Кларк стоит и не знает, что делать. В её голове пробежала уже тысяча мыслей, вплоть до того, что она почти обиделась на друга за то, что он не рассказал ей о знакомстве с Лексой. Но все её теории разбиваются в пух и прах, когда Блейк ей отвечает.
— Мы пришли к подруге Эхо, — говорит он, подходя к Кларк. — А ты тут как оказалась? Я думал, ты в Вашингтоне, — добавляет её друг, странно оглядываясь.
— Это Лекса, — отвечает она, будто само собой разумеется. Конечно, это Лекса, кто же ещё? Но Беллами может и знал её, но точно не от Кларк. Она ни разу не упоминала девушку в его присутствии и почему-то сейчас ей кажется, что она должна была ему довериться. Он бы точно не оставил её одну. — Мы… друзья, — неуверенно говорит девушка, закусив губу. Она совершенно не готова сейчас к расспросам Эхо, поэтому в голове уже продумывает, как могла бы улизнуть от разговора, но ничего не лезет.
— Вы были знакомы? — всего лишь спрашивает Белл, не выглядя обиженным даже на сотую часть. Кларк всегда хорошо умела его читать, поэтому его эмоции да и вообще он был для неё как на ладони. Так было всегда, поэтому Кларк не думает, что он скрывает свои истинные чувства.
Однако Эхо она так хорошо не знала. Девушка могла сделать сейчас что угодно, устроить расспрос, наорать или еще что-то, к чему Кларк не подготовилась, но она молчит.
— Да, мы познакомились, когда она приезжала к Индре. Они, оказывается, родственники, — кивает в сторону Кларк, думая о том, что должна была рассказать ему обо всем. Он был её единственным настоящим другом и, в отличие от двух других её подруг, ни разу не отворачивался от неё. Это она, Кларк, была тем, кто отвернулся от него.
Они стоят несколько минут молча, пока девушка боится поймать взгляд Белла. Не понимая почему, она думает, что не заслужила такого друга как он. Но когда Кларк подходит к Беллами и крепко его обнимает, он не делает ничего, кроме как обнимает её в ответ.
Он пахнет домом и это то, чего она никогда не сможет забыть. Кларк зарывается лицом в ворот его клетчатой рубашки, которую они купили вместе ещё в Вашингтоне. Может, она расскажет ему всё. Может, это произойдет очень скоро, а может и нет. Кларк не знает, чего можно от себя ожидать, поэтому трудно сказать, когда наступит этот момент и наступит ли вообще.
— Ты влюблена в неё? — тихо спрашивает Беллами, так чтобы Эхо их не услышала. Кларк на секунду застывает, не понимая, откуда он мог бы это узнать. Как он мог настолько сильно её читать? Это возможно вообще?
— Это длинная история, — шепчет ему в ответ девушка, сильнее сцепляя руки за его широкой спиной. Видимо, этот важный для неё разговор состоится быстрее, чем она ожидала. Но где-то в груди на капельку потеплело после этого упоминания. Да, она действительно влюблена, и становится легче, когда кто-то ещё, кроме неё, тоже это знает.
Их объятия пропитаны теплом и домашним уютом, запахом яблока с корицей и ностальгией, которая так легко может накрыть грустными воспоминаниями.
Когда парень отстраняется, Кларк не знает, куда деть руки, поэтому просто сминает пальцы. Она чувствует себя неловко, понимая, что всё это время тут стояла Эхо.
— И давно ты здесь? — как бы невзначай спрашивает Эхо, подходя к Беллами и дотягиваясь до его руки. Парень тутже переплетает их пальцы и крепко сжимает тонкую светлую ладонь.
— Уже несколько недель. Две, кажется, — неторопливо отвечает Гриффин, убирая прядь за ухо. — Я не знала, что вы тут, — поспешно добавляет она, пожимая плечами. — Если бы я знала, я бы позвонила.
Беллами выглядит убежденным в том, что она бы не позвонила, и Кларк это понимает. Она сама не знает, позвонила ли бы ему и что бы вообще делала с этими знаниями. Может, они бы просто встретились где-нибудь в центре за чашечкой охлаждающего чая и поговорили бы о чём-то неважном. Кларк не знает, могла бы она ему всё рассказать в таком случае. У неё не было совсем никаких сил и энергии в последнее время, и если бы она могла, то провела бы их в кровати в обнимку с нетфликсом и курьером из доставки пиццы.
— А как Лекса? — спрашивает Эхо спустя несколько мгновений, которые Кларк проводит в чертогах своего разума. Она даже не совсем сразу понимает, что Эхо спрашивает это у неё, но потом отвечает.
