***
Две индейки оказалось мало, и Кларк идет за третьей. Девушка чуть не сжигает всю кухню и понимает, что пора немного передохнуть, поэтому после того, как приходит из супермаркета, решает посмотреть сериал. Они спорят уже полчаса. Лекса хочет посмотреть его с первой серии, в то время как Кларк не слишком любит пересматривать что-либо. Но шатенка всё же уговаривает голубоглазую включить первую серию, и теперь она наконец может разобраться во всём. — Боже, это просто шикарно! Надеюсь, я успела посмотреть это при жизни. — Кларк не сдерживает улыбки, видя радостную Лексу. Она рада, что смогла развеселить шатенку. К тому же, ей льстит, что любимый сериал Гриффин понравился и зеленоглазой. — Как, ты говоришь, он называется? — «Тёмное дитя». Но это только начало, там дальше такое будет, что можно с ума сойти. Они так увлеклись, что смотрят весь первый сезон и половину второго. Это слишком даже для Кларк, ведь её мозг теперь просто взрывается, несмотря на то, что она его уже смотрела. Они проводят на диване почти десять часов и решают остановиться, когда глаза Кларк уже слипаются. Лекса хочет прогуляться, но обещает вернуться утром, чтобы посмотреть на потуги той испечь эту чёртову утку. Как ни странно, после ухода Лексы, девушке совсем не хочется спать, и она решает заглянуть в мастерскую. В последнее время Кларк всё меньше заходит сюда, и тем более рисует. Её творческий ступор начался примерно полгода назад, и ничего поделать Гриффин с этим не могла. Она не из разряда тех людей, которые могут заставить себя заняться чем-то без особого желания и надобности. Кларк может подолгу стоять и рассматривать свои картины, выискивая очередной недостаток, разочаровываясь в себе всё больше и закрывая глаза на то, как люди любят её творчество. На самом деле, Кларк только по одной причине занимается продажей своих картин — из-за покупки квартиры. Она не могла выплатить всю сумму сразу, поэтому почти год после тяжёлой работы официанткой в ночную смену девушка тотчас бежала на учёбу, после которой останавливалась в парке и рисовала портреты за двадцать долларов, а в перерывах между клиентами делала домашнюю работу. Это однозначно были одни из самых тяжёлых времён в её жизни. Сейчас она так же стоит в мастерской перед чистым холстом, однако руки сами тянутся к карандашу, и на бумаге появляются первые наброски. Нечёткие линии преобразовываются в глаза, нос и губы. Кларк не задумывается о том, что рисует, она чувствует, будто эта картина пишется сама, только её руками. Это странно — будто со стороны наблюдать за тем, как твои собственные руки проводят очередную линию, что дополняет образ девушки на холсте. Кларк что-то тщательно вытирает, переделывает, а после опять вытирает, пока окончательный вариант её не устраивает. Это самый обычный портрет, таких Кларк нарисовала за свою жизнь немало. Однако при этом он абсолютная противоположность обычному. С холста на мир смотрит девушка невероятной красоты. Алые от постоянных покусываний губы сомкнуты, нижняя немного прикушена; зелёные глаза прикрыты, взгляд отведён вниз; волосы растрёпаны, но не выглядят неаккуратно, а будто так и должно быть. Девушка необычайно красива, но в то же время грустна. Во взгляде можно увидеть отражение опустошённой души, одинокой и отторженной. Не важно, что эта девушка — призрак, которого Кларк встретила только после смерти и, скорее всего, они никогда не видели друг друга в жизни. Она хотела что-то, что напомнит ей когда-нибудь о том, что Лекса действительно была, а не просто плод воображения или уловки памяти.***
