Вопреки пророчеству

— Пропустите короля! — Расступись! — Освободите дорогу королю Орику! — кричали стражники, распихивая зевак в разные стороны. Орик, по старой привычке держа руку на рукояти Волунда — неизменно заткнутого за его пояс боевого молота, шагал за ними нога в ногу и был даже рад, что они сами расчищали ему дорогу и вели прямиком к арене. Потому что взор его застилала пелена непрошеных слез. Эрагон. Ну надо же! Его сводный брат по клану, его верный друг, которого в последний раз он видел в магическом зеркале два года назад. А по-настоящему, лицом к лицу, не видел вот уже почти десять лет! По сравнению с продолжительностью жизни гномов такое количество лет мало что значило, но Орик остро ощутил, сколь сильно соскучился по Эрагону… И вот он появился словно гром среди ясного неба! Стоял там, на краю арены, живой и невредимый, и с улыбкой оглядывал десятки лиц, выражающих удивление, радость, почтение. Каждый стремился пробиться поближе к фигуре на постаменте, со всех сторон звучали крики людей, гномов и ургалов: «Губитель Шейдов!», «Аргетлам!», «Огненный Меч!». Об Играх все позабыли напрочь. — Прошу прощения, что так бесцеремонно прервал вас! — крикнул Эрагон, повернувшись к вскочившим со своих мест и завороженно наблюдавшим за ним жюри. А потом вдруг спрыгнул на землю и исчез где-то в толпе. Суета среди болельщиков поднялась страшная. Где-то на верхних уровнях люди вообще не понимали, что происходит; на арене, где боролись на кулаках двое мужчин, бой прекратился и участники стали помогать зрителям подняться на эту самую арену, чтобы ухватить лучший обзор, разглядеть Губителя Шейдов и убедиться, что это действительно он, а не какой-нибудь самозванец. Озираясь по сторонам, Орик наблюдал за всем этим и только качал головой оттого, какой переполох устроил Эрагон своим внезапным появлением. Наконец, впереди показался округлый край арены. Стражники пробили королю путь вперед и быстро нашли Эрагона, вокруг которого сейчас было большего всего шума, потому что каждый желал лично познакомиться с героем Алагейзии, покинувшем страну навсегда десяток лет назад. Оказалось, не навсегда… Зрители, из которых было больше всего ургалов, сами образовали этакий круг, в центре которого и стоял Всадник, разговаривающий о чем-то с Нар Гарцвогом. Могучий кулл громогласно смеялся и иногда на радостях так хлопал Всадника по плечу, что тот едва не падал. Что ж, сейчас не одному Орику было интересно узнать обо всем поподробнее: почему Эрагон все-таки вернулся, почему он так долго не выходил на связь и где, в конце концов, Сапфира и сопровождавшие его тогда эльфы. Король гномов приостановил свою стражу и остался ждать на краю образованного круга наравне со всеми, но твердо решил, что даже вождь ургалов не остановит его перед тем, чтобы отвести Эрагона в Тронжхайм и поговорить с ним начистоту. — Не успеет луна сменится новой, как я уже буду пировать с тобой, Гарцвог, и всеми вами! — донеслись до него слова Эрагона, и ургалы победоносно взревели, задирая свои рогатые головы как можно выше. Затем Гарцвог вывел вперед себя того ургала, которого Эрагон сразил на арене. Орик припомнил его имя — это был Рихнар. Вскоре это имя будет на слуху, ведь Рихнар стал первым Всадником-ургалом за всю историю. Орик предчувствовал, что это событие изменит мир к лучшему. — Ты удивил меня, — слова Эрагона были хороши слышны, потому что окружавшие их ургалы разом притихли. — Я сталкивался с ургалами в бою, воюя против них, а затем и бок о бок с ними, и никогда не встречал таких, как ты. Ведь твои сородичи редко хитрят в бою. — Да, это верно, — согласился ургал, оголив желтые зубы в улыбке. — Где твой дракон сейчас? С ним все хорошо? — Гванхолд здоров и быстро растет. Я оставил его в нашей деревне, в Спайне, своей сестре. Она присмотрит за ним, — отвечал Рихнар. Он явно все еще был поражен тому, что видел перед