— Она вроде как идёт на поправку. Ну, если можно так сказать, —
в её случае, чуть было не добавляет девушка, одергиваясь. Хорошо, что она вовремя закрыла рот. — Врачи хотят начинать реабилитационный курс, но она очень мало двигается. Иногда может шевелить пальцами, но чаще всего это происходит непроизвольно, — Кларк абстрагируется от своих слов, будто это вовсе и не о Лексе. Будто она не говорит сейчас о девушке, которую любит. — Но она совсем ничего не помнит, — почти ничего, опять хочет добавить она, но вовремя передумав, просто останавливается. Беллами крепче сжимает руку своей девушки, пока она смотрит в пол и закусывает губы.
Она сейчас заплачет, думает Кларк и ошибается. Она просто молча выслушивает всё то, что на них вывалила Гриффин. Она на секунду задумывается, кем они приходились друг другу, но решает это спросить у Беллами, чтобы не нарушать эту странную тишину.
— К ней пускают? — ещё через несколько секунд спрашивает Эхо, и, после краткого кивка Кларк, смотрит на Белла. Он так же кивает ей в ответ, и девушка заходит в палату к Лексе. Только сейчас Кларк воочию может увидеть взаимопонимание, которое царит между ними. В прошлый раз, когда она видела их вместе, они были больше как пара влюбленных, чем будущие супруги. Сейчас же она смогла разглядеть в них тех, кто скоро вступит в брак, и она могла понять их выбор.
— Как проходит подготовка к свадьбе? — спрашивает Кларк, чтобы не дать возможность Беллами задавать вопросы, а, она уверена, у него их накопилось достаточно.
— Хорошо, мы… — мгновенно отвечает он, подходя к автомату с напитками и заказывает то же, что брала Кларк. — Мы уже разослали всем приглашения. — добавляет он, пока Кларк понимает, что она его не получила. Не потому что её не приглашали, нет. А потому, что никто толком не знал, где она находится, даже собственная мать, которая каждый день названивала и написывала ей в вотсапе. — Ты так и не ответила на своё, — ещё тише добавляет он, поворачиваясь со стаканчиком чая в руках, и протягивает его Кларк.
— Я… — она закусывает губу, понимая, что не знает, что ответить на это. Что она не хотела, чтобы так получилось? Что она, конечно же, придёт? А в чём смысл этих слов, если Кларк совершенно не участвовала в его жизни последнее время? Она так боялась, что Беллами забудет о ней и бросит после переезда в Австралию, что сделала это сама. — Прости, — поджав губы добавляет девушка, не в силах посмотреть другу в глаза. — Прости, — ещё тише шепчет она, и в этом
прости столько сожаления, что по коже бегут мурашки. Она звучит совершенно разбитой и одинокой, сломленной под тяжелым грузом её мыслей, которые никогда ещё не были настолько мрачными. Кларк думала, что не сможет восстановиться после всего произошедшего, не сможет испытывать такие эмоции так быстро, но именно сейчас она их испытывает. И не понимает, как могла игнорировать всё это внутри.
Пока она была сосредоточена на своей жизни и своих проблемах, её лучший друг, её Беллами, обустраивал свою жизнь и готовился к свадьбе, которой Кларк даже никогда особо не интересовалась.
Беллами молча поднимает её руку и ставит в ладонь стаканчик, придерживая своей рукой. Второй рукой он нежно берёт Кларк за подбородок и легонько приподнимает его. Они встречаются глазами и он неторопливо убирает светлую прядь ей за ухо.
Именно в этот момент Кларк как никогда чувствует любовь, которая начала увязать под тяжестью её личных драм. Именно сейчас она понимает, что это её любимый друг, её Беллами, с которым она прошла и огонь и воду, который спасал её от Финна, который помогал ей принять себя и свою любовь к девушкам, который защищал её от матери, Октавии и в первую очередь от самой себя.
Никто в этой жизни не делал для неё столько, сколько за всё время их дружбы сделал Беллами. И Кларк, почему-то, совсем забыла об этом. Тогда, когда перестала нуждаться в нём так, как нуждалась раньше. Когда смирилась с тем, что он уезжает. Она почему-то вычеркнула его из своей жизни, толком даже этого не осознавая.
— Я такая эгоистка, Беллами, — говорит Кларк, всматриваясь в светящиеся глаза друга. Она отчётливо видит в них проблески застывших слёз, но он вдруг улыбается. Медленно его губы растягиваются в этой доброй и так ему свойственной улыбке. — Я не заслуживаю тебя, — говорит Кларк, прижимаясь щекой к тёплой немного шершавой ладони. Как она вообще может искать у него защиты, если ведёт себя вот так? Как она вообще могла жаловаться на поведении Октавии и Онтари, если сама была не лучше? Она просто бросила своего лучшего друга.
