Люмен Истуар, и мы вас предупреждали III

      Крокус, цветущая столица, тонет в пламени.       Сотни драконов в небе — а может, и не сотни, их трудно сосчитать. Тот, кто называет себя Королём драконов, открыл Врата Затмения, и с тем — кровавый Фестиваль. Великие Магические Игры завершаются проигрышем всех команд и гильдий.       Кобра стоит на крыше относительно целого дома на тихой окраине — сюда бои ещё не добрались, — и смотрит, как рушится шпиль королевского дворца. Был шедевр архитектуры, кажется. А может, и нет. Он всегда оставался равнодушен к архитектуре, а сейчас — вдвойне.       Драгонслееры не могут справиться с драконами. Ха-ха. Он бы посмеялся, пожалуй, если бы мог. Если бы не был одним из них. Из тех, кто обнаружил: чтобы убить дракона, недостаточно называться их убийцей… Недостаточно владеть древней магией. Недостаточно даже всепоглощающего желания уничтожить того, кто отнял жизнь его единственного друга.       Защитить её он не успел.       Дранбальт, послушный пёс Совета магов, привёл его сюда, чтобы он сражался с драконами — когда тех было только семь и казалось, что возможно их остановить. Но сейчас Дранбальту не до него, совершенно, абсолютно не до него, и Кобра собирается уйти.       Он ведь не герой. И ничто не держит его в этом городе.       Потому что Кубелиос мертва. Он не успел.       Он слышит всё. Грохот и крики, хаос и панику. Слышит, как плачут дети и женщины в толпе простолюдинов, бегущих прочь из города; как сражаются маги светлых гильдий, захлёбываясь кровью и сгорая заживо, отдавая жизни за то, чтобы выиграть время для этих чужих им людей. Кобра никогда не сделал бы такую глупость.       Он слышал, как она умирала. И не успел.       Если бы он не умел хоть немного фильтровать звуки, превращать то, что не нужно, в белый шум, — пожалуй, уже сошёл бы с ума. В Крокусе сегодня слишком много смерти и боли. В голосах, в мыслях, в звоне клинков и заклинаний, в рёве драконов. Скоро эта чума расползётся по всему Фиору и за его пределы, скоро весь мир станет таким… Кобра не желает этого слышать, но кто его спрашивает?       Он рад, что хотя бы мысли Короля драконов закрыты. Не хотел бы знать, о чём думает это существо.       Сам он тёмный маг, осуждённый преступник и всё то, что говорил и думал Дранбальт — да пусть болтает сколько угодно, какая разница! — но всё-таки человек. Что-то есть в этой мысли — не успокаивающее, но, по крайней мере, позволяющее не потерять рассудок       от боли. Он ведь не успел.       Яд сочится из уголков глаз, и кажется, будто разъедает кожу. Он один. И он наконец свободен от цепей Совета.       А его согильдийцы всё ещё в тюрьме, между прочим. Вытащить их, что ли? Пусть вместе с ним порадуются свободе в проклятом богами мире (чем ещё, кроме проклятия свыше, объяснить то, что творится?). От этой мысли вдруг начинает саднить в горле, и только через несколько мгновений он понимает: так рвётся из груди истерический смех.       Пусть «Орасьон Сейс» разделят с ним такую свободу.       Кобра уходит, оставляя за спиной умирающую столицу. Это не его война.       Пока не его.

08.06.2016