ИНХАМАНУМ. Книга Черная

      Четыре года я не обращал своего внимания на давнего знакомого, который был мертв еще до моего рождения, но своевольно скользнул в живой мир, чтобы увидеть меня. Не знаю, ощущал ли он время и что-либо еще все эти годы, но я же чувствовал его легкое, почти невозможное присутствие. Так вдыхаешь едва ощутимый запах тепла, когда зимние дни начинают граничить с весенними. Он едва-едва заметный в колком морозе, но и этого намека достаточно для того, чтобы и душа отогрелась, выпала из сонного забытья и вновь расправила крылья.       Привычным касанием я активировал панели на стекле, которые быстро затемнили окна почти полностью, погасив льющийся из космоса свет. Мгновенно вспыхнули лампы, но их сияние было тусклым, оно не могло убить мрак, всего лишь доводило его до приятного состояния нежного и струящегося сумрака. - Ты здесь, я знаю.       Но ответом звучала только глухая, стальная тишина. Я успел даже пожалеть о том, что вновь прибегнул к такому ненадежному выбору, как обращаться к призраку. С древнейших времен известно, что эти создания не обладают честностью и человечностью, и все же я смеялся над громким утверждением. Что-то позволяло мне сомневаться в этом тезисе, что-то подсказывало мне лживость или же неприменимость этого утверждения к духу Пятого. Я чувствовал обман, но не в словах его, а в нем самом. И именно это казалось самым невероятным и несравненно глупым, даже наивной ошибкой.       Тишь…       Только слабые, далекие шорохи доносились из коридора, мешая безмолвию сковать свои белесые паутины. А я смиренно ждал, вслушиваясь в робкое звучание и с недоумением размышляя, что из-за опьянения властью забыл о том, что прежде для меня было главной основой. Я словно оставил угли себя где-то в прошлом и подстроился под вечно изменяющиеся рамки реальности, которые не всегда являлись верными в представлении и понимании.       Неужели именно цепи управления толпой в руках способны подарить ответы?       Нет.       Нет!       А я посмел забыться.       Я погряз в сотнях мелких проблем, которые со стороны, конечно, всем виделись глобальными. Я обрел корону императора, ушел в ворох документов и законов, а то, что привело меня к трону, оставил за гранью. Забыл. И в этом была моя самая страшная и непростительная ошибка. Я по глупости и дурману величия потерял чутье и чувственность. Подпись за подписью, приказ за приказом, я утонул, захлебнулся рутиной, отбросив главенствующее в бездну уже пережитого.       Мыслить вопреки всему.       И столько времени спустя я снова рискнул ступить на прежний путь, задать вопрос и получить бесконечность запутанных, лживых фраз, не смотря на то, что вокруг бушевала война. И в каком-то смысле, она являлась отголоском Вечной, той, что едва не уничтожила все и каждого. Снова все возводилось к древним пикам обостренной гордости и противостояния двух взглядов. - Десятки, сотни, миллионы слились в едином пламенном костре. Горят они, звенят надрывно, умирая в пустоте. А под ногами сажа, пепел, густой котел небытия. И в этом веке все не вечно. И гибнет мир, а ты судья… - Глухой, загробный голос раздался неожиданно резко и звонко, будто ворвавшись в закрытый наглухо карцер, что бы намеренно болезненно и изуверски оглушить. - Окаменела душа, омертвела. Скоро он придет, скоро все оборвется, но уже не страшно. Больше совсем не страшно, ибо нет никакого смысла бояться того, что однажды настигнет, сорвется с небес и обрушиться пламенем. Все обратится пеплом, все рухнет, рухнет в небытие. И тогда… может быть, и я воскресну? Под другим небом, в совершенно новом и чистом мире? Может быть, я. Может быть человеком. Без воспоминаний, нет-нет, их совсем не будет, останется чистота. И только увидев искры пламени в отражении на волнах моря, я, может быть, я или кто-то еще, нет… я окунусь в те эмоции, почувствую как сердце ускоряет свой ход, чтобы потом замереть на секунду и снова тихо-тихо зашелестеть. Я вновь погружусь в ожидание смерти… Да, да, это будет совсем другой мир.       