Иккинг, еще раз облизав губы, молча рассматривал Хофферсон.
Весь её вид твердил о том, что она сейчас его
проклинает, как будто он самое страшное зло на планете! Но вместе с тем, и то, что она не будет пороть горячку, а будет говорить ласково, с улыбочкой, и лишь бы его после этой улыбочки не прибили ненароком...
В свою очередь, блондинка, стоя перед Хеддоком уже в тёплой одежде, отметила, что парню безумно идёт нараспашку ворот рубашки. Сам Иккинг изо всех сил старался вежливо убедить рыжего, что отвезёт Астрид
самостоятельно.
«Не нужно её ждать, я лично отвезу её» — у него бы ни фига не получилось! Но на помощь пришла сама Хофферсон, которой было до смерти интересно, зачем её куда - то зовет этот прид... пришедший человек, так легко семеняющий на холодном снеге без куртки.
Рыжий долго терпел, не выдержал. Обернувшись к сестре злыми глазами, грязно выругавшись, он развернул машину и только их и видели...
Сейчас же Иккинг, стоя с девушкой на балконе, уже в пальто, но до сих пор, к сожалению, не застегнутом, он мялся.
Хотелось с ней поговорить, хотелось прижать к себе, или там хоть ладошки посогреть — если потом от этих ладошек не получит по своим рукам за то, что лез, куда не просят!
Но глядя на предмет своей печали и тоски, он по ощущениям, кажется мороз усилился, забыл как говорить.
Астрид же —
Будто специально, зараза! — не спешила даже ругаться на него. Она медленно и молча следовала за ним. Он же открывал перед ней двери, всю дорогу думая, чтобы ей такого сказать, чтобы она хоть немного задержалась в этом доме. Француженка доходчиво объяснила такому «Идиоту», что решила вершить его судьбу сама, раз он
не в состоянии даже на простенький поступок!
— Ты, - начала блондинка, которой, наверное, надоело дышать свежим воздухом в тишине, напоминающей гробовую. — Позвал меня, чтобы помолчать, господин Хеддок?!
Сглотнул. Все хорошо, она начала первой, ему нужно просто влиться в диалог... стоп! Господин Хеддок?!
— Я... Я просто пытаюсь подобрать слова, знаешь, мне трудно объяснить, что я сейчас чувствую да и что ты ко мне чувствуешь, но... — его перебили.
Лицо девушки вытянулось.
—
Я к тебе ничего не чувствую, Хеддок! Следи за языком! А слова подбирай, подбирай! Слова, как ключи, правильно подберешь и сможешь заткнуть рот, или же... по морде получишь!!
Девушка прошлась по балкону, резко затормозив у самого носа шатена. Она притянула его к себе за галстук, что болтался, как отвисший ошейник.
— Неужели, ты думаешь, мистер зазнайка, что чёрная полоса в твоей жизни кончилась?! — носы молодых людей соприкасались при каждом серьезном порыве блондинки. Теперь её уже не волновало, что их может кто - то заметить.
Плевать! Он испортил её репутацию! Она привела его в свою семью, а он, втеревшись в доверие, вытер об неё ноги.
— У меня б-была черная полоса в жизни, но я...
— Молчать! Разумеется, она у тебя кончилась! Ведь при бабле папочки можно любую идиотку охмурить и закрываться с ней, когда даже приехали гости, другие люди, между прочим, для
вас выступать приехали! Или ты нас уже не считаешь людьми? — прищурилась девушка, отпуская парня.
Розовые щеки порозовели от мороза, поэтому девушка, на взгляд Иккинга, выглядела очень мило. Только вот характер
миледи и ситуация были так себе.
— Я позвал тебя, чтобы все объяснить!
Именно с этого первоначально и хотел начать шатен. Его глаза печально смотрели на Хофферсон. Она независимая, но так кажется только на вид. Она серьезная, но лишь иногда. Она чистая, искренняя, открытая, дерзкая, даже немного сумасшедшая! Что он может предложить ей?