собой самого Эрагона Огненного Меча, и был в растерянности из-за того, что только что дрался с ним, как с врагом. Но Орик заметил, что в знак наивысшего уважения и признательности его голова была сильно отведена назад, и шея беззащитно открыта. — Хорошо. Тогда отпразднуй свою заслуженную победу, а затем возвращайся в деревню за своим драконом и вместе с ним направляйся к эльфам. Они уже будут ждать тебя. — Слушаюсь, Огненный Меч! Для меня великая честь — познакомиться с тобой! Эрагон прижал руку к груди, чуть поклонившись, и оставил Рихнара. А когда развернулся — оказался прямо перед королем гномов и его стражниками. Орик уже укоризненно смотрел на него, скрестив руки на груди, мол, неужели ты обо мне позабыл? — Прости. Служба, — пожал плечами тот, виновато улыбаясь. Орик ничего не сказал, он просто подошел к другу и стиснул его в медвежьих объятьях. Эрагон рассмеялся звонким и мелодичным смехом, совсем как эльф, и обнял Орика в ответ, а потом отвел от себя и внимательно рассмотрел с ног до головы. — Твоя борода была определенно короче в нашу последнюю встречу! — пошутил он, и даже королевские стражники не сдержали улыбок. Двое из них, Вашну и Трарниван, пировали тогда в Хедарте перед самым отплытием Всадника и эльфов в неизведанные края. А Орик был словно в тумане, ему все еще казалось, что Эрагон — лишь его воображение, персонаж в его ярком сновидении. Ему нужно было время, чтобы привыкнуть к мысли, что его друг снова здесь, спустя столько лет, и теперь можно снова пожать ему руку или хлопнуть дружески по плечу. — А ты вообще на себя не похож, совсем уж на этих эльфов смахиваешь! — парировал гном. Эрагон и правда изменился. От человека в нем почти ничего не осталось. В том смысле, что драконья магия настолько пропитала его сущность, что с первого взгляда любой бы принял его за эльфа. Но и эльфом он не являлся, несмотря на заостренные кончики ушей, раскосые глаза и высокие скулы. Эрагон был особенным, теперь его нельзя было причислить ни к одной расе. Гному показалось, что Всадник даже вытянулся в росте, а его тело стало более подтянутым и гибким. А еще, хоть прошедшие годы не оставили ни единого следа на его лице, Эрагон явно повзрослел. Орик помнил его еще совсем юным, когда он впервые попал в убежище варденов с молодой драконихой и Муртагом, а теперь в его всегда внимательном и цепком взгляде читались пережитые ужасы войны с Гальбаториксом, пройденные трудности в неизвестных землях за пределами Алагейзии и недюжинный ум, накопленный за это время. И Орик не сомневался: он еще успеет удивить их в дальнейшем, как удивлял и восхищал варденов и их союзников десять лет назад. Орик хотел было начать расспрашивать его обо всем, ведь за столько лет до него доходили лишь крохи от всего того, что Эрагону пришлось преодолеть. Они связались всего несколько раз через магическое зеркало, другие новости Орик узнавал от Насуады или Арьи, но этого все равно было мало. Всем было трудно привыкнуть к тому, что Всадник покинул их. Однако обстановка не подходила для подобных разговоров. — Давай-ка выведем тебя отсюда, — сказал гном и кивнул своей страже. Те кинулись выполнять приказ, обступив двоих друзей плотным кольцом и быстро продвигаясь мимо взбудораженных людей, ургалов и гномов. Единственное, что не позволяло Орику тревожиться, — Эрагон был абсолютно спокоен. Он словно владел всей ситуацией, словно знал каждый следующий шаг каждого зрителя или участника Игр. Эрагон не стал снова менять свой облик на более человеческий, но накинул капюшон на голову и прижал подбородок к груди. Хотя это не особо помогло… — Эрагон! — послышался перекрывший все остальные крик из толпы. — Это и правда ты, Эрагон! Орик осознал, что ему сегодня вряд ли удастся оказаться с другом наедине. Об этом Всаднике знала вся Алагейзия, и спустя все эти годы некоторые наконец-то получили шанс снова встретиться с