По ту сторону

      Через несколько минут она сможет наконец увидеться с Лексой. Осталось потерпеть всего ничего, и они смогут провести столько времени вместе, сколько захотят. Ну, или сколько им позволит Амалия.       Кларк до сих пор не знает, как Костии это удаётся, но впервые она рада, что у них с Лексой сейчас достаточно хорошие отношения.       Сначала охранники проверяют металлоискателем её сумку, потом и её. Просят снять обувь, повертеть в разные стороны языком и почти что заставляют её раздеться.       Это всё настолько унизительно, что на глаза наворачиваются слёзы, и Кларк совсем не понимает, почему Амалия так на неё взъелась. Это её личная неприязнь к Кларк или что-то между родителями? Или же она просто свихнулась, когда Лексу похитили?       В любом случае, Амалия стоит на верхней ступеньке, пока Кларк проверяют на наличие запрещённых предметов, и ей кажется что женщине просто хочется показать, кто на самом деле тут главный и просто растоптать её гордость.       Но Кларк стоит, не подавая виду, что её это как-то задевает и со скучающим видом ожидает свои вещи обратно.       Когда она поднимается на первую ступеньку, по комнате разносится слишком громкий стук её небольших каблуков, режущий уши, и в эту же секунду Амалия говорит:       — Добро пожаловать, мисс Гриффин.       Она ядовито улыбается, пытаясь прикрыть это дружелюбием, и если это правила её игры, то Кларк в деле.       — Проводите её в комнату Лексы, — говорит она кому-то сзади, повернув голову на девяносто градусов. Кларк рассматривает там высокую женщину средних лет в чёрном платье-миди с белым фартуком спереди.       Неужели ещё существуют люди, нанимающие горничных, думает Кларк, но фальшиво благодарно улыбается Амалии. Что ж, этот день обещает быть непростым.       Кларк продолжает цокать каблуками по мраморному полу, и этот звук даже в какой-то степени успокаивает.       Светлые стены, высоченные потолки, потрясающе красивый белый мрамор на полу. Всё в этом доме буквально кричит о том, что его хозяева не знают слова «слишком».       Всё, начиная от позолоченных рамок настенных картин, до белоснежного персидского ковра ручной работы в огромной гостиной просто кричит о том, что все люди, не имеющие доход выше сорока тысяч долларов в год, просто нищие, и Кларк уверена, если бы все эти предметы могли говорить, они бы однозначно высказали своё недовольство, насчёт того, что такие как Кларк позволяют себе находиться в таком доме.       Она буквально чувствовала себя в музее с самой первой секунды, когда только вошла на территорию особняка. Огромный двор с небольшим озером и идеально подстриженным газоном, собственная дорога, ведущая в подземную парковку, огромных размеров лестница из того же белого мрамора ведущая к входным дверям.       Это всё выглядело как самый настоящий особняк каких-то родственников королевы Елизаветы, и невольно, даже самый уверенный в себе человек почувствует себя здесь дерьмом.       В самой большой комнате Кларк, кажется, даже не может увидеть стену напротив, настолько она огромна. В центре располагаются две округлые лестницы с чёрными винтажными перилами, а между ними стоит высокий диван и кофейный столик, с ещё одним пятнистым персидским ковром ручной работы.       Справа Кларк замечает арку в стене, где виднеется обеденный стол, и она уверена, что он сделан из какого-то охрененно редкого красного дерева. Это, видимо, столовая.       Огромная хрустальная люстра нависает, кажется, прямо над ними, и если бы Кларк жила в этом доме, у неё бы развилась какая-то люстрофобия.       Они поднимаются по идеально вычищенным ступенькам и женщина время от времени бросает недовольный взгляд на Кларк, видимо, за то, что она выбрала такую обувь, которая может поцарапать их драгоценный мрамор, хоть эти туфли и не отличались ничем особенным от любых других туфлей.       Они сворачивают сначала направо, в огромный коридор с ещё не одной тысячей красивых лакированных дверей. Потом налево и снова направо.       Это какие-то лабиринты минотавра, думает Кларк, невольно ускоряя шаг.       Встретиться с Лексой действительно не терпится и от предвкушении встречи сердце начинает биться ещё быстрее.       Они останавливаются рядом с белоснежной дверью и горничная неспешно и плавно поднимает руку, чтобы постучать, и Кларк закатывает глаза от этой манерности. Неужели она действительно всегда так себя ведет, или они проходили какие-то курсы Амалии по тому, как вести себя высокомерно с гостями?       Дверь открывается прежде, чем её костяшка касается гладкой поверхности.       Кларк видит немного взъерошенную и взволнованную Лексу, которая пытается сдержать улыбку, растущую на губах.       — К вам мисс Гриффин, — говорит женщина очевидное, и Кларк в который раз закатывает глаза. Она отходит, чтобы освободить ей путь в комнату, но горничная продолжает стоять на месте с нечитаемым лицом, но однозначно высокомерным взглядом. — Позовите меня, если вам что-нибудь понадобится, госпожа Вудс.       Она деланно нарочито обращается к Лексе, и Кларк не то, чтобы взбешена таким поведением горничной, которая ни словом не обмолвилась, пока они шли сюда. Она больше обеспокоена тем, как чувствует себя тут Лекса.       А Лекса, в свою очередь, молчит, выжидательно смотря на Кларк, пока та не может сдержать улыбку. Она хочет, чтобы Кларк ей ответила.       — Занесёте нам обед через часик, — говорит Кларк, пока Лекса посмеивается в кулак от ощетинившейся женщины.       Лекса выглядит немного лучше. Волосы уже не кажется такими сухими, чёрные круги под глазами практически исчезли, на щеках появился небольшой румянец. Она выглядит практически здоровой.       Они стоят ещё несколько секунд, пока Кларк не скажет небрежное «спасибо», чтобы обозначить конец их маленького разговора, и чтобы она, наконец, ушла.       Она не двигается ещё несколько секунд и разворачивается, чтобы уйти, не забыв бросить на Кларк очередной надменный взгляд.       Правда, она уже не обращает на это внимание, а раздражение очень быстро уходит, стоит Лексе ещё раз ей улыбнуться.       — Привет, — шепчет она, делая шаг к Кларк и протягивая к ней свои руки.       — Привет, — улыбается в ответ Кларк и притягивает её к себе, крепко обхватывая руками хрупкую талию.       Лекса утыкается носом в её шею, делая несколько глубоких вдохов, чтобы запах Кларк полностью заполнил её лёгкие, и только после этого чувствует себя лучше. Только она может дарить ей такое спокойствие и умиротворение.       Кларк прижимает к себе Лексу с каждой секундой сильнее, но оттого не менее осторожно, чтобы не причинить ей какой-то дискомфорт.       Она едва дотрагивается носом к её ушку, дыхание касается оголённой кожи, от чего Лексу атакует стая мурашек на затылке и она улыбается от такой ненавязчивой щекотки.       Их ноги практически переплетаются, и Лекса очень тёплая, несмотря на то, что в комнате немного зябко.       Кларк чувствует, как бешено бьётся в ушах её пульс, и всё, что она слышит — глубокое и размеренное дыхание Лексы.       Они не виделись шесть дней и десять часов, и это была самая длинная неделя в её жизни.       — Я так скучала по тебе, — говорит Лекса первой, и Кларк чувствует, как жар разливается по щекам. Они вдвоём, в её комнате, совсем никого нет вокруг, и сейчас они будут проводить время вместе. Наедине.       Кларк смотрит в искрящиеся глаза Лексы, не в силах оторвать от них взгляд, и улыбается, ведь понимает, что ей даже не надо отвечать, чтобы Лекса всё поняла.       Её глаза горят зелёным пламенем и это так завораживает, что всё, кроме этих глаз, перестаёт существовать.       Кларк медленно заправляет за ухо несколько выбившихся из небрежного пучка прядок. Лекса будто в замедленной съемке переводит взгляд на её губы. Время останавливается и они застывают в этом моменте, наполненном самыми разными чувствами.       Между ними никогда раньше не летали молнии, но именно в этот момент Кларк понимает, что эти молнии — ничто, в сравнении с её чувствами.       Лекса медленно ведёт пальцем от локтя вниз, к запястью, и переплетает их пальцы. Это прикосновение невесомое и пробирающее до самых костей одновременно. Кларк сжимает её пальцы в ответ, и Лекса медленно растягивает губы в улыбке.       Они отстраняются друг от друга спустя целую вечность.       Только сейчас Кларк замечает комнату, в которой они находятся.       — Вау, — выдыхает она, рассматривая интерьер.       Вся комната выполнена в светлых оттенках и почти весь пол устелен белыми пушистыми коврами. Кажется, тут намного больше зелени, чем во всём доме вместе. Сбоку от дверей стоит огромный горшок с каким-то деревом, на подоконнике стоит несколько суккулентов, а на прикроватной тумбочке стоит маленький кактус.       Над достаточно внушительных размеров кроватью висит гирлянда на прищепках с маленькими полароидными фотографиями.       А у стены напротив, на очередном ковре, валяется множество подушек и одеяло.       — Да, я тоже удивилась, — говорит Лекса, отходя к стене. — Особенно, когда увидела это, — добавляет она и отодвигает в сторону подвижную дверь, которую Кларк сразу и не заметила.       — У тебя есть даже гардеробная.       Лекса кивает, пока Кларк рассматривает тысячи её нарядов, рассортированных по цветам и стилю. Отдельный шкафчик для обуви, отдельный шкафчик для аксессуаров, шляп, верхней одежды и белья.       Комнатка совсем небольшая, прямоугольной формы, но там есть встроенный в стену выдвижной столик и пуфики между шкафами.       — Ты, кажется, была светской леди.       Лекса снова кивает, задвигая дверь обратно и Кларк невольно любуется её потрясающе красивыми пальцами.       — Костия говорит, что эти вещи я не забирала с собой в наш дом, а оставила тут, — она сглатывает. — Мы немного преобразили тут всё, она повесила гирлянду и привезла наши растения.       Кларк снимает туфли, опираясь о стену, и ступает на безумно приятный ворс ковра. Она прикрывает глаза от удовольствия, пока Лекса над ней посмеивается.       Между ними висит странного рода напряжение, которое возникает совсем ниоткуда, но как от него избавиться Кларк не знает.       Обычно они тусовались у Кларк в небольшой квартирке, а теперь они на территории Лексы, и это немного странно.       Кларк подходит кровати и неловко садится на край.       Они несколько минут молчат. Лекса стоит чуть поодаль, разминая руки.       — Как у тебя дела? Мы не особо могли поговорить после свадьбы, — спрашивает Лекса, делая несколько шагов к Кларк. — Кажется, у вас с Октавией всё действительно наладилось. — она аккуратно садится рядом, нажимая на кнопочки какого-то пульта и складывая руки на коленях.       — Подогрев пола, — объясняет она, ожидая ответа.       — Да, кажется, у нас и правда улучшились отношения, — соглашается Кларк, откидываясь на ладони. — Мы много чего обсуждали, поэтому… — она неловко замолкает. — И ты, у тебя, кажется, всё налаживается с Костией?       Кларк даже не знает, зачем спросила именно это, ведь есть еще столько всего, чего она хотела бы узнать. Но у её языка, как обычно, свои планы.       — Вроде как, — пожимает плечами она, откидываясь на кровать и поворачиваясь набок, лицом к Кларк. — Она очень старается, чтобы мне помочь, и ни на чём таком не настаивает. Они с Роаном и правда очень обо мне заботятся. — она двигается к подушкам, чтобы Кларк тоже легла рядом, и она послушно это делает.       Где-то в груди неприятно колет, но она понимает, что ничего не может с этим сделать, ведь Амалия и правда не пускала её даже на порог.       Они продолжают разговаривать о чем-то неважном, и время тянется просто нереально медленно, а напряжение между ними так никуда и не уходит.       Лекса вздрагивает всем телом, когда в дверь стучат, а Кларк пытается делать вид, что это совсем не разбивает ей сердце.       — Обед, — говорит она, поворачиваясь с подносом в руках, и Кларк спешит его забрать. На её немой вопрос Лекса кивает головой в сторону подушек, и Кларк идёт туда.       Она ставит поднос на небольшой столик, упорно игнорируя запах духов Костии на одеялах.       Лекса подходит к ней и они садятся на пол. Кларк раскладывает их приборы, пока девушка подсаживается к ней ближе.       — Как же потрясающе пахнет, — говорит Кларк с блаженной улыбкой на губах и прикрытыми глазами.       Они съедают крем-суп с грибами, дискутируя о том, чувствуют ли грибы боль, когда их режут, и решают оставить запеченные картофельные шарики с сыром для сериала.       Кларк даже немного волнуется, когда они ложатся на подушки и укутываются в одеяла с головой.       Сначала они минут пятнадцать ищут серию, на которой остановились, а когда находят, сердце Кларк уже норовит удрать со своего исконного места.       Она буквально не может понять, что вообще они смотрят, пока Лекса переплетает между собой их ноги.       Она невольно поглаживает пальцами её икры и это движение расслабляет и напрягает в одночасье.       Лекса укладывает голову ей на грудь, а её рука покоится на рёбрах, и даже сквозь свою футболку она чувствует жар, исходящий от её кожи.       Или это уже у неё самой жар?       Дыхание Лексы задевает её шею и ключицы, и это так чертовски отвлекает.       Они так близко друг к другу. Кажется, Лекса просто дразнит её, но она внимательно следит за происходящим на экране, и Кларк понимает, что это она тут накручивает.       Она молча продолжает исподтишка наблюдать за Лексой, которая, видимо, вообще не понимает, что происходит с Кларк.       За всё то время, что они не виделись, Кларк просто неимоверно истосковалась по её прикосновениям. Когда Лекса была в больнице, они виделись почти каждый день, минимум, по 10 часов в сутки, и их посиделки всегда были наполнены обнимашками и прикосновениями.       Даже если Лекса не замечала, что всегда ищет точку соприкосновения их кожи, то Кларк очень хорошо улавливала такие моменты.       Она очень хорошо понимала Лексу, ведь раньше они не могли друг друга касаться, а теперь это действительно казалось чем-то естественным, тем, без чего им обеим будет нелегко.       Но сейчас всё по-другому. Они вдвоём в её комнате, и Кларк очень по ней скучала, и, конечно же, ей не хватало всех этих их прикосновений.       