ИНХАМАНУМ. Книга Черная

- Неужели власть не затмит твой разум? Насколько же должна быть жестокой твоя сила, чтобы было возможно на выжженном дотла пепелище, выстроить совершенно новое и достойное для бытия? Империя – это не только власть и корона, это мысли, которые руководят всеми. Это оковы, это сеть. И в ней запутаешься ты сам, потянешь за собой других так же, как и великий Сенэкс. Так же, как и многие, многие, многие другие сиитшеты и обычные, не награжденные сладким и обманчивым даром создания. Благости и услады венца затмят все цели. Будет лишь необъятное желание ублажения своих прихотей. И что тогда? Что ты скажешь обычным людям, которые должны будут склонить пред тобой? Что ты им дашь? - Я дам им новый мир. - А он нужен? – Прямо спросил призрак. – Или ты поступишь, как Высшие, которые в добавок к этому еще и принесли победу в войне с Аросы. Ты же этого не имеешь. Как тебя примут? - Я принесу страх. – Единственной фразой я сухо ответил на все последующие вопросы, вытекающие из громкой претензии иномирца. – Не смей больше являться ко мне, сиитшет. Ты лишен своей жизни, а потому не имеешь ценности для меня. Вычеркнутый из всех хроник, может быть, ты просто не обладал могуществом или же, и вовсе, даром? - Я уже говорил, что упоминания обо мне старательно уничтожили. – Призрак помедлил, а после кивнул головой, будто соглашаясь с собственными мыслями. – Это, наверное, очень больно. Не иметь единства. Жить, чувствовать и видеть, понимать, что слишком много лиц. Это убивает. Каждый миг, каждый шаг превращается в чужой. - Не желаю больше это слышать. – Чернота вскипела гневом и яростью. Она восставала против эфемерного существа. – Ты мертв. Не отнимай живое время. - Значит, будущий император больше не желает узнать о пятом Высшем Владыке? - О Пятом Владыке? – Я остановился, почти не замечая движения черных силуэтов, возникающих из моих волос. Они упрямо тянулись своими когтями к бесплотному нечто и явно причиняли тому боль, но сами несколько успокаивались, будто вытягивая силы из существа. – Пятый Высший? - Да. – Подтвердил си’иат. – Я некогда был Пятым Высшим, я, как и мои давние союзники вел войну с Аросы. Мы победили все вместе. Мы низвергнули орден, лишенный своего идола. Наш триумф был оглушительным. И я, тогда еще молодой и полный сил, был сведен с ума этой славой. Я пил ее, я считал себя сильнейшим. Победа очень скверно отозвалась во мне. Утратил бдительность, за что и поплатился. Эта участь может коснуться и будущего повелителя.       Боль и муки отразились на бесцветном лице призрака. Он страдал и терзался, но сдерживался, стараясь не показать свою слабость.       Какая же это сильная вещь – желание донести правду. Забыв про себя и свои муки, слабый и ничтожный карабкается по камням, сдирая кожу до мяса, чтобы высказать пару очень ценных фраз. Правда всегда важна, но имеет ли она смысл, если уже весь мир построен на лжи? - Не стоит меня пугать. Я сделал свой выбор. - Выбор? Даже если не знали что и из чего выбирать? – Дух ухмыльнулся, но сдавленно захрипел в ядовитых тисках. - Одержав победу в войне со светлым культом, я и мои собратья разделили мир на равные части. Каждому по одной, все честно и правильно. Я не задумывался о том, что можно было бы выдрать себе кусок мира большего размера. Это для меня казалось какой-то бессмысленностью, главное же величие Ордена Сиитшет. Орден завладел миром, я способствовал его победе, а потому после нее имел право на изучение. - Какая самоотверженность. – Я наблюдал за тем, как острые когти черных ликов прокалывали тело призрака, впивались в него, будто врастали, и растекались тонкими потоками в ослепительном сиянии. Моя жертва выла от боли. - Смешно? Может быть. Я не спорю, я признаю свое бессилие. – Хрип и кашель вырвался из духа, будто кровь с его губ капала черная жижа. - Вместе все эти части составляли единую Империю, которой мы и правили сообща, согласовывая свои действия, тем самым распределяя одинаковую власть над всем пространством. Но моих соправителей не устраивали мои решения. Они считали меня слишком мягким повелителем, увлеченным философией, а не политикой. Я очень долго не соглашался с Сенэксом в его идеях о создании узаконенных каст. Каста рабов, даже как наследие прошлого, была ущербом для нашего мира. Я выдвигал протесты один за другим, тем самым не позволяя совету принять проект. Это затянулось на долгое время. Сенэкс настаивал на том, чтобы узаконить рабство первым из всего, а пока сражался с осколками разбитого ордена. Я был против. Я, как сиитшет, не имел права, но говорил о мире и покое, которые были необходимы всем. Возможно ли, было со мной мириться?       