Когда Кларк выбирается из лап вдохновения, уже почти светает. Несколько изрисованных листов лежат на столе, и на каждом из них изображена одна и та же девушка. Почему-то это не кажется ей странным, ведь никто, кроме неё, не будет знать о существовании этих картин, но она чувствует необходимость запечатлеть девушку на бумаге. На чём-то, что сможет существовать дольше, чем Кларк или Лекса. Она вся измазалась в краске, поэтому принимает душ, позволив себе находиться там чуть дольше, чем обычно. Когда Кларк выходит, стрелка часов приближается к пяти часам. Гриффин решает отправиться на пробежку. Слишком часто в последнее время она бегает по утрам, когда раньше могла делать это максимум два раза в неделю от скуки, но Кларк думает, что всё нормально, и ей не о чем волноваться. В этот раз она бегает полтора часа, совсем забывая о времени. Эбби собиралась приехать где-то к двум, и к тому времени Кларк должна убрать всю квартиру и приготовить как минимум половину блюд, запланированных девушкой. Ну, не то чтобы она их планировала — вся еда оставалась одинаковой из года в год. Это была традиция, которую Кларк не хотела прерывать. Душ и уборка занимают совсем мало времени. Спрятав рисунки Лексы в стол, Кларк решает почитать. Всё равно у неё ещё слишком много времени, а с готовкой она должна справиться за три часа. Сейчас только полвосьмого. Гриффин берет в руки книгу, которую уже давно собиралась прочесть, но сделать это никак не получалось. Чтение поглощает её настолько, что она не замечает, как прошёл час. Как только блондинка думает о том, где сейчас находится Лекса, она тут же слышит голос девушки, зовущий её. Кларк посещает мысль, что шатенка ни разу не заходила в её комнату. Она встает с кровати и, поправив одеяло, открывает дверь. — Я здесь. — Доброе утро, Кларк. — Лекса улыбается. Видимо, сегодня она в хорошем расположении духа. — Доброе, — добродушно отвечает Кларк, заходя обратно в комнату. — Могу я.? — Лекса машет рукой вовнутрь, спрашивая разрешения. — Да, конечно. — Здесь мило. — Лекса обводит взглядом небольшую комнату. Здесь уютно, и несмотря на достаточно небольшое пространство, комната не выглядит нагромождённой. Прямо напротив двери стоит деревянный рабочий стол с множеством ящичков и полочек. На поверхности стола лежит закрытый ноутбук, стакан с карандашами и ручками, какие-то тетради и множество папок с рисунками. Лиловые занавески защищают от ярко палящего солнца и прекрасно гармонируют со светлыми стенами. Справа от двери Лекса замечает большой высокий шкаф, дверца которого приоткрыта, и она может заметить пустое пространство. Напротив шкафа стоит двуспальная кровать. Взгляд шатенки задерживается, но не постель привлекает внимание, а то, что над ней. Множество листков с разными рисунками на кнопках прикреплены к стене. Это абсолютно разные рисунки: на одном изображена маленькая девочка с дедушкой возле пруда, кормящие уток, на втором красивая девушка спит под деревом, на третьем юная балерина у станка, которая, видимо, уже несколько часов отрабатывает новый элемент, ещё на одном взрослая женщина в аэропорту встречает сына из армии и плачет от счастья… И ещё много чего. — Это всё… ты рисовала? — Кларк смущается, но всё же подтверждает. — Так ты художница? — Нет, это скорее хобби. Мне нравится рисовать, и вот… Может, Кларк немного привирает, и ей не просто нравится рисовать. Но она никому никогда не говорила того, что, может, иногда сомневалась, хочет ли посвятить всю жизнь медицине. Ей определённо больше, чем просто нравится рисовать. — Это… Это потрясающе… Все эти эмоции… Кларк, у тебя талант! — Гриффин не из тех людей, которые всегда смущаются комплиментам. Ей точно нравится, когда делали комплименты, однако сейчас она смущается. Щёки краснеют, Кларк вжимает голову в плечи, чтобы скрыть своё смущение, и улыбается. — Спасибо. Однако не только рисунки привлекают внимание Лексы. Пока Кларк справляется со своими эмоциями, Лекса видит книжные полки, между которыми натянута толстая нитка с маленькими полароидными фотографиями. Почти на всех она может разглядеть одного и того же парня: немного кудрявого красивого брюнета. Ей стало интересно. — А это.? Кларк следит за взглядом Лексы и кратко отвечает: — Беллами. Лекса кивает и продолжчет рассматривать фотографии. — Не покидай меня, прошу. — Лекса опять слышит тот же голос, что и на крыше. Кроме этого, она чётко может видеть карие глаза говорящей девушки. — Никогда. — Обещаешь? — Обещаю. Лекса также может разобрать свой голос, придя к выводу, что она вспомнила этот диалог. Проморгавшись, она сглатывает, и видение рассеивается. — Всё в порядке? — спрашивае. обеспокоенная Кларк, заметившая рассеянность Лексы. — Да. — Лекса переводит взгляд обратно на фото, но не может сосредоточиться. В её голове