***
У Кларк, впервые за прошлую неделю, просто чудесное настроение, и она сама не знает почему. Проснувшись и обнаружив возле себя Лексу, ей хотелось сжать её в объятиях до хруста костей, так она была счастлива увидеть её с утра пораньше. Сегодня у Кларк должно быть свидание с Оливией, на которое её позвала сама Озборн. И ещё — Стива перевели в палатки, где целую неделю пробыла блондинка, так что в больнице его она не встретит ещё минимум несколько дней. Всё это вместе дало девушке такое хорошее настроение, что она просто летала по коридорам. В ожидании прогулки, Кларк порхала по больнице, и ни Мария, ни вредные пациенты и даже главная сплетница больницы Моника не могли испортить ей настроение. Кларк с Оливией договорились, что просто погуляют, как обычно, без всяких заморочек, но девушке хотелось выглядеть красивее, чем обычно. Встреча назначена на восемь, спустя час после окончания смены, так что Кларк мигом улетела домой, чтобы переодеться и сделать хоть какой-нибудь мало-мальский макияж. — Куда это ты? — спрашивает удивлённая Лекса, наблюдая, как Кларк скачет по комнате на одной ноге, стягивая джинсы, одной рукой расчёсывая волосы и размахивая второй рукой, чтобы высушить лак, как потом увидела шатенка. — На свидание с Оливией, — в спешке отвечает Кларк, уже натягивая чёрные джинсы. Лекса на секунду застывает и сглатывает, почувствовав, как пересохло в горле. Сердце опять пропустило удар и ей показалось, что что-то перевернулось в животе. — Свидание-свидание, или свидание-не-совсем-свидание? — прищуривается девушка, пытаясь сделать непринуждённый голос и спокойное лицо, но у Кларк нет времени, чтобы заметить, что что-то не так. Она прикладывает к себе то вешалку с красивым бордовым пуловером под горло, то вторую, с тоненькой синей блузкой, с кружевным верхом и вырезом почти по колени, явно не в состоянии определиться. — Свидание-не-совсем-свидание, — отвечает Кларк, поворачиваясь к шатенке. Лекса кивает на первую вешалку и ловит удивлённое лицо Кларк. — Что? На улице зима! Тебе будет холодно в этом… Этой… Тряпке. — поймав скептический взгляд шатенки, Кларк посмотрела на кофточку, и сказала: — Действительно, — и отбросила её на кровать. То ли специально, то ли нет, но она даже не повернулась к шатенке спиной, чтобы надеть пуловер. Лекса прошлась взглядом по хрупкой спине девушки, потом проследила взглядом за напряжёнными мышцами пресса, выпирающими рёбрами и красивой пышной груди. Лекса облизнула губы, смущаясь от своих мыслей. Она покраснела, когда Кларк с хитрой улыбкой повернулась к ней лицом. — Ты пялишься, — передразнивает она шатенку, вспоминая, как та говорила то же самое пару недель назад. Но Лекса не отрицает, а просто молчит, и видит, как грудь девушки начала вздыматься чаще. Её зрачки расширяются, и зелёные глаза будто покрыла пелена. — Ты одеваешься? — хрипло спрашивает Лекса, не в силах отвести взгляд от красивой груди Кларк. Девушка не шевелится, а так и стоит, на её щеках проступает румянец, когда она разворачивается и натягивает пуловер. Её дыхание сбито, и взгляд снова падает на сочные влажные губы. Сморгнув наваждение, девушка наносит немного консилера, тонального крема и пудры. Накрасив ресницы, она рисует небольшие стрелки и добавляет светлых теней. — Зачем тебе столько косметики? — спрашивает недоумевающая Лекса, наблюдая за всеми манипуляциями блондинки. — Чтобы быть красивой, — отвечает Кларк и красит губы нюдовой помадой. — Ты и так очень красивая, — делает комплимент шатенка, и Кларк застывает. Сердце застучало в десять раз быстрее и на лице проявился небольшой румянец. Улыбка хочет расплыться на лице девушки, но она старательно её сдерживает и слышит, как отбивает пульс в кончиках пальцев. — Спасибо, — не в состоянии скрыть смущение благодарит её Кларк. Лекса не может оторвать взгляд от девушки, следит за каждым её движением в зеркале и благодарит Бога за то, что она в нём не отражается. С неброским макияжем Кларк становится настолько прекрасной, что у Лексы что-то сдавливает в горле, от осознания того, что она идёт на свидание с другой. Ну, то есть, с Оливией. Да. — Не обижай Лив, — на прощание бросает шатенка и слышит заливистый смех девушки в коридоре. — Не обижу, — отвечает та и бросив быстрое прощание, выбегает из квартиры.***
— То есть, как ты не знала настоящего имени Дэдди почти год? — Оливия смущается и шуточно нахмуривается, отвечая: — Ну, Дэдди и Дэдди, и всё. Один парень на вечеринке всё звал какого-то Мэтта, я уже хотела ему врезать, если честно, так он всех задолбал, но потом Дэдди вскакивает в места и как наорёт на него! Это был его бывший парень, с которым они, мягко говоря, расстались не очень хорошо. Так я узнала, что его, оказывается, зовут Мэтт. Кларк смеётся и замечает, как пристально смотрит на неё Оливия. У неё хватает такого опыта, так что блондинке хватает мозгов, чтобы не спрашивать, гей ли он. Она знает, что это неприятно. Любовь это любовь. И после этого открытия, отношение Кларк к парню никак не изменится, разве что немножечко в лучшую сторону. И Озборн это замечает и благодарно улыбается. — Ты очень красивая, — говорит она, отпивая вино из бокала и не сводя взгляда от блондинки. — Спасибо, — улыбается девушка, допивая своё вино. Они идут, держась за руки. Рука Оливии согревает ледяную