Я усмехнулся, оборачиваясь на звук неживого голоса, при этом чернота вокруг будто бы замерла, слилась с привычными тенями и приготовилась внимать каждое слово. Полупрозрачный силуэт призрака парил в паре метров от меня, казалось, что все его внимание приковали к себе хрустальные фужеры, которые ровными рядами покоились на черном, лакированном столе в дальней конце комнаты. В призрачном свете они казались застывшей водой, готовой через миг растаять и расплескаться. - Здравствуй, призрак. Говоришь о душе… Душа… - Я тихо улыбнулся, кривя губы. - Сиитшеты обменяли свои души на могущество и власть. Отринули все прошлое, отказались от самих себя. Хотя нет, скорее добровольно заковали хрупкие души в тайных глубинах себя так, чтобы более никогда до нее не добраться и не позволить вторгаться в нее другим. Жестоко, грубо, но действенно, если такой и была истинная цель. Только… если это было способом достижения всеобщего контроля… Это слишком низко. - Добровольно? – Дух с горечью усмехнулся. – Не все, не все. Какой спектакль ты сегодня разыграл для одного зрителя. Красиво, но малоэффективно. - Считаешь, что в действительности уничтожить центральную планету целого сектора будет более выгодно? Или же ты в очередной раз пытаешься уйти от ответов в стихию мирского и бренного? Тебе же это так присуще. Призрак, само доказательство величия иных, еще непознанных сил, ты все равно пытаешься свести каждую деталь окружения и события до придела человечности, до предела понимания любого смертного. - Но тебе так этого хочется, видеть, как весь мир пылает в огне правосудия… или же в огне безумия своего Императора. – Казалось, будто мой гость ловко и умело отделял от общей речи лишь то, что желал слышать. – Как же это будет… - Нет, дух. Довольно. – Пресек я его дальнейшие запутанные и свернувшиеся спиралью речи. – Я вызвал тебя сюда не для того, чтобы ты судил мои действия. Я хочу задать тебе вопрос. И ты на него ответишь. - Вопрос? – Призрак взмахнул руками, будто отстраняясь от моих слов, но наигранно и неправдоподобно. – Великий Император желает знать уникальный способ борьбы с Аросы? Раз я был Высшим в прошлом, то непременно должен обладать секретом, что позволит расправиться с ними в один момент? Что ж, я вынужден огорчить. Я всего лишь участвовал в войне, и ее мы выиграли общеизвестными методами.       Я не смог сдержать ухмылки.       Ощущение, будто я вернулся на несколько лет в прошлое, не покидало меня. Но при всем этом я упивался триумфом. Возможно, это было странно - наслаждаться какой-то победой в словестной игре, но я знал, что мой вопрос ударит в самый центр змеиного клубка разрозненных фактов. - О, нет, призрак. Я всего лишь хочу знать, почему ты сохранил себя, почему смог вернуться к живым, если тот творец, что воплотил наш мир, мертв, а высшую сущность Сиитшет вы изгнали и отвергли? Почему ты сейчас говоришь со мной, если нет той основы, что давала в прошлом и дала бы возможность быть сейчас?       Пятый молчал.       Он даже не снизошел до того, чтобы обернуться ко мне, хотя я всей чернотой ощущал его тревогу и растерянность. Да, бесплотное существо было разбито, он вряд ли мог в тот миг совладать с собой и даже едва прикрыть выплывающие в общий фон эмоции. Лики, смеясь, зашипели. - Возможно, она есть? Эта основа? – Он неловко повел плечом, все также старательно избегая встречи взглядом со мной. – Возможно, есть. Должна быть. Иначе будет очень и очень тоскливо, а я так устал от этого непреодолимого чувства одиночества и потери. Я так устал страдать, да и вообще чувствовать. Оказывается это так больно… А ведь раньше… так немыслимо и дико раньше, что и не подсчитать, я же этого хотел. Хотел чувствовать и жить, хотел понять, каково это опьяняющее чувство жизни и самоосознания. Я хотел разобраться, насколько приятно чувствовать тепло далеких и безжалостных звезд. Я же не мог поверить в то, что эти громадные сферы могут просто согревать, а не испепелять и пожирать до основания, не оставляя и горстки пепла. Я не понимал! Я просто хотел почувствовать под ногами мелкие камешки и песок, которые бы впивались в кожу, может быть, ранили и царапали, но они тоже бы были нагреты солнцем… Я так этого хотел. Хотел понять. Я… а я ли? Не знаю…       Призрак в одно мгновение оказался у стекла, протянул к нему свои бесплотные руки и коснулся, но его «плоть» прошла сквозь материю, его пальцы скользнули за грань, в чистоту космоса. И это очень сильно его огорчило. Он скривился, отдернул ладони и отвернулся, не желая больше видеть такое неприветливое настроение мира.       