***
Когда Кларк просыпается, её голова практически не болит, а во рту совсем не сушит, и это радует. Она поворачивает голову на правую щеку и видит лежащую с закрытыми глазами Лексу. Конечно, она знает, что та не спит, но это не мешает ей досконально изучить каждую черту лица девушки: родинку на верхней губе, правой щеке и над левой бровью, острые выпирающие скулы, к которым она так хочет прикоснуться, небольшой шрам возле левого виска, о происхождении которого блондинка хочет узнать. Есть столько всего, чего она хочет узнать о Лексе, но это просто невозможно. — Ты пялишься, — резко говорит Лекса равнодушным голосом. — Нет, — отрицает блондинка, но не отводит взгляд от лица лежащей рядом девушки. — Да. — Нет. — Да, — говорит шатенка, когда открывает глаза и ловит взгляд Кларк. — Пялишься, — ещё раз говорит Лекса, и уголок её губ дёргается. — Нет, — продолжает отрицать блондинка и вглядывается в изумрудные померкшие глаза. — Я просто смотрела. — Почему? — спрашивает Лекса, отворачивая голову и закусывая губу. — Ты красивая, — она хмыкает, прежде чем Гриффин продолжает, — вчера… — но не успевает договорить, как Лекса её осаждает. — Это не важно. — Но я… — Ты не должна, — продолжает гнуть своё Лекса, не имея желания слушать дурацкие оправдания. — Хватит, Лекса! — прикрикивает Кларк и ловит на себе немного обескураженный взгляд. — Ты меня послушаешь вообще или нет?! — продолжает злиться блондинка. Она действительно злится, она просто взбешена таким поведением. Она пытается сделать вид, что ей всё равно, что ей нет никакого дела, но Кларк понимает, что это не так. Она знает Лексу. — Я просто хочу сказать, что я счастлива, что ты появилась в моей квартире и перевернула мою жизнь вверх дном. Я рада, что ты есть в ней, Лекса. Рада, понимаешь?! Ты дорога мне, и я не хочу… — Кларк, — мягко перебивает Гриффин шатенка, заправляя прядь за ухо, и плавно улыбается. — Ты не должна отвечать просто потому что нужно что-то ответить. — Но это не так, — растерянно шепчет блондинка, сдерживая рвущиеся наружу слёзы. — Почему ты мне не веришь? — Я призрак, Кларк, — надломленным голосом и так же тихо шепчет в ответ Лекса, и Гриффин чувствует, как первая слезинка скатывается по щеке. Поспешно вытирая мокрую дорожку, девушка судорожно вздыхает. — Не плачь, — ласково произносит шатенка и садится на колени возле девушки. — Я не плачу, — отрицает блондинка и шмыгает носом. — Мне просто в глаз что-то попало, — добавляет она, и розовые губы Лексы растягиваются в неловкой улыбке. — Ты не можешь привязываться ко мне. Ты не должна, — исправляется шатенка, когда видит блестящие глаза Кларк. Сердце стучит так быстро, и её бросает в дрожь. Она не хочет видеть, что этой прекрасной девушке рядом больно, не хочет быть причиной её боли, но уже становится ею. — Рано или поздно я… — Кларк сглатывает и зажмуривается, понимая, какие слова будут идти дальше. — Я исчезну. И там, где буду я, возможно, просто пустота. Меня не станет, не станет ни моих чувств, ни эмоций, ни мыслей. Но ты останешься здесь. Ты будешь жить дальше. Будешь дальше смеяться, улыбаться, смотреть «Тёмное дитя» с кем-нибудь другим. — На этих словах подбородок Кларк задрожал, и она активно мотает головой, заставляя Лексу выпустить смешок. Светлые волосы рассыпались по плечам, и блондинка сжимает руки в кулаки, с силой прикусывая внутреннюю сторону щеки. — Ты будешь плакать и радоваться, влюбляться и расставаться, падать и взлетать. Ты будешь жить. У тебя целая жизнь впереди. У меня её нет, — слабым сипловатым голосом говорит шатенка, когда видит, как одна за другой скатываются кристально чистые слезинки из голубых помутневших глаз. — Ты даже не можешь представить, как мне жаль, что мы не встретились, когда я была жива. — Мне кажется, я уже скучаю по тебе, — сквозь всхлип говорит Кларк и вытирает глаза. Лекса горько улыбается. Блондинка может смело считать девушку своим лучшим другом. В её голове не укладывается мысль, что им действительно рано или поздно придётся расстаться. Навсегда и безвозвратно. Кларк уверена, что не сможет смотреть их сериал