За это время, что она за ней ухаживала в больнице, Кларк практически не думала о том, что любит Лексу в романтическом плане. Она старательно загнала эти чувства куда-то вглубь, и хоть иногда они и вылезали наружу, они никогда этого не обсуждали. Но сейчас, после недельной разлуки, её чувства, кажется, очень обострились, и каждое прикосновение, взгляд и улыбку она ощущает будто оголённый провод. То, что они столько времени провели друг без друга, снова активировало те чувства, которые она прятала. И Кларк не знает, как долго ещё сможет их сдерживать.       Конечно, они каждый день переписывались, но с учёбой Лексы это было непросто совместить. С утра почти до вечера она посещала пары и физическую подготовку. Её реабилитологи приходили в кампус, чтобы она могла заниматься с ними, пока у её сокурсников проходили уроки военной подготовки.       Кларк не слишком понимала всю эту систему, да и Лекса не особо распространялась об этом, но это был их семейный бизнес, и Лекса должна будет продолжать его развивать и в конечном итоге взять бразды правления этой империей в свои руки.       Вудсы оказались очень влиятельный семьёй во всей Австралии. Именно они практически контролировали всю армию страны, которая формировалась именно за стенами этих военных академий.       Лекса обхватывает Кларк рукой за талию. Она невольно задерживает дыхание, молясь, чтобы Лекса не испугалась этого.       Лекса, вместо этого, начинает выводить пальцами только ей понятные узоры на талии, под задравшейся футболкой.       По телу тутже бегут мурашки, и Кларк сразу краснеет, надеясь, что Лекса ничего из этого не заметит.       После конца серии Лекса достаёт очень тщательно припрятанную бутылочку красного вина.       — У меня кое-что есть, — говорит она, протягивая ей напиток и бокалы и хитро улыбаясь.       Кларк хмурится, увидев, что она немного надпита, и думает, что они должно быть, выпили немного вместе с Костией.       — Не уверена, что тебе можно пить, — сомневается она, хотя сама бы не отказалась от бокальчика красного.       — Как профилактика инфаркта и сердечной недостаточности, почему бы и нет? — хмыкает Лекса, и Кларк замечает игривый огонёк в её взгляде. — Я же не буду много.       Пока Кларк сомневается, Лекса уже берёт бокалы и наливает в них бордовый напиток.       — Да ладно тебе, я полностью в порядке, этот твой Питерс мне так и сказал.       — Мой?       — Пытался выудить твой номер, — говорит Лекса, делая небольшой глоток вина.       — Ты дала? — спрашивает Кларк, очень надеясь, что Лексе хватило догадливости, чтобы не дать ему её номер.       — Да, — кивает она, зарываясь лицом в одеяло, пока Кларк падает на спину в разочаровании. — Роана, — добавляет она тихо, но Кларк всё равно слышит.       Она закусывает губу, чтобы сдержать улыбку, пока цвет лица Лексы стремительно румянеет.       Кларк благодарит её, пододвигаясь и обнимая её поверх одеяла.       — Как твоя учёба? — спрашивает она, подмечая, что вся неловкость ушла, и теперь они просто ведут себя, как раньше.       — Странно, на самом деле. Вроде всё, как раньше, но я до сих пор ничего о академии не вспомнила, только какие-то урывки из детства, совсем с учёбой не связанные, — медленно говорит она, и Кларк с трудом разбирает её слова, приглушённые толщей одеяла. — Всё кажется каким-то… неправильным, не знаю. Мне кажется, я не особо хотела там учиться.       — Думаешь, они тебя заставили?       Лекса кивает, но почти сразу понимает, что Кларк её не видит, поэтому говорит:       — Думаю, да. Да и к тому же, я жила у Костии, почему я тогда просто не перевелась, если мне это не нравилось?       Она вылезает из-под одеяла, убирая волосы с лица, и шумно дышит.       — Воздуха не хватило, — говорит она, придвигаясь к Кларк ближе.       — Я думаю, со временём ты всё вспомнишь, надо только подождать, — говорит Кларк, пока Лекса отворачивается и смотрит в огромное окно на всю стену, выходящее на внутренний дворик с крытым бассейном.       — Да, наверное, — кивает Лекса, и Кларк сразу замечает, как потух её взгляд, видимо, от всех тех кошмаров, которые ей ещё придётся вспомнить.       Они несколько минут сидят в полной тишине, и Лекса тянется к Кларк, чтобы взять её за руку. Она играет их пальцами и внимательно на это смотрит, не скрывая полуулыбки.       — И как ты? — делая ударение на местоимении спрашивает Кларк, поправляя чёлку.       — Лучше, — говорит Лекс, поворачиваясь к ней лицом, но не разрывая прикосновения их рук. — В этом доме очень одиноко, на самом деле. Если бы не Костия и Роан, я бы давно сошла с ума. Амалия и Джонатан никогда ко мне не заходят, и мы разговариваем только в том случае, если надо что-то решить с академией, и всё. Я начинаю вспоминать своё детство, и мы никогда не проводили особо много времени, но у меня хотя бы появилось чувство, что они мои родители, а не просто соседи по дому, и это нелегко понимать, но в детстве я их очень любила, и иногда они бывали не такими… Отстранёнными. Конечно, у нас не было выходных в парке аттракционов, наверное, но некоторые приятные воспоминания у меня появились, и это странно, видеть то, какие они сейчас, и то, какими они были, когда я была ребёнком. Может, это после… — она закрывает глаза и шумно сглатывает. — ну, ты знаешь.       