По ту сторону

Dаwn Golden — Last train

      Лекса не ушла. Она всю ночь была возле Кларк, прислушиваясь к её глубокому и равномерному дыханию. Она то поворачивалась, то отворачивалась, морщилась и время от времени причмокивала, раскрывалась, когда становилось жарко, и снова укрывалась, когда дрожь пробегала по её телу.       Солнце уже взошло, и Лекса не могла понять, как Кларк не просыпается от такого гула проезжающих машин и почти всё время гудящих клаксонов. Если бы Лекса когда-либо жила в этом районе, её бы явно не любили утренние водители, ведь она бы точно с ними ругалась.       Блондинка в очередной раз повернулась лицом, раскрываясь. Она была такой спокойной и выглядела маленькой девочкой. Немного покрасневшие ото сна щёки, приоткрытые губы, растянутые в небольшой улыбке, и подёргивающиеся время от времени веки. Видимо, Кларк снится что-то хорошее, по крайней мере, Лекса надеялась на это. Ей хотелось бы вспомнить, какого это — видеть сон. Погрузиться в полудрёму, всё больше и больше забываясь во сне, окунуться в другую реальность, невозможную в этой.       Кларк ворочается активнее, и Лекса понимает, что девушка просыпается. Она улыбается, когда Гриффин еле приоткрывает глаза, прижмуриваясь от слепящего солнца, светящего прямо в лицо блондинке. Кларк открывает глаза полностью, улыбаясь и потягиваясь, и Лекса понимает, что что-то не так. Что-то не так, потому что голубые глаза девушки стали карими.       Карими, карими, карими… Точно такими же, как у Костии.       — Доброе утро, малыш, — мурлыкает голос над ухом, и шатенка дёргается, потому что это голос Костии. Неужели она опять что-то вспоминает? Это уже становится невозможным. За последние несколько недель это уже четвертое столь яркое видение.       — Доброе, — улыбается Лекса и понимает, что это так же, как и в прошлый раз — будто она просто находится в чужом теле, с чужими мыслями и чувствами, которые становятся её. Она не может контролировать своё тело, потому что это просто воспоминание. И Лекса не может его изменить, поэтому ей остаётся только вспоминать дальше. — Давно ты проснулась? — спрашивает хриплым ото сна голосом шатенка, ясно ощущая горячее тело Костии рядом.       — Где-то полчаса назад. Я не хотела тебя будить, ты так сладко спала, — говорит она, пододвигаясь ближе к Лексе и кладя голову ей на плечо. Они переплетают пальцы, и Лекса отчётливо может почувствовать каждую клеточку кожи девушки в тех местах, где их руки соприкасаются. И её сердце ускоряется до невозможной скорости, ей кажется, что оно не выдержит таких нагрузок. Они лежат несколько минут, пока Лекса не определяет, что Костия задремала, по её равномерному спокойному дыханию, обжигающему шею.       — Кос, — тихо шепчет Лекса, накручивая прядь шёлковых волос на палец.       — Ммм? — мычит девушка, и Лекса смеётся. Она чувствует, чувствует, как улыбается Костия, сильнее сжимая её руку в своей, и это ощущается так… так, как ничто не ощущается, и Лекса думает, что она счастлива. Наконец-то счастлива.       Шатенка аккуратно выпутывается из плотных объятий и ощущает ветер, холодящий кожу, которую несколько секунд назад согревала девушка. Она тихо ступает на кухню, мимолётом бросая взгляд на себя в зеркало, не задерживаясь в спальне надолго. Она в длинной футболке Костии, которая еле достаёт до бёдер, и в милых носках с оленями. Она ступает на кухню и готовит завтрак так, как любит Костия — шоколадные блинчики с шоколадным сиропом и варит какао. Да, Костия до ужаса любит шоколад, и Лекса любит это.       По неосторожности она почти сжигает первый блин и выбрасывает его в мусорное ведро, не собираясь кормить чем-то таким свою девушку.       Когда завтрак наконец приготовлен и какао немного остыло, потому что Лекса прекрасно знает, что её девушка не может ждать долго и рискует ошпарить язык только что сваренным напитком, она поливает блины шоколадным сиропом, берёт две вилки и направляется в спальню.       Костия, как и ожидалось, всё ещё лежит, явно собираясь провести весь день в кровати, а Лекса и не против. Девушка встрепенулась, чувствуя аромат горячо любимого шоколада, и распахивает свои глаза цвета любимой сладости.       