без Лексы. Она, может быть, поменяет диван в гостиной и любимые лиловые занавески в спальне или начнёт, наконец, говорить то, что думает, и перестанет думать о чувствах окружающих больше, чем о своих собственных. Возможно, когда-нибудь она даже достанет из нижнего ящика портреты девушки и убедится, что та действительно была в её жизни. Но она не хочет. Она не хочет делать всего этого без Лексы. — Кларк, — размеренно произносит шатенка и прикладывает руку к щеке девушки. Кларк видит, как пальцы проходят сквозь неё, но ей нравится смотреть на то, как выглядит эта ладонь возле её щеки. — Даже друзья могут разбивать сердце, — произносит Лекса, и блондинка мнёт руки. — И я могу разбить твоё против собственной воли. Я не хочу ранить ещё кого-нибудь, даже после моей смерти. Особенно если это будешь ты, — наклоняет голову девушка и пытается заглянуть в красные глаза напротив. Кларк понимает, что Лекса здесь уже три месяца. Она также понимает, что девушка не будет рядом вечно, но ей кажется, что у них ещё много времени. Блондинка хочет так думать, однако понимает, что в конечном итоге пострадает только она. — Ты не должна привязываться ко мне. — Но я уже, Лекса, — разбито отвечает Кларк, и шатенка прикладывает вторую ладонь к её щеке. Она понимает, что это бессмысленно, что та даже не почувствует прикосновение, но Гриффин сглатывает от того, что руки Лексы (руки Лексы) действительно лежат на её щеках, и ей всё равно, что они даже немного в них. — Значит, мы не дадим зайти этому слишком далеко, — улыбается она и убирает руки. — Легче прекратить это, пока это просто дружеская привязанность. Лекса говорит, а Кларк не верит в это. Она понимает, что это точно больше, чем дружеская «привязанность». Она считает её своим лучшим другом, чёрт возьми! — Не уходи, — почти скулит блондинка, и Лекса нежно улыбается. — Я не уйду. Нам просто нужно больше времени быть порознь. Это будет не сложно, ведь ты будешь встречаться с Оливией, так что… — Кларк медленно и рассеянно кивает в ответ. — Уже почти час, мне нужно собираться на работу, — бросает блондинка, прежде чем уходит в ванную. Её сердце вырывается из груди, пока она снимает одежду, и лёгкие сжимаются при каждом выдохе всё сильнее.***
Сегодня Кларк действительно рассеянна. Она не может сосредоточиться ни на чём и всё время витает в облаках. Руки блондинки дрожат, а ноги время от времени подгибаются. Её мутит. Когда она в очередной раз роняет поднос с таблетками, Мария орёт на неё и отправляет домой отсыпаться. Гриффин вообще не хочет домой. Она хочет куда угодно, но только не в пустую квартиру. Её напрягает эта тишина, которая воцаряется каждый раз, когда никого, кроме неё, нет в квартире. Они прощаются днём почти семь часов назад, а до конца смены остаётся целых пять, когда Мария отпускает девушку домой. На самом деле, она специально берёт дополнительные часы на эту неделю, но, судя по всему, их у неё отнимут и передадут кому-то другому. Кларк приходит домой почти в девять. Она разувается и хочет уже позвать Лексу, но вспоминает, что её дома нет. Она ушла, как они и договорились. Сейчас Кларк даже жалеет, что затеяла тот разговор, но время вспять повернуть нельзя. И всё же она хочет. Кларк ставит чайник и ёжится от холода. Обнимая себя руками, девушка видит открытое окно и чертыхается. Она опять забыла его закрыть. Последние месяцы Лекса напоминает ей закрывать окна перед уходом, а сейчас уходит за несколько часов до того, как уезжает блондинка. Кларк вспоминает, как шатенка говорит ей закрыть окна ещё утром, сразу после этого разговора. Гриффин небрежно машет рукой и отвечает, что закроет потом, иначе будет слишком душно. Что же, как итог — в квартире слишком холодно. Только вот от открытого весь день окна ли? Кларк выпивает обжигающий чай и принимает расслабляющую ванну, но даже здесь не может отвлечься полностью: каждую секунду её времени занимают мысли о Лексе, и Кларк ничего не может с собой поделать. Как ни пытается, всё приводит к ней. Это так тяжело — находиться в квартире абсолютно одной. За всё время Гриффин так привыкает к