ИНХАМАНУМ. Книга Черная

      Ратхич был старше меня на несколько лет. Семьи и родителей не помнил и не знал даже их имен, так как практически с младенчества воспитывался в храме сиитшетов на мелкой и пыльной планете Оллиат. Несмотря на прогнозы и показатели жрецов, развить свой дар он не смог, но способен был чувствовать темную силу лишь на уровне ощущения опасности и тревоги, но не больше. Зная свой недостаток, он не пожелал уходить из ордена и стал обучаться боевым искусствам более тщательно. Прекрасно и даже мастерки обращался как с холодным оружием, так и лучевым. По просьбе наставника из культистов был зачислен в молодые отряды охраны Сенэкса, но при первом же задании попал под удар. Выжил лишь благодаря своевременной помощи, но речи о возвращении на службу не могло и быть.       Взрывом ему сожгло левые руку и ногу до бедра, юноша лишился зрения, дышал только через медицинский аппарат. Итог его жизни был практически предрешен. В то время я уже освоился во дворце Высшего и до опьянения увлекся сиитшетскими науками, граничащими с медициной и алхимией. И я искал себе жертву, человеческую лабораторную крысу. А за павшим стражем никто бы не стал заботиться, списали бы как живой труп куда-нибудь прочь, без всякого сомнения, потому никто не был против отдать безвольное и бесполезное тело мне для опытов.       Ратхич я забрал под свою опеку и едва не умертвил своего первого приверженца в первый же день. А затем я в течение года заменил мужчине поврежденные органы на искусственные системы, тем самым собрав из человека странное создание, с иным самосознанием и способом мышления, которые разительно отличались от всем привычного и понятного, хотя это не всегда бросалось в глаза.       Он прекрасно помнил всю прежнюю жизнь, все желания и стремления, но стал реагировать на события и ситуации более холодно и сдержанно, даже с каким-то присущим машинам оттенком.       Ратхич понимал и оберегал свою жизнь, безупречно следовал обычаям си’иатов. Фактически он стал идеалом стража, только власти не признавал над собой ничьей, кроме моей. Пусть внешне слуга оставался покорным и смиренным, как то должно было быть, от своего повелителя он не таился и прямо высказывал все мысли по поводу Высших, их конфедерации и Темного Ордена в целом, будто подталкивая меня к свержению правителей.       И называл меня он только «хозяин», тем самым подчеркивая свою преданность и благодарность за незаслуженное спасение и за странное продление жалких дней существования.        Полуживая машина для убийств, которую недооценивали, называя за спиной бездарным детищем нерадивого ученика…       Внешне Ратхич не внушал никакого страха: маленького роста, щуплый парень, изуродованный выращенными в нем синтетическими компонентами на основе биохимии и технологий сиитшетов, которые многие бы непременно назвали необъяснимой темной магией. Белые с едва заметным голубоватым отливом у корней волосы только сильнее подчеркивали болезненность существа. Белокожий, коротковолосый, со шрамами в пол лица и замененными глазами, отчего те были полностью темно-серыми с линями схем. Дерзкий, надсмехающийся и всегда добивающийся своего, выполняющий каждую мелочь для своего владыки, лишь бы послужить на пользу. При этом он никогда не заставлял себя удерживать свое мнение о вещах, которые считал опасными и безрассудными, тем самым проявляя излишнюю заботу, но упреки терпел стоически, продолжая делать все по-своему. И он был готов отдать свою жизнь за меня, что было очень выгодно, ибо все вокруг считали его обычной игрушкой, вроде ручного, хищного зверя, но с вырванными клыками и обрезанными когтями. - Корабль готов к вылету, хозяин. – Отчеканил слуга. - Уже успел активировать транспортник? А если бы я задержался? - Конечно, успел, я же знал, что необходимое Вам скоро окажется в Ваших руках, а зачем терять время, оставаясь в этом пропитанным зловонием месте? К тому же еще существует некоторая вероятность погони. И она еще не отменилась. Фарлис сейчас лежит мертвым грузом в «М’грон Эт», а у него было полно, так называемых, друзей, которым он был должен приличные суммы. Они очень огорчились его смертью, но простить долги трупу они все равно не захотят. Я