Беллами ничего не говорит в ответ, понимая, что это совершенно не нужно. Кларк нужно самой осознать, зачем это всё происходит. Может, она и хочет услышать, что он не согласен, но он не скажет ей этого. Кларк не маленькая девочка, которой все всегда будут твердить, что она ни в чём не виновата. Ей пора принять то, что она сама сделала. Или не сделала. И она говорит всё это не для того, чтобы Беллами разубедил её.
— Давай встретимся сегодня, — предлагает он, убирая руку от её лица. — Где ты остановилась?
— Это в двадцати минутах езды, я могу… Отправить тебе адрес? — неуверенно говорит Кларк, доставая телефон. Она пересылает сообщение с адресом в диалог с Беллами, краем глаза замечая тридцать три непрочитанных сообщения в диалоге с мамой. Видимо, их замечает и Блейк.
— Эбби, кажется, беспокоится, — комментирует он, чтобы хоть немного развеять обстановку.
— Кажется, — хмыкает в ответ Кларк, делая маленький глоток горячего напитка. — Спасибо за это, — добавляет она, улыбаясь уголком губ.
Эхо выходит из палаты секундой позже, вытирая щёки. Её плечи опущены вниз, пока она останавливается и прокашливается.
— Лекса спит, — добавляет она и садится на стул у стены. Слышать, как кто-то, кроме Амалии, говорит «Лекса» слишком непривычно для Кларк, это слово из её уст режет уши, но так будет только поначалу. — Ты встречала кого-то из её друзей? Или семьи?
Кларк не понимает даже, что Эхо обращается к ней, поэтому отвечает немного запоздало.
— Из друзей только Костию, — говорит она, чувствую частичку облегчения внутри когда распределяет её в категорию друзей. — Ну и её родителей. С Индрой я была уже давно знакома, — пожимает плечами Кларк, натягивая воротник рубашки под горло. В больнице становилось немного зябко несмотря на теплую погоду снаружи.
Кларк подходит к прозрачному окну возле палаты Лексы. Она спит очень беспокойно, и нельзя сказать, что Гриффин это не тревожит. Она уже в который раз замечала, что Лексе снятся кошмары, однако об их содержимом она узнать сможет не скоро. Если вообще сможет.
На лбу Лексы видно капельки пота, кислородная маска слишком часто запотевает от быстрого и неглубокого дыхания. Ей начали надевать её недавно, после того, как она начала задыхаться во сне.
Кларк не выгнали отсюда только потому, что она будущий врач, а здесь может играть роль медсестры, освобождая от обязанностей здешних не особо трудолюбивых работниц. Но она понятия не имеет, почему Амалия не закрыла ей доступ в клинику.
Иногда в её голове зарождались мысли о том, что она любит Лексу слишком сильно. Ну вот действительно слишком. Настолько, что сейчас она в таком неустойчивом положении, а это ей совсем неинтересно. Она готова отказаться от работы, о которой мечтала, о жизни, которую хотела иметь, если тут у неё есть хотя бы крошечный шанс быть с Лексой.
Может всё дело в том что не слишком это и была её любимая работа, а с детства её душа желала рисовать? Может, это была та жизнь, которую ей хотела её мать, поэтому она так легко готова от всего отказаться?
В любом случае, Кларк прогадала с Беллами. Она совершенно не хочет отказываться от него, но он ведь и так живет здесь. Так что так видимо даже лучше.
Но внутренний голос очень ненавязчиво шептал ей о том, что она уже отказалась от него.
Может, это всё просто навязчивые мысли, и она слишком близко к сердцу их принимает. У неё есть вечер, чтобы разобраться с другом.
Кларк не сразу замечает что зелёные глаза Лексы открыты и, более того, смотрят сейчас прямо на неё. Во взгляде девушки она может прочитать всё, и от этого на душе становится очень легко, а все мысли сразу разбегаются.
Лекса призывающе кивает, чтобы Кларк зашла в палату. Девушка оборачивается, чтобы посмотреть, что делает Беллами с Эхо, но они заняты друг другом, пока он её крепко обнимает, поэтому Кларк неспеша заходит.
— Привет, — прочистив горло говорит она, теребя кольцо на пальце, что не ускользает от взора Лексы. Она поднимает бровь, и этот такой знакомый жест для Кларк заставляет её сердце пропустить удар. — И вовсе я не нервничаю, — бормочет она, засовывая ладони в карманы джинс.
Кларк медленно и как только может грациозно садится в кресло. Теперь, когда Лекса на неё вот так вот молча смотрит, она чувствует себя лёгкой как медведь. Она чувствует себя очень неловкой и нерасторопной, и огромной. Поэтому ей хочется выглядеть
хорошо в её глазах.