Она имеет в виду Джози, думает Кларк, понимая, что ей всё ещё тяжело об этом думать. И, скорее всего, так будет ещё не одну неделю.       Они обнимаются, пока Лекса рассказывает о том, как, однажды, они весь день рисовали семейный портрет, когда ей было около шести, потом Амалия учила её читать, время от времени делала с ней домашние задания и по её рассказам была совсем не похожей на ту женщину, которую они обе сейчас знают.       Время летит за разговорами и неспешным попиванием вина, и Кларк с облегчением понимает, что у них всё более менее наладилось.       В какой-то момент кто-то из них предлагает примерить что-то из одежды Лексы, и Кларк подозревает, что это была именно она, но они обе идут в гардеробную с остатками вина в бокалах.       За окном уже темно, и когда Кларк это замечает, она почти не думает о том, как ей добираться домой.       — Можешь остаться у меня на ночь, — предлагает Лекса, отодвигая дверь в сторону и краем глаза смотря на Кларк.       — Отлично, — отвечает она, думая о том, что это, возможно, будет ещё более неловко, чем было днём.       Но они заходят в комнату, и сначала кажется, что там им будет тесновато, но на деле оказывается, что места в самый раз, чтобы им обеим просто чтобы сесть на полу.       Несколько минут там просидев, Лекса достаёт несколько шляп и они по очереди их примеряют, дразнясь и кривляясь, и это, кажется, самый счастливый и весёлый момент за последний месяц, думает Кларк.       Они меряют разные шарфики и пиджаки, солнцезащитные очки и платки.       Лекса надевает очки и маленькую шляпку, и Кларк не может оторвать от неё взгляд.       В этот момент она выглядит действительно счастливой, глаза буквально горят, на лице широкая улыбка, и это так до невозможности красиво, что перехватывает дыхание.       Лекса предлагает включить музыку, и всё, что Кларк сейчас может найти, это Cigarettes after sex и, наверное, она пожалеет, что их включила.       Лекса просит её оставить песню, и это Apocalypse.       Они обе вспоминают, как Кларк пела её холодным ноябрьским утром на кухне своей квартиры, и это воспоминание настолько приятное и такое одновременно грустно далёкое, что по коже бегут мурашки.       Лекса залезает на столик и начинает медленно болтать ногами, пока Кларк снимает свою шляпу.       Она подходит к девушке, чтобы взять бокал с вином и ждёт, пока Лекса сделает то же самое. Она делает глоток, смотря на её острую челюсть, и не может удержаться, чтобы не провести рукой по чёткой линии. Сначала Лекса дёргается, но потом расслабляется под её прикосновением, поворачивая голову к Кларк.       Они молча смотрят друг на друга, и есть в этом взгляде что-то такое особенное, ни для кого, кроме них, неуловимое, но очень ощутимое.       Эта песня кажется слишком странной в этом контексте, и из-за этого неловкость на долю секунды снова повисает в воздухе, но исчезает, стоит Кларк прошептать первые строчки вместе с солистом.       — Ты прыгала с обрушающихся мостов, наблюдая, как городские пейзажи превращаются в пыль, — тихо подпевает она, пока Лекса шумно сглатывает.       Кларк невольно делает шаг ближе, и они уже находятся практически кожа к коже. Лекса больше не болтает ногами, и небольшая улыбка появляется на её лице.       Они подпевают вместе, и это так напоминает о том утре, что лёгким становится тесно в груди.       Лекса снова тянется к её руке, а Кларк даже не нужно приглашение, чтобы сплести в замок их пальцы.       Рука Лексы такая приятно тёплая, и сейчас это кажется намного более интимным, хоть они и держались за руки уже, наверное, тысячу раз.       Лекса притягивает девушку к себе ближе, улыбаясь с издёвкой в глазах, и Кларк тоже не может не улыбнуться.       Этот взгляд она видит даже с закрытыми глазами. Сердце стучит в ушах, но всё, что сейчас важно — Лекса.       Все её чувства собрались в один тугой непроходимый комок, с которым нужно что-то делать. Ощущение своей собственной кожи обостряется в сотни раз, когда Лекса проводит кончиками пальцев по её плечу, невесомо задевая ключицы.       — Я люблю тебя, — выдыхает Кларк, сама от себя этого не ожидая. Лекса замирает, и Кларк хочет забрать свои слова обратно, вернуть время вспять, чтобы она никогда их не говорила, но она не станет.       Осознание того, что это её настоящие чувства, не позволяет Кларк отказываться от своих слов.       — Я… — хочет начать Лекса, но Кларк кладёт палец на её губы, не позволяя продолжить то, что она хочет сказать, даже если это именно то, что ей нужно.       — Шшш. Не надо отвечать, — тихо шепчет Кларк, чувствуя, как на глаза набегают слёзы от понимания, что она наконец это сказала. Теперь Лекса точно знает о том, что чувствует Кларк, даже если эти и было слишком эгоистично с её стороны.       Но Кларк не отстраняется и не расстраивается, ведь она знает, что Лекса её не отвергла. Она просто не ответила. Пока что. Им обеим нужно время, которого нет.       — Твои губы — мои губы. Апокалипсис…       Кларк подпевает и смотрит прямо в зелёные немного растерянные, но сверкающие в темноте глаза и замечает, что Лекса переводит взгляд на её губы.       Она не знает, чем закончится сегодняшний вечер, и даже, если потребуется, купит билеты домой. Но только, если этого захочет Лекса.       Кларк отстраняется на несколько дюймов, но Лекса продолжает держать её за руку. Она больше её не отпустит. Столько раз они могли потерять друг друга за эти десять месяцев? Сколько раз они ранили друг друга и не заботились о своих чувствах?       — Я знаю, ты желаешь того же, Выходи и преследуй меня.       Кларк делает шаг назад.       — Кларк.       — Что?       Она делает ещё шаг назад, когда рука Лексы притягивает Кларк обратно. Кларк даже не успевает опомниться, как Лекса её целует.       Она обхватывает Кларк за шею, прижимая к себе, и в этот момент она не может думать ни о чём, кроме как об этих мягких губах на своих.       Кларк чувствует, как от позвоночника разбегается приятная дрожь, отдавая в каждую клеточку кожи. Губы Лексы на вкус, как мёд с примесью счастья и тепла, и у Кларк буквально выбивает почву из-под ног.       Ноги становятся ватными, когда Лекса целует её нижнюю губу и зарывается рукой в светлые волосы.       Сердце бьётся как сумасшедшее, и Лекса начинает отстраняться, ведь она так и не получила от застывшей Кларк ответа, но девушка теперь уже сама не позволяет ей этого сделать и сминает своими губами её.       Она прижимается к Лексе так, будто хочет стать с ней одним целым, когда та наклоняет голову влево и чуть отклоняется назад, утягивая за собой Кларк.       Лекса прижимает её голову к своей с такой силой, что могла бы с лёгкостью сломать шею, но Кларк сейчас совершенно этого не замечает. Их с головой захлёстывают чувства, которые они обе привыкли подавлять.       Губы Лексы такие тёплые и мягкие, такие нежные и приятные на ощупь, что от этого начинает кружится голова, и она бы не смогла устоять, если бы не железная хватка Лексы. Она чувствует, как дрожит тело в её руках, и это ещё больше заволакивает в небытие.       Их поцелуй переполнен самыми разными, иногда противоречивыми чувствами, но внутри Кларк взрывается фейерверк каждый раз, когда Лекса обнимает её губы своими.       Жар поднимается откуда-то снизу, распространяясь вместе с кислородом по венах, пока они вжимаются друг в друга. Поцелуй приобретает немного агрессивное настроение, когда Лекса отстраняется, тяжело дыша.       Она медленно открывает глаза и Кларк замечает совсем маленькую полосочку тёмно-зелёной радужки.       Лекса учащённо дышит, её волосы растрёпаны, а губы алые от их поцелуя. На щеках снова появился румянец, и это так красиво, что Кларк опять теряет ещё даже не приобретённый после поцелуя дар речи.       — Это то, что я хотела сказать, Кларк, — её голос хрипит, и язык снова западает на букве «к» в её имени.       Лекса снова опускает взгляд на её губы, пытаясь сдержаться, и Кларк замечает её внутреннюю борьбу.       — Но ты не можешь, — просто говорит она, запуская пальцы в волосы, замечая, как до сих пор дрожат руки. Её голос ломается на последнем слове, ведь этого всего слишком много. Поцелуй, теперь этот странный разговор.       — Я не люблю её, — отвечает Лекса, мотая головой и закусывая губы, — не так, — добавляет она, и у Кларк сжимаются все внутренности от её разбитого голоса. Она берёт Лексу за руку, и они выходят из гардеробной. Сердце всё еще бьётся как бешеное, и Кларк ещё долго будет об этом думать. Вспоминать, каково это было.       Она расстилает постель и переодевается в сменную одежду.       Лекса лежит очень близко, но они не касаются друг друга. Кларк на секунду кажется, что она снова нематериальна, и эта мысль невыносимо пугает. Поэтому спустя секунду она пододвигается ближе, облегчённо выдыхая от ощущения её руки на своей коже.       Она засыпает максимум на час, рассматривая красивый рассвет за окном.       Она даже не замечает, как стрелка часов стремительно бежит к девяти, но Лекса не просыпается.       Кларк снова падает в лёгкую полудрёму, но звук уведомления на телефоне её будит. Чертыхаясь, она тянется за телефоном.       +61-4-3267-8743: Нам нужно встретиться. Сегодня в полдень в баре напротив твоего дома.       Сообщение без подписи, но Кларк не составит труда узнать отправителя. Этот номер мелькал у неё перед глазами уже миллионы раз. Это Костия.       — Всё хорошо? — сонно спрашивает Лекса, приоткрывая глаза и зажмуриваясь от бьющего солнца. Утренняя хрипотца неимоверно ей идёт, и это отвлекает Кларк от мыслей.       — Да, конечно, — быстро отвечает она, — просто появились дела, так что я уже буду собираться.       Лекса садится, протирая глаза, пока Кларк встаёт и одевается. Её движения бодрые и резкие, и Лексе кажется, что это неспроста, но больше ничего она спрашивать не будет. Кларк расскажет ей, если посчитает нужным.       Она молча наблюдает за суетящейся девушкой.       Кларк заходит в ванную, чистит зубы пальцем и быстро умывается, ведь времени у неё не совсем много. Между её домом и Лексы около полутора часа пути, а сейчас уже десять.       Она поспешно надевает свою футболку, упорно игнорируя мысли о их поцелуе, когда чувствует холодные руки, тянущиеся к ней сзади.       Лекса обнимает её со спины и это так чертовски приятно, что Кларк не может первая разорвать эти объятия. Её сердце ускоряется, когда Лекса прижимает щёку к затылку, и она обнимает руками руки Лексы.       — Хэй, — говорит Кларк, медленно разворачиваясь к ней лицом.       Лекса грустно хмыкает, вытянув уголок губ, и все воспоминания о их вчерашнем поцелуе вихрём влетают в её голову.       Кларк нежно заправляет ей прядь за ушко и приподнимает её лицо, взявшись двумя пальцами за подбородок.       Она чувствует, как мелко подрагивает Лекса, и видит, как меняется её взгляд, когда девушка снова смотрит на губы, через секунду возвращая взгляд в её глаза.       Кларк медленно тянется к её лицу, пока сердце так и хочет выпрыгнуть из груди. Во рту всё пересохло от волнения, но она только невесомо касается своими губами, и это уже полностью инициатива Лексы — продлить поцелуй.       Она хватается за её губы так, будто утопает, и от этого у Кларк кружится голова ещё больше.       Ничего не может быть прекраснее, чем целовать такую сонную и только проснувшуюся, в уютной домашней пижаме, Лексу.       Она отстраняется, не скрывая широкую улыбку на своём лице.       — Мне нужно идти, — шепчет Кларк прямо в её губы, не отрывая взгляд от глаз напротив.       Лекса кивает, краснея и даря ей ещё один короткий поцелуй в уголок губ.       — Напиши мне, — говорит она Кларк, когда та уже стоит в дверях.       Она кивает и улыбается на прощание, и, дождавшись, пока Лекса улыбнётся ей в ответ, выходит.

***

      Первое, что видит Кларк, когда заходит в бар — сидящая на высоком стуле Костия, помешивающая трубочкой коктейль. Она немного опоздала, но это совсем её не волнует.       — В чём дело? — сходу спрашивает Кларк, присаживаясь рядом с ней.       — И тебе привет, — отвечает она, задумчиво рассматривая свои пальцы. Она хочет, видимо, сказать что-то о том, что она даже на встречу в минуте от дома умудрилась опоздать, но в её глазах мелькает понимание, что она была у Лексы.       Кларк замечает её подавленное состояние и видит, как на глазах появляется влага, но Костия очень быстро смахивает все чувства со своего лица.       — Нам нужно поговорить. Это важно.       — С чего ты решила, что я вообще буду с тобой разговаривать? — спрашивает Кларк, складывая руки на груди и заказывая у бариста миндальное латте.       — Ну, ты же здесь, — хмыкает Костия, — к тому же, это касается Лексы. — она сразу принимает серьёзный вид и поворачивается к своему мега занимательному коктейлю.       Кларк молчит в ответ, ожидая, когда же Костия начнёт этот самый важный разговор о Лексе.       — Ты же знаешь, что мы были вместе, — Кларк кивает, хоть Костия этого даже не замечает. — Мы планировали шикарную свадьбу, с красивыми платьями и огромным тортом, хотели двоих детей, ещё одну собаку и жить на берегу океана… — Костия открывает рот, чтобы продолжить, но Кларк её перебивает.       — Я не буду слушать о ваших отношениях.       — Нет, будешь, — говорит Костия и немигающим взглядом смотрит куда-то в сторону, и Кларк думает, что это действительно что-то серьёзное.       — У нас часто бывали мелкие ссоры, но мы всегда быстро мирились, я ненавидела, что Лекса разбрасывала по дому свою одежду, а её жутко раздражало, когда я перематываю фильмы, но никого из нас это не волновало. У нас была общая компания, с которой мы часто выбирались в походы или на пляжи с ночёвкой, в общем, нам никогда не было скучно. Мы часто тусовались с Роаном, у него даже была своя комната в нашем доме. Он очень много нам помогал и поддерживал, он отличный парень, на самом деле, так что не надо относиться к нему так, как ты.       Кларк недоумевающе хмыкает, делая вид, что она не понимает, о чём говорит девушка. Она всё это время относилась к нему с… подозрением. Он казался ей странным парнем, поначалу, но он и правда очень дорог Лексе даже сейчас. Так что Кларк пообещала себе, что больше не будет так делать.       