ладонь Кларк. Девушка всё время смешит блондинку и приобнимает за талию, когда они останавливаются, чтобы купить кофе. Голубоглазой приятны все её прикосновения, она давно не чувствовала такой нежности по отношению к себе и голова шла кругом. Кларк положила голову на плечо Оливии, когда они присели на лавочку в том самом парке. Непослушные рыжие кудри так и норовили залезть блондинке в рот, так что она отплёвывалась и смеялась вместе с Оливией, но голову не убирала. — Мне хорошо с тобой, — говорит Кларк под воздействием алкоголя, ночи и звёзд над головой. — Мне тоже, — соглашается Оливия и склоняет голову набок, когда чувствует лёгкий поцелуй в шею. — Щекотно, — хихикает и вздрагивает девушка, когда Кларк проводит холодными пальцами по линии челюсти рыжей. Блондинка замечает, как дыхание девушки напротив ускоряется и как её взгляд опускается на губы Гриффин. Девушка неосознанно облизывает губы, тем самым давая рыжеволосой зелёный свет. Их поцелуй неторопливый, нежный и со вкусом вишни. Губы у Оливии мягкие и податливые, но именно она главная. Девушка обхватывает рукой Кларк за шею, прижимая ближе к себе, а второй рукой ласково поглаживает щёку. Блондинка цепляется за пальто девушки, пытаясь не упасть, и они отстраняются от недостатка воздуха. Гриффин перебрасывает ногу через лавочку, оказываясь лицом к лицу с Лив. Она припадает к её губам ещё раз, на этот раз, намного решительнее, и поцелуй теряет всю нежность, становясь жарким и опьяняющим похлеще любого алкоголя. Кларк ожидает бабочек, фейерверков, остановки сердца или наоборот, слишком быстрого его биения, но ничего этого нет. Да, целовать Оливию приятно и приводит в состояние лёгкого возбуждения, так же, как когда Кларк целовала бы первую попавшуюся девушку в клубе. Ладно, далеко не первую попавшуюся, но дело не в этом. Оливия ведь ей нравится, даже очень, но что-то не так. Кларк пьяна, поэтому она не хочет прерывать приятный поцелуй. Оливия покусывает её нижнюю губу, и девушка отвечает тем же и тут же облизывает её. Блондинка слышит глухой стон девушки и врывается в её рот своим языком. Там мокро и жарко, и это возбуждает Кларк только сильнее, но почему-то перед глазами всплыло лицо Лексы, лежащей напротив неё. Кларк отстраняется и видит насколько широкие зрачки напротив, чувствует на своём лице её обжигающее сбитое дыхание и смотрит на опухшие от её поцелуя влажные губы. Гриффин берёт лицо девушки в ладони, поглаживая скулы большим пальцем, и понимает, насколько это было неправильно. — Прости, я… — сбивается раз за разом блондинка, не в силах продолжить. Оливия понимающе кивает, её взгляд тускнеет и лёгкая улыбка исчезает с лица. — Ты уже любишь кого-то, да? — горько спрашивает она, не отпуская Кларк из своих объятий. Их носы соприкасаются, и блондинка может заметить янтарные крапинки в глубине её карих глаз и завораживается их красотой. Кларк отрицательно кивает головой, удивляясь. — Что? Нет, — недоумевая отстраняется девушка, отнимая руки от лица. — Брось, Кларк. Каждый раз, когда ты смотришь на меня, ты будто не видишь, а сейчас у меня было такое чувство, будто ты целовала кого-то другого. Не меня. — Нет, Оливия! Я не могла бы поступить так с тобой. Ты мне действительно нравишься, — признаётся блондинка, бегая глазами по расстроенному лицу рыжей. Она говорила правду, она хотела поцеловать именно эту девушку, и целовала именно её, а не Лексу. Стоп, Лексу? — Но твоё сердце занято, — горько говорит Лив, поднимаясь с лавочки. Девушка пошатнулась от выпитого алкоголя и схватилась за лавочку. Кларк поспешила за ней. — Мне так жаль, Лив. Мне очень очень жаль. Я думаю, я просто не готова к отношениям, — Оливия усмехается, прежде чем что-то сказать. — Ты сама не понимаешь, что любишь кого-то, но я могу заметить это в твоих глазах даже сейчас, — произносит девушка и Кларк нервно сглатывает, отходя на шаг. Её будто обухом по голове ударили, когда она подумала о том, что сейчас ей говорит девушка. Кларк любит кого-то. Не Оливию. — Я не хочу быть заменой. Я заслуживаю лучшего. Я заслуживаю любви, которой ты мне дать не сможешь. — быстро говорит рыжая, разворачиваясь в направлении своего дома. — Подожди! — Кларк подбегает к девушке и видит слёзы на её щеках. — Мне так жаль, я не хотела тебя обидеть, я думала, у нас всё получится и я смогу… — Кларк прокашливается и продолжает: — Я знаю, что ты теперь ненавидишь меня, но ты всё ещё мне нравишься. Как человек. — Я понимаю, Кларк. Поэтому я не ненавижу тебя, но, может, мы поговорим об этом, когда я буду менее пьяна и не так зла на тебя. Спокойной ночи, — на ходу бросает девушка и её силуэт растворяется в темноте парка. Блондинка стоит. Она не может пошевелиться, и просто стоит, замерев. Ей кажется это нелепым. Странным. Невозможным. Но она вдруг понимает те чувства, которые беспричинно появились у неё, когда на её двадцатипятилетие Лекса рассказала ей о Костии. Она поняла, какие это были чувства. Она приревновала. Так же как и тогда, когда шатенка рассказала ей о том, что вспоминает об их доме и их отношениях. Она просто ревновала. Ре-вно-ва-ла. Лексу. И то пьяное желание поцеловать шатенку. Оно было вовсе не пьяным. Это случалось и раньше, просто когда в организме Гриффин был алкоголь, ей хватило смелости признаться самой себе, что она хочет поцеловать