотрев на часы, поднялся с кровати и поплёлся в душевую. Через десять минут должен был прозвучать подъём. Ринт не любил обычной давки будущих солдат и предпочитал вставать немного раньше. Свет в коридоре ещё не включился, но эльсы видят в темноте, благодаря особому строению зрачка, способному расширяться на всё глазное яблоко.        Эниер принял холодный душ, окинул взглядом уже порядком приевшиеся ему почерневшие стены и вернулся в спальный корпус. Как раз вовремя. Приказ подъёма уже прозвучал, и большинство эльсов, зевая и пытаясь разлепить глаза, направились в душевую. Ринт натянул одежду, радуясь, что у них нет официальной формы. Главное, носить вещи из особой тянущейся ткани, чтобы не сковывать движения. Неудобные фасоны даже поощрялись. Занимаясь в них, будущий солдат приучался действовать в неблагоприятных условиях.        Не изменяя своей привычке всё делать не спеша, Эниер спустился в столовую вместе с редкими эльсами, вставшими, как и он, чуть пораньше. После лёгкого завтрака ему пришлось немного ускориться, чтобы не опоздать на построение. Ринт глубоко вдохнул прохладный лёгкий воздух. Келлесс только-только поднимался, озаряя эльсов, подтягивающихся на стадион.        Практически полтерритории школы покрывал металл, но некоторые участки заросли нарочно некошеной травой для усложнения условий бега. Каждое утро в военной школе начиналось с одного и того же. Визонг, такое звание носил начальник тренировочного отделения, долго кричал на них. Изредка хвалил кого-то за успехи. В основном сыпал наказаниями за выдуманные им провинности. То, что провинности выдуманные, были уверены почти все эльсы, поскольку, если они что-то действительно нарушали, то расправа настигала сразу же, как только об этом узнавалось.        Эниер оглядел строй. Уже все эльсы собрались, но визонг стоял в метрах ста от них на стоянке для транспорта. Вскоре выяснилась причина этой задержки. На площадку приземлился тяжёлый неуклюжий грузовой крейсер. Из него один за другим, хмуро осматриваясь по сторонам, вышло с десяток молодых эльсов.        — Пополнение, — буркнул стоящий юноша справа от Ринта. — Стейя на их головы!        — Почему? — почти не шевеля губами, спросил Эниер.        — Сейчас сам увидишь.        Эниер внимательней пригляделся к новобранцам. Пополнение прибывало редко. Обычно не чаще, чем раз в полтора-два года. Ринт старался припомнить, что произошло в день его прибытия, но не смог. Всё, что осталось в памяти, это смертельная усталость и озлобленные выражения лиц всех будущих солдат.        По мере приближения визонга с новобранцами стал слышен голос начальника тренировочного отделения.        — Поскольку вы опоздали, всей школе придётся ждать, пока вы забросите свои вещи и присоединитесь к строю. Затем сравним, насколько вы выносливее здешних кессенгов. Для тех, кто не разбирается в званиях, — проорал визонг в лицо явно напуганному пареньку со светло-фиолетовыми волосами, — дополнительный комплекс тренировок после отбоя, и пояснение, что кессенг — это ученик военной школы, до того, как он получит гордое звание — солдат. Шевелитесь или из-за вас весь строй простоит столбом на стадионе до вечера.        Переводя взор с одного испуганного лица на другое, Эниер наткнулся на стальной блеск, мелькнувший во взгляде одного из новоприбывших. Заинтересовавшись, он повнимательней присмотрелся к этому эльсу. Выше среднего роста и немного худее прочих. У него были угольно-чёрные растрёпанные волосы и тонкие аристократические черты лица. Синие холодные глаза смотрели с какой-то пустотой, а на лице застыло выражение ленивой безразличности ко всему происходящему. Также Эниера удивила его одежда. Такой он на Эльсоде ещё не видел.        