Я рассмеялся, отворачиваясь от призрака, но не выпуская его из цепкой хватки черноты, и направился вверх. Дух не протестовал, он понимал, что я слушаю его, что пытаюсь соединить обрывочные фрагменты мира в одно целое, преобразовать их не в отражение истины, а настоящее и подлинное, не имеющее искажений. - Разумеется, нет. Тебя пожелали убить? - Да. С самого начала, еще во время боев с противниками, были частые негодования и мелкие ссоры, а потом все это переросло, как не трудно было догадаться, в заговор, предводителем которого стал Сенэкс. Отринув традицию дуэли, он сговорился с тремя другими Высшими, и те его поддержали. На заброшенной в ходе войны планете в одном из крайних секторов, они напали на меня. Все было спланировано идеально. Шансов спастись у меня не было. - Это лишь доказывает твою слабость. Не смог предвидеть, не смог сохранить свою жизнь. Ты ничтожен, за это и поплатился. Твой титул Высшего не дает тебе права считать себя униженным и оскорбленным в такой ситуации. Ты виноват сам, призрак. - Да. И я не отрицаю этого. И все же я договорю. – Я чуть ослабил черные путы. – Меня без всяких сомнений закололи бы, зарезали мечами, но произошла случайность, которая очень тяжело меня уничтожила. Алтару взорвала мой корабль, этим она отрезала мне все пути к отступлению. Я был вынужден прятаться на планете, но силы были не равны. Бой длился долго, выматывал. Мы сражались в древнем, ветхом храме, расположенном над бездной, частично обрушившимся в нее. О, это было поистине красивейшее место, и, главное, достойное для моей могилы, но в ходе битвы меня оттолкнули в сторону, к обрыву, и каменные плиты подо мной провалились и рухнули вниз. И я упал в бездну. Но никакой дар не помог бы в таком исходе, я был обречен. И потому Высшие, решив, что выжить при таком невозможно, покинули планету. И в чем-то они оказались правы. Высота была огромной, а острые скалы пронзали узкую расщелину. Я и не надеялся на спасение. Теперь, вспоминая все это, я понимаю, что настоящее чудо помогло мне продлить свое мучение. Берега бездны были опутаны странными растениями, которые в большей степени напоминали паутину. Их лианы и стебли оплели камни и тянулись к солнцу. Они заполоняли собой внизу все. Именно они замедлили мое падение, но все же не сделали… его безопасным. – Призрак замолчал на миг, его силуэт в темных оковах дернулся, готовясь через секунду исчезнуть, но все же выстоял. – Жуткая боль сломала мое тело, я разбился, но какие-то капли жизни теплились во мне. Я умирал долго, задыхаясь и истекая кровью. - Тогда бы ты был привязан к тому миру. Высший, ты все же обладал могуществом, которое бы не позволило твоему духу развеяться. У тебя не было храма и склепа, целая планета стала твоей могилой. Так как ты добрался сюда?       Призрак горько усмехнулся. Он был полон смирения обреченного. Словно смертоносная волна взрыва неслась на него, а он стоял и не двигался, принимая свою последнюю смерть. Таков выбор, который отнюдь не был легким, но являлся самым верным. Бесславие и забытье ждало его, и больше ничего не держало его в каком-либо существовании, кроме последних фраз. - Мое последнее пристанище было разрушено Сенэксом. Он думал, что меня это уничтожит совсем, но ошибся. Орбитальная бомбардировка. Планета взорвалась. - Зачем ему было нужно тратить свои силы на такую глупость в период, когда империя была еще не стабильна? – Предсказуемо усомнился я. – Это сумасшествие. Это не похоже на моего учителя. - Затем, что причина была. И это банальная ненависть, смешанная с завистью. Я же младший брат Сенэкса. Он в очередной раз доказал свое превосходство. Он разделил мою часть мира на всех, но почему-то она все равно осталась обиталищем тех, кого называют отщепенцами. Может быть из-за более сильного влияния Аросы в том секторе… Но даже потомки моих людей были омерзительны для него. И главное то, что ни споры про рабство, ни доказательство силы задело его больше всего. Первый Высший не пожелал возвращать идола. Он не захотел принять мои суждения о боге. Наш Орден поклонялся высшему существу ранее, но алчность все изменила. Я верил в недосягаемое, и верю до сих пор, хотя после смерти мне открылись лишь малые клочки всей летописи. Я знал, я предсказывал, что свершится день конца. - Столь велико желание отомстить брату?       Скажи призрак, что он действительно хотел лишь мести и явился ко мне специально для того, чтобы увидеть громкое и позорное падение учителя, я бы ему поверил.       