ИНХАМАНУМ. Книга Черная

       В космосе приятно летать. Если правильно выбрать и рассчитать путь.        Иначе можно запросто погибнуть в одно мгновение, так и не поняв своей ошибки. Песчинку-корабль может с легкостью размельчить на такой скорости или раздавить, втянуть в звезду или, что еще хуже, в черную дыру. Но если все идеально подобрать, а лучше не рисковать и пользоваться многократно проверенными путями и расчетами, то путешествие окажется легким и приятным, настраивающим на размышления или даже мечты.        Меня же нисколько не пугала мысль о том, что за такой тонкой в масштабах мира стенкой корабля, его обшивкой и полем находится открытое, смертельное пространство, которому не составит труда пожрать хрупкое, беспомощное тельце и даже не заметить. Этому пространству, в общем-то, все равно. Там властвует холод и темнота.        Звездный корабль, по сути, обычная клетка, в которой замкнуты беззащитные, но упоенные своими грезами живые существа. Клетка. Неприятное сравнение. Только смысл остается прежним. Клетка из стальных прутьев, поля или же резной гроб с двигателями. Разница лишь в том, что в обычную тебя посадят силой существа подобные тебе, и твоя жизнь будет в их руках, а не в лапах слепого случая и физики.        О, как же сладко объяснять многое и сложное одним словом, которое якобы все поясняет!       Я и не думал, что во время полета мне удосужится поговорить лично с Первым Высшим - Владыкой Сенэксом. Это был очень неожиданный и непредсказуемый поступок.        Я в который раз задавался вопросами о том, чем раб, тем более не обученный выходец из отщепенцев, мог так заинтересовать сначала сиитшета с учениками, потом лорда, а теперь одного из самых могущественных людей вселенной. Множество догадок роились в голове, одна фантазийнее другой, но нахождению ответа это не помогало. В конце концов, я тогда решил, что все откроется со временем. А судьба… будь что будет. Хуже я уже видел.        Меня молча препроводили из комнатки, где я был заперт, на аудиенцию. Именно комнаты. Она, как и все на корабле, была очень утонченной, темной и не вызывающей того неприятно чувства напыщенности и желания показать свою значимость. Нет, сомнений в том, что каждая мелочь на борту была неимоверно дорогой, не возникало. Но цена не занимала первое место в списке важного, скорее все подбиралось по стилю и качественности, создавая удобства и красоту. Да, был на корабле и декор золотом, и шелка, и инкрустация камнями, но в сравнении с этим поместье Вираата вызывало смех и презрение, ибо было похоже на глупое безумие.        Наконец-то за долго время я нашел небольшое подтверждение тем громким фразам из летописей, хроник и исторических сводок о си’иатах.        Я совершенно не боялся, хотя, наверняка, должен был. Даже волнения не было, глухое безмолвие и отсутствие каких-либо эмоций. Я, возможно, просто устал чувствовать или боль доела остатки души, за что я был тогда благодарен.        Меня подвели к небольшой двери, треснувшей посередине и раскатившейся в разные стороны. Велели идти вперед.        Забавно, что Сенэкс так беспечен – охрана осталась снаружи. Может быть, при его могуществе и силе стража и вовсе не нужна. Кто знает. В легендах и старых фолиантах я натыкался на восхищенные записи о невероятных способностях приверженцев этого ордена. Должны же были все подобные вымыслы на чем-то основываться, не все же могло быть обманом.        Каюта, в которую я вошел, тоже была небольшой, как и сам корабль, она отличалась минимализмом и скромным изыском, даже украшений здесь было меньше, отчего становилось уютнее. Вряд ли, это слово можно было отнести к эстетическим представлениям темных, но в тот момент я почувствовал именно это.        Темно-синие стены с едва заметным, витиеватым узором по краям были слегка задернуты стеклом, на котором высвечивались какие-то тексты и данные. Цвет насыщенный, густой, но не режущий глаз. Он вызывал ассоциацию с космосом, чему еще больше способствовал светящийся голубой оттенок букв. С одной стороны находились стеллажи снизу и доверху забитые инфокарточками. Удобство и технологии пересилили пафос обычных, бумажных книг. Несколько удобных кресел были расставлены вокруг треугольного стола.        