Лексу. Рядом с шатенкой девушка забывает обо всех своих проблемах, она может рассказать Лексе абсолютно всё, что у неё в мыслях. В конце концов, её сердце бьётся быстрее, когда их взгляды встречаются, или Кларк украдкой ловит взгляды Лексы на себе. Её дыхание сбивается, когда шатенка находится слишком близко. А когда Лекса дотронулась до щеки Кларк, блондинка уверена, целый мир взорвался у неё в животе. Дрожь пробегает по её телу, когда шатенка приближается вплотную, и ей до боли хочется прикоснуться к ней. Ей так этого хочется, как ничего раньше. Гриффин понимает, что если бы Лекса могла есть, она баловала бы её любыми деликатесами, каких та только пожелает. Она бы научилась готовить ради неё. Она бы даже приготовила что-нибудь с тыквой, если бы только знала, любит ли её шатенка. (В душе Кларк надеется, что не любит) Кларк краснеет и её сердце ускоряется от одного предположения, что Лекса допускала хотя бы мысль о том, чтобы поцеловать её. Но какие бы кульбиты не выделывало сердце девушки, блондинка падает на землю и ударяется слишком больно, когда осознаёт, что всё это невозможно. Невозможно. Кларк идёт, не разбирая дороги и благодарит свои ноги за то, что те принесли её к квартире. Сейчас там Лекса, и блондинке немного страшно входить. Она несколько минут стоит перед дверью, тянется рукой, чтобы позвонить, но потом вспоминает, что это её собственная квартира. Её руки трясутся и она еле разувается, несколько раз ударившись боком о стену. На грохот показывается Лекса, и из рук блондинки выпадает телефон. Хорошо, что в коридоре линолеум, а смартфон не пострадал, иначе ей пришлось бы несколько недель походить со старой кнопочной нокией, валявшейся в какой-то из ящиков рабочего стола. Кларк чувствует, как краснеют её щеки. — Как прошло твоё свидание? — спрашивает Лекса и блондинка роняет ботинок. — Кларк? Что-то случилось? — шатенка подходит ближе, чувствует запах алкоголя, и когда девушка поднимает голову, усмешка исчезает с её лица. — Кхм, видимо, хорошо, — кашлянула девушка, мгновенно меняясь в лице. Стальная маска появляется на нём и в глазах отстранённость. Кларк слишком пьяна, чтобы понять, в чём причина такой перемены. Она понимает только тогда, когда заходит в ванную и видит своё лицо в отражении зеркала. Своё с-полностью-стёртой-и-размазанной-по-всей-коже-помадой-лицо. Кларк громко матерится и даёт самой себе хлёсткую пощёчину, но даже не чувствует боли. Теперь Лекса думает, что они вместе. Она и Оливия. Но разве не советовала ли сама шатенка быть им вместе? Может ли это значить, что у неё нет никаких чувств к Кларк? Боже, сколько вопросов появилось в её голове. Чтобы выбросить их из головы и хоть немного протрезветь, Кларк даёт себе ещё одну пощёчину, немного не рассчитав с силой, и видит, как проявляется на щеке след ладони. — Кларк! — прикрикивает на блондинку Лекса, когда видит, как та бьёт себя по щеке. — Что ты делаешь? Что случилось? — Гриффин лишь сидит и немигающим взглядом смотрит в стену. — Ничего, я просто… — начинает та, но закашливается. — Я просто пытаюсь протрезветь. — Избивая своё лицо? Ты в своём уме?! Тебе же больно, — шепчет Лекса, дотягиваясь рукой к покрасневшей щеке девушки. Она отрицательно кивает головой и Лекса добавляет: — Как же, вон уже кожа совсем покраснела. Лекса хотела бы принести ей пакет со льдом, подержать его у щеки, или хотя-бы как-нибудь помочь. Когда она замечает пристальный взгляд на себе, румянец невольно проступает на смуглом лице, и Лекса нервно кусает губы. Кларк совсем не чувствует боли от собственного удара, она чувствует истощение. Ей надоело хотеть. Она хочет делать это. Но против неё целая Вселенная, так что здесь Кларк бессильна. Она смотрит на Лексу и думает. Думает о том, что совершенно без разницы, чувствует ли шатенка что-то к ней, если они всё равно никогда, никогда не смогут быть вместе. Кларк лежит спиной к девушке, рассматривая тонкий серп луны. Она слышит, как вздыхает Лекса, обеспокоенная ёё состоянием и так и не узнавшая, как прошло свидание. — Эй, ты спишь? — шепчет шатенка спустя несколько минут молчания. Она надеется, что Оливия ничего ей не сделала, иначе… Собственно, что иначе? Лекса призрак, и она не сможет ничего сделать. Но она очень хочет. Очень. Если всё действительно так, и Оливия как-то обидела блондинку. Кларк хочет притвориться, что спит, потому что не знает, что ей говорить. Ей кажется, что она смущается от каждого слова или взгляда, и этим только выдаёт себя. Но тело как-то само поворачивается, не слушая дурацкие, никому не нужные доводы мозга. — Не сплю, — тихо отвечает блондинка, собирая все волосы на одну сторону, чтобы не мешали, и ложится набок. — Расскажешь, что случилось? — мягко спрашивает Лекса, исподлобья глядя на девушку зелёными глазами. — Ничего особенного, у нас просто не сложилось. Появились… — Кларк закусила губу, пытаясь найти самое подходящее слово. — Непредвиденные обстоятельства, скажем так, — улыбнулась девушка, когда увидела недоумевающий взгляд девушки, но была благодарна ей, что той хватило тактичности не спрашивать, какие именно. — Она тебя не обидела? — Кларк чувствует себя в садике, когда мама пытается узнать, не обижают ли её другие дети, поэтому только заливисто смеётся, отрицательно качая головой. — Это так мило, — говорит блондинка, подкладывая руку под голову. — Что? — спрашивает Лекса, и краска приливает к лицу. — Ты беспокоишься, — поясняет Гриффин и любуется тем, как румянец заливает лицо шатенки ещё больше. — Вот и нет, — бурчит она себе под нос только для того, чтобы позлить Кларк. — А вот и да, — передразнивает девушка шатенку, тихо хихикая. — Но это скорее я её обидела, — добавляет блондинка, вспоминая то, как они вчера разошлись и чувствуя вину за то, что неосознанно использовала рыжеволосую. Лекса хочет спросить, почему тогда они целовались, когда вспоминает, в каком виде пришла домой Гриффин. Она думает, что это не её дело, так что молчит, пристально разглядывая засыпающую Кларк.***