тому, что Лекса бесшумной тенью ходит за ней, разговаривает и спорит, смешит и смущает, что сейчас, в полном одиночестве, Кларк не справляется со своими мыслями. Чем ей заглушить их? Громкая музыка раздражает, любой фильм или сериал напоминает о Лексе, а Оливия не отвечает на сообщения. Кларк знает, что Озборн три дня с Лилой и не волнуется, а ждёт, пока та освободится. Она не хочет отвлекать её, зная, что Лив не любит говорить по телефону в рабочее время. Конечно, она была с Лилой эти трое суток, но это не значит, что она просто живёт, как бы жила в своём доме. Девушка чувствует неимоверную ответственность, и ни за что не сможет простить себя, если с Лилой что-то случится. Это безумно привлекает Кларк. Несмотря на свою несерьёзность и беззаботность в общении, активного образа жизни и абсолютной небрежности, к работе Лив относится ответственно. Многим работа няни кажется лёгкой и бездумной, но Оливия считает это ответственным делом. Она считает, что не может подводить людей, которые доверяют ей своего ребёнка. Кларк заглядывает в свои соц. сети, отвечает на все сообщения, говорит с Беллами по скайпу и даже убирается в квартире в попытке заглушить со скоростью света пролетающие мысли в голове. Гриффин чувствует, что устала, поэтому решает лечь спать. Она переодевается в тёплую пижаму и надевает две пары носков, но всё равно чувствует холод. Кларк проводит день как сомнамбула и надеется выспаться. Надеется напрасно. В первую ночь без Лексы Кларк даже не может сомкнуть глаз. Как она ни уговаривает себя уснуть, считает овечек, баранов, коней, собак или веснушки на лице Оливии… Всё напрасно. Как только она закрывает глаза, ей кажется, что вот-вот придёт Лекса, ляжет возле неё и начнёт рассказывать очередную на ходу сочинённую дурацкую сказку. Кларк открывает глаза в надежде увидеть перед собой зелёные омуты, но каждый раз, как натыкается взглядом на стену, чувствует холодную дрожь, прокатившуюся по позвоночнику, и её сердце останавливается, словно часы, прекращая качать кровь. Кларк ворочается всю ночь. Она втыкает наушники в уши, пытаясь успокоить болезненное ощущение в голове и лёгких. Спустя несколько десятков когда-то любимых песен, Кларк осознаёт, что ей не уснуть. Присаживаясь на кровати, блондинка судорожно вздыхает, разглаживая скомканную простыню под собой. Гриффин выпивает чашку кофе, грея о неё руки, и поглядывает в окно. Она любит это окно. Также как и Лекса. Она может часами стоять здесь и рассматривать ночной город. Блондинка обнаруживает её здесь среди ночи, когда просыпается, а шатенки нет рядом. Девушка тогда здорово пугается, но, выйдя на кухню, видит зеленоглазую у окна. Она стоит напряжённо, даже не слыша, как та входит. Лекса здорово пугается, о чём Кларк припоминает ей бесчисленное количество раз. В ту ночь они не стоят здесь слишком долго, но Лекса успевает рассказать, что любит вид из этого окна (это замечает и хозяйка квартиры), и ей нравится наблюдать за размеренным ритмом жизни ранней ночью и поздней, когда прохожих практически нет, а машины проезжают достаточно редко и всего лишь на несколько секунд освещают дорогу фарами и отвлекают на себя внимание. Сейчас же Кларк стоит на кухне одна и смотрит в их любимое окно. Она замечает редких птиц, время от времени пролетающих возле дома. Автомобилей почти нет, также как и прохожих, и Кларк чувствует эту тишину. Эту особенную тишину, когда она не слышит ничего, но одновременно ощущает каждое дуновение ветра, шум листьев и щебетание неизвестных ей птиц. Кларк ощущает это. Чувствует, словно одна в этом мире, и нет ни единого человека на расстоянии в миллионы миль вокруг. Блондинка видит, как восходит солнце, пуская свои лучи прямо девушке в лицо, и та кружится, не пытаясь отойти или закрыться от ослепляющего солнца. Оно совсем не греет, и Кларк улыбается воспоминаниям из детства. Ей казалось, что зимой, ранней весной или поздней осенью, когда температура резко понижается и солнце не прогревает землю, оно устаёт и ломается. Они с отцом даже делают ракету из старых досок и нескольких железяк, чтобы Кларк