всё ещё звучит голос незнакомой, но такой близкой девушки. Лекса почему-то уверена, что они были близки. Она не уверена, в каком смысле близки, но знает точно, что была дорога этому человеку. — Извини. Я, наверное, тебя отвлекла. Ты читала, — Лекса машет рукой в сторону книги, лежащей на кровати. — Ничего. — Кларк улыбается. — Ты не против, если я.? — Нет, конечно, ты можешь продолжить. Я только немного осмотрюсь. — Кларк положительно кивает и обратно ложится, беря в руки книжку. Лекса думает, что если она вспомнила что-нибудь, просматривая фотографии, может, она сможет вспомнить что-то ещё. На самом деле, она могла бы подумать, что Кларк и Беллами пара. Они выглядели счастливыми вместе, и что-то внутри Лексы шевелится. Ей становится немного обидно, что она не может вспомнить, была ли счастлива в своей жизни, был ли у неё парень… Или девушка, если Лекса оказалась права насчёт своей ориентации. Это тяжело принять, ведь она понимала, что, возможно, и у неё были такие фотографии, человек, которого она любила, друзья и знакомые. Ей казалось, что она не оставила после себя ничего, хоть это и не было так. Взгляд девушки задерживается на Кларк, которая увлечённо читает книгу, перелистывая страницу за страницей. Лекса прочищает горло и наконец осмеливается спросить: — Могу я… — Присесть? Да, конечно. Лекса улыбается и располагается на кровати. И как только так получалось, что Кларк может предугадать почти каждый вопрос Лексы? — Когда ты хочешь что-то спросить, всегда закусываешь губу. — Кларк смущается и прячется за книжкой, чтобы Лекса не могла увидеть её смущения, а шатенка опять ловит себя за тем, что закусывает губу, как и говорит Кларк. — Интересно. — Лекса пододвигается к спинке кровати и оказывается полусидящей прямо возле Кларк. — И что же ты ещё заметила? — ехидно спрашивает девушка, вопросительно выгибая бровь. — Ничего, — смущённо бормочет Гриффин в ответ. Лекса немного спускается, чтобы прилечь. Ухмылка переростает в улыбку, и она прикусывает верхнюю губу, чтобы это не было слишком заметно. Спустя минуту Кларк опять отключается от этого мира, погружаясь в книгу. Гриффин то вздыхает, то приостанавливает дыхание, прикусывая щёку и неосознанно облизывая пересохшие губы. В общем, книга определенно интересна Кларк. Лекса лежит на боку, повернувшись в сторону блондинки, и не может отвести взгляда. Столько мыслей роятся в её голове, что зеленоглазая не может поймать ни одной. Волосы Кларк разметались по подушке, и Лексе даже кажется, что они щекочут её кожу, но жаль, что это только кажется. Шатенке вдруг хочется провести рукой по волосам девушки, ощутить их мягкость и шелковистость. Лекса глубоко вдыхает и чувствует запах яблочного шампуня. Она лежит не моргая, впитывая каждую черту лица девушки. Это странно для неё: хотеть смотреть на кого-то, хотеть увидеть. Лекса не думала, что призраки могут хотеть, могут иметь хоть-какие-то чувства. Но она имеет. И это странно вдвойне. — Почему ты так на меня смотришь? — Кларк откладывает книгу и поворачивает голову в сторону шатенки. — У тебя краска на лице, — привирает Лекса и даже не чувствует укора совести. — Где? — На носу, — хихикает девушка на попытки Кларк вытереть несуществующую краску. — Всё? — Лекса кивает, сдерживая смех. — Сколько времени вообще? — Почти десять. — Воу, уже пора готовить. — Лекса смеется, а Кларк вопрошающе смотрит на девушку. — Не могу дождаться и посмотреть, как ты сожжёшь квартиру. Кларк лишь цокает языком, закатив глаза. В этот раз у неё получилось приготовить индейку с первого раза, если не считать двух вчерашних попыток. А Лекса почему-то чувствует себя как мать, увидевшая первые шаги своего ребёнка. Она очень рада за девушку, ведь, как Гриффин говорила, эта индейка — минус один повод для придирок матери. После индейки — а это, как говорит Кларк, самое сложное блюдо — дело идет намного быстрее. Блондинка готовит картофельное пюре по особому рецепту Мелиссы — жены мистера Шоу, с которым Кларк вчера встречалась. Когда она впервые попробовала пюре Мелиссы, то чуть не умерла от счастья и выпрашивала рецепт несколько часов. Кларк обожает салат из груши с виноградом и орехами, поэтому