Когда Кларк почувствовала запах гари в душе, она вспомнила, что хотела сделать яичницу. Выбегая на кухню, она увидела помещение, полное серым дымом, сквозь который не было бы видно даже собственной руки. — Твою мать! — ругается блондинка, открывая окно здесь и в гостиной. — Что здесь… — заходит в кухню Лекса, сразу закашливаясь и впадая в ступор от количества дыма в небольшой комнате. — Вот же дерьмо, — шепчет девушка, когда пытается нащупать ручку регулировки и коснувшись раскалённого держателя сковородки. Они с Лексой выходят на улицу, после того, как убедились, что всё в доме выключено и ничего целостности квартиры блондинки не угрожает, чтобы выждать здесь хотя бы час и не задыхаться от угарного газа. — Это была моя любимая скороводка, — расстроившись говорит Кларк, присаживаясь на лавочку, предусмотрительно оставляя пустое место возле себя для Лексы. — Ты же почти никогда не готовишь, — недоумевая парирует шатенка, поворачивая голову в сторону Гриффин. — Ну и что? Это не мешает мне её любить, — надувшись отвечает она, складывая руки на груди и качая носком тапок камушек на асфальте. Лекса в ответ лишь смеётся, спрашивая, как это вообще смогло произойти. Блондинка тут же краснеет и отводит взгляд, вспоминая, о чём она задумалась, когда направилась в ванную почистить зубы. В итоге девушка вспомнила о яичнице только в душе, когда почувствовала этот удушающий запах горелого. Гриффин хочется спросить, почему Лекса не сказала ей о том, что что-то горит, но она не стала, прекрасно поняв всё по задумчивому и растерянному взгляду. Лекса просто не почувствовала. — Сколько вообще времени? — внезапно спрашивает Кларк, вспоминая, что ей сегодня на работу. — Когда я встала, было около восьми. — Боже, мне в одиннадцать нужно быть на операции! — вскрикивает Гриффин и одинокие прохожие странно косятся на девушку, разговаривающую с самой собой. — Здрасте, — кивает незнакомцам блондинка, пытаясь нащупать в наспех накинутой куртке телефон. — Чёрт, он там остался, — раздосадованно вздыхает девушка, следя за облачком пара, вырвавшимся из её рта. Кларк смотрит на свои ноги, вспоминая, что выбежала в любимых домашних тапочках с рожками единорогов, и именно поэтому начинает чувствовать, как немеют пальцы ног. Кларк не слишком общалась со своими соседями, но всегда была дружелюбной, и знала, что напротив неё жила одинокая пожилая женщина с маленьким злым пуделем Долли, которая, в общем-то, всегда вела себя позитивно и с ней никогда не было таких проблем, какие обычно бывают между пожилыми людьми и молодёжью, живущей на одной лестничной клетке, но к ней блондинка идти не решалась. Зато она помнила, что этажом ниже где-то полгода уже проживают две неприметные студентки, только-только переехавшие в Вашингтон на учёбу. К ним она и решила попытаться зайти, чтобы хоть немного отогреться и позвонить на работу. — И кто здесь живёт? — спрашивает Лекса, когда они уже стоят перед дверью в ожидании, пока им откроют. Кларк нажимает на звонок несколько раз, прежде чем дверь не распахнётся и блондинка не увидит перед собой симпатичную девушку в одном полотенце, которая тут же стушевалась. — Привет, я… — взгляд девушки падает на неприкрытые влажные бёдра, и она ловит себя на мысли, что Лекса бы определённо выглядела намного горячее, от чего краснеет. Лекса закатывает глаза, видя как Гриффин проглотила язык от вида полуголой девчонки. — Если это опять этот идиот со своим пылесосом, я ему точно руку сломаю! — слышит Кларк приглушённый голос из глубины квартиры и нервно сглатывает, бросая мимолётный взгляд на Лексу. — Простите, это моя соседка, и она не… очень ладит с людьми, — девушка смущается и мягко улыбается, неловко прищуриваясь. — Я Кларк, ваша соседка сверху, и, клянусь, у меня нет никакого пылесоса, — поднимая руки вверх, чтобы продемонстрировать, что у девушки действительно его нет, говорит Кларк, заставляя собеседницу засмеяться. — У меня случился небольшой пожар в квартире, и я выбежала на улицу, даже не обувшись и не взяв телефона, а мне скоро на работу. Могу я воспользоваться вашим телефоном и ванной комнатой, пожалуйста? — Господи, надеюсь, вы не пострадали? — опять прищуривается брюнетка, придерживая полотенце. — Нет, спасибо. Пострадала только моя кухня и гордость, как повара, — шутит блондинка, а Лекса просто закипает. — Почему просто нельзя побыстрее позвонить, а не стоять и флиртовать с ней? — раздражается шатенка, обводя взглядом стоящую девушку. Лекса, кажется, уже до крови прикусила верхнюю губу, но её бесит, нереально бесит, как Кларк ведёт себя здесь. Не сложилось с Озборн, так хоть тут, или