Примерно через полчаса визонгу удалось закончить с новоприбывшими, и они заняли своё место в строю. Теперь начальник тренировочного отделения ходил вдоль кессенгов и консультировал строй.        — Новенькие, запомните, что вы здесь пока ещё никто. Даже право называться по имени нужно заслужить потом и кровью. Пока что вы цифра. Никчёмная цифра, висящая у вас на запястье.        Итак. Сейчас все вы бежите кросс с препятствиями длиной двадцать километров. Кто не войдёт в двадцатку первых, останется заниматься бегом после отбоя. А кто сдохнет по дороге и остановится хоть на секунду, всю ночь висит на турнике. Если нет идиотов, желающих что-то спросить и получить наказание, то вперёд и быстрее!        Эниер сорвался с места вместе со всеми. Оставаться ночью на тренировку никому не хотелось. Визонг никогда не давал прямой команды к старту, что часто приводило к замешательству: уже бежать или ещё что-то скажут. Считалось, что таким образом будущие солдаты учатся не мешкать.        Первое препятствие, невероятно скользкая влажная почва, сокрытая высокой травой, позволило более опытным эльсам сразу же вырваться вперёд, оставив новичков позади. Следом стена высотой двадцать метров. Нужно было перебраться через неё по выступам. Потом три километра просто бега, после чего кессенгов ожидали гладкие вращающиеся брёвна, на которых необходимо не только устоять, но и увернуться от постоянно пытающихся сбить тренажёров. Последним этапом шла обычная полукруглая дорога. Вроде бы ничего сложного, но она была настолько узкой, что создавала толпу пихающуюся локтями, в желании выбраться вперёд. Чтобы пробежать приказанное расстояние, весь этот кросс пришлось повторить четыре раза.        Ринт не видел, сколько точно народу перед ним, но был уверен, что не больше тринадцати. Добежав до финиша, он остановился, пытаясь отдышаться. Визонг отсчитал первую двадцатку и велел им убраться с полосы, чтобы не перемешаться с отставшими. Оглядевшись, Эниер с удивлением заметил, что восемнадцатым и двадцатым прибыли двое новичков. Сначала широкоплечий невысокий эльс с рыжими короткострижеными волосами, а за ним тот самый черноволосый. Удивительно, но он дышал абсолютно ровно, а на лице вновь застыло скучающее выражение, будто парень только что не отмахал двадцать километров, а вернулся с невероятно унылого приёма.        «Нет, он точно не из простого населения, — мелькнуло в голове у Эниера. — Поскорее бы он сломался, как и все аристократы, попавшие в военную школу. Тут чем выше происхождение, тем жёстче тебя скидывают вниз».        — Построились, — вновь гаркнул визонг, сверкнув своими багровыми глазами. — Первый, Третий, Пятый, Шестой, Седьмой, Гроент, Сомми — вас этой ночью ждут турники! Остальные опоздавшие повторяют ночью весь забег на бис. Девятый, — визонг встал напротив черноволосого аристократа, — у тебя сильные лёгкие и отличная скорость. Но что за ужас ты показал на препятствиях?! Из зарослей ты умудрился выползти чуть ли не на четвереньках! Я с тобой разговариваю, неуклюжесть ходячая! Тебя не учили отвечать Гиррону?!        Синеглазый эльс приподнял свои тонкие чёрные брови в вежливом изумлении:        — А как можно ответить на такой вопрос?        — Какой такой? — прошипел ему визонг.        — Дурацкий.        — Три часа на турниках после отбоя! — Прорычал визонг, еле сдерживая свою ярость. Ещё ни один сопляк не смел ему хамить. Ещё сильнее он разозлился, когда черноволосый, вместо того, чтобы испугаться наказания, неопределённо пожал плечами.        — Где твой ответ, кессенг? — Вскипел начальник тренировочного отделения. — Если ты хочешь прогуляться к Юрхайю, я укажу тебе дорогу!        — Вас интересует мой ответ? — Вновь поднял брови аристократ. — Что ж, я, пожалуй, откажусь от столь заманчивого предложения. Я найду массу других способов провести эти три часа.        — Ночь! Вся ночь в объятьях турника! — угрожающе прорычал визонг. — Если разожмёшь руки и упадёшь, немедленно направишься в подвал и получишь сотню ударов по ногам! Считай, что так легко отделался только за счёт первого дня! Но ещё одна выходка и я забуду, что ты новичок. Всё ясно!        — Да, Гиррон, — со скучающим вздохом ответил юный эльс.        — Ах, да. Как я сразу не сообразил, — Визонг со змеиной улыбкой и отвращением взглянул на Девятого. — Ты должно быть тот самый граф, от которого решил избавиться его отец. Каково быть отбросом семьи?        — Весьма познавательно, Гиррон, — всё также, почти без эмоций, ответил наглец.        — Тебе ещё много придётся познать, — с угрозой в голосе закончил их диалог визонг. И тут же гаркнул в сторону рыжеволосого новичка. — Ты! Четвёртый!        — Да, Гиррон! — мигом со страхом отозвался тот.        — Неплохой результат, — бросил ему начальник тренировочного отделения. — Ты проложил себе дорогу буквально по головам соперников. Продолжай в том же духе, если выдержишь.        Оглядев других бойцов, видимо, ища ещё повод придраться, визонг отдал приказ дежурным нести ящик с тренировочным оружием, а сам ушёл в свой кабинет, объявив, что вернётся через двадцать минут, и велев всем к этому времени уже размяться.        Эниер облегчённо выдохнул. Так дерзить визонгу, может, и было смело, но, по его мнению, поступок до крайности глупый и безрассудный. Мало того, что начальник злопамятен и вполне мог испортить наглецу жизнь, так ещё и обязательно сорвёт плохое настроение на всём отряде. Наверняка с расчётом, что кессенги впоследствии сами приложат руку к сладкой жизни виновного в их бедах эльса. Вот и сейчас Ринт отметил, что Гроент, эльс просто гигантских размеров с весьма развитой мускулатурой, ухватил синеглазого за руку и развернул к себе лицом.        — Ты, видимо, считаешь себя самым умным? Или ищешь неприятности? — Гроент обладал низким громким голосом.        — Ну, поскольку, твоё имя явно не Неприятность, то тебя это не касается, — спокойствию черноволосого эльса можно было только позавидовать: он на две головы меньше Гроента.        — Ошибаешься, я именно что твоя Неприятность.        — Странно, — губы Девятого дрогнули в лёгкой улыбке. — А в строю ты был кессенгом — Гроентом. Может, у тебя раздвоение личности?        — Да я тебя… — Гроент попытался ухватить обидчика за шиворот, но Девятый сделал быстрый шаг назад, и громила только хлестнул рукой воздух. — Сейчас будет практика с оружием. Я твой партнёр на весь день.        — Тогда приготовься к танцам, — черноволосый изобразил реверанс.        — Ты чего из себя строишь, Стей раздери! Хочешь, чтобы нас всех из-за тебя отымели? — вышел вперёд новенький, носящий цифру четыре.        — А тебя кто-то спрашивал, Рыжий? — Гроенту не понравилось встревание постороннего.        — Не Рыжий, а Фроуд, — буркнул Четвёртый.        — Не Фроуд, а цифра без палочки! Не лезь, когда с тобой не разговаривают, а то и тебе достанется!        Прекрасно понимая, что Девятый сегодня точно получит по башке от Гроента, Эниер поджал губы. Его удивило поведение черноволосого, но не настолько, чтобы заступаться за него перед громилой. Подобная глупость грозила заступнику несколькими переломами. Возможно, юный граф обладает неплохими познаниями в сражении, что так наглеет, хотя хорошая трёпка ему не повредит.        Визонг вернулся как раз, когда все, разобрав одноручные деревянные мечи и разбившись на пары, рассредоточились по стадиону, находящемуся чуть в стороне от входа в здание школы. Несмотря на просторные размеры, кессенгов специально ограничивали в пространстве, очерчивая круг, за который нельзя переступать на тренировках. Ещё одно неудобство для лучшего обучения. Начальник объявил, что парная подготовка продлится пять часов без перерыва, после чего пройдёт групповой бой.        