За годы своей жизни я перестал тянуться к Ру. Я возненавидел его за слабость и безволие. Будь то раб или свободный, он оставался жалким трусом. Он предал меня, он жил среди отщепенцев так, как хотел, не задумываясь о моем и своем спасении. Он и именно он подверг меня страданиям, от которых я не могу избавиться до сих пор. Месть всегда имеет право на воплощение. - Нет. Смерть Сенэкса не имеет для меня никакого смысла. Я же говорил, что предсказывал… - Я это слышал! – Путы сжали призрака, он вмиг потерял все свое сияние, обрывки его тела, истлевающими лоскутами разлетались в стороны. – Зачем ты пришел ко мне? Почему я должен уделять свое время на разговоры с ничтожным существом, которое не смогло уберечь себя от простейшего заговора?! Почему ты этого достоин?! - Теперь узнаю… - Он улыбнулся чисто, искренне и перешел к неформальному обращению, что еще больше разозлило меня. – Тебе нужен стимул. Именно поэтому ты сейчас разговариваешь со мной, тянешь время сам, а не стремглав бежишь к своей цели. Ты очень силен, Инхаманум. В тебе плещется ярость, ненависть и гнев. Но ты стал сиитшетом не по своей воле. Ты обрел свое могущество не сам, ты просто его получил и принял, но не признал. И это очень много значит. Ты же забыл кто ты. Ты забыл! А это страшно! Потому что будет день, когда память вернется, а тебя ничто не сможет остановить. Ты ненавидишь этот мир! Всей своей душой ненавидишь и презираешь. Ты уже решил, что наше вселенная не достойна быть, от последнего шага тебя отделяют остаточные крохи человечности. Но что тебя сдержит потом? Я не верю, что может появиться некое существо, которое уговорит тебя хотя бы помедлить, не то чтобы отказаться от очищения совсем. Но мир достоин быть! Он чудо, темное и отвратительное, но все же чудо. - Если я здесь, значит, меня выбрали для исполнения этой задачи. Меня призвали, оставили жизнь и наградили силой. Великой силой, могуществом, которому нет ничего равного. Я исполню все. Я верну мир к подлинной красоте. Он более не будет захлебываться в грязи. Никогда! А если ты боишься, что избранным стал именно я, то исчезни, иначе я тебя уничтожу сейчас же!       Призрак рассмеялся. Он захлебывался, давился своим хохотом, который все никак не мог затихнуть вопреки всем попыткам духа. Пятый заходился в судорогах истерического гогота, дергался в черных путах, мотал головой, то теряя четкость своего облика, то возвращая ее. А потом резко смолк и уставился на меня черными провалами глаз. - Избранный? Избранный?! Неужели Вы настолько ребенок? Совсем юное дитя! Вы не поняли ни слова из всего, что я сказал! Ни единой мысли не уловили! Вы не услышали меня! - Довольно слов! Тебе ничего не известно обо мне, так не смей же судить. Исчезни! – Ярость разлилась кислотой по моим венам. Я был в бешенстве, ослеплен гневом и ненавистью, которые все нарастали и преумножались. – Исчезни! - Нет. Нет! – Призрак рассыпался ворохом белых хлопьев, чтобы потом возникнуть рядом. Он был растерян, ужас читался на его лице, хотя глаза так и оставались провалами. Он дрожал. – Нет, я не уйду. Мое время здесь не истекло. Я подожду, когда Вы захотите диалога со мной. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь Вас от невыносимого потрясения. Мир достоин жить. И кто же кроме меня покажет Вам это? Вы ничего не помните, и при этом остаетесь ребенком. Совсем маленьким мальчиком, который очень остро чувствует обиды, но не может соотнести масштабы своей мести с ними. Слишком много времени должно будет пройти прежде, чем Вы обретете себя. Но ошибка может быть совершена ранее. Только вернуть назад все будет уже невозможно. Я всего лишь призрак, но это мое преимущество. Я не уйду. - Убирайся!       Стекло вокруг медленно, со звонким хрустом покрывалось трещинами, а я не в силах больше сдерживать себя, устремился ко дворцу, чтобы решить все раз и навсегда.       Громада обители Сенэкса нависла надо мной темными пиками зубов. Обычное ее величие было омрачено тенями и мраком, окна выглядели черными дырами, за которыми скрывались наполненные ядом злости глаза. Я чувствовал присутствие многих приближенных учителя, они видели меня, они отчитывались о моем движении наставнику, но все же не выступали открыто. Высший скрывался где-то в самых глубинах цитадели, а рядом мерцали слабые искры Лилуим и младенца. Стражи еще не исполнили моего приказа.       