— Можно обалдеть! Он пытался объяснить! — перекривила личико блондинка. — Говорят, что женщины - как театр! То комедия, то трагедия, то потом, вообще, гастроли! Да нет, все сплетни, Боже ж мой! У мужчин полная параша! — девушка сильно пародировала свою бабушку с ее вечными метафорами, эпитетами и диалектизмами. Но сейчас ей стало так тошно от этой... лживости. Ему просто нужно было воспользоваться другими людьми, чтобы в.ы.ж.и.т.ь, так как остался без денег и семьи. А она, распустив свои длинные уши, поняла, что он ей
нужен, нужен!
И это отвратительно... от самой себя.
— Я не... Астрид, я очень сожалею, что не дотерпел до утра, надо было всё объяснить по - человечески, а я убежал, как дурак, как какой - то...
— Угу, как какой - то, блин, «
Чёрный плащ» на крыльях ночи, а может и на крыльях любви, тьфу! — девушка не постыдилась и плюнула на дорогой кафель, на котором они стояли.
Девушка развернулась, желая покинуть это место быстрее, но Иккинг в одну секунду перехватил её за руку, близко придвигая к себе. Ему, естественно, тут же стали доставаться тумаки от Хофферсон. Астрид Хофферсон рьяно пыталась пнуть ногой парня хоть куда - нибудь, но всё было тщетно.
Её руки были в плену рук Хеддока, саму девушку прижали к стене, а ногам также не было возможности вырваться, чтобы надавать кое - кому по восьмое число!
— Нет! У меня просто не было выбора! — истошно крикнул юноша, когда Астрид прицелилась откусить ему нос, причем, кстати, единственный! — Точнее, он был, но я поступил неразумно! Очень неразумно! Очень плохо! Мне стыдно!.. Хватит кусаться!! Эй! Ай!
Астрид вырвала правую руку и мощно ударила юношу по его граблям. Хофферсон стиснула зубы. Ей хочется расплакаться, хочется капризничать, хочется вредничать, бежать!.. Потому что, он слишком ...
— Отпусти меня! Я сказала, что не хочу больше с тобой разговаривать! Ты мерзкий, противный, двуличный!
Девушка медленно наступала на парня, тыкая в него пальцем, который уже очень замерз.
Иккинг и пялился, и пятился, и моргал, но не понимал, почему на его добрые намерения... она выступает волком?
— Я нормальный, а ты себя ведёшь, как истеричка! Успокойся! Я просто пытаюсь наладить с тобой отношения!
— Зачем? У тебя же есть невеста! Зачем тебе ещё и я? Неужели, так захотелось разнообразия?
Они стояли, как две бойцовые собаки на ринге. Глаза чуть ли не наливались кровью. Руки сжимались в кулаки... у обоих.
Девушка резко двинулась вперёд, ударяя парня в грудь. Её обида, злость, непонимание со стороны друзей, всё накопилось, все бурлило, и все это нужно было выплеснуть на кого - то, хотя бы на него! На этого паршивца, который и омерзителен, и чертовски красив!
Юноша попытался перехватить руки девушки, уже не контролирующей свои эмоции и чувства, но она била его в плечи, в грудь, по рукам, да куда только можно попасть! А блокировки её мало интересовали, ведь получалось это у Хеддока из вон рук плохо. Так что, бедному парню досталось по полной программе.
Секунда...
Хеддок наклонился к Астрид, тут же опаляя дыханием щеки.
Шатен поддался чуть вперёд, прикасаясь губами к верхней губе девушки.
Астрид с удивлением заметила, что её руки слегка подрагивают. Этот придурок стал каким - то особенным, неизвестно с каких пор.
— Я и не представлял, — возобновил разговор юноша, отодвигаясь от губ, получая грустный вздох — или облегченный? — крепко обнимая девушку. — Что есть такие девушки, как ты... такие прекрасные!