В Эниере, впервые за то время, пока он тут, проснулись любопытство и интерес, но ему пришлось с сожалением отвернуться от сверлящих друг друга взглядами Девятого и Гроента к своему партнёру. Им оказался рыжий Фроуд. Увы, но в парных состязаниях зевать нельзя, иначе сдвинешься не туда и получишь палкой от соседа. Уже ощущая изрядную усталость, Эниер с ужасом понял, почему так не любят приезды новичков. Все эти сумасшедшие тренировки устроили только из-за них. Обычно нагрузки намного меньше и чередуются с не физическими занятиями. Ринт тряхнул головой, чтобы не позволять ненужным мыслям мешать ему. Сейчас важно полностью сосредоточится. Его светло-серые глаза уловили быстрый взмах деревянного меча партнёра. Как раз вовремя, чтобы блокировать удар. Развернувшись, Эниер постарался достать того ногой, но соперник отскочил и снова замахнулся. Второй удар также был отбит Ринтом.        Все эти атаки и блоки их отряд каждый день отрабатывал до боли в мышцах. Эниер выжидал подходящий момент. Атака снизу — отбита, сверху тоже. Тут он заметил, что его противник замахнулся слишком сильно. Ринт мгновенно вскинул своё оружие и нанёс сопернику удар в грудь. Собираясь оглушить его, пока он замешкался, Эниер сделал полуоборот палкой и почувствовал, как его оружие врезалось во что-то твёрдое. Чем-то твёрдым оказалась голова Гроента. Опасаясь, как бы его не постигло возмездие, Эниер мигом, простым скачком, вынудил Фроуда поменяться с собой местами. Теперь Ринт мог видеть, что происходило между громилой и Девятым.        Гроент постоянно атаковал, а черноволосый эльс даже деревянный меч поднимал редко. Похоже, его основная задача состояла в том, чтобы не споткнуться, что давалось ему с большим трудом. Визонг абсолютно справедливо назвал его ходячей неуклюжестью. Но, несмотря на свою неловкость, парень явно счастливчик. Постоянно перемещаясь по стадиону, он не получил ни одного удара, а Гроент, напротив, попадал под палки кессенгов. Внезапно, один из замахов громилы всё же достиг Девятого, но тот так молниеносно взмахнул деревянным мечом, что не только отбил атаку, но и заехал противнику в челюсть.        Отвлёкшись, Эниер опустил оружие, и Фроуд, воспользовавшись рассеянностью Ринта, впечатал ему палкой по лбу, так что в глазах сверкнуло. Не медля ни секунды, Четвёртый в прыжке обрушил своё оружие на голову Ринта. Эниер упал лицом в грязь. Ему повезло, что не потерял сознание, так как его партнёр, видимо, желая окончательно разделаться с противником, вновь попытался ударить его по голове, но Ринт вовремя откатился в сторону. Еле поднявшись, Эниер бросил гневный взгляд на Фроуда.        — Тебе что, никто не говорил, что лежачих не бьют?        — Я и собирался тебя не бить, а добить, — фыркнул Четвёртый.        — Видимо, понятие «тренировка» тебе ни о чём не говорит.        — Нас тренируют для настоящих сражений, вот и должно быть всё по-настоящему, — Фроуд вновь начал атаку.        Эниер в быстром рывке подобрал оборонённое оружие и уже ни на что не отвлекался.        К исходу отведённого времени все кессенги, тяжело дыша, опирались на свои деревянные мечи. Но отдых был кратким: пять минут, чтобы отдышаться, и вновь в бой, уже стенка на стенку. Только после этого, кессенгам дали полчаса на обед, а затем вновь на стадион для отработки и разучивания новых комбинаций уже с боевым мечом.        