Дождь медленно утихал, его капли постепенно сменялись на колкие крупинки белого снега. Он опадал вниз, смешиваясь с темными комьями почвы, что заполняли собой пространство между храмами и деревьями. На свету, лившемся из верхних ярусов зданий, снег искрился так непринужденно и резво, словно казалось, что мир старался не замечать всего творящегося ужаса или же действительно не замечал его. Белые-белые осколки холода, им совершенно не было ни малейшего дела до наших споров. Они с легкость растворялись в темной жиже или же горячей крови. Им все равно. Это удел озабоченных смертными проблемами разумных существ – биться за несуществующие ценности, а потом раскаиваться в содеянных грехах или же, наоборот, возносить их в эталон всесилия. Мир же он просто существует, отдаленно наблюдая за происходящими событиями, все также из в года в год следуя своим нерушимым законам.       Призрак говорил о богах, но где они были тогда? Где их всемогущество? Почему они не вмешивались в войну, которую устроил я? Почему они позволяли убивать каждого?       Избранный…       Как же это льстило и грело душу, как завладевало мыслями, убеждая в правильности решений. Я был сильнее, я имел жуткий дар, а потому только я мог заставить весь мир пасть на колени, покориться мне. Это стало моей целью, я даже не воспринимал всерьез предупреждения и собственные сомнения, которые, конечно, появлялись у меня. Все вопросы и терзания словно отодвинулись на потом, на минуты, что должны были достаться после победы.       Меня недооценивали и презирали, считали безымянным ничем. Я был позором Первого Высшего, я очернил его имя и весь орден сиитшетов, потому что не имел их дара. Я был иным. Но стоило раскрыть себя, выкрикнуть, что это я убил трех Высших, как мое имя сразу стало внушать ужас. Меня боялись и бежали прочь. Я добился этого, я низвергнул былую славу в пучину ушедшего и вознес себя. Я почти достиг своего триумфа.       Как долго я оправдывал себя, как долго не признавал, что желаю лишь причинения боли всем, кто создал омерзительный мир. Месть… Как жалко и низко было руководствоваться лишь ей, но все другие причины в последних минутах моего пути к власти казались ничтожными и лживыми.       Избранный?       Сила дана была мне для мести? Потому что я так этого хотел? Или же с моей местью слилась еще одна, необъятная и непреодолимая, обязанная воплотиться в понятное для всех смертных наказание? Но я был и остаюсь неизлечимым эгоистом. Назло всем и вся вершил свою жизнь, вопреки всем здравым убеждениям, я уничтожал. Никто и никогда более не должен был вставать против меня, я обещал сам себе, что уничтожу любого. Вся вселенная обязана была существовать так, как я того пожелаю, и осуществление этого я видел в обладании властью.       Раб без имени? Жалкий ученик, не оправдавший надежд своего учителя?       Да, но именно Я повесил всех на их же венах.       Закованные в стекло дорожки сменились открытой площадкой, обнесенной высокой витражной стеной. Она вела ко входу в сам дворец, состоящий из трех проходов – трех врат. Они высокими, полуовальными проемами рассекали сплавленный камень, створки дверей по очень древним традициям не утягивались хитрыми механизмами в полости внутри стен, а открывались наружу и имели на себе несколько слоев сплавов, которые переливались между собой различными по тону оттенками золотого. Защитное поле здесь было неуместно, потому обходились лишь старыми методами охраны и увеличением количества стражей на посту. Сейчас же в свете двух фонарей, что тянулись белыми трубками от самой земли по контору боковых проемов и сливались в спираль круга по центру, стояли с готовым к бою оружием несколько десятков стражников. Никого из гвардии, все носили на себе гербы темного ордена, но также на броне во всю грудь красовались символы Сенэкса – солдаты армии.       Низшие сиитшеты, которые не обладали достаточным даром, чтобы выбиться в свет, но прельщенные рукой правителя к себе, физической силой и более грубыми методами они пытались добиться признания. Они, по сути, являлись защитным щитом, находились здесь для того, чтобы замедлить меня ценой собственной жизни. Жалкие существа.       При моем появлении в рядах охраны прошелся робкий шепот, секунду спустя раздались выстрелы. Алые пучки энергии впились каменные плиты аллеи рядом со мной, послышался шум разбивающегося стекла, но ни один заряд, выпущенный из винтовок дрожащими руками, не достиг меня. Слишком много клубилось страха в защитниках обители Высшего. Они больше страшились смерти, чем падения былой империи. И все же я не мог недооценивать силу случая, а потому обратился к черноте, но призвать ее так и не успел.       