— К… К… К… — пытается сказать Лекса, но ей никак не удаётся. Кларк пододвигается к ней, заботливо подкладывая подушку под спину и помогая ей немного привстать. Лекса прочищает горло и неловко закрывает рот. По её взгляду можно понять абсолютно каждую её эмоцию, и это так чертовски разбивает сердце.
— Лекса, — смягчившись произносит Кларк, поправляя выбившуюся каштановую прядь волос. Её имя просто тает на языке, отчего на лице появляется широкая улыбка. — Тебе не о чем переживать. Всё нормально, я понимаю. Тебе нечего стесняться, —
солнышко, хочет добавить Кларк, но вовремя замолкает. Но на её лице и так всё отображается, поэтому уголок губ Лексы дёргается. Она благодарно смотрит ей в глаза, прежде чем сказать наконец то, что хочет.
— К… Кларк, — её язык немного западает на букве «р», но она звучит точно так же, как и раньше. По телу пробегают мурашки, когда она вновь слышит то, что уже так много времени пыталась воспроизвести в своей голове.
Её собственное имя возрождает столько тёплых воспоминаний, несущихся по позвоночнику со скоростью света, что становится трудно дышать. Когда-то Кларк просто таяла, когда Лекса звала её по имени, и совершенно ничего не изменилось.
— Мне снится, — внезапно с первого раза четко выговаривает Вудс, которая, кажется, сама от себя удивилась. — Ма…ина, — добавляет девушка, закашливаясь. Ей нельзя так сразу напрягать горло, нужно разговаривать совсем понемногу.
Кларк кажется, что она понимает, что ей снится. Может Лекса начинает вспоминать, что с ней происходит?
— И ты? — спрашивает она, решая не спрашивать об аварии напрямую. Вдруг Лекса начнет волноваться, если услышит что-нибудь о том, что её сбила машина? Но когда она кивает, Кларк понимает, что Вудс и правда начинает это вспоминать. — Ты попала в аварию, — тихо говорит она, вглядываясь в зелёные глаза, которые не выдают ни одного признака паники. — Поэтому ты здесь, — добавляет Кларк, решая не рассказывать ничего о том, что было до этих событий. Кто-то её похитил и держал целый год. Кто-то издевался над ней, избивал её, держал взаперти. И этот кто-то ещё не пойман.
По тому, как переполошилась Лекса, Кларк понимает, что её лицо приобрело очень суровый вид, поэтому мгновенно смягчается. Она берёт девушку за руку и проводит кончиками пальцев по синякам на тыльной стороне ладони. Катетер оттуда достали только вчера, поэтому на руках начали постепенно проступать фиолетовые разводы.
— Я просто задумалась, — улыбается она, пытаясь перевести взгляд с этих синяков на лицо лежащей девушки, но с треском проваливается. Кларк сейчас чувствует себя тряпкой, поэтому быстро решает взять себя в руки и подумать обо всём этом потом, может быть вместе с Беллами. А сейчас она нужна Лексе сильной.
Они проводят несколько минут в полной тишине, пока Кларк гладит девушку по ладони, напевая себе под нос, совсем тихонько, какую-то дурацкую песню из рекламы газировки. Лекса прикрывает глаза и полностью расслабляется под такой знакомый хриплый голос. Она плохо понимала всё происходящее последние недели, но её голос убаюкивал и умиротворял так, как ничто.
Кларк поворачивает голову к окну и краем глаза замечает тень у двери. Она поворачивается, видит склонившихся у стены Беллами с Эхо и удивляется, почему не заметила, как они вошли. Она ловит удивлённый и полный недоверия взгляд от второй, а вот Беллами смотрит совсем не на неё, а на Лексу. Может он пытается понять, каким образом она с Кларк могут быть знакомы так, чтобы он даже об этом не знал.
Знал бы Беллами,
сколького ещё он не знал.
— Привет, — немного картавя и медленно проговаривая каждую букву здоровается Лекса, открыв глаза. Она помнит их, это Беллами и Эхо, лучший друг Кларк и его невеста, но что они делают здесь? Она брала их с собой к ней?
— Лекса, — всхлипывает Эхо и подлетает к её кровати. Она берёт её за руку и закусывает губы, пока слёзы начинают течь по её лицу. — Я так скучала по тебе, — добавляет девушка, прежде чем пульс Лексы начинает ускоряться. Они были знакомы раньше? И почему она так себя ведёт? Что вообще происходит? Она чувствует это
чужое прикосновение к собственной руке, и хочет сбросить его, хочет больше этого не чувствовать.
Будто она это просто оболочка от того, кем была прошлая Лекса. Будто она теперь просто никто. Девушка без прошлого, без будущего, без настоящего. Ей так хочется понять, кто она, а Эхо совсем не помогает.