ним. — Джормундур! Рад видеть тебя в полном здравии! — крикнул в ответ Эрагон сквозь улыбку и махнул старому вояке рукой, потому как вряд ли смог бы подойти к нему вплотную: сквозь такую толпу пробраться было нелегко. — Как поживает Королева? — Чертовски зла на тебя за то, что перестал с ней связываться! — ответил тот. Но вдруг они оба умолкли и просто смотрели друг на друга, иногда меняясь в лице, и Орик понял, что они устали перекрикивать гомон толпы и перешли на мысленный диалог. Эрагон еще раз махнул ставшему отчего-то хмурым Джормундуру и обратился к Орику: — Я должен успеть все и сразу, но сначала хочу провести время с тобой, мой друг. Куда это они нас ведут? — Как куда? К туннелю. А затем прямиком в Тронжхайм! Ты же не думал, что я просто так отпущу тебя, не угостив самым крупным в Беорских горах награ*? — Значит, в Тронжхайм… Я думал, ты на время Игр остановился в Брегане. — Я уже давно в Брегане не появлялся. Тронного зала там, как ты знаешь, нет, а я как-никак король! Они рассмеялись, и Орику, несмотря на странную таинственность Эрагона, стало легко на душе. Он вернулся, а остальное было не так важно. Стража благополучно вывела их с места проведения Игр Народов и повела вниз по ущелью вдоль широкой протоптанной тропы, повторяющей изгибы реки Аз Рагни, которая темной лентой тянулась слева от них. Вокруг было темно, качающиеся под порывами ветра деревья казались живыми существами, тянущими свои ветви-руки к небольшой группе путников. За время пути Эрагон воодушевленно говорил о прошлом, когда он бывал в Фархтен Дуре, даже дважды, когда у него захватывало дух от того величия, которым обладал возведенный гномами город, и когда он ощущал себя ничтожным муравьем по сравнению с уходящим ввысь жерлом мертвого вулкана и настоящим великаном по сравнению с низкими потолками и узкими проходами для гномов на нижних уровнях города-горы… Орик слушал его с улыбкой и уверял друга в том, что Тронжхайм за эти годы не потерял ни капли величия. А когда шум ликующик болельщиков окончательно стих вдалеке, гном все-таки не выдержал: — Ты уж прости, если это твое личное дело, но Джормундуру ваш разговор явно не понравился. Что-то случилось? Ты ведь не просто так сюда вернулся? — в лоб спросил он у Эрагона, который на вид среагировал спокойно. Ведь Орик и правда решил, что все это неспроста, его тревожило, что Всадник появился так внезапно и в одиночестве. Ни его дракона, ни эльфов, которые отплыли с ним на Талите в незнакомые земли, рядом почему-то не было. — Конечно, ему не понравилась моя просьба. Ведь это ему придется разговаривать с и без того обозленной Насуадой, –усмехнулся Всадник. О да, Орик искренно посочувствовал Джормундуру, потому что отлично знал, насколько бывает сердита и упряма Королева Насуада. — Главное, чтобы Рорану не сообщили о моем прибытии раньше, чем я сам отправлюсь в долину Паланкар. А в Илирии у меня, безусловно, появятся дела, и я поприветствую Королеву лично. — Но почему ты не предупредил? Почему хочешь, чтобы никто не знал, что ты снова здесь? — не мог никак успокоиться Орик. — Я не знаю, как объяснить тебе… — вздохнул Эрагон. — Все было бы не так. Вы бы встретили меня в Хедарте, вы бы уже ждали меня, словно гостя. А я не хочу ощущать себя гостем в любом уголке Алагейзии. Это мой дом, и я вернулся сюда, потому что… это было необходимо. И, конечно, потому, что соскучился… К этому моменту тропа круто повернула, и шаг за шагом им стало открываться сужающееся ущелье и его тупик — покрытый лесом склон горы и маленькое темное отверстие прямо в основе горы, внизу. Каменная дверь туннеля, ведущего к Тронжхайму, была открыта настежь. И сердце Орика вдруг подпрыгнуло, когда он обнаружил, что охрана, которую он самолично оставил у входа в этот туннель, была переполошена, у каждого в руках блестело оружие, а пасущиеся неподалеку пони беспокойно топтались на месте и