— Пф, — фыркнула блондинка, обнимая парня в ответ, но не сильно показывая, что ей приятно такое слышать. Хотя это только ей так казалось. — Что же ты меня не спросил? Я бы тебе сразу сказала.
— Ты можешь мне иногда сделать хоть лживый комплимент?
— Я не могу говорить лживые комплименты, я люблю говорить искренние гадости... Отпусти!.. Всё! Надоело, выпусти меня, тупица!
Девушка попыталась хотя бы одну ногу отдавить этому памятнику, не имеющему совесть, эмоции и хоть какую - то раздражительность, чтобы выгнать её. Но её прижали ближе...
— Ты очень обидчивая... — прошептал в белокурую макушку Иккинг.
Астрид Хофферсон резко выставила руки вперед, её силы вполне хватило, чтобы отпихнуть Хеддока и доставить ему дискомфорт.
— Я скромная и воспитанная! — возразила Астрид, приближаясь к выходу.
— Да ну? — как - то странно улыбнулся юноша, но этой улыбки хватило, чтобы руки девушки задрожали. — А ругаться воспитанное действие?
Неизвестно откуда в Хеддоке взялась смелость, но в любом случае, девушка ясно осознавала, что останься она здесь еще хотя бы на минуту, то она от негодования будет плеваться хуже верблюда! Она же сильная! Она же гордая! Она же...
— У меня возникают такие обстоятельства, что приходится ругаться, будто бы у меня две судимости! Да, мне даже говорят, иногда правда, как будто у меня нет совести, но из-за чего расстраиваться? У некоторых, нет даже мозгов, но и такие индивиды живут как - то...
— Ты сейчас намекаешь на меня? Да? — с нескрываемой насмешкой поинтересовался парень, ловя за руки удирающую, будто заяц от лисы, Хофферсон.
— Может! — вся гордость была на исходе. Хотелось бы попробовать обнять этого паршивца, поганца ещё разок, но, блин, слишком много чести ему и слишком много слабостей для неё!
— Астрид?
Хеддок медленно, но нескрываемой нежностью провёл рукой по волосам блондинки. Слегка наклонившись, он пристально заглянул в омут, который затягивает, затягивает, затягивает...
— Зачем ты меня звал? Посмеяться? — хриплым голосом поинтересовалась девушка, от обиды и искушения, прикусывая нижнюю губу. — Ты ведь обручен...
Смешок. Какой - то слишком искренний.
— Я обречён!.. Хотя какая к черту разница? Мм?
Медленное касание. Руки парня ложатся на щёки Хофферсон, а её руки болтаются, как тростинки.
Поцелуй медленный, как спасительный глоток воды, который хочется продлить, чтобы удовольствие текло дольше и дольше.
Руки нежно гладят девичьи щеки. Они мягкие, холодные, хотелось бы зацеловать их до одури, что он и делает.
Но тут...
Эм, что он пропустил?
—
Иккинг, твою мать, ты чё завис?
Астрид щелкает пальцем перед физиономией Хеддока, пытаясь привести его в порядок, и понять, какого левого он улыбается, как дэбил, стоя с ней в холодную погоду на балконе уже минут десять, если не пятнадцать?
— А? Я... Оу...
Только сейчас до сознания доходит, что все поцелуи, то прощение, которое он получил, было лишь его иллюзией. Мягкой милой картинкой, что растворилась в одно мгновение, как хотя бы та снежинка, которая растаяла в волосах Хофферсон.
— Слушай, у тебя никогда стиль общения не меняется. — усмехнулась девушка, кутаясь потеплее.
— Что? — он не мог прийти в себя с первых минут. Голова, словно колокол, в который бьют, трещала, трещала, хоть руби её с плеч долой.
Но видимо, что Боги сегодня на его стороне. Ведь Астрид Хофферсон хоть и тяжело вздохнула, но принялась объяснять.
— Все сделано в лучших Иккинговыских традициях : ты даже не начал, но уже утомил!