уверен, поэтому… - Поэтому мы идем к кораблю, Ратхич. – Я прошел под неровной аркой, что смыкала две стены обветшалых строений. - Ты слишком беспокоишься. Они не посмеют приблизиться к сиитшету. - Вас раскрыли? – Изумленно выпалил он, но тут же опустил взгляд. – Теперь Сенэкс узнает. Нужно немедленно уходить. - Не узнает. Никто из местных и не подумает о том, чтобы кинуть весточку о таком неоднозначном случае. Тем более они не знают, кто я такой. Безымянный сиитшет, мало ли здесь таких. - Жажда награды может сыграть злую шутку. - О, прекрати. Си’иатов здесь ненавидят больше всего на свете, хотя мы и является самой ценной частью их клиентуры. Идем к кораблю. - Понял, хозяин. И все же я бы поспешил.       Помощник покорно и почтительно кивнул головой, прижав правую ладонь к груди в области сердца, и двинулся за мной к нашему транспорту, внимательно осматриваясь и сканируя рецепторами пространство вокруг.       Такое его поведение всегда было с ним и олицетворяло его. Ратхич ни на миг не ослаблял бдительность, если находился рядом со мной. Возможно, он, как и большинство, недооценивал мою силу, но скорее желал и стремился сохранить для меня больше возможностей для действия и мощи для вероятных сражений. Сражений, которые никак не могли произойти здесь, с тухлой падалью.       До ангара мы добрались спокойно, хотя несколько раз и ловили на себе пристальные, неприятные взгляды, которые провожали нас слишком цепко, будто не желая отпускать в вихри пыли и песка. И все же никто не рискнул бросить вызов си’иату и его слуге-киборгу, что также скрывал свое лицо под плотным капюшоном. Только навязчивые, вечно суетящиеся вокруг торговцы стремились как-нибудь обратить на себя наше внимание, громко выкрикивая о качестве и разнообразии своего товара. Некоторые, что были с более лояльной гордыней, подбегали, протягивая в пухлых руках свое добро, тем самым замедляя и надоедая лишь больше, но, увы, никак не способствуя появлению интереса.       Ратхич реагировал мгновенно и загораживал собой меня, выставив в руках короткий шест, увенчанный шипами с электрическими зарядами. Местные оружия пугались, и потому отступали мгновенно, сокрушаясь о несговорчивых странниках. Изредка это сокрушения нарушали причитания и жалобы на жестокую судьбу, призвавшую в своевольный мир таких бесполезных путников.

***

      Мой корабль дрейфовал поблизости системы Аспрерра уже вторые сутки, глуша сигналы и не отвечая ни на один позывной, конечно, эти простые меры не смогли бы воспрепятствовать связи Высшего со мной, но от других мелочей избавляли прекрасно.       Я изучал купленную карту, которая оказалась подлинной, и даже самые изысканные тесты не смогли опровергнуть это. Разумеется, я не сомневался при покупке, но проверить внимательнее не было лишним, тем более эти предосторожности помогали выявить неточности и намеренное искажение информации.       Была у древних сиитшетов и их противников особая тяга и жадность до собственных знаний, которые они всячески пытались скрыть, объясняя это тем, что только достойный сможет разгадать загадки и обманы, установленные ими. А по сути, все это было простым не желанием оказывать помощь будущим приспешникам ордена или кому-либо еще, кто имел все шансы, а может быть всего лишь крошку, чтобы превзойти создателей карт, книг и талисманов. Никто не хотел испытать ослабление своей славы, даже будучи мертвым.       И потому все века после любому, кто желал найти ответы в древностях, приходилось тратить огромное время и превеликие силы на решение странных и порой совершенно нелогичных задач, некоторые из которых были обоснованы, а другие в очень редких случаях могли быть полезнее, чем сами реликвии.       Впрочем, эта очередная «традиция» не утратила своего значения и сейчас.       Великие и бесславные си’иаты чахли над своими секретами в темных обителях, зашифровывая в руны, накладывая на инфокарты пароли и барьеры, разрабатывая новые языки для записи текстов, выводя необычайно опасные составы для письма или коды, от которых у самого мощного урихша отказывала аппаратура. И все же это рвение мне было близко и понятно. Обладая немногими достижениями, я не хотел делиться ими. Я сам также оберегал крупицы своих тайн, лелея их и взращивая на основе существующего уже нечто свое. К сожалению или к счастью, мне приходилось таиться не только от возможных будущих расхитителей, что эпохи позже вознамерятся открыть мои достижения, но и от существующих владык.       