обрывали вечернюю тишину своим нервным ржанием. Не понимая причины этого переполоха, Орик вдруг заметил какое-то движение в воздухе и всмотрелся в густую темноту ночи. На чистом небе ярко мерцали звезды, и поначалу гному ничего необычного в глаза не бросалось. Но через мгновение по небу проплыла какая-то тень, закрывающая собой звезды. Словно широкий лоскут черной ткани скользил по ветру над их головами. Тень перемещалась быстро, Орик никак не мог разглядеть хотя бы форму этой тени, но на фоне звездного неба точно можно было определить лишь одно — ее размеры были поистине огромными. -…А еще больше соскучилась Сапфира и, не слушая никаких отговорок, притащила меня сюда, — после паузы добавил Эрагон, а Орик, совершенно не вслушиваясь в его слова, пытался понять, что же он только что увидел. Большой темный силуэт снова пронесся прямо над ним, и гнома сковал холодный ужас при одном только воспоминании о ночи перед штурмом Урубаена, когда Гальбаторикс выпустил Шрюкна из цитадели, чтобы припугнуть варденов перед битвой. Очертания этой громадной тени очень напоминала ему дракона… А затем он почувствовал мощный мысленный удар. Орик не успел даже опомниться, не то что там защититься мысленным барьером, как учил его приемный отец и наставник — ныне покойный Хротгар. Но присутствие разума другого существа у него в голове не было настойчивым, несмотря на неожиданное вторжение. «Здравствуй, Орик», — мягко обратился к нему голос, и Орик заулыбался, конечно же, узнав эти мысли и этот разум. Он удивился самому себе, что сразу не догадался: этой огромной крылатой тенью и была Сапфира, лениво кружившая над ущельем и, видимо, поджидавшая здесь своего Всадника. Темный силуэт драконихи вдруг стал быстро приближаться, громко хлопая крыльями и заслоняя собой уже и звезды, и зубчатые вершины гор, и покрывающие склоны этих гор густые леса. Сильный порыв воздуха чуть не сбил его с ног, земля под ним завибрировала, а камни на берегу реки жалобно заскрежетали под длинными, как сабли, когтями. И тогда Орик по-настоящему осознал размеры существа, что предстало перед ним. — Великий Гунтера, какой же ты стала огромной! — раскинув руки, вскричал король гномов. «Скорее, это ты стоптался,» — пошутила Сапфира, но ей явно было приятно его восхищение. Орик заметил, что от ее слов, передаваемых мысленно, на его коже выступали мурашки. Дракониха изменилась не меньше Эрагона: он не помнил такой глубокой силы, спокойствия и мудрости в ее голосе раньше. А ее душа была избавлена от тревог и переполнена мягкой радостью. Вся небольшая группа стражников короля всполошилась и выступила вперед, заслоняя собой короля. Вид громадного дракона, приземлившегося прямо перед ними, не внушал особого доверия даже при том, что Сапфиру они узнали. Ведь они не видели ее почти десять лет: кто знает, как изменились желания и приоритеты своенравной драконихи за это время? Однако, когда Орик хотел было усмирить гномов самостоятельно, у всех на лицах отобразилось смятение, преобразившееся вскоре в ликование. Конечно, Сапфира сама обо всем позаботилась, мысленно поговорив со всеми сразу, а потом она вдруг вся выпрямилась, чуть развернула крылья, чтобы они красовались по бокам от нее словно два синих ореола, закинула голову к небу и выпустила из пасти язык ослепительного ярко-голубого огня длиной с ее собственное тело. Вокруг сразу стало еще темнее, весь свет собрался в этом извергаемом ею пламени. И гномы взорвались восторженными криками. Теперь они до конца осознали, что защитница Алагейзии и постоянная спутница Эрагона Губителя Шейдов — величественная и прекрасная Сапфира — вновь вернулась в эти земли, нисколько не отказываясь от своего старого долга. «Как думаешь, найдется для меня парочка бочек медового напитка?» — задорно спросила она у Орика. — Парочка? Боюсь, тебе и парочки десятков не хватит! — расхохотался он, и Сапфира поддержала