— О, Боги! Прости я... Я просто... Знаешь, вы сегодня ...
— Помолчи! — приказала суровым тоном девушка, уворачиваясь от руки Иккинга, которой он хотел дотронуться до неё.
Астрид отвернулась от шатена, плотно сжимая ледяные потрескавшиеся розовые губки.
— Я знаю, что ты хочешь мне сейчас втереть! Прекрасно знаю, — начала девушка, понимая, что юноша не в состоянии что - либо сделать самостоятельно.
— Астрид, я айдиот, ой, то есть, идиот! Конечно же, идиот! Ты мне ...
— Так тебя твоя новая пассия называет? Прикольно! Я с ней согласна, ты «Айдиот», мистер Хеддок! — как - то совсем без нотки веселья произнесла Хофферсон.
Иккинг подошел ближе. Он снова попытался прикоснуться к Хофферсон и на этот раз у него получилось. Он приобнял её за плечи. Девушка даже не шелохнулась.
— Мне не должно быть неприятно. И мне не неприятно. Всё вроде бы нормально, но мне
стыдно за тебя! И за себя тоже. — вздохнув, набрав побольше воздуха, девушка скинула руки Иккинга со своих плеч, сжимая до хруста металл, на который она облокотилась.
— Мне тоже очень стыдно, я ...
— Подожди!
Девушка развернулась лицом к парню, приложив палец к его губам.
— Я слушала твоё молчание? Да! Я наблюдала за тем, как у тебя медленно съезжала крыша и ты улыбался, как дурачок? Да! Теперь слушай меня!
— П-прости.
— Это ты скажешь потом. — пообещала Астрид. — Я связалась с тобой, потому что ты платил за мое вранье. Мне это нравилось, пускай, не все моменты, но меня все устраивало. — Астрид позволила себе снова повернуться к бассейну, ведь с балкона открывался вид именно на него.
Иккинг смекнул про что говорила девушка. Улыбка медленно озарила его лицо.
— Ты про по...
— И про то тоже. — не дала ему закончить Хофферсон. — Когда тебя выгнал из дома родной отец, мне стало... — Астрид замялась. Она действительно не знала, какое именно слово ей нужно подобрать, чтобы описать то, что она тогда, именно тогда, чувствовала. —
Искренне жаль тебя! Я никогда бы не подумала, что из-за непослушания взрослого детину могут выперить из дома. Для меня это дикость! — девушка снова сплюнула, но на этот раз вниз, с балкона на снег.
— Ты меня жалела? — его руки снова попытались обнять Хофферсон, но так хлыстнула по его граблям, не давая ей мешать.
— Я тебя пожалела, да, правда! Но ты просто взял и попользовался моей жалостью. Мне стоило усилий, чтобы вдолбить моему старшему брату то, что ты мой
друг и что тебе реально некуда идти!
Хофферсон снова повернулась к Хеддоку. Тот стоял с опущенной головой, поэтому их лица встретились на расстоянии шести сантиметров.
— Вспомни, как он троллил тебя! — девушка рьяно схватила парня за грудки и потянула на себя. Их лица были даже не сантиметре, в миллиметрах друг от друга. Но смущало это только Иккинга.
— По поводу, — юноша сглотнул. — «царской» еды?
— Да! И по поводу роскошной кровати, по поводу того, что теперь твоему величеству придётся самому выносить мусор и как бы, там, блин, наша принцесса не упала от вони! Вспомни, чувак, через что ты прошёл, прежде, чем ты смог подружиться с моим братом! А мама? Вспомни, как играл для неё моего ухажёра! А близнецы! Ты был
своим для Амели, ты был частью семьи! Настоящей семьи!! Где люди любят друг друга, переживают друг за друга! Издеваются, но любя, друг над другом! Ты все оставил, как оставляют ненужные вещи на полках и ушёл!
Прямо в губы, глаза в глаза, Астрид кричала на Хеддока, попутно выделывая тряску для этого «бывшего члена семьи».