В прошлом все было также.       Даже Ратхич после выполнения, очередных бессвязных и бесполезных миссий, часто приносил мне ничего не стоящие вещи, которые я, осмотрев, тут же выбрасывал, и он беззлобно, скорее, с упоением и безмерным смирением, качая головой, тихо произносил: «Хозяин…».       Слуга все понимал.       В итоге карта поддалась полной дешифровке, открыла точный путь со всеми возможными отклонениями и опасностями. И путь этот был не столь далек, сколько рискован и даже безумен. Он вился запутанными кольцами почти на границах сектора Сенэкса, за которыми тянулась линия планет с изгоями – закрытые территории. Небольшая, на общей карте вселенной ее даже не отобр      ажали, а может быть просто хотели забыть о такой неприятной черте истории.       И именно поэтому этот участок более тщательно наблюдался и охранялся, но опасность была не в большом риске быть замеченным и раскрытым, а в том, что сам полет являлся весьма не стабильным.       Высчитав время путешествия, необходимое количество продовольствия и топлива, я решил, что стоило отправляться в тот же час, но отчего-то тянул и сомневался.       В каюте стоял легкий полумрак, разгоняемый только сферичной лампой на моем столе. В желтоватом свете старая бумага казалась еще более древней и истлевшей. Хрупкая, но до последнего оберегающая свою ценную тайну, она напоминала украшенную рисунками плоть мумии, только что извлеченной из могилы.       Отчего я не мог решиться на этот полет…       Сколько было подобных, сколько я рисковал всем, в чистую открываясь и принося одну за другой клятвы верности Сенэксу. Странно, что он такое количество времени терпел подобную дерзость, а порой даже прикрывал. Я же был его подлинной угрозой. Может еще слишком ничтожной и жалкой, но, тем не менее, угрозой. Я - его позор.       Ах, сколько раз я слышал подобную реплику, в гневе срывающуюся с его иссушенных губ!       Позор и проклятие! Так отчего же он позволял мне быть? Зачем ему было тратить свое время и внимание на бесполезного ученика, которого он боялся и не желал брать на извечные, глупые и монотонные встречи сиитшетов, на ритуалы и советы?       Зачем? Забава.       Маленькая, кусающаяся зверушка на потеху. Иного объяснения не было и нет. Как странно и смешно, что именно это его отношение ко мне позволило получить такую свободу. Я не был обременен всеми малозначащими приемами и раутами. Никаких показных выступлений, только тень от короны Высшего, да брезгливость со стороны. И все это складывалось в желанный сумрак, в котором я с легкостью скользил, скрываясь от пристального изучения. Скрываясь и вырастая из забитого образа беспомощного сироты. И все же я чувствовал, что мое имя ждет момента, чтобы ему раскатиться громом, убить.       Карта все также притягивала мой взгляд.       Маленькая, затерянная в обилии роскошных и богатых систем планета. Незаметная и ненужная.       Одна из многих, которую стерли из архивов.       Дверь каюту с едва различимым шумом откатилась в сторону, пропуская внутрь отчего-то хмурившегося Ратхич. Впрочем, он все же оставался собой, потому при первом шаге через порог нацепил на свое израненное лицо вечно лучезарную улыбку, появился предо мной без утруждения себя в правилах и этикете. - Хозяин. - Уже вошел. Что случилось?       Слуга прошествовал ближе и небрежно, с тяжестью, несвойственной такому невысокому и поджарому телу, упал в кресло напротив моего стола, откинул голову назад и вздохнул. Он помедлил всего несколько секунд прежде, чем заговорить. - Ничего важного по Вашим меркам, хозяин. Корабль в полном порядке и боевой готовности. Можем лететь хоть в любой уголок сектора вашего наставника. А дальше нужна дозаправка, но и это не страшно. Тут поблизости есть одна станция, топливо краденое, но приличное, не мешают. Вот цена высоковата, но не настолько, чтобы послать их в места не столь примечательные и дурнопахнущие. Никто не засек нас, местонахождение не определил, и, по-моему, даже не пытался. Все маяки молчат, нарушений не было, сканеры никого не засекли. – Он сцепил руки перед собой, хрустнув костяшками. – Единственное, что мешает абсолютному безмолвию, так это вот. Уже целый час к нам пробивается входящий вызов из столицы. Очень настойчивый. - Сенэкс? – Только усмешка разлилась на моем лице. Вопрос был риторическим. - Кому же еще, хозяин? Мне принять вызов или пусть дальше развлекается?       