его гудением, издававшимся откуда-то из глубины ее широкой груди. Несмотря на все это веселье, Орик всегда ощущал себя рядом с драконами маленьким букашкой, ничего не значащей в этом огромном мире. Мало того, видя, что Сапфира существенно изменилась, как и ее Всадник, король гномов всерьез на секунду испугался за судьбу своего народа и даже всей страны. Ведь если этим двоим вдруг придет в голову завладеть Алагейзией, подчинить ее жителей себе, у них это определенно получится, потому что их могущество стало поистине великим. Все эти наверняка беспочвенные, мрачные мысли Орик отмел от себя, а обо всем, что еще не успел узнать, решил подробно расспросить Эрагона уже в других условиях и после того, как они доберутся до Тронжхайма. Стражники, возбужденно обсуждая что-то между собой (вероятно, неожиданное появление Сапфиры), отвязали и оседлали пони, как и их король. Эрагон предпочел идти на своих двоих, да и у него под рукой всегда была дракониха, которая могла также нести его в седле. Дракониха пропустила двух соскучившихся друг по другу братьев по клану вперед, легко толкнув Эрагона носом в его плечо, когда тот проходил мимо. Он ласково провел рукой по ее огромной морде, и они втроем первыми ступили в темный туннель, направляясь в самое сердце горы.

***

Этот туннель, как и все прочие созданные гномами, был прямым, без единого поворота, и через равные промежутки на голых каменных стенах висели пламенные светильники. Здесь было холодно, довольно темно и сыро, и вся эта атмосфера не очень-то радовала. Так что, чтобы развеять повисшую вдруг тишину среди всех сопровождающих, нарушаемую лишь гулким эхом от стука многочисленных ботинок и от клацающих по каменному полу когтей Сапфиры, Эрагон говорил с Ориком об Играх, на которых ему только что посчастливилось побывать и которые необычайно его интересовали. Ведь изначально мысль о соревнованиях между различными народами для укрепления союза между ними пришла в голову именно ему, и он был поражен, во что эта идея в итоге выросла. — Арья, Насуада, Нар Гарцвог и я долго не могли прийти к соглашению. Твоя идея всем пришлась по вкусу, но воплотить ее в жизнь все желали по-разному, — рассказывал Орик. — Споры длились месяцами, но мы все же договорились, закрепив правила и клятвы на древнем языке, и послали это решение по всем народам: их городам, деревням и селам. Затем началась подготовка к первым Играм у отрогов Спайна, строительство арен и временных стен. И сегодня ты был свидетелем третьих по счету Игр, а через два дня в Тарнаге пройдет церемония награждения, будет большой праздник с песнями, плясками и угощениями. О, я представляю, как все ждут этого дня, чтобы снова тебя увидеть, да еще и Сапфиру!.. — Орик… — Только подумай, сколько у людей накопилось вопросов! Весь наш Совет, включая Арью, Гарцвога и Насуаду, поклялся хранить тайну о том, что ты нашел подходящее место для обучения драконов и Всадников: ты тогда связался с нами впервые после вашего отплытия. И, кроме нас, никто даже не знает, достиг ли ты цели своего путешествия! — Орик, мы… — И вообще я по сей день не одобряю эту твою идею, хотя понимаю, что драконам нужно особое место жительства. Ну разве нельзя было остаться в Алагейзии и приспособить для них… — Ваше Величество! — воскликнул Эрагон, резко обрывая речь Орика. Тот тут же потерял нить разговора, насупился и уже приготовился высказать недовольство по поводу того, как Всадник к нему обратился. — Я знаю, что ты не любишь, когда я называю тебя так, но мне нужно было привлечь твое внимание, — тут же спокойно объяснился Эрагон и умолк. Орик раздраженно вздохнул и подождал, пока тот соберется с мыслями, но Эрагон все не мог начать. За него высказалась Сапфира: «Нас не будет на празднике в Тарнаге, Орик, как бы мы ни хотели поехать туда вместе с тобой. Нас ждут другие дела. Завтра вечером мы улетаем». Орик даже