Костия делает глоток своего напитка и поворачивается к Кларк.       — Потом с Лексой начало что-то происходить. Примерно за полгода до похищения, она стала угрюмее, много и долго думала о чём-то и всё время пропадала неизвестно где. В один из таких вечеров, когда я ждала её к ужину три часа, мы поругались. Наша общая подруга позволила мне остаться у себя с ночёвкой, и я не возвращалась до вечера следующего дня. Я напилась, много думала и жалела себя… Я переспала с этой подругой.       Кларк застывает, думая, что не расслышала, но понимает, что услышала всё правильно, по слезам на лице Костии. Она хочет спросить, знала ли об этом Лекса, и она хочет ей врезать, задушить и сделать ещё тысячу незаконных вещей с ней, когда думает, как она поступила с Лексой.       С той Лексой, которая жалась к ней сегодня утром, как маленький беззащитный котёнок, в своей пижаме и бардаком на голове.       Как можно быть человеком, которому было позволено всё это видеть и так жалко это просрать?       — Я не рассказала ей, мы просто помирились и всё… Но я... Мне было нелегко, и я думала, что это просто мой пьяный мозг, я не… Я никогда не хотела причинить ей боль, — Костия прокашливается, вытирая слёзы со щёк, и глубоко и рвано вдыхает. — Спустя какое-то время это повторилось. Я не могла ничего с собой сделать, Луна была такой понимающей, заботливой… Она следила за каждым моим словом и жестом, знала, чего я хочу, она могла успокоить меня одним взглядом… С Лексой же я чувствовала только боль, когда она всё больше и больше закрывалась от меня.       Кларк сидит ровно, почти до боли сцепив зубы и сжав ладони в кулаки. Лекса проходила через какое-то говно, а она вместо того, чтобы ей помочь, просто трахалась с их подругой.       — Спустя какое-то время, у меня начали появляться к ней чувства. Это было… По-другому. Не так, как с Лексой. Вся эта влюбленность, бабочки в животе… Это закружило мне голову, но я быстро поняла, что так продолжаться не может.       — Подожди, — резко говорит Кларк, поворачиваясь к Костии, — вы были помолвлены.       Она открывает рот от осознания, чтобы сказать Костии, какая же она сука, но девушка её опережает.       — Я знаю, что я сука, я уже достаточно раз говорила это себе, Кларк. — она снова делает паузу, пока Кларк смотрит на эту девушку, которая растоптала чувства Лексы, прикрываясь страданиями и жалостью к себе, и ей становится противно.       — Я сделала ей предложение после того, как порвала с Луной… Я думала, это всё исправит, но лучше не стало. Я влюбилась в неё и мы скоро снова возобновили отношения. Я не знала, что мне делать, мне было так хреново, мне казалось, что я просто… Что мне наплевать на Лексу…       Кларк только издает смешок, поворачиваясь к Костии.       — Тебе было плевать на неё, Костия, ты была права…       — Нет! Я страдала каждый день, каждую минуту, когда думала о Луне, и когда сбегала к ней по ночам и в перерывах между работой…       Кларк не выдерживает и вскакивает со своего стула, кидая мятые купюры за кофе.       — Кларк…       — Я не могу больше это слушать, — бросает она и вылетает из бара, хватая ртом свежий воздух.       Она уже почти переходит дорогу, когда Костия хватает её за руку.       — Кларк!       — Хватит! Хватит мне это говорить, Костия, ты должна была всё ей рассказать в первый же день! Она любила тебя, а ты просто… Просто продолжаешь ей врать и сейчас.       Ветер бьёт в лицо, и Кларк машет головой, расправляя волосы и сглатывая горькие слёзы.       — Я сказала ей, Кларк! Я сказала, что происходило за её спиной, и в этот день… Она просто ушла, ничего мне не сказав, а я ждала её. Я ждала её, Кларк, я ждала её месяц, два, три, даже спустя полтора года я блядь продолжала её ждать! — Костия кричит прямо ей в лицо, и плачет, уже даже не скрывая этого. Она всхлипывает во весь голос и закрывает рот рукой. — Я рассказала ей в тот день, когда она пропала… Это всё случилось из-за меня, а сейчас я продолжаю ей врать, и я так больше не могу…       Кларк чувствует прилив отвращения к этой девушке, но часть её понимает, как корит она себя теперь, ведь она думала, что это последний их разговор.       — Почему ты рассказываешь мне всё это? — сквозь зубы спрашивает Кларк, отходя в укромный уголок, подальше от глаз людей.       — Амалия знает… Она… Они просто её обманывают, и я вместе с ними, и я больше не хочу…       Её слова прерывает звонок телефона, и Кларк раздражённо берёт его в руки, чтобы сбросить вызов. Когда она видит, что звонит Лекса, Костия замечает это тоже.       Кларк бросает взгляд на плачущую девушку и видит её трясущиеся руки, прежде чем поднять трубку.       — Лекса?       — Я никогда не училась в этой академии, Кларк. Всё это время они мне лгали.