Я тяжело вздохнул и даже не заметил, как обхватил руками голову. После минуты помутнения странные, терзающие, но уже привычные крики в голове несколько утихли, словно прикрыли свои рты когтистыми, многочисленными руками или отдалились, но от этого становилось лишь хуже, будто в мгновение воздух стал каким-то душным и тяжелым. Он обволакивал горло и сжимал его, не пропуская и одного глотка. - Хозяин? - Не нужно. Я сам поговорю с ним.       Ратхич не сдвинулся с места, даже не шелохнулся, только задумчиво водил искусственным пальцем по краю стола и старательно делал вид, что не смотрит прямо на меня, якобы узор на стене за моей спиной волновал его больше. Вечная его улыбка улетучилась, а на лице повисло напряжение и сухость, из-за чего под кожей более явственно проступили имплантаты. - Хозяин… - Голос был по не обыкновению глух. - Что? - Знаете, я, когда маленький был, то очень боялся сражений над Геллуимом. Это река. Мелкая и, в общем-то, совершенно не страшная. Только над ней были натянуты канаты, стоя на которых и нужно было вывести противника из строя. И нет, никто не погибал при падении, под канатами было поле, удерживающее вес любого, кто падал. - Довольно, Ратхич. Я слышал эту твою историю много раз.       Он резко поднял на меня бешено светящиеся глаза, пылающие, будто угли под ночным небом. Улыбался слуга так ясно и самозабвенно, что не оставалось ни малейшего сомнения в том, что это существо уже давно утратило все, позволяющее хоть как-то назвать его нормальным, а улыбка и вовсе являлась самым обычным оскалом больного хищника. Машина. - Хозяин, почему Вы ждете? Вам есть что терять? Или же это не Вы желали низвергнуть весь этот жалкий мир в пучину краха и хаоса? Хозяин, я же знаю, как Вы хотите свободы. - Оставь это. Не до тебя.       Я резко отмахнулся от помощника когтистой дланью и дернулся прочь, даже с негодованием поднялся с места и отошел к иллюминатору, который по моему желанию был слегка утемнен. Звездный свет проникал сквозь него лениво, он тоже нехотя и безропотно утопал в духоте. - Хозяин, чего Вы ждете? Я видел этих си’иатов. Я знаю, в какой мерзости они погрязли, нужно лишь подтолкнуть, чтобы все само собой завертелось. Куча опилок, надо лишь искру. Все вспыхнет. Вы же сами говорили об этом. - И пусть они захлебнуться своею кровью, утонут в своих же раскаленных сетях. А новое солнце по новому небу сожжет изменников в колючих лучах. Да, это мои слова. И все же…и все же… - Вам есть что терять? – Ратхич сощурился. - Нет, но как я могу уничтожать то, что продержалось ни один век, не зная себя. Я видел ничтожность ордена и его политики. Я видел грязь и самые низы, куда и дневной свет не проникает. Я видел невольничьи рынки, притоны, едва фильтрующие воздух станции. Но, даже уничтожив нынешних владык, их место займут другие. Я ничего не изменю, потому что новые правители также будут воспитаны на славе Высших. - Займите сами их место. Кто, если не Вы? – Он взмахнул руками, а потом в недовольстве скрестил их на груди. - Целая Вселенная в одних ладонях. – Я искоса посмотрел на своего подчиненного. - О, Ратхич, мы всего лишь люди. Есть то, что нам не подвластно, как бы мы этого не желали. - Люди? Но Вы же только что сказали, что не знаете кто Вы. - Ратхич! Не искажай мои слова! Сколько тебе объяснять, что после таких твоих реплик, я жалею о том, что все же исправил твое горло, и потому ты можешь говорить. - Простите, хозяин. – Моя угроза никак не повлияла и нисколько не смутила забывшегося собеседника. - Я лишь отрабатываю все варианты. И, проанализировав все данные, не могу понять, почему разгадав карту, мы еще стоим на месте. - За слежку полагается казнь.       