Лекса стоит прямо над ней, раздразнивая божественными ароматами шоколада и какао, и когда Костия садится, ставит тарелку ей на колени и садится на кровати перед ней.       — Боже, Лекс, я тебя обожаю! — восклицает девушка, закрывая глаза от блаженного вкуса. Она медленно пережёвывает, наслаждаясь каждым кусочком шоколадного блинчика, смачно обмакивая его в сироп.       Лекса заливается смехом, когда видит шоколад на верхней губе девушки.       — Грязнуля, — нежно говорит она, и Костия переводит недоумевающий взгляд на девушку напротив.       — Где? — спрашивает девушка и облизывает губы, но шоколад так и остаётся на месте. Лекса наклоняется и собирает сладость пальцем, погружая его в рот и постанывая от вкуса лакомства. Она видит, как мгновенно расширяются зрачки Костии, и широко улыбается, понимая, что провокация удалась. Она наклоняется и легко целует её в губы, и что-то в её животе взрывается. Сердце грозится выпрыгнуть из груди, а кончики пальцев приятно покалывает. Дыхание обеих сбивается, Лекса ясно ощущает вкус шоколада и какао на губах возлюбленной, и ей чертовски это нравится.       Невинный поцелуй перерастает в более страстный, и Костия отставляет тарелку с едой на прикроватный столик. Лекса перебирается к ней на колени, обхватывая ногами за талию и прижимаясь к ней всем телом. Руки Костии смыкаются на талии шатенки и касаются кожи под футболкой, и Лекса чувствует приятную дрожь по всему телу. Она опирается на правое колено, чувствует, как под ним исчезает опора, и летит на пол, утаскивая Костию за собой.       Спустя несколько секунд они понимают, что произошло, и заливистый смех девушек разносится по всей квартире. Они лежат на полу, их тела переплетены, и Лекса переводит взгляд на лицо смеющейся Костии, краем глаза замечая что-то под кроватью.       — Боже, это что, мой любимый носок? Я же искала его почти две недели! — радуется шатенка, пока Костия заходится в ещё большем приступе смеха.       Спустя секунду видение исчезает, и Лекса расплывчато видит комнату Кларк. Голова кружится, и шатенка видит перед собой очертания лица блондинки.       — Что случилось, Лекса? — обеспокоенно спрашивает Кларк, вглядываясь в зелёные глаза девушки. — Почему… ты плачешь?       Лекса дотрагивается до своей щеки и чувствует влагу; она понимает, что слёзы катятся из глаз непроизвольно, и не может их остановить. Её поражает тот факт, что она может плакать, но перед ней стоит счастливое лицо Костии, и она не может думать ни о чём другом. Лекса поспешно вытирает слёзы ладонями, но они не прекращают литься из глаз. Она хочет прекратить, хочет, но не может. Она всё ещё чувствует вкус шоколада на губах.       — Лекса, Боже, прекрати, пожалуйста, мне страшно, — шепчет Кларк, пока девушка пытается успокоиться. Она всхлипывает первый раз, а сердце блондинки сжимается с такой силой, что ей становится физически больно.       Лекса закусывает губы, она чувствует боль в сердце и животе, а там, где несколько минут взрывались фейерверки, сейчас зияет дыра.       — Сердце, — пытается сказать что-то шатенка, подтягивая колени к груди, всхлипывая и продолжая вытирать руками текущие без остановки слёзы. — Сердце болит, — договаривает девушка, и Кларк дрожит.       Оно сжимается, и Лекса чувствует такую боль, будто вся грудная клетка хочет превратиться в маленький теннисный мячик. Это больно, действительно больно, и шатенка не может вздохнуть. Воздух застрял где-то в лёгких, и она не может ни вдохнуть, ни выдохнуть.       Они молчат, Лекса пытается справиться со слезами, а Кларк пытается справиться со своим сердцебиением. Она чувствует пробежавший по позвоночнику холод, чувствует ком, застрявший в горле, который не может сглотнуть.       Они всё ещё молчат, но шатенка уже остановила бесконтрольные слёзы, только ком в горле Гриффин не проходит. В её животе засело неприятное неисчезающее волнение.       — Это Костия, — говорит Лекса, и у блондинки спирает дыхание. — Я несколько раз вспоминала… — пытается говорить Лекса, но она всё ещё немного задыхается, и только хватает ртом воздух.       — Дыши, — тихо говорит Кларк, кладя ладонь на то место, где лежит рука шатенки, и та замечает это, но отдёргиваться ей не хочется. — Я здесь, ты можешь рассказать всё, что захочешь, — ободряюще улыбается блондинка, пока ей самой хочется заплакать.       Лекса делает несколько глубоких и шумных вдохов и выдохов, пока наконец может спокойно говорить.       — Я вспомнила несколько моментов из нашей жизни. Общей, понимаешь? Мы жили вместе, мы лепили снеговика, мы… были нами, — говорит шатенка, находя взглядом глаза Кларк. Она запускает пальцы в волосы, откидываясь на спинку кровати. Блондинка слышит собственный нечёткий пульс в ушах, в груди становится тесно, и она закусывает губу. — Я могла видеть это в её глазах. Слово, на букву «л». Я могу рядом с ней чувствовать, я могу касаться её, понимаешь? Это так… так… — не находит слов девушка, хрипло выдыхая. — Так… волшебно. Я понимаю, что была человеком. С любовью в сердце, огнём в глазах и искрами в лёгких, но это длится ровно до того момента, пока воспоминание не уходит. Нет, когда я думаю об этом, мне кажется, что моё сердце бьётся быстрее. — Лекса задумчиво улыбается, а сердце Кларк пропускает удар. Один за одним, один за одним. Ей кажется это странным, блондинка не понимает своей реакции.       — Кларк, ты проснулась? — донёсся до девушек громкий вопрос Эбигейл, и они услышали стук в дверь.       — Да, сейчас, встаю, — отвечает Кларк, пытаясь устоять на дрожащих ногах. Она судорожно расчёсывает волосы пальцами. — Тебе нужно немного успокоиться. Я приму душ, а ты пока можешь… подумать, — обращается блондинка уже к Лексе немного тише. Шатенка кивает, следя взглядом за девушкой.       Кларк не плачет в душе, но она близка к этому. Что-то так сжимает в груди, и Кларк намыливает голову, стараясь думать о том, что ей нужно морально готовиться к, как минимум, четырём дням с матерью, но она не может.       На самом деле, Кларк никогда не любила никого по-настоящему. До дрожи, до бабочек в животе и до фейерверков. До сбитого дыхания и неловких улыбок.       Да, она была влюблена в Харпер, она думает, что, должно быть, была влюблена в Харпер. Но у неё не было бабочек, фейерверков и всей атрибутики, которую навязали женские романы.       Просто Кларк в один момент осознала, что хочет больше, чем просто дружба. Больше, чем девушка может ей дать.       Может, она и хотела такой безумно сильной любви, всепоглощающей и искренней. Блондинка поняла, что в жизни Лексы она была. И ей стало действительно жаль ту девушку, Костию, ведь она осталась здесь одна.       Кларк думала, что дело в этом, так что пыталась отпустить эту ситуацию, хоть и не получалось.       Девушка вышла из душа уже переодетой в домашнюю одежду. Во всём доме стоял аромат тыквы, так что блондинку чуть не стошнило прямо в чёртову кастрюлю с тыквенным супом, который любезно приготовила мать.       — Что это? — спросила девушка, пытаясь найти кофе, но вместо него находит упаковку чёрного чая.       — Тебе нужно пить меньше кофе, дорогая, — невинно ответила Эбигейл, продолжая что-то куда-то перекладывать.       — Но я не пью чёрный чай, — отвечает Кларк, на что Эбби только передёргивает плечами. Волна раздражения накрывает девушку, и та, сцепив зубы, бросает чай в нижний ящик, туда, где лежат все чаи.       — Садись, поедим суп, — кивает на стул доктор, не принимая возражений.       — Я не хочу есть, — говорит Кларк, шагая в свою комнату. — Я договорилась встретиться в кафе с Октавией, там и поем, — врёт девушка, захлопывая дверь и прислоняясь к ней лбом. — Это будет трудно, — шепчет она, разворачиваясь.       Лекса всё ещё сидит на растрёпанной кровати, опрокинув голову на спинку и закрыв глаза, и это выглядит так естественно, что Кларк кажется, что это её место.       — Да уж, беру свои слова назад, не хотела бы я себе такую, — шутит Лекса, отсылаясь к тому, что она сказала тогда, когда первый раз увидела Эбигейл на День благодарения. Блондинка хохотнула, подходя к рабочему столу.       