Грянул взрыв.       Сфера огня раздулась ослепительным шаром, а затем разлетелась тройными волнами в стороны, оглушая грохотом и гулом. Крики последовали мгновенно, но их еще разбавляли редкие выстрелы. В поднятой пыли и осколках уже виднелись развивающиеся плащи стражей Лу. Они отточенными движениями добивали оставшихся выживших, тем самым очищая мне дорогу.       Командора Лу среди этого отряда не было.       Взрыв был проведен блестяще, а потому его разрушающая сила не затронула конструкцию врат, только покачнуло тяжелые створки. За ними было пусто, никаких признаков охраны не наблюдалось, иначе бы люди среагировали на появление стражей-изменников, которые вошли первыми в парадный вход. Жестами стражи объявили, что путь свободен и рассредоточились по помещению, проверяя все ответвления.       Парадный вход приводил в длинную залу с высокими потолками, которые подпирали колонны. Все было выдержано в приглушенных, темных тонах, стены были совершенно гладкими, почти зеркальными, а сама зала кончалась комнатой под куполом, полностью состоящей из стекла. Это был единственный источник освещения, кроме мелких, встроенных в колонны светильников - декора. Из залы вели несколько десятков лестниц, уводивших в верхние ярусы или же нижние.       В помещения царствовала тяжелая, почти ядовитая тишина. Даже разошедшиеся по коридорам стражи не издавали ни звука, их целью было обезопасить мое нахождение здесь, но если никто из противников не встречался им на пути, то и они были спокойны.       Свой путь по дворцу я представлял несколько иначе. Мне виделись непрерывающиеся бои, ряды охраны из слуг и даже сиитшетов, я думал, что вся обитель будет объята огнем, что мне потребуется очень много сил для того, чтобы добраться до Сенэкса.       Почерпнув знания из разных исторических хроник, в записях ордена и документах, я рассчитывал на обычное развитие событий, при котором оборону цитадели держали бы привычными методами, полагаясь на военную силу и, разумеется, дар. Это опасно, это во многом играло бы в пользу учителя, но было бы самым разумным вариантом.       Реальность оказалась намного проще, но от этого более жестокой.       Сопротивления, кроме как на входе, которое уничтожили стражи, не было. Я чувствовал сквозь черноту робкие проблески паники, которые тянулись от слуг и рабов, скрывавшихся за запертыми дверями. Никто из них не вмешивался, не суетился и всячески пытался не привлекать моего внимания. Надежда, что я после победы приму всю свиту прежнего повелителя к себе, была упоительной, хотя и необоснованной. В случае проигрыша все осталось бы на своих местах, но подстраховать свои попытки сохранить жалкие крупицы тепла и благополучия все же стоило.       Тронный зал располагался в окружении четырех столпов-башен и был подвешен между ними, а сверху среди остроконечных пиков крыш было протянуто защитное, трехслойное поле, которое в свою очередь делилось на соты. Его закрывали со всех сторон соединяющиеся друг с другом стены башен, что делало его практически неприступным. Форма у залы была нестандартной – вытянутая правильная трапеция, внутрь вели несколько ходов и выходов, в том числе и пара лифтов. По обычаю стены были изрезаны высокими окнами, но вместо стекол их поверхность заполнялась тонкими экранами, на которые транслировали реальное изображение окружения дворца с камер, располагающихся на выступах башен.       Главный вход представлял собой пологую лестницу, состоящую из длинных и низких ступеней. По оба края от нее чередовались колонны и статуи, разделенные повторяющимися знаменами Первого Высшего. Свет легким синеватым течением струился с потолка, что был полностью покрыт светящимися панелями.       Я не замедлился у входа, не нужно было больше искать причин своих действий, а потому я с силой распахнул двери тронного зала, и замер в недоумении.       В просторном и мрачном помещении никого не было, но все оно было полностью заставлено зеркалами из моих покоев, тех, куда я не пускал никого. Высокие и низкие, сверкающие острыми гранями и закованные в объемные рамы, исцарапанные от времени, тусклые и совершенно новые, которые совсем недавно были куплены. Зеркала. Они были расставлены хаотично и почти небрежно, некоторые и вовсе были приставлены к стенам, а не установлены на держатели, пара просто была брошена на пол. Но все они были направлены ко входу, на меня.       Свет, льющийся из коридора, проскользнул внутрь залы и разбился на яркие вспышки в зеркалах, они все высветили меня, то, кем я стал за это короткое путешествие.