Эниер не мог вспомнить ещё одного такого тяжёлого дня. На вечернем построении он мечтал только о блаженной минуте, когда сможет рухнуть на свою кровать и уснуть. Он устал настолько, что не мог посочувствовать беднягам, оставленным на наказание, или порадоваться, что сам не в их числе.        Визонг отправил часть отряда на повтор утреннего кросса, а затем велел выйти из строя тем, кто должен провести ночь на турниках.        Наказание на турниках считалось одним из самых тяжёлых, хуже только пытки в подвале. Провинившийся обязан был провисеть отведённое ему время, держа согнутыми руки и не касаясь подбородком перекладины. Не облегчало положение и то, что перекладина находилась под небольшим напряжением и ощутимо била током того, кто дотрагивался до неё. Разумеется, для рук отводился отдельный безопасный участок, покрытый деревом.        Приказав провинившимся раздеться по пояс, визонг, гадко ухмыляясь, следил, как половина новичков сразу же получила разряд током, прикоснувшись к перекладине. Эниер бросил взгляд на Девятого. Тот абсолютно спокойно скинул майку, ухватился за деревянную часть перекладины, подтянулся и замер над ней, прикрыв глаза. Только немного дрожащие руки говорили о том, что перед ними не каменная стенка, а эльс из плоти и крови. Ринт завистливо прищёлкнул языком. Даже крепкий Гроент, наказанный за остановку на кроссе, тяжело дышал и ежесекундно дёргался, стараясь не опустить подбородок. То, что Девятый очень вынослив, можно было сказать, глядя на его тело. Он обладал гибкой талией, рельефным животом и твёрдыми объёмными мускулами. Но Эниера больше зацепило, что он не показывал никаких эмоций, как будто Девятому совершенно безразлично, куда он попал. Услышав долгожданную команду: «разойдись», Эниер, наплевав на ужин, сразу отправился в спальный корпус и мгновенно уснул.        Проснулся юноша, когда начало светать. В коридоре слышалась какая-то возня. Должно быть, висельники, как кессенги называли наказанных на турниках, возвращались после тяжёлой ночи, чтобы поспать последние пару часов перед подъёмом. Глядя на унылые безжизненные стены, на Ринта опять напала тоска. Он больше не мог выносить однообразия этой жизни и не видел для себя будущего.        Пол скрипнул. Эниер прикрыл глаза, претворяясь спящим, радуясь, что владеет первой полкой на овальной трёхъярусной кровати. Сквозь ресницы Ринт видел, как на третью полку забрался Девятый, что невольно заставило Эниера хмыкнуть, так как на второй место Гроента. Этих двоих сама судьба упорно пыталась столкнуть лбами друг об друга.        — Эй, граф! — выдохнул громила, забираясь на своё место. — Не думай, что мы закончили. Я до тебя ещё доберусь.        — Валяй, — отозвался сверху черноволосый. — Недалеко добираться.        — Не хочешь упростить дело и сам спуститься?        — Увы, если я спущусь, мы всех перебудим. Только представь, сколько шума от собравшихся подраться, смертельно уставших эльсов, тела которых в изнеможении рухают на пол.        Гроент устало рассмеялся.        — Как ты это сделал?        — Дошёл до кровати? — Не понял Девятый. — Ногами и с трудом.        — Ты ни разу не упал с турника, — задумчиво проговорил Гроент.        — Не хотел, чтобы меня побили. Помнишь, что мне пообещал визонг?        — Сам виноват, — буркнул Гроент. Обладая громким резким голосом, ему приходилось тщательно следить за тоном, поскольку даже его шёпот мог разбудить соседей.        — Знаю, — вздохнул Девятый, — я был слишком занят, чтобы сдерживаться.        — Чего? — не понял Гроент. — Что значит, был занят, Стей тебя раздери? Чем это?        — Думал, — уклончиво ответил Девятый.        — Ты спишь наполовину, — сделал вывод Гроент. — Несёшь бред, думал, поэтому хамил.        Девятый ухмыльнулся. Больше никто не проронил ни слова. Эниер собирался ещё немного полежать и вставать, но сам не заметил, как вновь уснул.