В одном из них сидел Высший, просматривая какие-то записи. В его руке дымилась тонкая, длинная трубка металлического цвета. Она была совершенно прямой, с изломами резьбы на краях и тонким, золотым ободком у самых пальцев. Острый, пряный запах висел в воздухе. Он не отталкивал, а скорее был приятен, но все таки кружил голову.        Сенэкс молчал. Лишь раз коротко взглянул на меня и вновь углубился в чтение. Я же не двигался, стоял у входа и тоже был тих. Наверное, мне полагалось пасть на колени, как и было необходимо любому рабу. А в этом случае, каждому, кто имеет титул ниже Высшего. Но я стоял, забыв о правилах и полностью сосредоточившись на странном, пугающем ощущении чего-то нависшего надо мной. Это что-то было до боли знакомое, но сейчас невидимое и, возможно даже, специально скрывающееся от меня. При воспоминании о черном силуэте в зеркале по коже разлился холод, а сердце учащенно забилось. Я был уверен, что это чувство оказалось вызвано не встречей с самым могущественным и опасным человеком мира, а именно тенями, что преследовали меня уже не только во снах.        Сиитшет задумчиво отложил записи и трубку на стол, опустив руки со скрещенными меж собой пальцами на колени и, не мигая, посмотрел на меня. Его взгляд светился в полумраке оранжевым, пламенным оттенком и пронизывал насквозь, но без колкого холода, просто с живым интересом и неким равнодушием. Однако оно не было вызвано неприязнью, а образовалось из-за долгого срока жизни, за которую этот человек видел многое, если же не все.        Я молчал. - Значит, ты и есть найденный.       Я удивленно и непонимающе уставился на сиитшета. Тот как-то горько, но понимающе усмехнулся и кивнул, выпрямился и жестом правой руки призвал кого-то из теней. – Пожалуй, стоит убрать этот ошейник, он тебе не идет. Да и права на него ты не имеешь. Рабы низкая каста, но не низшая. Служить рабом – честь, ее тоже нужно заслужить, а для этого необходимо иметь хотя бы имя. Но его уже у тебя нет. Я прав?        Он вновь взял трубку, покрутил в руках и щелкнул искрой, отчего вновь заструился тонкой ниткой почти совсем прозрачный дым. Но к губам так и не поднес. Сзади ко мне кто-то приблизился, провел холодными пальцами по шее, и через мгновение ошейник оказался на поверхности стола, а некто, закутанный в плащ, уже скрылся в темноте. - Вы меня освобождаете?        Я был восторжен. Я был удивлен и растерян до крайней степени. Я ожидал чего угодно, но не такой милости. К сожалению, радость померкла, когда я встретился взглядом с мутным огнем. Сенэкс выглядел совершенно безразличным, складывалось неприятное и болезненное впечатление, что ему было откровенно скучно, и по этой причине его глаза подернулись тусклой пеленой. Так обычно бывает, когда человек явно что-то скрывает и умалчивает, но желает прятать лишь информацию, а не сам факт своего знания. При этом понять, что таится в чужих мыслях, невозможно, да и не хочется. Потому что порой лучше не знать ничего, иначе можно расхотеть жить. - Освободить? От чего, дитя? От рабства? Жизнь – это уже рабство. Рабство потребностей, желаний и надежд. Даже вера и религия не дают блаженного ослабления цепей. И смерть не несет полного освобождения. Так какая разница, если в жизни ты будешь рабом?        Я молчал, сжав руки в кулаки и не спуская глаз с сиитшета. - Абсолютно никакой. Человек без имени, а имя есть судьба и принципы, ничто. Ищи свое имя, найденный. Так ты найдешь свою судьбу, и будешь тем же рабом, но стоящим чуть-чуть выше других. На один шаг или на два, не столь различно. Суть та же. Хотя при этом ты станешь еще больше зависим от обстоятельств и своего выбора. Повелитель порой больше раб, чем тот, кто носит клеймо и цепь на шее. Мы не имеем права на выбор своих взглядов и желаний, мы не можем делать то, что хотим. Мы образ, своеобразный символ власти и могущества или хотя бы частички некого представления. Мы существуем, но мы мертвы. Мы выковываем из себя идеал, но совершенство кроется в неровностях, недочетах и ошибках, которые видятся слабостью в чужих глазах. Мы зависимы больше всех, и убивает нас не меч, а одиночество и безысходность… Так ты все еще хочешь подняться с колен и вершить свой выбор сам, зная, что отвечать придется не хозяину и господину, а тебе?        