ИНХАМАНУМ. Книга Черная

- Не верю. – Повторил Лу. - В Вас горит странный пламень, он не позволит вот так взять и просто успокоиться. Он постоянно толкает Вас вперед, в какую-то неизвестность, в самую зыбь событий, подводящих все к переменам. Вы срываетесь, стираете ноги в кровь, но упрямо идете. Вы другой. - Я просто молод? А Сенэкс стар, потому он и выстраивает вокруг себя каменные, гранитные стены, декорации для его медлительного и однообразного существования. Тебе надоело быть одной из таких стен? - Не только. Я верю в Вас. И свято верю в свое решение. – Стражник выдержал короткую паузу, а после чего заговорил вновь, но уже с легким намеком на торжество с примесью мольбы в голосе. - Инхаманум, я прошу принять меня. Я буду вашим стражем, буду служить с абсолютной покорностью и смирением. Моя вера будет нерушима. Я помогу Вам добиться желаемого, построить новый мир. Любой мир, какой только Вы возжелаете. - Вера нерушима? Ха! – Я усмехнулся и зло оскалился. - Сенэксу ты тоже приносил клятву, присягал ему на верность. И что в итоге? Где вся эта преданность теперь? Где?! Забыта? Или ее и вовсе не было? Может быть, ты, как и все другие стражи из гвардии, всего лишь ищешь себе развлечение? Скучно стало под теплым крылом Высшего. Не хватает азарта и впечатлений? - Я приносил клятву в первую очередь империи. – Сухо и даже с некой раздражительностью, оскорбленностью, выделяя каждое слово, прошипел воин. – Но она почти разрушилась. Руины остались! Даже вечный орден сиитшетов бессилен против приближающегося конца. Высшие не позволят прийти изменениям при их жизни. Все обречено. Но есть последняя надежда. Совсем скоро Вы добьете последних стервятников, и тогда придет малый шанс на… спасение. - Мир умирает, запах его гнили витает всюду, а ты ищешь себе новых хозяев? Лу, ты смешон. Если главный воин гвардии таков, то насколько отравлены остальные? Неужели я нуждаюсь в подобных рабах, что бегут прочь от очага возгорания, но не для нахождения возможной помощи, а спасая только себя? Как я могу в будущем полагаться на таких, как ты? Я не хочу постоянно оглядываться, подозревая, что в любой момент один из моих подчиненных или же организованная группа нанесет удар в спину. Предатели мне не нужны. - Примите меня или убейте.       Он толкнул по гладкому полу свой жалящий посох. Со скрежетом тот прокатился по ровным плитам и остановился у моих ног, резко сверкнул в сиянии тусклого светильника, который едва ли разгонял утренние сумерки. Этот блеск напомнил холодный, режущий луч отражения зеркал. Острейшие грани холодного оружия иногда можно спутать с неверными зеркальными стеклами. И те, и те бывают украшены кровавыми следами.       Я сомневался, хотя подобное приношение клятвы было серьезным и обдуманным поступком. Далеко не каждый способен на такой опасный шаг, особенно во времена неверные, где каждый стремиться выбиться вперед и за счет этого рывка выжить.        Лу же совершил не только это, но и пошел дальше.       Рискованный поступок – ставить своего возможного владыку перед выбором. Он с большей вероятностью лишит жизни, чтобы исключить все самые малые возможности предательства и ошибки. Все это лишь создавало проблемы и лишнее волнение, которое могло отвлечь от по-настоящему важных дел. Мне в скором времени предстояло бросить вызов, и потому заниматься набором новых слуг не было никакого желания и необходимости.       Я очень хорошо помнил Лу по своей изменившейся жизни во дворце Сенэкса.       Эти первые годы я провел здесь под его пристальным и порой навязчивым надзором. Конечно, я знал, что страж шпионил за мной, но не предавал этому большого значения. Ни он, так кто-нибудь другой исполнял бы свой долг и передавал наставнику то, что тот не мог увидеть сам. Мне было необходимо влиться в поток жизни высших сиитшетов, научиться существовать здесь, а не закрываться. Хотя в итоге я все равно замкнулся в себе, а после провала в обучении и вовсе отрешился от мира, уйдя в изучение самостоятельно без обманчивых и бесполезных наставлений лжемудрецов. Лу в это время был рядом и, как мне казалось, даже сочувствовал. Он не надоедал и не мешался, только постоянно, назойливо оказывался поблизости, всячески пытаясь показать, что такое выходило совершенно случайно. И если бы он имел целью и приказом меня убить, он бы сделал это, не задумываясь.       Сильнейший воин, знающий свое дело и умеющий быть весьма наблюдательным. Он являлся прекрасным кандидатом на свою роль. Страж.       Мне хотелось ему верить, и это желание усиливалось, опираясь на тишину черноты. - Забери свое оружие, страж. И ступай. Я сохраню твою жизнь.       Ратхич дернулся и сощурился, он едва сдержался, чтобы не высказаться вслух о моем решении, но благоразумно промолчал, а после опустил оружие, хотя так и не убрал его в крепления. Тенью без эмоций слуга замер у стены, выказывая свое смирение. Негодование и волнение киборга представлялись вполне обоснованными и естественными. Мои же действия можно было назвать безрассудными и наивными, однако я чувствовал, что выбор мой правильный, и Лу сослужит мне хорошую и верную службу в будущем. Его профессиональные качества и навыки славились на всех территориях Высших, а верность можно было легко проверить.       