Лекса выглядит спокойно, так, что даже не скажешь, что её что-то беспокоит или беспокоило.       Кларк понимает, что она должна спросить хоть что-то о том, что вспомнила шатенка, она пытается выдавить из себя хоть слово, но только покашливание вырывается из её рта.       — Хочешь что-то рассказать? — наконец решается блондинка, спешно прочищая горло.       — Нет, не думаю, — отвечает Лекса, и Гриффин то ли расстраивается, то ли радуется. — То есть, я имею ввиду, что я всё рассказала. Пока что. — Кларк в ответ кивает. Она не знает, должна ли радоваться или расстроиться, ведь Лекса не доверяет ей настолько, чтобы поделиться личными воспоминаниями, но в то же время девушка не горит желанием слушать о той любви, что была у них.       Кларк мысленно даёт себе по лбу, ведь это именно то, почему Лекса бросила её однажды. Потому что Кларк не хочет слушать, и теперь она понимает это.       — Ты действительно договорилась с Октавией пойти в кафе или… — неуверенно спрашивает шатенка, зная, что Гриффин, вроде, не общалась с Блейк последние несколько дней.       — Оу, нет, я просто хочу свалить отсюда, — ухмыляется Кларк, надевая джинсы. Лекса старательно отводит взгляд от полуобнажённой девушки, и та прекрасно это замечает. — И ты со мной, — не спрашивая, а утверждая, говорит Гриффин, и шатенке это нравится. Ей нравится возможность побродить по зимним улицам Вашингтона вместе с Кларк, и Лекса уж точно не хочет лишать себя возможности сделать это.       Они покидают квартиру в спешке, пока Эбби находилась в ванной, и Кларк улыбается, чувствуя себя подростком, сбежавшим из дома. Это чувство продлилось недолго, так как только они вышли из лифта, Гриффин отправила матери сообщение о том, что уже ушла, и Лекса по-доброму смеётся над ней за то, что та не смогла заставлять её долго волноваться.       Они оказываются возле парка, в котором часто бегала Кларк, и в котором сейчас просто сумасшедшая суматоха. Столько людей в одном месте Гриффин, наверное, никогда не видела. Их было действительно очень много.       Люди снуют в разные стороны, и сквозь шум Кларк различает раздающуюся из колонок «All I want for Christmas is you», и её удивляет, что люди даже сейчас слушают её на Рождество.       Блондинка небрежно и невпопад кивает в такт музыке, слышит, как смеётся Лекса, и начинает улыбаться.       Сейчас у девушки не такое и плохое настроение, какое может быть в преддверии праздника, так что она кривляется и подпевает словам, искоса наблюдая за шатенкой.       Пока Кларк извивается в ритуальных танцах (иначе это не назовешь), а Лекса падает со смеху, они не замечают, как сзади на Кларк идёт какая-то девушка, уставившаяся в телефон.       Она идёт быстро и сталкивается со спиной блондинки слишком сильно, так, что та, зацепившись ногой за вторую, почти падает на асфальт, но девушка вовремя её подхватывает.       — Господи, извините, мне так неловко, простите, пожалуйста, — неразборчиво и быстро извиняется она, и Кларк осознаёт, что уже слышала этот голос.       — Нет, ничего страшного… Оливия? — прищуривается блондинка, пытаясь понять, не обозналась ли она.       Рыжая отрывает взгляд от асфальта, смотрит на девушку и улыбается, кивая.       — Кларк, — помогает вспомнить той Гриффин, протягивая руку для пожатия.       — Да, я помню, — опять улыбается та, поправляя шапку на огненных волосах, и пожимает протянутую руку.       — Как Лила? — спрашивает блондинка, отходя в сторону, чтобы дать пройти какому-то мужчине.       — Хорошо, — кивает Оливия, заминая пальцы и улыбаясь. — Мы вчера вечером заходили, но тебя уже выписали, — добавляет девушка, и улыбка так и не сходит с её лица.       — Да, как раз вчера днём.       — Я рада, что с тобой уже всё хорошо, — говорит она, и на её телефон приходит сообщение.       — Оу, извини, я, наверное, тебя задерживаю. — Кларк прижимает к себе рюкзак, который почему-то держит в руках. Лекса складывает руки на груди, скептически смотря на то, что происходит.       — Нет, я просто здесь гуляю. Одна, — говорит Оливия, переводя взгляд на витрину кафе, в которое изначально собиралась пойти. — А ты..?       Кларк бегло бросает взгляд на шатенку, стоящую напротив неё, и отвечает, что тоже одна.       — Извини, ты не против, если я..? — она достаёт из кармана пальто цвета брауни зажигалку и пачку вишнёвого ричмонда.       — Нет, конечно, — машет рукой Кларк и смотрит, как девушка поджигает сигарету и затягивается, выпуская дым в сторону. Она почувствовала любимый запах вишни и мысленно поставила плюс девушке. Кларк очень любила запах вишни.       — Так что, может, ты не против составить мне компанию? — спрашивает Оливия, обхватывая бордовыми губами фильтр.       — Не против, — отвечает Кларк, лучезарно улыбаясь, и Лекса опять чувствует себя брошенной.       — Боже, Кларк, подбери слюни, — небрежно бросает шатенка, разочарованно улыбаясь.       Кларк хотела ответить, но решила не портить первое впечатление о себе, так что вытащила телефон и, извинившись, сказала, что ей нужно позвонить.       — Что?! О чём ты говоришь? — спрашивает Кларк, отходя на небольшое расстояние, но достаточное, чтобы шум вокруг мог заглушить то, что говорила девушка.       — Ни о чём. Ты выглядишь как собачка перед куском мяса, — отвечает Лекса, стоя прямо напротив блондинки.       — Ничего подобного, я просто разговариваю с ней, — стараясь отвечать как можно спокойнее, чтобы Оливия не могла услышать, Кларк вперилась в зелёные глаза.       — Ага, ну да, — небрежно бросает шатенка, взмахивая рукой.       — И вообще, почему я должна оправдываться? — недовольно цокая языком, Гриффин убирает телефон от уха, показывая, что разговор окончен.       Она подошла к рыжеволосой, которая всё ещё курила. Дым путался в рыжих кудрях, пока девушка смотрела вдаль, явно думая о чём-то. Карие глаза казались светлее, и в них отражались огоньки многочисленных гирлянд.       — Мы можем идти, — мягко произносит Кларк, чтобы не вырвать девушку из её мыслей слишком резко.       Она повернулась и опять лучезарно улыбнулась. Может, Кларк показалось, что её сердце пропустило удар, а может и нет.       Оливия очень красивая девушка, это блондинка заметила ещё тогда, в госпитале, когда она пришла с Лилой впервые. Меган, прошлая няня девочки после того злосчастного обвала не работала, восстанавливалась, и Лиза с Тони нашли ей замену — Оливию. Она прекрасно ладила с детьми, а с Лилой особенно, и это нравилось Гриффин.       Шапка в очередной раз слетела с непослушных волос, и Кларк разразилась смехом, когда рыжеволосая, нахмуриваясь, попросила ту спрятать её в рюкзак, чтобы не потерять.       — Господи, твои волосы! — вскрикнула Гриффин, когда Оливия прошла немного вперёд и перебросила волосы рукой назад.       — Что с ними? — обеспокоенно обернулась девушка, закусывая алую губу.       — Они очень красивые, такие длинные и…       — Спасибо, — игриво закатывая глаза, ответила Оливия, и её губы растянулись в очередной улыбке. Очевидно, сегодня у девушки было прекрасное настроение.       — Куда мы пойдём? — спросила Кларк, пытаясь найти взглядом в толпе Лексу, но девушка ушла. Что ж, пусть идёт. Блондинка не собирается скрывать, если ей кто-то нравится. Остаётся только узнать, нравится ли она сама.       — Здесь есть одно хорошее заведение, но мы можем погулять, если ты хочешь, — вопросительно поднимает одну бровь Оливия, и Кларк не может оторвать взгляд от её лица. Чёртова. Идеальная. Бровь.       Из-за того, что она немного пялилась на девушку, Кларк прослушала то, что ответила рыжая на её же вопрос, поэтому немного стушевалась, но переспросила. Оливия улыбнулась, но повторила.       — Да, мы можем зайти, если ты не против. Я бы выпила чего-нибудь… тёплого, — отвечает Кларк и сильнее запахивает шарф вокруг шеи.       — Я не против, я туда и собиралась, — отвечает та, и они перебегают дорогу под гудки клаксонов. Кларк тыкнула в кармане фак всем водителям, и Оливия открывает двери, пропуская блондинку вперёд. Гриффин спрятала улыбку в шарф.       Как узнать, играет ли человек, который тебе нравится, за твою команду?       