что? Они не замечают, как переходят на «ты», а шатенке хочется просто ударить Кларк по голове, чтобы очнулась. У неё вообще-то квартира почти горит, алло! — Сейчас я принесу телефон, проходи пока на кухню, — бросает на ходу брюнетка, оставляя мокрые следы на тёмном ковре. — Боже, ты что, не можешь просто быстро сделать, что нужно, и уйти, обязательно этот спектакль? — Какой спектакль? — невинно спрашивает Кларк, отмечая, что окна у них выходят на ту же сторону, что и в её квартире. — Весь этот флирт, хлопанье ресницами и вся прочая фигня! — злится шатенка, хотя сама не может определить почему. Но её действительно раздражал тот факт, что Гриффин оказывает знаки внимания ещё кому-то… — Я не флиртовала с ней! — повышает голос блондинка, не желая слушать ложные обвинения. — Ага, я видела, — Лекса складывает руки на груди, недовольно смотря на сидящую и недоумевающую Кларк. — Я просто хочу быть вежливой, — успевает сказать девушка, прежде чем на кухню заходит брюнетка и протягивает той телефон. Кларк её благодарит и, по памяти набирая номер Марии, ждёт, пока пройдут эти мучительно длинные гудки. Сказав Марии о том, что она, скорее всего, немного задержится, девушке пришлось выслушивать о своей криворукости, недалёкости и безответственности, так что блондинка поспешила прекратить разговор. — Меня, кстати, Руби зовут, — протягивает руку для знакомства девушка, переодевшаяся в домашнюю одежду и надевшая очки. Они немного поговорили на распространённые темы, выпили по чашке кофе, и Кларк узнала, что её соседку зовут Бонни, и она не слишком дружелюбная. Лекса за всё время не проронила ни слова, погрузившись в собственные мысли и даже не замечая украдкой брошенные из-под густых ресниц взгляды в свою сторону. Спустя полчаса Кларк считает, что в квартире уже можно находиться, и она быстро ретируется. Блондинка видит, что Лекса задумчива и поникшая, и она не хочет расстраивать девушку ещё больше. Сердце Гриффин останавливается каждый раз, когда она видит такую отстранённость в глазах, и блондинка понимает, что ей больно видеть девушку такой.***
Время летело с необъяснимой скоростью. Это действительно было так, и Кларк не единожды слышала это от других людей. Сейчас она сама была одной из них — тех, кто жаловался на быстротечность этого дурацкого времени. День рождался за днём, неделя за неделей, и это была такая редкость, что девушка вообще это самое время замечала. С каждым днём, проведённым с Лексой, ей становилось страшнее и страшнее. Она понимала, что тот день, когда им придётся расстаться, неумолимо приближался, хоть и не был конкретной датой. Блондинка до ужаса боялась прийти из госпиталя и, разуваясь, не почувствовать присутствия той в её квартире, ставшей уже их. Чувства разрастались с такой силой, что иногда Кларк просто нужно было почти что угрозами заставлять себя вылезать из той реальности, в которой Лекса до сих пор жива, и они встретились, например, в солнечном Майями, на пляже возле океана, или случайно столкнулись на улице, сбивая друг друга с ног, или Лекса зачастила в ту же кофейню, в которую ходит Кларк. Впрочем, Кларк до сих пор не слишком посещает кофейни, не изменяя Старбаксу и предпочитая провести это время с Лексой. За последний месяц она действительно заметно отдалилась от всех своих друзей, какими бы они не были. Никто из них не мог подарить ей того чувства, которое дарила ей шатенка, сама того не подозревая, но точно чувствуя что-то максимально похожее. Спокойствие. Для Гриффин это было спокойствие, граничащее с необъяснимым волнением и трепетом в груди. Но она чувствовала себя легко. Девушки могли часами сидеть в темноте и тишине, просто смотря в окно, в экран телевизора или глаза друг друга и слышать только гул собственных сердец, отбивающийся в ушах. И это было нормально. Иногда переполняющие блондинку чувства заметно душили её, заставляя бояться открыть глаза утром, пока Лекса не скажет что-то первой, и та не убедится, что она всё ещё здесь. Эти чувства возрастали с каждым днём, что Кларк проводит с Лексой, и узнает по её скривившемуся лицу, что она, очевидно, не переносит бекон ни в каком его виде, любит смотреть психологические триллеры и ненавидит мелодрамы, обожает раздражать блондинку своими действиями и чрезмерной наигранной навязчивостью или пугать её неожиданным появлением. Лекса любит ночной город и птиц, редко пролетающих возле их дома. Она любит даже тех противных водителей, которые разъезжают в шесть утра или раньше и заставляют проснуться блондинку, лежащую рядом. Нет, за это, пожалуй, она их ненавидит. Ещё шатенка любит голос Кларк, когда она читает ей вслух свои любимые книги и то, как лицо девушки приобретает расслабленные черты после рабочего дня, когда она ложится в кровать. Гриффин улыбается и просит Лексу попозировать ей для портрета, и боится, что не сможет его закончить. Она боится, потому что с каждым мазком кисти её руки трясутся, сердце бьётся всё быстрее и быстрее, заставляя кровь бешено мчаться по венам. Лекса набралась достаточно терпения, пока была здесь, но когда что-то касается Кларк, всё её заработанное многострадальное терпение улетучивается, и она не может сидеть на месте, через каждые полчаса спрашивая, всё ли готово и рассказывая, иногда смешные, иногда не очень, анекдоты. Кларк смеётся даже с