Лекса пытается убрать руку, но не может пошевелиться. На неё просто нападает ступор, пока она слышит, как пищит её пульс на мониторе.
Ей кажется, будто прошел целый час, прежде чем она чувствует как в кожу впивается иголка. Пришла медсестра, так что сейчас Лекса может успокоиться и под действием препарата уснуть.
Именно это и происходит.
***
Кларк только-только пришла в дом, так любезно оставленный ей Индрой. Напряжение в её теле растет не по дням, а по часам, так что у неё совсем нет сил, чтобы готовить какой-то ужин, поэтому она просто разогревает закупленные три дня назад полуфабрикаты. Они договорились встретиться к восьми, а значит времени у Кларк осталось не совсем много.
Она не знает, что нужно делать, как готовиться к приходу друга, ведь раньше она ничем таким не занималась. Он просто приходил к ней с пиццей и пивом, и они проводили вечер на диване. Ну, всё это было до того, как он съехался с Эхо в Вашингтоне.
Видимо, за это время Кларк подзабыла, что нужно делать в таких случаях. Она в принципе немного позабыла Беллами, поэтому сейчас и чувствовала себя очень неловко.
Кларк быстро скидывает с себя одежду, и закидывает её в стиральную машинку, чтобы избавиться от больничного запаха. Это уже почти не помогает, поэтому Кларк и сыпет порошка побольше. Лучше уж эта лаванда, чем корвалол.
Быстрый душ почти помогает ей придти в себя, но в голове до сих пор стоит туман. Ей так много о чём стоит подумать, что она даже не уверена, правильным ли было это решение встретиться с другом. Кларк не знает, готова ли к этому, но уже поздно. Беллами будет здесь через полчаса, так что нужно, наверное, прибраться.
Однако в этом огромном доме всё почти что стерильно, и занять руки до прихода Белла ей нечем. Кларк не решается прочитать все сообщения от матери, поэтому думает что лучше бы ей просто написать Октавии или Ри.
Блейк не было в сети уже несколько дней, поэтому она решает написать короткое сообщение Онтари.
Кларк: Я уехала в Сидней к друзьям, так что не волнуйтесь, со мной всё хорошо.
Когда она нажимает кнопку «Отправить», ей кажется, что это совершенно нелепо. Как только Кларк приехала в Сидней, она написала Октавии, что уехала в отпуск, но не говорила куда и на сколько. Может, они обиделись.
Кларк слышит звук уведомления на телефоне и понимает что это ответ от Ри. Она даже удивилась, что та ответила ей так быстро, поэтому разблокировала телефон и открыла мессенджер.
Ри: Блин, Кларки, я только хотела позвать тебя в клуб: <
Ответ её почти не удивляет. Хотя нет, удивляет, ведь они подруги. Может Онтари так благополучно проигнорировала информацию о том, что она уехала еще две недели назад, что и вообще забыла об этом?
Кларк с удивлением понимает, что её до сих пор ранит такое поведение подруг. Может, Октавия как-то пыталась возобновить с ней контакт, в то время как вторая вообще даже думать о ней забыла. Она даже не заметила, что Кларк нет в стране.
О каком вообще волнении может тогда идти речь? Кларк чувствует себя униженной и желание удалить это сообщение растёт с каждой секундой.
Но ладно, ей и вовсе не нужны эти друзья. У неё есть Беллами.
По крайней мере, она надеется, что есть.
Прерывистый стук в дверь останавливает поток её мыслей и Кларк встаёт, чтобы открыть дверь.
Когда она видит улыбку друга и коробку пиццы в его руках, напряжение мгновенно уходит и она так же лучезарно улыбается в ответ. Может, ещё не всё потеряно?
Они здороваются крепкими объятиями, а потом направляются в гостиную.
Кларк говорит, что это дом Индры, пока друг осматривается, но, кажется, он совсем не выглядит удивлённым, что женщина разрешила Гриффин жить здесь.
Кларк открывает пиццу и достаёт два кусочка для себя и Белла, пока он достаёт из крафтового пакета бутылку красного полусладкого.
— Ты помнишь, — улыбается девушка, чувствуя, как по телу разливается тепло. Она, кажется, наконец-то начала оттаивать к нему. Она наконец-то начала понимать, что они не враги; что это же самый близкий человек, который у неё вообще есть. Это её лучший друг, её Беллами.
— Как проходит подготовка к свадьбе? — опять спрашивает Кларк, ведь теперь она действительно хочет узнать, что у них происходит. Если нужна какая-либо помощь, теперь она готова её предоставить. Она возвращается на кухню за бокалами, пока Беллами неторопливо рассказывает о подготовке.