спустя полтора часа делает и его. Остался лишь клюквенный соус и тыквенный пирог. На самом деле, Кларк ненавидит тыквенный пирог, но его очень любит Эбби, так что выбора у девушки нет. Когда Кларк заканчивает со всеми приготовлениями, уже почти два часа. В дверь звонят как раз тогда, когда Кларк заканчивает переодеваться. Её выбор пал на чёрные джинсы с высокой талией и недлинную белую футболку. — Здравствуй, мама, — улыбается Кларк, когда видит перед собой Эбигейл Гриффин. Женщина, казалось, не стареет, уж слишком хорошо она выглядит. Приталенное серое платье идеально сидит на фигуре под красивым коричневым раскрытым пальто. Высокая строгая причёска отбавляет несколько лет и, хоть и видны маленькие морщинки вокруг глаз и рта, Эбби не выглядит на свой возраст. — Привет, дорогая, — обнимает Эбигейл дочь, придирчиво осмотрев её наряд. — Проходи. — Кларк пропускает мать в квартиру, крестясь про себя. — Вау, вот это у тебя мама, — присвистывает Лекса. — Хотела бы я себе такую, — и прыскает вместе с Кларк. — Не уверена, что ты будешь того же мнения через несколько часов, — шепчет Кларк так, чтобы мать её не услышала. — Я думала, ты захочешь побыть с ней наедине. — Лекса удивилась, ведь собиралась уходить. Она не хочет мешать семейному воссоединению. Когда шатенка ловит скептический взгляд Кларк, наполненный шутливым ужасом, она улыбается. — Ладно, я поняла. — Кларк, чего ты там застряла? — доносится недовольный голос старшей Гриффин, и Кларк в очередной раз закатывает глаза. — Мам, вообще-то у меня разуваются. — Прости, детка. — Эбби извиняется, но так и не снимает обувь, оглядывая пол квартиры. — С днём благодарения, — уныло бормочет Кларк себе под нос так, чтобы её услышала только Лекса, хохотнувшая от сказанных слов. — И тебя, дорогая. — Почему у меня такое чувство, будто она забыла твоё имя? — спрашивает Лекса, рассматривая доктора и улыбаясь.***
Они проводят несколько часов, разговаривая на общие темы, и в ходе разговора Кларк узнает, что мать собирается остаться до субботы, а на воскресенье у неё уже запланирована операция. Возможно, Кларк относится к своей матери не так, как все думали. Она любит её и, хоть та и имеет скверный характер, хочет проводить с ней больше времени, но каждый шаг дочери навстречу Эбби пресекает, сама того не подозревая. Когда Кларк предлагает провести вместе рождественские каникулы, мать говорит, что у неё много работы; когда предлагает сходить вместе на могилу отца, она отмахивается, говоря, что сходит туда, как только освободится; когда хочет навестить Эбби в Сиэтле, та говорит, что у неё нет места в квартире, а когда Кларк в ответ просит приехать в Вашингтон, Эбигейл также находит сотню причин, чтобы отказать. На самом деле, в Сиэтле Эбби встретила кое-кого, и ей немного страшно рассказать об этом дочери, а так как этот кое-кто — её будущий муж, ей страшно вдвойне. Она уже несколько месяцев пытается поговорить с дочерью, но думает, что та будет слишком категорична и обвинит её в предательстве отца. Кто знает, ведь если бы Эбби попыталась, то увидела, что Кларк совсем не против и только рада за мать. Но Эбби не пытается, прикрываясь боязнью, а Кларк попросту даже не догадывается. Кларк кажется, что Лекса могла бы умереть ещё раз, но уже со скуки, ведь это определённо не тот праздник, который ожидала увидеть шатенка. Дочь с матерью приготовили вместе тыквенный суп. Эбби сама не своя, и Кларк замечает это. Да это замечает даже Лекса, время от времени повторяя, что Эбигейл что-то скрывает. На самом деле, избранник Эбби должен прийти несколько позже неё, чтобы доктор смогла рассказать Кларк и сразу познакомить с Маркусом — так зовут её жениха. Возможно, не лучшее решение, но Маркус настоял. Они вместе почти полтора года, и незнание дочери любимой женщины об их романе задевало его. Когда Эбби наконец собираетсяс духом, раздается звонок в дверь. Кларк спешит открыть, мысленно перебирая людей, которые могли бы прийти. — Нет, Кларк, подожди, я должна кое-что тебе сказать. — Кто-то стоит за дверью, это может подождать. — Нет, это… — не успевает Эбби предупредить дочь, как она открывает дверь и упирается взглядом в незнакомого улыбающегося