несмешных, просто потому, что видит растянувшуюся искреннюю улыбку на её лице, но не перестаёт бояться, что сделает что-то не так, что не сможет передать всю красоту девушки, что проведет неровную, не такую как у девушки, линию подбородка, или подберёт недостаточно зелёный оттенок глаз. Окончательный результат впечатляет Лексу не меньше, чем блондинку, и она не боится назвать это лучшей своей работой и заливисто смеётся, когда шатенка смущается от таких слов. Кларк счастлива. Ей кажется, что она спала всё это время, пока не встретила шатенку утром ставшей уже любимой субботы в своей гостиной. Так же Гриффин чувствует себя просто невыносимой эгоисткой, когда временами ей нравится, что у Лексы нет никого, кроме неё. Кто знает, смогли бы они так сблизиться, если бы у шатенки был выбор? Но эти мысли не слишком часто посещают голову блондинки. Ей всё больше и больше хочется узнать, какое полное её имя, фамилия. В общем, она хочет найти её. Честно, Кларк даже несколько дней подряд просто бродила по Вашингтону после работы, спрашивая у прохожих, не видели ли они девушку на рисунке. Она шерстила различные форумы и сайты департаментов внутренних дел и безопасности, но ничего не могла найти. Никакой информации о девушке. Сегодня Кларк возвращается немного позже обычного, а Лекса ждёт её и волнуется. У Майи было День рождения, и они немного выпили после работы. Ну, ребята выпили много, но у Кларк совершенно не было желания напиваться. Ей хотелось побыстрее домой, к Лексе, и та еле как сбежала, извинившись и сказав, что плохо себя чувствует. Гриффин разувается и улыбается. Она счастлива, потому что не происходит того, чего она боится: она чувствует, что шатенка здесь, так что спокойно снимает верхнюю одежду. Присутствие Лексы просто витает вокруг. Оно в странно тёплой температуре воздуха, в особенном запахе, в мягком желтоватом свете старых дешёвых ламп, доброй и уютной атмосфере и теплоте, что чувствует Кларк, когда открывает входную дверь. Девушка отмечает, что в её доме никогда не было так уютно, как сейчас. Она понимает, что утром нехотя покидает свою обитель и Лексу, а вечером радостно спешит домой, когда раньше всё было с точностью до наоборот. Её ждут дома. Какая разница, что Лекса не обычная, если это именно она заставляет сердце блондинки биться быстрее, щёки краснеть и дыхание сбиваться, а не один из тех семи с половиной миллиарда человек, которые материальны. Это именно Лекса заставляет Кларк чувствовать себя нужной и востребованной. Той, в которой нуждаются так, как это делает шатенка. И это липкое и вязкое чувство одиночества проходит, заменяясь теплом в груди и неловкими улыбками. Никто никогда не заставлял девушку почувствовать то, что заставляет её чувствовать Лекса, когда их взгляды встречаются. Разве можно винить их в чём-то? Шатенка всё так же неизменно расслабленно лежит на диване, когда Кларк входит в гостиную. — Привет, — улыбается блондинка, останавливаясь в нескольких шагах от лежащей. — Привет, — как-то натянуто улыбается в ответ та, и Кларк спрашивает, что случилось, присаживаясь рядом. Лекса смущается и неразборчиво бормочет что-то о том, что Гриффин задержалась на два часа. Кларк пытается сдержать рвущуюся наружу улыбку, но у неё не слишком хорошо получается, и она рассказывает о празднике Майи. Девушка выходит на кухню, чтобы сварить кофе, оставляя двери открытыми. — Ты не знаешь, где кофе? — громко спрашивает блондинка, обшаривая все тумбы. — Он же закончился утром, — напоминает Лекса, и та бьёт себя по лбу. — Мне так лень идти в магазин, — хныча протягивает Гриффин, втягивая голову. — Я схожу, если ты хочешь. Мне не сложно, — шутит шатенка и получает ироническую усмешку от хихикающей Кларк. — Спасибо, дорогая, ты так любезна, — с сарказмом говорит девушка, запрыгивая на кухонную тумбу. Лекса чувствует, как румянец заливает щёки и она спешит отвернуться. Девушка замирает и думает, что они будто в несмешной комедии, только почему-то забыли поставить камеры. Как она умудрилась… ну… кхм… это… в Кларк? Как это могло произойти с ней? Как она вообще может что-то чувствовать? Почему? Лекса корит себя за то, что у неё не хватает силы духа, чтобы уйти. Она не хочет причинить Кларк боль по итогу, ведь она знает, что так всё и случится. Рано или поздно она уйдёт, а Кларк останется здесь. В этом мире. Думаете, Лекса не замечает, что Гриффин всё меньше общается со своими друзьями, всё свободное время посвящая ей? Она замечает. И она так сильно винит себя за это, как и за то, что ей не хватает смелости. Не хватает духа, чтобы признаться себе в том, что разрушает жизнь молодой девушки, у которой есть ещё столько времени для чего-нибудь другого, а не времяпрепровождения с шатенкой. Для кого-нибудь другого. Её желание уберечь блондинку от боли превышает все остальные во много раз, и Лекса ненавидит себя за то, что не может исполнить его. Она чувствует взгляд в затылок, и ей кажется, что Кларк думает о том же. Кларк думает о том, какая же Лекса прекрасная, и как её сердце может выдержать такие нагрузки. Шатенка понимает, что вряд ли сможет найти спокойствие после того, что сделает с этой девушкой. Она просто разобьёт ей сердце, так же как и отец, мать, Октавия, Онтари и Беллами. Так же, как Финн. Блондинка не заслуживала всего того дерьма, которое