Я обернулся вполоборота и взглянул на дерзкого слугу, который без колебаний отдал бы за меня свою жизнь, но никогда бы не прекратил подобных разговоров. Даже бы если я сжигал его тело в безжалостных потоках молний. - И ты, конечно же, это знаешь. - Да, хозяин. – Ряды белых зубов обнажились в широкой ухмылке. - Почему ты это делаешь?       Киборг замолчал и растерянно опустил взгляд на свои руки. Я видел, как его глаза метались, отражаясь эмоциями на лице, которые дробились об имплантаты. Он поднял мутный взор на меня и пожал плечами, резко подскочил на ноги, метнулся вперед и с шумом опустился на колени подле меня. - Я всего лишь исполняю свой долг, хозяин. Я только исполняю долг! Вы спасли мою жизнь в то время, как те, кому я приносил клятву верности, бездействовали и бросили меня умирать от боли и ран. Вы одарили меня новой жизнью, более наполненной смыслом. Я безмерно благодарен Вам и хочу быть достойным, принести Вам пользу за то время, что Вы так щедро потратили на меня. Но я понимаю, что я слишком слаб для Вас, я многого не могу исполнить, мне просто не хватит сил, а тело не выдержит. Но и моя смерть не даст той высоты приверженности, которая бы в полной мере могла отразить всю мою благодарность за спасение. Хозяин… - Нет, Ратхич. Я спрашивал не об этом. Мало ли в мире существ, подобных тебе? Таких же раболепных и самоотверженных. Я видел, и я знаю, но никто из них не отличался подобным… фанатизмом. Почему ты таков? - Хозяин подарил мне смысл жизни. – Он так и не отрывался от пола, свернувшись вздрагивающим комком, но не смея вцепиться руками в края моей мантии. - Служить? Но ты и без того служил с самых малых лет. В этом нет ничего нового. - Мои прежние властители были пустыми и одинаковыми. Они оказались фальшивкой, мало чем отличимой от меня самого. Я же чувствую в Вас силу. - Силу? - Да, хозяин. – Мужчина еще ниже склонил голову к полу и тяжело дышал, будто я вырывал из него каждое слово с болью и неимоверным усилием. Он словно был напуган. - Какого рода эта сила? Мой дар не подконтролен. Я слабее многих сиитшетов, даже простых песнопевцев. Мои способности разрушительны даже для меня самого. О каких особенностях ты можешь говорить… - Но хозяин, Ваш дар иного рода.       Я удивленно посмотрел на дрожащего предо мной слугу. Его слова все более и более путали меня, они противоречили здравому смыслу и всем до единого законам объединенной си’иатской территории. - Иного? Ратхич, о чем ты говоришь? В этом мире все связано, спутано клубком нитей. Одно есть отражение другого. - Сиитшеты… Они будто слепые птенцы в клетке из раскаленных прутьев, они ориентируются на жар, исходящий от металла, тем самым оберегая себя от простых, понятных любому смертному опасностей. Некоторые из них могут влиять на восприятие других, показывая иллюзию опасности там, где ее нет. Но Вы… Хозяин! Их дар горячий, как расплавленный металл, но Вы холодны. Холодны и невидимы, Вы словно течете в одном потоке со всем в мире, но вы гораздо больше…. Вы уже выше разума? Тех возможностей разума, что доступны избранным цивилизации? Вы еще человек? Все живые рябят в океане жизни. Они будто цветные помехи в уличной рекламе. И я слаб, и все же чувствую их, но не Вас… И еще я знаю, что Вы боитесь отпустить себя. - Ты говоришь безумие, Ратхич. Ты запутался в себе, в том, что ты так опрометчиво говоришь. – Я не желал до боли и судороги слышать все это. – Остановись и опомнись. - Увы, хозяин. Я в полном порядке и прекрасно функционирую, но может быть… рискнете. Я не знаю кто Вы, и вряд ли доживу до того момента, когда Вы получите ответ. Рядом с Вами будут другие, но верные, еще вернее и лучше меня. Но прошу, нет, даже умоляю! Не отступайте…       Он с шумом втянул в себя воздух и поднялся, не спрашивая на то позволения. Кивнул, не отрывая правой ладони от сердца. - Я установлю контакт со столицей.       И более не проронив ни слова, он покинул мою каюту.       Странное и порой раздражающее свойство помощника в тот момент весьма раздражало и, не стоит скрывать, тревожило. Безумные, окрашенные затейливыми образами, его речи были темны и абсолютно искренны. Он вложил в них всего себя, раскрыл все мысли, что тревожили после болезненного пробуждения на моем лабораторном столе. Ратхич, мое верное оружие, он был сумасшедшим, но верил в мою особенность даже более меня. Я же был для него идолом, воплощением совершенства, истинным владыкой.        