Сенэкс поднялся с кресла, отчего полы его плаща тихо зашелестели, стекая ровными складками. Подошел к стене, нажал что-то, раздалась тихая трель - предупреждение, и черная, сплошная панель стала прозрачным окном, за которым бушевал безгранный океан космоса, искрясь многочисленными точками звезд. Сейчас корабль дрейфовал, и потому переливы холода казались совершенными. Их не озаряли лучи близкого светила, нарушая гармонию и первозданность. – Видишь эти миры? Они, как и мы, рабы друг друга. Но есть те, кто может влиять несколько сильнее, нарушая или даже разбивая старания других. Многие пророки тысячелетиями говорили о том, что настанет день и единый правитель сменит сотни разрозненных и несогласованных. И этот день наступил. В соотношении с обычным сроком человеческой жизни уже давно. Но, как и раньше, все неизменно и нерушимо. Все идет своим чередом. Все рабы друг друга. И сияющая в прошлом тьма сейчас тускла и держится на мифах. Правитель, достигая пика своей власти, не сбрасывает с себя оковы. Никогда.        Высший замолчал, смотря в пульсирующую даль.        Я читал это пророчество почти сразу, как смог добраться до библиотеки Вираата. Оно гласило: «Мир, орошенный пятой кровью лжевладыки, содрогнётся в день, когда отражения дрогнут, стирая границы основ. И тот, кто единый имеет право и силы на вершение всеобщей судьбы, будет рожден живым, не зная жизни и смерти, чтобы насытится и облачить себя ободом власти, даруя последний миг перед гибелью. Им же данная возможность во времена забытые и стертые из самой памяти мира будет отнята по воле его. Мир исчезнет, возвращая взятое, дабы в момент следующего желания возродиться или же уже не быть никогда».        Но я ни разу бы не предположил, что то существо, о котором говорилось в запутанных строках, и есть Повелитель Сенэкс. Слишком много было чего-то необъяснимого в пророчестве, а Высший, пусть и очень могущественный, живущий не один век, но все же он был обычным сиитшетом. Я сомневался. Пятая кровь. Возможно, было пять воинов, что возглавляли армии светлых, идущих в последней битве. И все же мне в это не верилось.        И я несмело спросил: - А зачем Вы говорите это мне? Мне не суждено стать даже настоящим рабом, я всего лишь отщепенец, к си’иатам меня никто, никогда и ни под каким предлогом не примет, у меня в роду никого не было из отмеченных родов. Я не способен на эти шаг или два. Зачем мне все это знать? Зачем я Вам?        Грохочущий смех Владыки разорвал воздух. Я замер, а два огонька злобных глаз устремились на меня. В их яркости звезды за стеклом померкли, остался лишь темный, бездонный провал. - Найденный, ты имени своего не знаешь, как ты можешь рассуждать о своем роде? Род, кровь, наследство. Что они значат, если ты пуст? Я же знаю то, чего не знаешь ты. И однажды будут сброшены тени, а ты, может быть, сможешь летать, но не сейчас. Отщепенец, ты даже не знаешь, когда тебе следует молчать.        Снова легкий жест руки, и пред Владыкой возникли два стража гордых, но холодных. Он что-то прошептал им, а они почтенно отдали честь.        Я снова оказался запертым в каюте, так и не поняв, что произошло в черных стенах каюты Высшего. С каждым словом становилось лишь больше загадок, которые уже не хотелось раскрывать. Существовало лишь одно желание – избавиться от тяжелой, раздавливающей своей массой неопределенности. Хотелось покоя или даже забытья. Но присутствовала только усталость, и сон от нее уже не спасал, не приносил иллюзорности покоя.        Я смотрел на свое отражение в зеркале, не боясь встретить там тень. Было все равно.        Изможденный мальчишка. Уже даже не раб. Без имени. Без голоса. Я просто плыл по течению. Я очень хотел жить. Нормально, по-настоящему, но я, как и прежде, бежал по ножам.        Кто я?        Безымянный.