случалось с ней. И она не заслуживает ещё одного дерьма. Лекса знает, что нужно рубить быстро и резко, на корню, но понимает, что упустила тот момент, когда это можно было бы сделать безболезненно для Кларк. Да, ей будет больно. Поначалу. Потом блондинка сможет жить дальше и делать всё то, чего Лекса уже никогда не сможет. Но если всё зайдёт намного дальше… Это будет слишком несправедливо по отношению к Кларк, ведь шатенка знает, чем всё это закончится. Она знает. Кларк бормочет что-то о том, что слишком сильно хочет кофе и недовольно сползает с тумбы. Она выглядит совсем как ребёнок, и Лекса впервые чувствует, что может заплакать. Прямо здесь и сейчас. Но она должна это сделать. Должна, чтобы не было хуже потом. Потому что у этой сказки только один конец. И он далёк от счастливого. — Идёшь со мной? — спрашивает, скорее для галочки Кларк, ведь знает, что они, конечно, пойдут вместе. Девушка выходит в коридор, наклоняясь к ботинкам. — Лекс.? — Нет, — резко отвечает шатенка, твердо смотря вперёд немигающим взглядом. — Что? Почему? — интересуется Гриффин, завязывая шнурки. — Я ухожу, Кларк. Девушку как обухом по голове бьют, и она пошатывается, хватаясь рукой о стену, чтобы не упасть. Её сердце в этот раз точно останавливается, и блондинка чувствует, как кровь отливает от лица. Лекса видит состояние девушки и её взгляд смягчается. Она кусает губы, чтобы сдержать слёзы, вот-вот польющиеся из глаз, ведь понимает, что Кларк не должна их видеть. — Я не могу так больше. И я знаю, что ты не можешь тоже, — делает шаг вперёд шатенка, пытаясь говорить так, чтобы не было слышно неуверенности и дрожи в голосе. — Нам нужно прекратить это. И уже давно нужно было. — О чём ты говоришь, Лекс? Всё же было хорошо, — недоумевающе шепчет Кларк, сжимая ладони в кулаки и чувствуя, как ногти больно впиваются в ладонь. — Как всё может быть хорошо?! Ты человек, а я призрак, понимаешь? Всего того, что между нами происходит, не должно происходить. Ты будешь страдать, и я хочу избавиться от напрасных слёз. — повышает голос шатенка, и понимает, что дрожь у неё скрыть не получилось. А всё из-за этих дурацких чувств… Всё это из-за них. — Ты не можешь решать за меня. Это мой выбор, и я предпочитаю страдать когда-нибудь потом. — выделяет последнее слово блондинка, пытаясь говорить громче стука собственного сердца, отражающегося в ушах. Оно забилось так неожиданно, резко и больно, что девушка чувствует, как ей не хватает воздуха. — А не сейчас. — вздыхает девушка, пытаясь вдохнуть достаточно для лёгких воздуха. — В общем, я могу пойти в магазин и одна, а ты подумай обо всём. — зашнуровывает второй ботинок она и тошнота подкатывает к горлу и останавливается где-то там вместе с непроходимым комом. — Ты не понимаешь, — хрипло говорит шатенка и нервно запускает пальцы в волосы. — Всё может зайти гораздо дальше, ясно? Я не хочу, чтобы ты страдала из-за меня, — кричит Лекса, прежде чем судорожно вздыхает. — Ты мне небезразлична, Кларк. Это не весь спектр чувств, которые я испытываю по отношению к тебе, но это всё неважно, — мотает головой девушка, пытаясь переубедить в этом и саму себя тоже. В том, что поступает правильно, несмотря на то, что Кларк почти плачет. Она видит, как блондинка надевает куртку и поворачивается к ней спиной, хватается за дверную ручку и останавливается, не поворачивая головы. — Потому что я мертва. Я умерла, и никто и ничто не в силах этого изменить. — Лекса считает до десяти, как ей и подсказывала блондинка, но ни черта не помогает. — Я понимаю, что моё время приближается… Я перестала чувствовать температуру, совсем перестала! Я не чувствую запахи, я не могу ни до чего притрагиваться, Кларк! Понимаешь ты это или нет? Я мертва. И ты не сможешь этого изменить, — перешла на шёпот Лекса, замечая, что блондинка не двигается, а просто стоит и смотрит в пол. Кларк так больно, что трудно дышать. Она так боится потерять сейчас Лексу просто потому, что та решила избавить её от страданий. Разве она не видит, что Кларк страдает уже сейчас, когда слышит все эти слова, что говорит шатенка дрожащим голосом. Пауза затягивается на несколько секунд, и блондинка чувствует, как по спине бежит капля холодного пота. Почему-то ей не хочется ругаться, она слишком устала для того, чтобы сражаться. Это выглядит как игра в одиночку. Лекса всё время порывается уйти, а Кларк даёт или не даёт ей сделать этого. Но сейчас она не хочет. Она ни за что не хочет отпускать шатенку. Она же не сможет без неё… — Лекс, — шатенка вздрагивает, когда слышит хриплый и пустой голос девушки, которую пытается защитить. — Почему ты не можешь понять таких простых вещей? — горько усмехается Кларк, забрасывая голову, чтобы не дать первым слезам пролиться. Лекса всё ещё видит только напряжённую спину девушки, и понимает, что та на грани, так же, как и сама шатенка. — Я готова. Готова ко всему, что будет меня ждать. Я смогу всё пережить, я смогу жить дальше и я не пролью ни единой слезинки по тебе, — говорит блондинка, усмехаясь и чувствуя, как вода уже начинает литься из глаз. Она понимает, что лжёт. — Но я не готова потерять тебя сейчас, понимаешь? Я чувствую себя счастливой рядом с тобой, и я… — Я тоже, — делает небольшой шаг в сторону девушки Лекса, ощущая горький привкус во рту. — Я тоже чувствую счастье… Но