— Уже почти всё готово, кроме платья. Эхо никак не может определиться, а мне помогать запрещает. Не хочет, чтобы я видел её платье до свадьбы, — закатывает глаза он и усаживается на мягкий диван. — И я всё ещё хочу, чтобы ты была там со мной. Хотя бы в качестве простого гостя, — говорит Беллами, и Кларк снова чувствует себя виноватой. Она отказалась от роли свидетельницы, но, если подумать, она бы и сейчас не слишком была бы рада. Она совершенно ничего не понимает в свадебных подготовках, а испортить свадьбу лучшего друга она точно не хотела.
— Белл. Конечно же я приду, — убеждает его девушка, поджимая ноги на диване.
Они несколько секунд молчат, рассматривая светлый ковер в гостиной, а потом Беллами спрашивает:
— А Эбби знает что ты живешь у Индры?
— Нет, — отрицательно кивает Кларк, — она не особо знает, где я вообще. — она отпивает немного вина из бокала, прежде чем продолжить. — Мы не общались с Рождества.
— С Рождества прошло три месяца, — непонятно кому говорит он, будто Кларк и сама не знает. Она знает, что они почти не общаются. И много раз именно младшая Гриффин пыталась это исправить, но когда сталкивалась с безразличием Эбигейл, её желание так же стремительно попадало, как и появлялось. Поэтому они и не общаются. — Вряд ли она бы обрадовалась, — внезапно добавляет Беллами, и Кларк вопросительного смотрит на него. — Они, кажется, немного повздорили.
— Странно, они ведь были такими подружками, — пожимает плечами она, понимая, что сама оказывалась в подобных ситуациях.
— А ты разве не знала.? Они были вместе в колледже, — ошарашивает Кларк Беллами, пока она откусывает кусочек своей пиццы.
— Что?! В смысле «вместе»?
— Ну они встречались некоторое время. Год или два. Я думал, ты знаешь, — неловко пожимает плечами Белл, отводя взгляд от подруги. — Мне мама рассказывала. Они втроем были очень хорошими друзьями.
Кларк молча сидит на диване и слушает, что ей говорит Беллами. В голове почему-то эта информация не укладывается. Хотя она знает почему: её мама никогда не могла смириться с тем, что Кларк нравятся девушки. Она никогда не говорила ничего напрямую, но если речь шла о ком-то, кто нравился Кларк, Эбби всегда переводила тему на Беллами или работу. Чаще это всё же был Белл.
Она всегда хотела, чтобы Кларк с Беллами начали встречаться, даже зимой, когда он привёл свою будущую жену, она не уставала намекать Кларк о том, что она «пропустила свой шанс». Как она могла так поступить, если у неё у самой были отношения с девушками?
Кларк мгновенно поникла, понимая, какая же её мать на самом деле эгоистичная.
Ей всегда было плевать на то, что Кларк живёт отдельно, сама себя обеспечивает, работает и отдыхает. На то, что она уже самостоятельная личность. А как только она приезжала навестить дочь, пыталась внедрить свои правила в её рутину. И так было всегда.
Эбигейл Гриффин сама поставила свою дочь в такие условия, это именно она оставила её тут одну, а потом, когда дочь со всем этим справилась и выросла, она отказалась это принимать, делая вид, что это не Кларк всё эти 8 лет жила одна, будто это не она пробила себе путь в одну из лучших больниц Вашингтона, будто это не она работала на трех работах, сдавая экзамены и паралельно отрабатывая практику в больнице.
Но как только дело касалось ориентации Кларк, Эбби пыталась взять полный контроль. Её ничего не волновало о дочери, кроме того, что ей нравятся девушки.
— И так всегда, — кивает себе Кларк, допивая вино из бокала и оставляя его на стол.
Беллами даже не спрашивает, в чём дело. Кларк думает, что он и так всё понял, ведь она делилась с ним тем, что мать хочет видеть их вместе, не смотря ни на что. Было время, когда они даже притворялись парой перед Эбби, чтобы Кларк могла ходить на свидания с девушкой.
Она, правда, быстро раскрыла их маленький обман, и именно тогда у них с дочерью состоялся серьёзный разговор, исход которого старшей Гриффин не понравился от слова совсем.
С тех пор она держала её на коротком поводке, пытаясь контролировать каждый шаг, хоть они даже не жили вместе.
Тогда, когда Эбби только переехала в Сиэтл, а Кларк осталась с Блейками, она часто приезжала к дочери. Как минимум, два раза в месяц. Она пыталась интересоваться её жизнью, но боль от смерти мужа со временем застлала ей глаза. Эбигейл не хотела смириться с тем, что дочери нравятся девушки, хоть и муж сам ей часто намекал.