мужчину. — Здравствуй, Кларк. Я Маркус. — Он, кажется, даже не замечает растерянности Кларк и злого взгляда Эбби. — Здравствуйте… Эм, а вы кто? — Кларк переводит взгляд с Кейна на Эбби, пока вторая не начинает говорить. — Это тот, о ком я хотела с тобой поговорить. Мы вместе и собираемся пожениться. Кларк не ошарашена. Она всегда понимала, что рано или поздно мать найдёт человека, с которым захочет провести всю жизнь, и никогда не была против этого. Она помнит, как страдала Эбби, когда умер Джейк, хоть и старалась не показывать этого, но их комнаты находились рядом, и Кларк часто просыпалась по ночам от всхлипываний матери. Кларк рада за мать, но в тоже время она уязвлена. Но блондинка научилась скрывать свои эмоции и мысли почти так же хорошо, как и мать, поэтому просто проводит Маркуса за стол, где всё уже готово. — Кларк, я хотела тебе сказать, но я боялась, что… — Эбби перехватывает дочь за руку, чтобы объясниться. — Всё хорошо, мама. Я понимаю, — врет Кларк. Нет, она не против Маркуса, ни в коем случае. Но всё не хорошо. Ей кажется жестоким, что её мать не смогла сказать, что собирается замуж. Кларк никогда не давала малейшего повода усомниться в том, что хочет лишь добра для неё, а Эбби, возможно, просто не посчитала нужным рассказать дочери такую важную новость. Аппетит у младшей Гриффин пропал, и она просто ковыряет вилкой в полупустой тарелке, борясь со слезами. Было больно оттого, что мать не смогла преодолеть беспочвенный страх перед дочерью. Да, Кларк любила своего отца слишком сильно, но так же она и любит свою мать, и ей кажется это таким несправедливым. В конце концов, они в её доме, но Эбигейл не показалось нужным предупредить дочь. — Так как вы познакомились? — спрашивает блондинка, сморгнув слёзы и гоняя красное полусухое по стенкам бокала. — Это было почти два года назад. — Кларк почти давится, когда слышит, как давно они знакомы, однако берет себя в руки и улыбается, показывая, что готова слушать дальше. — Мой друг оставил на меня своего маленького сына, но у меня были небольшие проблемы в общении с детьми… — Небольшие? Да вы с ним почти подрались из-за последней баночки колы в автомате, — перебивает жениха Эбби, улыбаясь и заставляя Маркуса смутиться. — Не преувеличивай, мы просто немного повздорили. — Маркус нежно смотрит на Эбби, та улыбается ему в ответ, и они сплетают руки вместе. Кларк сглатывает ком в горле, продолжая наигранно улыбаться. — В общем, я услышала крики из своего кабинета, а там эти два оболтуса раздают друг другу подзатыльники. Честно, сначала я подумала, что он идиот. — Эбби улыбается ещё шире, а Маркус обиженно смотрит на неё, и женщина смеется на его взгляд. Блондинка бросает быстрый взгляд на Лексу, стоящую возле дивана, и они переглядываются. Шатенка ободряюще улыбается, однако Кларк это совсем не помогает, только вызывает ответную улыбку, такую же фальшивую, как и двумя минутами ранее. Лекса в который раз машет головой в сторону двери, спрашивая, нужно ли ей уйти, а Кларк в очередной раз еле заметно отрицательно качает головой. Она не хочет, чтобы шатенка ушла, иначе почувствует бы себя совсем одной. Кларк отмечает, как Эбби в момент меняется. Сначала она была холодна, придирчива и немного растеряна, но когда к ним присоединился Маркус, весь её скверный характер ушёл, оставляя взамен такую милую сторону Эбигейл. Кларк вспоминает, какой мать была раньше — именно такой, какой сидит сейчас за столом, и это немного ранит её. Эбби не чувствует себя хорошо с Кларк, но с Маркусом — да. Неудивительно, ведь мистер Кейн прекрасный человек, и она не могла не заметить этого. Когда пришла очередь Кларк по традиции говорить, за что она благодарна, раздается очередной звонок в дверь. — Ещё чей-то жених? — тихо бормрчет Кларк, поднимаясь со стула и пошатываясь от выпитого вина. Она не пьяна, просто голова немного кружится. Лекса встает и следует за Гриффин. Когда дверь открывается, шатенка видит того парня с фотографий и понимает, что не ошиблась, когда слышит радостный взвизг Кларк: — Беллами! — Девушка всем телом прыгает на парня, который сначала немного теряется, но, опомнившись, обнимает Кларк в ответ. — Хэй, малышка.