приостановил своего пони и воззрился сначала на нее, потом на ее Всадника. — Да вы, должно быть, шутите. Сапфира переглянулась с Эрагоном, и они оба совершенно серьезно посмотрели на гнома, давая понять, что никто шутить и не собирался. — Вас не было десять лет! Десять! И вы летели сюда так долго, чтобы погостить у меня один день?! — он был возмущен и даже обижен. — Ты точно оскорбить меня хочешь, Эрагон! Ты мой названый брат! Мы с тобой из одного клана! И как почетный гость и член клана Ингеитум менее недели ты здесь не проведешь. Даже не спорьте! Ты вымоешься, переоденешься, отдохнешь как следует с дороги, а Сапфира выспится и утолит голод несколькими овцами. «По поводу овец очень даже поддерживаю…» — протянула Сапфира, подчеркнув свое согласие звонким щелканьем острых клыков. А Эрагон снова задумался, всматриваясь в простирающийся далеко вперед туннель. Теперь он вдруг показался Орику хмурым и таким уставшим, будто что-то днями и ночами не давало ему покоя. — Я прошу у тебя прощения, Орик. А еще прошу все же отпустить нас. Мы действительно не можем остаться. Я дорожу нашей дружбой, я не видел тебя столько же, сколько ты не видел меня, но раз уж я вернулся, то не могу пировать и праздновать, по крайней мере пока не завершу выполнение возложенных на меня обязанностей, — удрученно, но твердо пояснил он. Видимо, он и сам не был рад, что погостит у Орика так недолго, но поделать ничего не мог. И гном теперь понимал его. У Эрагона в Алагейзии была своя репутация, и отныне он не мог быть обычным гостем. С каждым народом его что-то связывало, он никогда не забывал, в чем заключается его долг перед драконами, перед эльфами и всей страной, которой нужны были защитники, обученные противостоять любой угрозе, приходящей как извне, так и изнутри. Он — Учитель для будущих членов ордена Всадников, и уже сегодня один из участников оказался его первым учеником. Орик решил, что на этих Играх, да и вообще в Беорских горах, Эрагон появился только ради этого Рихнара. — И разве мне не хватит целого дня, чтобы пройтись по коридорам Тронжхайма и провести время с тобой и другими кнурланами*? Нам и правда не помешало бы отдохнуть, последние два дня Сапфира летела быстро, остановившись лишь пару раз, чтобы утолить жажду. Ей нужен отдых. И я был бы очень благодарен тебе, если бы ты приютил нас в Фархтен Дуре всего на один день. Гном вздохнул и, немного подумав, покачал головой. — Ну конечно, Эрагон. Оставайтесь столько, сколько решили. И не стесняйтесь спросить меня или кого бы то ни было, если вам понадобится что-то. Пока вы здесь, вы ни в чем не будете нуждаться. Орик действительно расстроился, но постарался не показывать это. Что поделать, если его названый брат по совместительству был еще и Всадником, свергнувшим короля-самодура Гальбаторикса и ставшим героем Алагейзии. Уйдя в собственные мысли, Орик не заметил, как они добрались до широких, золоченых ворот, отделанных драгоценными камнями. Теперь светильников стало больше, они висели даже на потолке, и вделанные в створки ворот рубины, аметисты и изумруды засверкали так же, как и чешуя Сапфиры, отбрасывая разноцветные отблески на каменный пол и стены. Орика снова охватило приподнятое настроение. Наконец-то он дома! Ворота медленно отворились без какого-либо приказа, и в тоннель устремился поток яркого света. И источником этого света был сам Тронжхайм, возвышавшийся мраморной горой прямо в центре кратера бывшего вулкана. Эрагон восхищенно охнул точно так, как когда увидел Фархтен Дур впервые. Поручив троим из стражников увести всех пони в конюшни, Орик повернулся к Сапфире. — Ты можешь лететь в Исидар Митрим и выбрать любую пещеру, которая тебе нравится. Там ничего не поменялось с тех пор, как ты в последний раз была здесь. А через полчаса мой посланник принесет тебе свежего мяса и чистой воды, — подмигнул ей Орик. Сапфира наклонила голову