Да, Джейк знал об этом, Кларк никогда не пыталась скрыть от него что-либо. Они были очень близки и Кларк всегда знала, что может положиться на отца. Он именно поэтому и был настроен против Финна, потому что понимал, что это своеобразное неприятие дочери себя. Но они не поднимали этот разговор с Эбигейл.
Поэтому когда она узнала, сначала пыталась забрать её с собой в Сиэтл. Но после разговора с Блейк старшей она каким-то образом передумала, за что Кларк неимоверно благодарна матери Белла и Октавии.
Это тогда Октавия отвернулась от неё на долгих полгода.
Кларк приходила в их дом только переночевать, и то не всегда, предпочитая оставаться у Харпер, даже не смотря на то, что дружба их уже давно испортилась и перетекла в категорию знакомых через Монти, о котором подруга без умолку болтала.
Наверное, Кларк до сих пор таила обиду на мать за это. И странно, что она задумалась об этом только сейчас.
Но они быстро закрыли эту тему, ведь Кларк совсем не хотелось это всё вспоминать.
Каждый раз, когда она понимала, что Беллами пытается завести разговор о Лексе, Кларк сразу же спрашивала что-то первая. Каким-то образом интуиция подсказывала ей, когда именно нужно что-то спросить, чтобы избежать неловких вопросов. Может, она совсем ещё не готова к этому разговору.
Однако вопросы иссякают со скоростью света, а желание Беллами всё узнать только растёт.
— Кларк, — называет он её по имени и она понимает, что пришло время. Возможно, ей станет легче.
Возможно и нет.
Сначала она долго молчит. Минуту, может пять, в доме стоит тишина, давящая на плечи и вжимающая в диван. Кларк чувствует, как пыль летает в воздухе. Это ощущение буквально выводит её из равновесия, пока она обнимает себя руками.
— Я даже не могу понять, когда всё это началось, — вздыхает Кларк, усаживаясь поудобнее. Беллами находит ее руку и берёт в свою, придвигаясь ближе и поощряя тем самым девушку на дальнейший рассказ. — Мы были друзьями. Сначала, всё начиналось именно так. Ну, это даже дружбой нельзя было назвать, если честно. Я вела себя как сука, не придавала ничему, кроме своих чувств, значения. Забывала о ней, оставляла её. Я даже сейчас это делаю, — уже тише добавляет она, отворачиваясь в сторону. — С тобой.
Беллами набирает в лёгкие воздух, чтобы что-то сказать, возразить, опровергнуть то, что сейчас сказала подруга, но Кларк не дает ему слова.
— Нет, — мотает головой она, понимая, что никакие слова не смогут оправдать собственные поступки. — Я и правда сука, потому что как только у меня появилась какая-то надежда, я бросила тебя. Я забыла о тебе, боясь, что ты уедешь от меня, сама свыклась с мыслью, что мы больше не будем друзьями. А я ведь то же самое делала с ней, — на этих словах в животе переворачивается что-то тяжелое и холодное, что-то, что заставляет её поежиться от внутреннего холодка. — Я всегда думала только о себе, всегда акцентировала внимание только на себе. Я жалела себя, страдала от того, что сама себе придумала, пока всё можно было решить простым разговором. — они встречаются взглядами, а Кларк стыдно. Это чувство для неё на самом деле очень новое. Ей редко когда было за себя стыдно, ведь всю жизнь она пыталась побороть это ужасное чувство, с чем успешно справлялась. — А самое ужасное, что мне это нравилось. Мне нравилось быть особенной, страдать и никому не говорить причины, чтобы люди гадали что же со мной случилось. Чтобы она уделяла свое внимание только мне. Хотя и выбора у неё особо-то и не было, — обречённо говорит Кларк, понимая, что скоро подойдет момент, когда придётся сказать, что Лекса была призраком, и именно так они познакомились. И она решает сделать это сейчас. — Мы познакомились в моей квартире, утром, — Кларк улыбается, погружаясь в воспоминания, в такие далёкие и светлые, она буквально видит в своей голове то приглушенное желтоватые освещение от октябрьского утреннего солнца. — Я думала, что у нас что-то было, но никто из нас ничего не помнил. Но я почему-то даже её не выпроводила, а хотела накормить супом и предлагала вызвать такси.
Кларк набирает побольше воздуха в лёгкие, чтобы набраться смелости, но выдать всё это у неё получается достаточно легко. Так, будто эти слова сидели у неё на языке всё это время и ждали подходящего момента.
— Но она не смогла. Она не могла даже ложку взять в руки. Лекса оказалась нематериальной. Привидением, призраком, духом, можно называть это как угодно, но суть в том, что она была невидимой для всех. Кроме меня. Так мы и познакомились, — говорит Кларк, ощущая бескрайнюю лёгкость в теле. Говорить об этом оказалось легко, особенно лучшему другу. Но Кларк даже не знает, поверит ли он ей. Вдруг он подумает, что она сумасшедшая?