Он будет делать то же самое, конечно, только если ты тоже понравилась этому человеку.       Кларк хочет заказать латте макиато, как обычно, но что-то её дёргает, и та решает попробовать что-то новое. Выбирает бичерин* и откладывает меню, украдкой рассматривая сидящую напротив девушку. Гриффин подставляет руку под щёку и только сейчас, при нормальном освещении, может детально рассмотреть Оливию. На ней надет красный вязаный свитер под горло и тёмные джинсы. Рыжеволосая не может определиться, так что говорит официанту, что подойдёт к нему сама.       — Я просто здесь уже всё перепробовала, честно, — бормочет она, и Кларк хихикает. Несколько раз их взгляды встречаются, когда Оливия так же украдкой хочет посмотреть на блондинку.       — Я сделаю заказ, — говорит она и встаёт. Когда она идёт к барной стойке, Кларк может заметить высокие чёрные сапоги по колено, и отмечает, что у неё очень красивая пятая точка. Когда она идёт, волосы колышутся в такт шагам, и Кларк не могла представить, какой они длины, до этого момента. Они доходили до поясницы, и это при том, что они абсолютно кудрявые. На сто процентов кудрявые.       Гриффин видит, как бариста указывает в её сторону, и смех рыжей разносится по помещению через секунду. Блондинка краснеет и делает вид, что всё это время рассматривала так необычно проезжающие машины за окном.       Заведение ей нравится, и несмотря на то, что оно находится в её районе, и идти к нему буквально десять минут, Кларк не была здесь ранее. Ну, раньше она была больше по клубам, и не слишком часто посещала такого рода заведения.       Оливия возвращается спустя несколько минут и не прекращает улыбаться, натягивая рукава на ладони. Кларк хотела спросить, почему она была там так долго, но та опередила её.       — Дэдди посоветовал постоять подольше, сказал, что ты заценишь, — говорит она, и Кларк заливается краской, пока девушка смеётся, садясь на кресло.       Оливии, видимо, нравится смущать людей, так что Гриффин почти привыкает за то время, пока им готовят кофе.       Она винит себя, что не надела что-то более подходящее для прогулки, чем обычный тёмный пуловер и затёртые старые джинсы. Ну, у неё не было много времени, чтобы собраться, так что пришлось довольствоваться тем, что ближе лежало. И за то, что она не нанесла даже слоя туши или тонального крема, Кларк успела мысленно отхлестать себя по лицу уже, наверное, миллион раз.       В общем, когда доходило до знакомств, Кларк была полным кретином, если не была пьяной. При алкогольном опьянении у неё очень хорошо получалось налаживать отношения, но, когда в организме нет ни капли алкоголя, Кларк смущалась и краснела, особенно если девушка её заинтересовала.       А Оливия её заинтересовала. Раньше, может, Кларк бы раздражало это маленькое золотое колечко в носу девушки, но сейчас понимала, что оно неимоверно подходит ей. Придаёт ей определённую изюминку и шарм, что нравилось блондинке.       Когда бариста принёс кофе, он подмигнул Кларк, улыбаясь и бросая мимолётный взгляд на рыжую, так что та опять смутилась.       — Спасибо, — пробормотала она, рассматривая напиток.       Оливии принесли зелёный чай с жасмином, и Гриффин мысленно похлопала в ладоши, ведь из всех разновидностей чая этот был её любимый.       Рыжая обхватила чашку руками, согревая ладони, и Кларк отметила короткие в тон помаде бордовые ногти.       Оливия закончила Школу дизайна Парсонс в прошлом году на факультете графического дизайна и проработала по специальности несколько месяцев, пока на её место не взяли племянницу директора редакции, в которой она работала. И сейчас подрабатывает где попадётся. Родилась в Вашингтоне, и было немного удивительно, что они ни разу не встречались до этого.       Помните, что красивые девушки — слабость Кларк?       Рыжие девушки — Слабость с большой буквы, потому что блондинка всегда верила, что это самые солнечные люди на Земле, и по всем рыжим людям, которых она встречала в своей жизни, она поняла, что это так и есть, а Оливия — тому подтверждение.       