И все же он не понимал настоящей причины моей медлительности и сомнений. Да, мне нечего было терять, я ничем не дорожил, но остро испытывал чувство предрешенности и неизбежности всего происходящего. Все словно бы текло по заданному руслу, которое было мне знакомо и понятно. И, к моему великому позору и слабости, я страшился того, что будет в конце.        Нет, я всем сердцем желал изменить мир к лучшему, так как хотел именно я, но я также слышал крики, видел тени в своих волосах и задыхался от зыбкости, пустоты, будто от стальных пут, что связывали руки, пеленали.       Как бы мы все разом и поодиночке каждый не стремился к простому объяснению мира и всего, что совершается в нем, мы все же не могли до конца убедиться в том, что каждый шаг был под строжайшим, не прекращаемым надзором. Я шел, я действовал, но чувствовал на себе тяжелый взор чего-то, чему еще не дали имени. И каждый этот шаг неумолимо приближал меня к концу, где находилась тонкая, хрустальная грань, за которой было и есть… нечто.       Неизвестность. Надуманная и глупая, но непобедимая. И, возможно, именно поэтому я воспринимал каждый подобный разговор с Ратхич сухо и грубо. Его странные, наполненные страхом и раболепием слова взывали во мне будто воспоминания, отголоски былой боли и непостижимости. Они лишь больше укрепляли мою веру, что Орттус был началом.       На темной, шершавой стене тонкой искрой синего цвета замерцала точка – индикатор, показывающий готовность и настройку связи. Столица взывала к себе, она гремела звонким маршем, который своим воплем достигал любого даже в самом удаленном месте.       Сенэкс не всегда был терпелив.       Я отсутствовал достаточно долго, чтобы Высший заинтересовался этим, насторожился и даже сам соизволил выйти на связь, чтобы нерадивый ученик все же не смог осуществить свои желания. Может быть, учитель даже начал шпионить, тем самым вмешиваясь в мои планы. Это не было бы удивительным, но я еще не встречал кого-то из рода си’иатов, кто двигался по моим следам.       Самым разумным было бы вернуться во дворец и некоторое время не привлекать к себе внимания, потому как убийство Алтару всколыхнуло общество, и орден сиитшетов стал несколько более бдительным, не говоря уже про Первого Высшего. Но меня ждала карта и планета, которая могла хранить в своих тайниках ответы на мои тяжелые, с ядовитыми шипами вопросы. Отправить же киборга в гробницы я не мог, слишком рискованно, как бы ни был силен и опытен мой Ратхич, он оставался не способен преодолеть этот путь и выполнить задание в одиночку, хотя старался, превозмогая все преграды и не щадя себя. Его смерть очень ослабила бы меня, что в тот сложный момент являлось слишком, практически непомерно не выгодным.       К тому же, если бы я отправился в ту же зыбко секунду, то ко времени, когда уже вернулся обратно в обитель Сенэкса, все уже решилось бы с Вестрартосом. Притом без моего личного присутствия, что не могло не радовать.       Синий цвет сменился на ярко-желтый.       Оторвавшись невидящим взором от лжесозерцания бесконечной глади космоса, я накинул на плечи тяжелую, традиционную мантию сиитшетов и подошел к экрану, нехотя принял вызов.       Черная панель тут же подернулась красноватой рябью и обрела четкость картинки, которая через мгновение ожила и обогатилась объемом.       Первый Высший был сдержан в облике. Его внешний вид всегда соответствовал канонам си’иатов, традициям и этикету. Темные оттенки, легкая пленка краски на коже и просторные плащи.       