Тяжело вздохнул. - Очень, очень, очень холодно. - Разве призраки могут чувствовать холод? – Не удивился я, но задал вопрос, словно понимая, о каком жутком, неопределенном холоде говорил дух. - Холодно… холодно… холодно. Это оказывается так больно. Холод. Он пробирает до основания, он заставляет кости превращаться в лед и раскалываться внутри. Я думал, что будет проще. Я думал, что смогу совладать и понять. Но я не понимаю! Не понимаю!!!       Рыдания сорвались с истрескавшихся губ, и я с интересом, но опасением наблюдал за тем, как из мелких трещин выбивались песчинки черного пепла. Легкие, мелкие, черные, будто порошок, развеваемый ветром или сажа. Та пыль, которая возникла под моими ладонями после уничтожения столицы Высшего.       «Призраки смертельно опасны. И опасность эта не в том, что со смертью приходит избавление от границ смертного тела, нет. И не прибавляются силы, скорее уменьшаются, ибо некуда им вмещаться, кроме бесплотного эфира. Нет, нет и нет. Все это глупости и лживости. Призраки и духи разрушительны по природе своего безумия. Они лишены разума. Они всего лишь озлобленные остатки внешнего сходства некогда живущих сиитшетов.       Бойтесь призраков. Бойтесь духов.       Они убивают лишь потому, что кроме жажды восполнения утерянной личности у них не осталось ничего. Лишь дикая боль».       Ди’ираиш?       Так говорилось в древних книгах.       Призраки всего лишь очередное подобие гнили, остатки чего-то, которые еще по инерции продолжают подпитывать своими страданиями веру си’иатов в существование нового Творца.       Призраки не могут чувствовать что-либо, кроме боли.       Призраки не способны мыслить.       Призраки не могут осознанно говорить. - Я не понимаю! - Что именно? – Грубо уточнил я. - Как… как воссозданное обратилось болью, недоступной…. – Дух осекся и наконец-то взглянул прямо мне в глаза, но от этого лишь отступил прочь, будто получив смертельный удар в свое несуществующее, но истошно бьющееся сердце. – Что ты говоришь? - Как называется тот мир, в котором ты принял смерть? - Мир? – Он потряс головой. – Уже не важно, это было слишком давно, следов тех событий уже не различить в жизни, уже нет былых сетей. Все утеряно. Забыто, забыто… - Почему ты так боишься открыть мне подлинное имя? – Я усмехнулся, подхватил с тумбы маленький фужер. – Почему ты скрываешь это? Ты не можешь допустить меня в тот мир? – Сжал в руке невинное стекло, то хрустнуло, раскололось и посыпалось осколками вниз. – Боишься, что я встречу там остатки настоящего Пятого Высшего?       Призрак наигранно засмеялся, отворачиваясь в стремлении не показать мне свое лицо. - Какие глупости Вы говорите, Император. Неужели, Вы, как и все, устрашились меня? Устрашились моей непонятной вам, смертным, силы? Вспомнили, что тоже обречены на гибель и забытье? Что воплотившийся дух, не привязанный к храму, может очень сильно Вам навредить? Если подумать, я действительно опаснее Аросы, предателей и наемных убийц… - Тогда назови координаты. – Настаивал я. – Мы навестим место твоей кончины. Если там осталась поверхность, то построим достойный храм, если лишь пустота и лед космоса, то запустим маленькую станцию или спутник. - Оно разрушено. – Проскрежетал дрожащий ответ. - Посетим осколки. - В них нет смысла. - Тогда почему ты молчишь? Почему скрываешь название? Это также глупо, как верить в то, что я мог почувствовать страх по отношению к тебе. Ответь. - Мне нет никакой выгоды говорить об этом. Мне нет смысла разглашать имена давно утерянных звезд и сущностей. Они забыты, такими и должны оставаться. - Как забавно. Банальными смертными приемами пользуются запредельные, кровожадные и непобедимые духи? Неужели сам Пятый Высший опустился до таких грязных причин, лишь бы оставить тайну неприкосновенной. Какая досада. Какой позор! Не ты ли мне в прошлом говорил о том, что Высшие были очернены, не ты ли говорил, что их сила померкла, что они отравили мир, сбросив его в токсичную пыль и хаос? Не ты ли звал меня на последний бой, на священную дуэль с Сенэксом, с моим отцом?! - Я. – Кивнул скрытный гость. – Но это ничего не меняет!       