У неё было великолепное чувство юмора, она не прекращала улыбаться ни секунды, и ей безумно шла улыбка.       То, как она поправляла волосы, норовящие залезть в глаза и рот, просто заставляло девушку замереть на несколько секунд.       — Почему Дэдди? — спросила Кларк, отпивая вкуснейший напиток из стеклянного стакана и улыбаясь.       Оливия нашла взглядом своего друга, улыбнулась ему и помахала рукой.       — Когда я работала здесь, почти шесть лет назад, я была официанткой, и это было не кафе, а скорее бар. Тут часто проходили всякие вечеринки, а я не упускала возможность заработать, ведь тут можно получить хорошие чаевые. Так вот, было уже почти шесть утра, и мы закрывались. Я и моя подруга, с которой мы работали на одной смене, хотели зайти в туалет, чтобы проверить, нет ли там кого-то, уже так бывало, что в туалете кто-то засыпал, — рыжеволосая махнула рукой, — но это уже другая история. Мы шли по тому маленькому коридорчику, — она указала пальцем за спину Кларк, и девушка обернулась, чтобы увидеть его, — а там он лежит. Так храпел, что мы удивились, как не услышали его из зала. — Оливия хихикнула, погружаясь в воспоминания. — Мы начали его будить, и он начал что-то бормотать. Мы прислушались, а он всё повторял «Дэдди, Дэдди». Когда он проснулся, мы спросили, как его зовут, а он уверенно так «Дэдди» говорит, хотя сам и не понял, что мы спрашивали. В общем, с тех пор я его так и называю: Дэдди.       Оливия была такой жизнерадостной, так активно жестикулировала и просто сияла. Она эффектно выделялась на фоне всего этого заведения, и люди замечали это.       Время стремительно приближалось к одиннадцати, и Кларк понимала, что ей пора идти. Однако девушке так не хотелось прощаться с рыжей, ведь та помогала забыть обо всех своих проблемах и просто расслабленно наслаждаться вечером и непринуждённым разговором.       — Тебя проводить? — спрашивает Оливия, накидывая на плечи пальто. Кларк улыбается и отрицательно кивает головой.       — Мне десять минут до дома.       — Ну и что, мне тоже, — отвечает девушка, и они уже выходят. Людей становится заметно меньше, и улицы так пахнут снегом и морозом, что Кларк наконец понимает, что скоро Рождество. Скоро, совсем скоро, через три дня. А Сочельник уже послезавтра, так что девушке нужно поторопиться, если она хочет купить подарки.       По пути они выясняют, что живут на параллельных улицах, которые соединяет любимый парк Кларк. Она смеётся и обещает довести рыжую до полуразваленной лавки, которая находится прямо в центре парка.       — Дай мне свой телефон, — просит Кларк и записывает свой номер в протянутом девушкой смартфоне. — Спасибо за хороший вечер, Оливия, — улыбается блондинка, переводя взгляд с одинокого фонаря на лицо девушки.       — Лив, — кивает Озборн и улыбается. — И тебе спасибо, было приятно встретиться с тобой. — Оливия подаётся вперёд для объятий, и Кларк расставляет руки в стороны.       Они обнимаются немного дольше, чем принято на прощание, но это их не волнует. Лив отстраняется, небрежно оставляет поцелуй на щеке блондинки и отходит.       — Ещё встретимся, — говорит блондинка и смотрит вслед отдаляющейся девушке.       — Может, — выкрикивает она и поворачивается, чтобы помахать на прощание. — Иди спать, уже поздно! — складывая ладони в рупор, ещё громче кричит рыжеволосая, а Кларк лишь специально громко фыркает и разворачивается.       Нет, она не забыла о шапке Оливии в своём рюкзаке, ей просто захотелось оставить её себе в залог, чтобы уж наверняка встретиться с девушкой, и Кларк хотелось смеяться от своей недалёкой аферы.       Не успела Кларк войти в лифт, как на её телефон пришло сообщение.       +1 202 307 2110: Моя шапка.       Кларк быстро напечатала ответ холодными пальцами, пока лифт подъезжал к нужному этажу.       Кларк: Где? ^^       Спустя несколько секунд раздался звук входящего сообщения, но Кларк и не клала телефон в карман.       Лив: Тебе не нужно было забирать её, чтобы удостовериться, что мы встретимся ещё раз.       Кларк улыбнулась, сдерживая смешок.       Кларк: Не льсти себе, она мне просто понравилась!