Лу благодарно согнулся в поклоне, прижав правую ладонь к груди в области сердца, затем выпрямился и с гордостью, даже радостью улыбнулся. - Клянусь в абсолютной верности, мой Повелитель. - Иди. – Я взмахнул рукой, отпуская воина.       Страж поднялся, забрал посох и, еще раз откланявшись, скрылся за дверью. Только гулким эхом отдавались его шаги в пустом коридоре.       Утренний визит оказался весьма неожиданным, но дающим надежды. Впрочем, как и тревоги. С одной стороны радовало то, что такие воины, как Лу, избирали мою сторону, но с другой, я все равно не мог поверить в искренность происходящего. Выбирать юного претендента на трон при живом прежнем владыке, который не раз доказывал свою хватку и право, было непредсказуемым решением. Очень редким среди общества сиитшетов. И, признаться, это очень мне льстило. - Хозяин, можно ли ему верить? – Ратхич закрыл дверь за стражем и обернулся, смотря на меня глазами полными сомнений. - Все это слишком подозрительно. Если он уже шпионил за Вами, то откуда нам знать, что он не продолжает уже начатое? Это все фальшь! Не может быть, чтобы Лу, глава гвардии стражей, действительно решился на измену. Это какой-то обман! - И чем мы рискуем? Если бы он имел приказ убить меня, он бы уже это сделал. Хотя бы попытался. В любом случае, я не чувствую в нем угрозу. - Выжидает. Ждет, когда Вы не будете внимательны, не предугадаете удар. Все же ясно. Его паясничество здесь слишком лживо. Актер из воина никакой. – Ратхич пожал плечами. – Это же банально. - Может быть, но разве он не понимает, что я буду ждать этого удара? Нет. – Я покачал головой. - Либо он искренен, либо следит. Во втором случае, мы нисколько не открылись. Сенэкс все прекрасно знает и понимает, дрожит за свое место, но все же держит уровень. А я открыто признал свои претензии, желание власти и, что главное, я сказал, что всецело поддерживаю традиции Ордена. Я обозначил свое желание дуэли. Если Сенэкс еще не совсем лишился разума, то понимает, что я следую канонам, а значит, мое заявление обосновано, и он не может отказаться от вызова и начать борьбу не своими руками, строить козни. - Это все теория. – Не унимался слуга. - Все понимают, что уже не осталось былого величия традиций и принципов. Никто не гнушается использовать самые мерзкие и постыдные методы. Даже звания Высших уже ничего не значат. Они опозорены. Ослепленный ненавистью Сенэкс превращается в зверя! -Да. Но как последний Высший рискнет разочаровать главного воина? Единственную поддержку. Оставшегося союзника. - Верного воина. - Или изменника. – Парировал я. - Но это ничего нам не дает. Мы все равно находимся в непонятности, только проблемы. Это заговор. Это какая-то ловушка. Это все может очень помешать нам, если не разрушит планы… - Нет. Ничего не меняет. Хватит, Ратхич! Я больше не желаю обсуждать это. Готовь корабль. Нам нужно отправляться к склепам немедленно. – Я негодующе отдал приказ. - Традиции! Мы не можем пропустить похороны. - Слушаюсь, хозяин.       Ратхич выверенным движением убрал оружие в кобуру, поклонился и покинул меня, отправившись в ангары, чтобы подготовить транспорт к отбытию.       Небо за окном уже посветлело, обрело насыщенный, густой оттенок, хотя редкие звезды, что робко виднелись через разрывы темных громад туч, еще слабо мерцали. То утро было тяжелым и выматывающим. Я не мог себя успокоить, голоса не затихали, хотя и не кричали, не звали меня, а тихо, словно боясь спугнуть иллюзию безмолвия, перешептывались, посмеивались и затихали лишь на скудные минуты. Непреодолимое, давящее чувство отчета часов до главного боя моей жизни врезалось пульсом в плоть. Я кожей ощущал, как холодеет воздух, как напряжение становится все более вязким и липким. Оно грызло и щекотало, вынуждая порой оборачиваться и оглядываться, боясь непредвиденного удара в самый последний момент.       Либо все, либо ничего.       Я скоро мог умереть, сгнить в позоре и с клеймом предателя, убийцы. Я не смел думать об этом, гнал навязчивые, противные мысли прочь, но все равно опасался. Все же могло вырваться из-под контроля. И чтобы я тогда сделал? Что? Один против всех.       Безумство, самоотверженное, возводящее все в Абсолют и пьянящее сумасшествие. Я так хотел победы, знал, что не отступлю даже в самом безнадежном результате. Знал, что все равно шагну за грань, даже если не будет хватать сил, буду истекать кровью и умирать, все равно шагну, прыгну в отчаянную бездну и в смертельный полет с надеждой, что последний удар останется за мной. Я не мог иначе. Я бы не оставил гниющий мир истлевать, я не мог видеть это обесцвечивание, всю глупость и бесполезность сущего.       И да, я паниковал. А миру было все равно до этого хаоса эмоций, он впитывал кровь, что его орошала, но все равно почему-то прогибался все сильнее под моей волей. Я чувствовал это, видел, как обстоятельства складываются в мою пользу. И именно это пугало больше всего, заставляло сомневаться в своих силах и необходимости всего мною сотворенного.