Беллами просто крепко её обнимает. Раньше они часто обнимались, чтобы выразить свою любовь, особенно это надо было Кларк, которая чувствовала, будто никому не нужна. Но это было раньше.
Сейчас она уже не тот недолюбленный в детстве ребёнок, она выросла, состоялась как личность и скоро состоится как врач.
Но даже сейчас его объятия очень ей необходимы. Так она может почувствовать поддержку и принятие, которых всегда так не хватало.
— На самом деле не только я её видела, — добавляет Кларк, решив всё-таки сказать про Лилу. — Ещё была девочка из моей больницы, Лила. Лекса спасла её во время обвала, — уточняет она, положив Беллу голову на плечо.
Он ничего не спрашивает, так как знает, что через минуту Кларк всё расскажет ему сама, и оказывается прав.
— Я подумала, что это триггер из её прошлой жизни, что она сделала это на автомате, вспомнив что-то из своей жизни. Мы думали, что из-за этого она смогла тогда чего-то коснуться. Мы допускали, что именно так она и умерла.
После минуты оглушающей тишины, которая позволяет Кларк погрузиться в воспоминания, она тихим жалящим шепотом добавляет:
— Я думала, что она мертва.
Беллами секунду молчит, прежде чем отстраниться от подруги и посмотреть ей в глаза.
— Но она жива.
И эти простые слова, наверное, именно они, помогли Кларк это осознать.
Всё это время ей было очень сложно уложить всё в своей голове, разложить по полочкам всю информацию, которую она получала.
— И это главное, — добавляет Белл, невольно поглаживая Кларк по щеке большим пальцем.
— Я знаю, — так же тихо, почти не слышно, отвечает она, выдыхая полной грудью. Она бесконечно благодарна за то, что он не считает её теперь сумасшедшей. Он не думает, что Кларк нужно лечиться или попить таблетки.
Он просто ей поверил.
— А Эхо.?
— Они были в одной старшей школе, в Сиднее. Даже встречались некоторое время, — говорит он, пока Кларк думает об этих словах. Она даже почти не удивляется, ведь и правда, как можно было устоять перед Лексой? — Но они были лучшими подругами.
После всех выяснений сидеть с лучшим другом стало намного легче и проще. Они просто продолжают душевные разговоры так, будто и не было всего того времени, которое их разлучало. Поэтому даже атмосфера в доме становится более непринуждённой, чем была до этого.
Почти в полночь Беллами решает, что ему пора уходить, хоть Кларк этого и не хочет. Она, на самом деле, так хотела устроить ночёвку, как раньше, чтобы они спали на диване в обнимку с попкорном.
Можешь остаться с Кларк, если хочешь, милый.
Пишет Эхо и это всё, что им нужно. Кларк понимает, что ей действительно нужно присмотреться к будущей жене Белла, ведь до сих пор она не сделала совершенно ничего плохого.
Она засыпает посреди предложения, очень резко и практически мгновенно, пока Беллами приглушает никому не интересный фильм.
Но ему потребуется не один час, чтобы приглушить все мысли в голове и наконец уснуть.
***
Будит Кларк запах жареных сосисок с сыром и яичницу, и она даже не сразу осознает, что это уже не сон.
За несколько секунд в её сознание врывается все события прошедшего дня и она понимает, что это Беллами; и он готовит для них завтрак.
Она пытается вспомнить, когда последний раз просыпалась именно так, сопровождаемая запахом яичницы Беллами, но не может. Кажется, это было настолько давно, что она уже не уверена, было ли это на самом деле.
Беллами приносит тарелки с едой и ставит их на столик возле дивана, пока Кларк притворяется спящей, исподтишка пытаясь подсмотреть за парнем.
Беллами только толкает её в ногу и говорит, чтобы она открывала уже глаза и прекращала паясничать.
Они завтракают вместе и Кларк практически может почувствовать счастье, витающее в доме. Это такое давно забытое чувство, что сначала она даже не понимает, что это, а потом на неё накатывает чувство вины за то, что она радуется без Лексы.
Но Кларк быстро затыкает это ощущение, понимая, как ей этого не хватало. Именно сейчас она может почувствовать, как голова постепенно остывает и расслабляется.
Теперь Кларк уверена, что всё пойдёт по-другому. Ей нужна была перезагрузка, и она её получила.
Сегодня пятница, а значит до 12 часов у Лексы будет сидеть Костия, и, скорее всего, сегодня придёт Амалия. Она слышала краем уха, как старшая Вудс договаривались о чём-то с врачом, но о чём именно, она не услышала.
Кларк поднимается с дивана.
Самое время навестить Лексу.