Силуэт иномирного странника зарябил, начал угасать, дернулся, будто пламя свечи, готовое вот-вот погаснуть от неощутимого кожей дуновения ветра. Пятый бежал. - Нет! Я не отпускал тебя! Мы не окончили разговора, сиитшет! Еще не время.       Словно мелкие, неровные разводы черного прошлись по фигуре духа. Это было так быстро и резко, оставаясь лишь впечатлением о том, что все это привиделось и показалось двойственным миражем. Но я чувствовал, я ощущал борьбу в существе, что лгало мне с самой первой встречи. С первой секунды своего бытия.       Ранее из-за юности и неопытности я не понял в первый же миг то, что призрак не искрился в черноте. Да, я видел его, осязал в бурлящей пучине ликов, но не так, как следовало. Он просто выделялся, как черный пик скалы в ночной темноте, но не более. Он был похож на нее, он был похож на тот кошмар, который являлся ко мне не раз.       Я видел его прежде. Видел тогда, когда еще не испил черного яда, когда думал, что мир всего лишь и просто жесток, а не безжалостен до зверства. Когда еще мог поверить в иллюзорную феерию самообмана прошлым. - Отпусти меня. Ты не готов! - Покажи мне свое лицо! - Нет!       И дух ринулся прочь, но, увы, чернота будто обступила его, не желая пропускать в водоворот запредельного мира, а потому беззащитное пред такой силой существо обратилось сгустком энергии, эфирной пылью, слилось в ком искрящейся и пульсирующей мощи, столкнулось с преградой и устремилось обратно.       Через всю каюту, через запертую дверь, словно пара секунд незаметно испарила стену, или не было ее и вовсе. При этом нечто грозно и надрывно выло, как будто перемалывая внутри себя хрустальные камни, которые оказались прочнее гранита и стали. Этот вой был истошным криком ярости, но никак не отчаянием. Признаться, в тот миг я бы ни за что не смог определить и тем более обличить в слова то, что увидел, то, что почувствовал, и, конечно же, никак не понял бы то, что было причиной такой реакции, ибо ответы дались мне в руки многие годы спустя.       Я устремился следом за таинственным гостем, двери с шелестом распахнулись предо мной, выпуская в просторный, сумрачный коридор, где толпились рабы и слуги, ожидающие моего дозволения передать мне донесения, приступить к своим обязанностям и получить другие распоряжения. Но мое неожиданное появление привело их в легкий ступор, все замерли или же расступились в стороны, неотрывно и не моргая, смотря на меня. Во многих глазах читался неподдельный испуг, ибо я был в помещении один и ничто не могло привести меня в подобное состояние. Где-то за общим фоном толпы я мельком различил фигуру Лу, уже встревожившегося и пробивающегося ко мне. - Император?! В чем дело?!       Бас стража доносился до меня как будто издалека, из другой реальности, из многотонной толщи воды, в которой я совершенно не нуждался в тот момент. Мой взгляд, обезумев, носился по окружению, пытаясь различить малейшие намеки на присутствие духа. Похоже было, что кроме меня это скрытное и коварное существо никто не видел, и это ставило меня в неловкое положение, которое никак не волновало меня в ту пору.       Где-то слева я заметил легкий блеск голубого оттенка, призрачного и неестественного.       Оттолкнув рабов в стороны, я бросился по коридору следом, стараясь нагнать глупца, который по своему выбору решил действовать в мире живых по смертным правилам, хотя имел огромное преимущество над нами… если бы не чернота. Не желая и не задумываясь, но каким-то образом я отрезал духу пути отступления, он оказался заперт на моем корабле, хотя и продолжал скрываться, наивно прячась в тенях и хитросплетениях коридоров.       