смогла починить его. Сейчас это кажется таким нелепым, и девушка не понимает, как её отец мог принимать настолько серьёзный вид. Словно это было возможно. С ним всё всегда было возможно. Кларк внезапно хочет закурить. Подростками они с Октавией и Харпер немного балуются, но это никогда не доходит до зависимости. Она отыскивает на полке Октавии пачку мальборо, вытаскивает одну и думает, что Блейк не заметит пропажи. Скорей всего она даже не помнит об этой пачке. Кларк ненавидит балконы. Честно, всей душой их ненавидит и не знает, почему. Именно из-за их плохих отношений в квартире у девушки оного не имеется, о чём она впервые в жизни жалеет. Открыв окно на кухне, Гриффин ёжится от пробежавшего по телу ветерка. Затягиваясь, она выпускает дым в окно и наблюдает за тем, как он рассеивается в воздухе. Кларк действительно чувствует расслабление, о котором так все говорят, и ей нравится это чувство. Она не собирается курить постоянно, просто хочет попробовать и вспомнить, какого это — медленно затягиваться и красиво выпускать дым. Раньше она умела пускать кольца, но сейчас не помнит, как это делается. Кларк засматривается на тлеющую бумагу, незатейливо стряхивает пепел и затягивается последний раз. Блондинка облегчённо выдыхает и выбрасывает окурок в мусорное ведро. М-да, Лекса её убьёт, думает Кларк и начинает свой день с надеждой, что он пройдёт лучше.***
Кларк впервые так ошибается. Этот день был едва не хуже, чем предыдущий, как минимум тем, что она валится с ног из-за переутомления. Она не может спать по ночам, а Мария будто с цепи сорвалась. Кларк впервые так много бегает. От одного пациента к другому, от первой приёмной площадки на третью, за стариком, вырывающим капельницу из вены и бредущим куда-то в одном больничном халате. Ей даже не требуются дополнительные часы, Кларк валится с ног уже на половине своей смены. Героически выстаивая до конца, блондинка представляет, как упадёт на мягкую кровать и мгновенно уснёт, уносясь в мир грёз. Так и случается. Кларк даже не принимает душ, просто скидывает себя одежду, обессиленно валится на кровать и кое-как залезает под одеяло. Вторая ночь без Лексы оказалась ничем не лучше первой. Да, Кларк засыпает практически сразу, как только закрывает глаза. Но не проходит и пары часов, как в комнате слышен крик, и она, перепуганная, вскакивает с кровати. Слёзы неконтролируемым потоком текут по лицу, и Кларк страшно вспоминать то, что ей приснилось. — Лекса! — зовёт девушку Гриффин, когда не обнаруживает её в кровати. Сердце ускоряется, и ей становится так страшно, что с девушкой что-то случилось, пока она не вспоминает, что та больше не остаётся здесь на ночь. Да, точно, она больше не остаётся в доме Кларк. Она так и не засыпает больше в эту ночь. Кларк прокручивает этот дурацкий сон в своей голове снова и снова, сжимается в комок и дрожит. Слёзы прекращают литься только спустя несколько часов. От эмоционального напряжения ей страшно даже встать, и она ничего не хочет больше, чем увидеть Лексу, чтобы убедиться, что та в порядке, ей ничего не угрожает, и она всё ещё здесь, в этом мире. Кларк хочет чувствовать объятия Лексы, гладить её по волосам и крепко прижимать к себе, нашёптывая успокаивающие слова, хочет, чтобы Лекса вытерла её слёзы своими ладонями. И она отчаянно хочет почувствовать на своей щеке мимолётное прикосновение хотя бы ещё один раз. Кларк хочет этого так отчаянно, но сейчас ей будет достаточно просто увидеть шатенку. Увидеть, что её грудь всё ещё вздымается, и она здесь. Но желаниям не всегда свойственно сбываться, и Кларк это осознаёт. Принимать суровую действительность она не хочет, и в её голове бьётся только одна мысль. Кларк понимает, что не может без Лексы. Не может. И ей остаётся только один выход: найти и вернуть девушку домой. Кларк не хочет думать, как себя чувствует Лекса совсем одна, без возможности с кем-нибудь поговорить или хотя бы столкнуться взглядом, и чувствует, как слёзы вновь подкрадываются к глазам. Она совершенно точно найдёт её. И Кларк даже знает, где сможет сделать это. Ну или думает, что знает.