и посмотрела на Эрагона. — Я полечу с ней, хорошо? Принять ванну и поесть, в конце концов, можно и завтра. Ты не будешь возражать? Несмотря на силу и выносливость эльфа, Эрагон на какую-то малую долю все же оставался человеком, а последние дни он провел на небесной высоте в седле на спине у Сапфиры, так еще и одолел на арене здорового ургала. Так что он наверняка устал не меньше драконихи. Орик отрицательно мотнул головой и еле сдержал улыбку, когда Эрагон устало, но счастливо поблагодарил его и взобрался в седло. Хоть одно в этих двоих не поменялось — их душевная связь, подкрепленная теплой нежностью и заботой друг о друге. Прочнейшая на всем белом свете связь дракона и его Всадника. — Постой, — задержал он уже собиравшуюся взлететь Сапфиру. — Эрагон, скажи мне правду. Ты вернулся потому, что произошло что-то серьезное? Слишком уж много ты умалчиваешь. Тот немного подумал, прежде чем ответить. — Я клянусь тебе, что со мной, Сапфирой и эльфами все хорошо. И ничто не угрожает ни нам, ни вам, Орик, — он говорил достаточно убедительно, чтобы гном поверил. — А на все оставшиеся у тебя вопросы я отвечу завтра. Ты имеешь право знать все, что не дает тебе покоя. Гном вздохнул, но кивнул Эрагону, а затем невольно присел, когда дракониха одним стремительным прыжком тут же взмыла в воздух, скрылась в тени сводов высоких стен вулканического кратера и полетела к самой вершине Тронжхайма. Проводив ее взглядами, Орик и оставшиеся при нем стражники направились к городу-горе. На широкой мощеной дороге им никто не встретился: уже была глубокая ночь, и большинство горожан спали. Но в самом городе, когда Орик поручил одному из своей стражи позаботиться о том, чтобы накормить и напоить Сапфиру да так, чтобы об этом, по возможности, никто не узнал, а остальных отправил по домам, ему навстречу по довольно узкому коридору вышел гном. Он сонно покачивался на ходу и еле переставлял короткие ноги по мраморному полу, но как только в глаза ему бросилось лицо Орика, он выпрямился как струна, одними губами прошептал почтительное «король Орик» и поклонился в пол. Орик взялся за рукоятку Волунда у себя за поясом и кивнул ему. Он далеко не всегда представал перед кнурланами в богатых одеждах и золотой короне. Они видели его обыкновенным воином в бою и прекрасно знали, что он не просиживает на троне все свое время. И часто видели в неприметном облачении, что нисколько не понижало его достоинство, а даже наоборот — повышало. Наконец Орик добрался до своих покоев. Еще издалека завидев массивную дверь из благородных древесных пород в конце коридора, он прибавил шагу, желая поскорее оказаться в постели рядом с любимой женой и рассказать ей обо всем случившемся. До того самого момента, как Орик ступил на порог, Хведра не знала, что он вернется сегодня и так поздно, но она не спала и выглядела так, словно ждала его весь день. Она показалась ему особенно привлекательной в этот вечер. Малинового цвета губы улыбались, глаза ее блестели, а очаровательные щечки были румяными, как яблоки. На ее плечи был накинут светлый шелковый халат, и по не так давно приобретенной привычке она обнимала свой большой круглый живот. Она подошла к мужу, чтобы чувственно поцеловать его. — Что-то случилось, мой милый? — с беспокойством спросила она на родном языке. — Ои*, Хведра, — выдохнул он и с невообразимым облегчением обнял ее крепко и в то же время осторожно. Только теперь он полноценно ощутил себя дома. — Завтра мы ждем гостя. Они немного поговорили. Хведру потрясла новость о возвращении Эрагона и Сапфиры в Алагейзию, она была чрезвычайно рада этому и уже предвкушала встречу с Всадником. Потом она отвела мужа в постель и уговорила его выспаться перед важным и насыщенным днем. А Орик еще долго не мог уснуть, переполненный различными эмоциями после встречи со своим братом по клану и мыслями насчет того, как теперь все изменится.