Быстрее, чтобы догнать беглеца. Прямо до конца, слыша легкий треск стекла вокруг, поворот направо, вниз по лестнице, едва успевая заметить, как отскакивали с дороги слуги и стражи, провожая меня недоумевающим взглядом, а где-то за спиной, зовя и спрашивая о том, что случилось, с глухим и тяжелым топотом мчался Лу.       Яркий блеск, он разлетался отнюдь не лучами, а мелким крошевом, будто пыль из старых книг. А звон, истлевающий перелив от трещин на зеркалах и витражах лишь усиливался, нарастая с ритмичностью капели далекого Орттуса. - Ты не уйдешь от меня!       Мой крик прокатился грохотом по узловому залу, но дух впереди не замер ни на мгновение, даже не оглянулся. А я уже отчаянно понимал, куда он так желал добраться, где имел малейший, но единственный шанс скрыться и спрятаться от меня. И главнее всего было вовремя успеть. - Император!       Непонимание стража звучало в его голосе, но он не успевал за мной. Мне было совершенно не важно, как мои действия смотрелись со стороны, хотя слухи о том, что правитель не в себе, могли навредить моей репутации… Но что она значит эта репутация в мире, где все прогнило, все истлело и покрылось налетом отравляющей ржавчины? От этого не могло спастись ничто. Совершенно ничто! Как бы я не перекраивал мир, как бы не оглашал свою абсолютную власть и неимоверно высокую цель, все оставалось прежним, все было как года и века раньше, просто властитель стал другим. Его имя сменилось и цвет знамен. И более ничего. Ничего…       Основа же была скрыта в этом лживом сиянии иного мира.       Неуловимый, как вода в пальцах, как растаивающие от дыхания льдинки, этот свет был самой Тьмою. В прошлом, в моем ужасном и отвратительном детстве боль подтолкнула меня встать на раскаленный добела, неверный путь по острию кинжала, но взойдя на трон, я остановился. Замер, испугавшись собственной мощи и голода. Но более ждать было нельзя и невозможно, промедление равнялось смерти, но действовать снова я уже не мог. А был обязан нырнуть в пучину хаоса и черноты, чтобы самому себе ответить на то, чему еще не было даровано имени, хотя, возможно, именно это Нечто само даровало всему имена. - Стой!       Я выскочил в просторную залу, где одну стену занимали смутные картины, нарисованные прямо на сплаве покрытия, по бокам их прикрывали тяжелые бордовые шторы, а противоположную стену выстраивали неровные квадраты и прямоугольники зеркал. Дробящаяся мозаика обманных и хитрых отражений.       Оказавшись рядом с ними в тот миг, когда призрак нырнул в отражающую гладь и слился с ней, а по всему стеклу прошлась едва заметная дрожь, отразившаяся рябью в полу, я на миг замер. И секунду спустя все окружение выглядело так, будто ничего и не случалось. - Нет… нет!       Мои ладони скользили по совершенно холодным стеклам, в которых я видел только свое разочарованное лицо и искаженную картинку рисунков со стен. Никакого, даже самого малейшего намека на призрака не было. Не осталось следов его присутствия в этом мире, можно было отчаяться и поверить в собственное безумие, смириться и больше не рваться за грань. Но я бил зеркала, я пытался их как-то раскрыть, расцарапать, но лишь бы добраться до скрывшегося в недоступной бездне гостя. Все было безрезультатно, только неожиданно быстро за спиной показались силуэты стражей, которые все до единого были взволнованы и насторожены. Некоторые и вовсе выглядели так, будто разуверились во мне, решили, что я сошел с ума. И это было не удивительно.       Вскоре среди моей охраны появились жрецы и лекари, а я все никак не мог успокоиться и отойти от зеркал. Я все еще чувствовал присутствие духа в них, я видел легкую рябь от его света, неестественные блики, появляющиеся сколы на стыках. Я знал, что он затаился за этой чертой, и стоит мне отвернуться или даже просто моргнуть, как у него появится шанс выскользнуть обратно и исчезнуть, уйти в свое запределье, чтобы больше никогда не вернуться. После такого Пятый, без сомнений, не откликнулся бы на мой зов, мне никогда бы не удалось еще раз услышать его скрипучий голос, отвечающий своими тайнами на мои вопросы. - Император?       