я не должна чувствовать ничего. Мёртвые мертвы. — С чего ты так вцепилась в мысль, что ты мертва?! — не выдерживает Кларк и вспыхивает, как спичка. Её уже так раздражают эти слова. — Ты можешь стоять здесь, ты можешь разговаривать, ты можешь чувствовать… — Но я не могу прикоснуться к тебе, — всхлипнув говорит шатенка и делает глубокий вдох и выдох. — Я не могу, как бы ни хотела этого. И ты не можешь. Разве только это уже не причиняет тебе боль? Потому что мне — да. — Это всё мелочи, по сравнению с тем, что я чувствую, когда мы вместе! Я, наконец, почувствовала себя счастливой, я, наконец, оказалась не одна… Я нашла человека, который во всём меня понимает и с которым мне даже не нужны слова. Он стал для меня семьёй, которой у меня нет уже так давно. И это ты, понимаешь? Ты этот человек для меня, Лекса. Ты моя семья. Это ты, а не кто-то материальный, — медленно говорит Кларк, уже не пытаясь сдерживать слёзы. Они льются просто ручьём, стекая по щекам, подбородке и шее, и девушка чувствует этот пронизывающий холод внутри, и ей нечем согреться. — Ты думаешь, я не замечаю, как ты временами боишься заходить в квартиру, по несколько минут стоя на лестничной клетке? Не замечаю, как ты не можешь открыть глаза утром, и распахиваешь их только тогда, когда услышишь, как я говорю? Будто я не замечаю, что ты боишься, что… — Лекса ощущает влагу на щеках и поспешно вытирает слёзы ладонями. — Я всё вижу, Кларк, и мне чертовски больно. Ты не представляешь, какая это боль, ведь я понимаю, что это всё из-за меня! Из-за меня, — судорожно всхлипывает шатенка, пытаясь взять эмоции под контроль. Кларк накрывает губы руками, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания. Её тело содрогается и девушке так холодно и жарко, что это становится невыносимо. Сердце сжимает с такой болью, будто это чья-то рука жмякает его, прежде чем вырвать. Только вот Кларк кажется, что оно уже вырвано и валяется сзади, у ног Лексы. — Ты не можешь оставить меня… Не можешь. Не после всего, что с нами было… Разве мы не… — Нас нет, Кларк. Нас попросту нет, — обречённо говорит шатенка, чувствуя, как не может устоять на ногах. — Но, Лекса, я тебя л… — Не надо, — тихо просит девушка и её лицо искажается в немом крике и Лекса прижимает руки к умершему сердцу. — Пожалуйста, не надо, — добавляет девушка ещё раз, видя, как Кларк немного пригибается. — Пожалуйста, не усложняй, — просто говорит она, понимая, что сейчас она разобьёт сердце девушки вдвойне. — Я не чувствую того же, — произносит Лекса и ей хочется убивать себя снова и снова за причинённую боль. Она не хотела этого, видит Бог, она не хотела! Но лучше сделать это сейчас, чем потом. Ей стыдно за такую откровенную ложь и девушка закусывает щёку до безумной боли, которая немного возвращает её к рассудку. — Мне плевать, понимаешь! Мы можем быть просто друзьями, как и раньше, и я не заикнусь даже. — пытается переубедить шатенку отчаявшаяся Кларк. Она слышит этот противный звук, как рвётся её сердце. Оно просто разрывается, как обычная бумага, и падает куда-то в самый низ, отдавая глухой болью в животе. От слёз у неё болит голова, но это ничто, по сравнению с тем, что чувствует девушка. — Просто не оставляй меня. Лекса поддаётся мимолётной слабости, сама себя ругая за это, но говорит: — Я всё равно уйду. Только завтра утром. Когда ты проснёшься, меня уже здесь не будет, — от этих слов облегчение накрывает волной, пока Кларк не понимает, что сбывается один из самых страшных её кошмаров: блондинка просыпается и не находит рядом Лексы. Девушке страшно даже представить, но зато сейчас она останется здесь. У них будет ещё вечер и ночь вдвоём. Кларк открывает дверь и говорит: — Я всё-таки в магазин, куплю вина и кофе. — ей нужно немного побыть одной, чтобы всё осмыслить. Сердце всё ещё стучит как бешеное, и ей нужно спокойствие и единение с самой собой. — Пока. — Пока, — тихо говорит Лекса в ответ, наблюдая за прикрывающей дверь девушкой, и её сердце пропускает несколько ударов. Кларк уходит, потому что знает, что Лекса её не обманет. Она не уйдёт, если сказала так. По пути в супермаркет она много раз останавливается, переводя дыхание и утирая катящиеся по щекам слёзы. Прохожие часто останавливались и спрашивали, не нужна ли ей помощь, но блондинка только шмыгала носом и ускоряла свой шаг. Она ненавидела плакать на людях, но сейчас ей было плевать, ведь она теряет девушку, которую любит. В магазине на неё косятся кассирши, охранники и люди в очереди, но ей всё так же всё равно. У Гриффин даже не спрашивают удостоверение личности, ведь она выглядит, мягко говоря, не очень. Какое-то странное ощущение заседает в её животе и Кларк хочется побыстрее попасть домой, поэтому она нервно торопит кассиршу, которая делает всё слишком медленно. Слишком. Кларк мчится домой и с разбегу пытается попасть в замочную скважину. Пелена стоит перед глазами, так что ей удаётся открыть квартиру далеко не с первого раза. Слёзы опять бесконтрольно текут по лицу и девушка судорожно сжимает пакет. Она боится войти, боится, но борется со страхом, переступая порог и ощущая замогильный холод, веющий из апартаментов. Кларк застывает и её сердце останавливается, и ей кажется, что в этот раз уже навсегда. Потому что Лексы в её квартире нет. И Кларк понимает, что её нет нигде.