Голос главенствующего Владыки заскрежетал сухостью и старостью, отзываясь эхом от стен каюты и словно дробясь о невидимые грани. - Инхаманум. - Приветствую Вас, учитель. - Я небрежно склонил голову в поклоне. - Где ты находишься? - Далеко от столицы. Прибыть обратно в данный момент не могу. - Меня не интересуют твои проблемы. На рассвете состоится совет в северном храме. Твое присутствие обязательно, не очерняй свое имя еще больше, чем уже есть. Мой приказ: возвращайся немедленно. Иначе я… - Мастер, я не прилечу. У меня неотложные дела. - Инх! Я приказываю тебе немедленно… - Увы, Владыка. Я не повинуюсь. Вы прекрасно обойдетесь и без меня. В Вашем подчинении достаточно слуг и приспешников, чтобы организовать достойную свиту на совете. Разве я не прав? - Что?! – Гримаса Повелителя исказилась от негодования, он побагровел и зашипел, будто ужаленный змей. - Перечишь прямому приказу Высшего?! Империя в огне, и я могу расценивать твой ответ, как измену! Ты отказываешься исполнять клятву, данную ордену Сиитшет. Отрекаешься?! Забыл, где твое место, раб?! - Я не раб, Владыка. Вы же собственноручно сняли с моей шее ошейник, тем самым избавив меня от тяжкого бремени рабства. Помните? Потому я свободен, и не Вам контролировать меня. – Я вплотную приблизился к изображению, расплываясь в усмешке. - Желаете видеть меня на совете? Зачем? Хотите доказать, что нерадивый ученик все же имеет смелость исполнять простейшие поручения или же до смерти боитесь, что мое отсутствие еще больше укоренит уверенность в том, что к убийству и свержению Леди Алтару приложили руку Вы? Так? Как скучно, совершенно ничего не изменилось.       Я рассмеялся, чувствуя, что перешептывания криков в моей голове усилились. Они наполнились оживлением и желанием заполучить большую долю чужой боли, заскрежетали. Как жаль, что на таком расстоянии ее нельзя оценить в полной мере, лишь жалкие крохи, почти безвкусные и пресные, как застоявшаяся вода.       Мои слова звучали угрозой, уже приевшейся, но продолжающей прекрасно действовать. Сенэкс осекся, хмыкнул и гордо расправил плечи, не сводя своего проницательного взгляда с меня. Высший своего яростного настроя не потерял, лишь с большим трудом сдерживал свое негодование и желание сиюминутно прижать к стене вышедшего за пределы дозволенного своего приближенного. - Если бы не я, ты бы уже давно сгнил в своей дыре на Деашдде. Или лучше в клетке у Елнеру? Тебе же понравилось там, не так ли? Как жаль, что он прожил такую короткую жизнь и не смог насладиться до конца своим живым имуществом.       Глаза Первого Повелителя сверкнули гневом и презрением, он указал тонким, жилистым пальцем с распухшей костяшкой на меня и оскалился. - Всем, что у тебя есть, ты обязан мне. Мне и только мне! Ты имя нашел благодаря мне, выжил, сохранил честь и даже обрел свободу. Никто, кроме меня и понятия не имеет, кем, какой омерзительной, протухшей грязью ты был до всего этого. А теперь… Все благодаря мне. И ты еще смеешь пререкаться?! Жалкий, ничтожный раб, благодари звезды, что я обладаю таким терпением и позволяю тебе жить дальше под знаменами величайшего ордена Сиитшет! Но знай же, что если ты не вернешься к утру или хотя бы не направишь свой проклятый корабль по курсу к столице, я тебя продам туда же, где ты и провел все свое жалкое, оскверненное детство! Ибо там твое место! На большее ты не способен! Поворачивай корабль или я тебе обещаю, что сотнями рук, раздирающих тебя, ты не обойдешься! - Не смей мне говорить о грязи! Не ты ли наживаешься на всех этих притонах, ненасытно сгребая деньги и совершенно позабыв о кодексах ордена?! Не ты ли своевольно отпускал их владельцев на свободу, убеждая своих союзников в том, что их обвинения безосновательны? Не ты ли первым выступал за введение каст и регламент? И после этого сам занял лидирующие позиции в управление грязью? Ты! Все трясешься за Алтару?! Боишься последовать за ней?! Трепещи же, скоро от твоей власти и тебя самого ничего не останется! И Ты…       Незаметно вошедший в каюту Ратхич своевольно прервал связь, и потому последняя моя фраза уже прозвучала по инерции в пустой экран. Гнев и ярость разлились кипятком по венам, сжигали изнутри, оголяя каждый нерв, которые мгновенно заполняла собой ядовитая чернота. Я пылал и готов был удушить этого жалкого, уродливого старика голыми руками. Удушить, вырвать челюсть и растоптать омерзительное тело, смешав зловонную жижу с грязью, а затем сжечь все, чтобы и следа не осталось. Чтобы никто и не вспомнил. Никогда! - Хозяин, прошу Вас спокойнее. Так и корабль повредить можно, а нам еще далеко лететь.       Слуга налил из кувшина в продолговатый, прозрачный стакан воды и подал мне. Я же в ослепляющей ярости вышиб бокал из его руки. Расплескав воду, стекло ударилось о пол и разбилось, разлетевшись мелкими, звенящими осколками.