Лу медленно подходил ко мне, вытянув вперед руку и временами отводя взгляд в сторону, где стоял жрец и лекарь. Те не рисковали приблизиться ко мне, только культист что-то беззвучно шептал и перебирал пальцами края своей мантии. - Владыка, что случилось? Позвольте помочь Вам… - Все прочь! Уйдите! Все вон! Оставьте меня!       От моих острых ногтей оставались глубокие порезы на иллюзорном стекле, уже шли трещины. Но благодаря внутреннему слою ничто не рушилось. Зеркальные осколки продолжали оставаться на своих местах, только картинка в них дробилась, словно мелкая рябь на бесконечной плоскости серебристого океана. - Оставь меня, Лу!       От моего рыка вся толпа собравшихся отступила на шаг назад, некоторые все же поспешили исполнить приказ и выскочили вон, постоянно оглядываясь и перешептываясь. Их лица бледнели, а глаза лихорадочно блестели. - Император, Вы просто устали… Это просто зеркала, здесь ничего нет. Пожалуйста, пройдемте обратно в Ваши покои, Вам нужен отдых. - Слепцы! Вы ничего не видите! Ничего! Что Высшие, что вы! Нет разницы! Глупые, безмозглые создания… вы сами же довели себя и свой мир до края могилы! Вы убиваете сами себя, вы отравляете не излечиваемым ядом все! Все… Я вижу! Я чувствую, Лу! И не смей мне мешать!       Я выхватил у находящейся рядом статуи декоративный клинок, сделанный из кости. Он был молочно-серым и тяжелым, с крупными камнями близ рукояти и глубокой прорезью геометрических узоров, заполненных золотом. Пара слуг, что были ближе ко мне, в ужасе отшатнулись, один даже опрокинулся на спину и неуклюже пополз в сторону. - Это все последствия ранения!       Тонкий писк лекаря был невыносимо смешен, смешен до отвращения и тошноты, но именно он заставил подчиненных Лу приблизиться ко мне, намереваясь вырвать из моих рук изящное и дорогое оружие, созданное для красоты, но не для использования в бою.       И в этот безумно растянувшийся миг я занес меч для удара.       Звонкий треск разлился по зале. - Выходи! Выходи, тварь! Я знаю ты там! Я вижу тебя! Я чувствую! Выходи! Я больше не позволю тебе убежать! С самых первых дней ты рядом со мной! Это ты отравлял меня! Отравлял всех, кто был рядом! Это ты принес все страдания! Это ты обрек на муки! Это все ты!       Еще удар, удар с криком, что вырвался из меня неосознанно и надрывно.       Удар до боли в руках, отражающейся во всем теле.       Удар, что выбил мелкие крошки зеркала. Они загромыхали по полу, орошая черное покрытие мелкими точками бликующего света.       Удар до отупения, до сломанных когтей и содранной кожи с рук.       Уже целые квадраты падали и разбивались, оставляя темные, зияющие дыры на стене. - Император!       Лу метнулся ко мне, уже более не намереваясь ждать и позволять продолжаться воплощенному сумасшествию, но тихий, требовательный до самой высокой меры голос жреца вынудил его резко остановиться. Страж затаил дыхание.       Не могу сказать, что все это я слышал и видел. Мне казалось, что я оказался отсечен невидимой пеленой ото всех и всего. Я оказался один на один со своими страхами и предположениями, которые от каждой секунды, приносившей новые звучания, изменялись и искажались до неузнаваемости, а мне оставалось только отбиваться от режущих ударов. Мне приходилось выть, но упрямо стоять на ногах и снова и снова восставать против мира, которому я был почему-то до ломоты чужд.       Предо мной была только та зеркальная стена и ничего более, только зеркало и черный свет за ней. Только лживый призрак за тупой, непреодолимой гранью. - Не трогайте. Пусть… - Ты сошел с ума, жрец! Как я могу… - На Аньрекуле ты смог сдержать свою «благоразумность» и не помешал Владыке открыть тайну мира светлых. В чем отличие сейчас? Неужели ты не видишь? Неужели не понимаешь, что нашему Повелителю доступно то, что запредельно для нас?       И страж отступил, глубоко, со злостью вздохнув и качая головой. Он махнул своим подчиненным, чтобы и те не смели вмешиваться в происходящее. - Я вижу, но я боюсь того, что придет, если мы не остановим его…       Удар.       Прямая, будто разрез от ножа рытвина прошла снизу доверху по всем зеркалам.       И они почернели, в их нутре будто заклубилась ледяная темнота, тот самый мрак, в который я когда-то упал, который разлился по телу и убил меня юного и наивного, но даровал новое бытие.       И он выплеснулся наружу, потек густыми, мутными разводами, как плети, как руки. Он шипел и плавил все, чего касался, а оставалось стекло. Такое же неясное, рождающее миражи и обманы, как плоскости Орттуса.       Секунда.       Миг!       И все вернулось к привычной, естественной глади, только отражали они уже иное.       Тусклый витраж, испуганные лица, а по центру, в местах, где были не все части зеркала, проявился черный, вытянутый силуэт. Он улыбался, обнажая ряд острых и тонких белых зубов, черные глаза было сложно различить на черном лице. Пальцы с длинными когтями слегка подрагивали. А за ним тянулись множество теней, подобных и отличных.       И существо дернулось, будто совершая попытку вырваться из своего плена, довершить то, что начало много лет назад, еще в поместье Вираата, но почему-то остановилось. Только подняло руку к лицу, провело по нему, будто разминая, как глину, или же наоборот, надевая на себя эфемерную маску, ту самую, в которой оно именовало себя Пятым Высшим. - Гниль… все не так! Не так, как должно быть! Не правильно! Все ложно! Все недостойно! Мы знаем, мы знаем… Ложные кумиры, ложные цели, ложная жизнь. Годы уходят прочь, в пустоту. За ними нет ничего! А что принесли они сами? Армии рабов и бесполезных слуг? Где то, что с земли, из пыли и молекул подняло жизнь на ноги, окрылило? Утеряно! Все забыто! Все похоронено под песком времен! Мы видим… мы видим это. - Вижу… - Годы уходят. Время уже почти вышло, почти все ушло. И больше нет смысла ждать. Ты убедился? Убедился же?! И так всюду! Так везде, во всем, чего коснулось проклятье разума! Везде, везде! Ошибка! Все это ошибка! Не нужно существовать этому! Не нужно порождать новые линии жизни! Они бесполезны! Они несовершенны! Идеал потерян! Он растерт в прахе вековых поколений! Уже не найдешь истоки! Уже не найдешь погасший свет пути! Давно! Слишком давно, все началось, но нет развития! Все однообразно, все есть скверна! Стереть! Стереть все до основания! Чтобы более не было! Ничего не нужно! Тишина… Безграничная и нерушимая тишь! Она есть блажентсво, к ней надо стремиться, к ней все вернуть! И будет спасение! Она снова наступит… вечность благости! Наступит! Главное отказаться! Понять и принять, что невозможно создать что-то достойное! Глупость смертности всегда тянет за собой самомнение и эгоцентризм! Никто не слышит! Никто ничего не видит! Никто не способен облачить словами истину! Уничтожить! Убить! Убить!       Существо вытянуло из своего убежища руку, с нее стекали тонкие струи черноты, они капли на пол, разъедали плиты, шипели и пузырились. Но я не замер, я шагнул вперед, роняя с глухим стуком посох, обреченно протянул свою ладонь в ответ. Пальцы коснулись друг друга совершенно просто и легко.       И ничего не случилось. Не было боли, ожога и страха. Ничто не изменилось.       Только темнотой наполнились мои вены, а глаза засветились непривычно ярко.       Темнота…       Пепел кружился вокруг меня, и было тяжело дышать, со стены еще опадали оставшиеся куски зеркала. Стояла непроницаемая даже грохотом обрушивающихся стекол тишина. И рядом со мной лежали тела моих слуг…       Только Лу и его стражи слабо, едва ли заметно дышали, а волосы их были белыми-белыми, как первый снег. Все остальные почти не напоминали очертания людей или даже подобий. Высушенные, выпитые до дна сосуды, опустошенные и почти что сожженные, обуглившиеся, выжженные кислотой и отравой. Стоило едва прикоснуться к ним легкому потоку воздуха, как они рассыпались темно-серым порошком, жуткой, мерзкой и ужасной мукой, застелившей пол.       И все покрывал черный, вязкий налет, за дверью слышались рыдания и чей-то истеричный смех.       Черного призрака из моего кошмара длиною в жизнь нигде не было, только подступал к горлу ядовитый ком, вынуждающий согнуться в приступе обдирающего кашля.