Иккинг, как вкопанный, стоял и не знал, что делать. В его мыслях дальше следовал поцелуй, но... Это реальность! Здесь действительно всё по - другому. Парень не выдержал, прикрывая глаза, стал тихонько сопеть, сжимая руку в кулак.
— Ты все забыл...
— Нет.
— Ты ни хера не помнишь, придурок!!
— Я всё ... помню! До мелочей! — взорвался Иккинг, вылезая из плена рук блондинки. Странно, но в его мечтах, он захватывал её в плен. — Я поступил по - идиотски! Мне стыдно! Я хочу вернуть доверие твоего брата, потому что он настоящий мужчина, который охраняет свою семью и не боится устроить собственную! Я люблю твою младшую сестру, у меня никогда не было сестер! А с братом таких отношений у меня не было. А с ней всегда так весело! Она потрясающая! А еще...
Юноша отбрыкивался от ударов Астрид, которые приходилось блокировать. У него получалось! Хофферсон прижала парня к стене, намереваясь выбить зуб. Он не смеет даже вспоминать об её сестре и брате! Он не достоин их уважения! Болван! Но...
—
Я люблю тебя! — крик парня могли услышать, но похоже, что он об этом даже не подумал. — Ты самая сумасшедшая, ты самая поразительная девушка на все белом свете! Я никогда таких, как ты, не встречал! Ты смелая, дерзкая, чуть ли не чокнутая! Но я тебя обожаю! Я не женюсь! Ни за что! Тем более, я ей и не нравлюсь! У неё свой великомученик имеется! Я люблю тебя! И я не боюсь отца, я вернулся домой, чтобы родители сохранили семью, а мой брат не остался с поломленной психикой! Мне уже до такой степени плевать, что я готов сделать тебе предложение, лишь бы видеть тебя чаще!
И повисла эта дурацкая классическая тишина.
Астрид так и замерла с вытянутой рукой. Её левый глаз немножко дёргался, руки дрожали, увы, не от холода. Губы предательски засеменили в беззвучном диалоге, а в животе взорвался вулкан из бабочек. Что этот дурень сказал?
А сам дурень уже и перекрестился в мыслях, и по шее себе надавал, и водой окатил, только вот у него правый глаз задёргался.
Рука Хеддока потянулась к щеке девушки, но та, как кошка от утюга, отскочила от него, пятясь к двери, затарахтела.
— Ты! — тыкнула пальцем в Хеддока блондинка, дрожащим голосом, несвойственным для неё, продолжила. — Ты наглец! Ты врешь! Ты постоянно врешь! И ты даже не раскаиваешься! А я, дура с кривого переулка, тебе поверила! Пошла с тобой! Не трогай меня!
Юноша попытался прижать взбесившуюся девушку к себе, но у той были планы кусаться.
— Астрид! Блин, больно!
— Я тебя терпеть не могу! Ты только и делаешь, что врёшь! Всем : мне, родителям, невесте!
— Она мне не невеста!
— Бабник! — выплюнула Хофферсон, прежде, чем залепила сильную мощную пощечину Иккингу.
Девушка презрительно оглядела шатена, разворачиваясь, покидая дурацкий балкон.
Дурацкий балкон! Дурацкий Иккинг! Дурацкая ситуация! Дурацкий Дагур, который её послушал и оставил в этом поганом доме.
Едва ли девушка вошла в зал, то на неё уставилось большое количество гостей, в лице молодежи, которые остались дожидаться своих старших, чтобы вместе покинуть банкет. Астрид тихо выругалась про себя, через силу улыбнулась и, хлопнув дверью, ведущую на балкон, встретилась с грустными потухшими изумрудными глазами. Почему она всё должна делать сама?
— Хм, у меня был консилиум, присутствовали : я и мой мозг. И я пришла к выводу, что ты имеешь феноменальный склероз!
— А... Э?
Девушка шустро приподнялась на цыпочки, яро и молниеносно, заглядывая в глаза. Хеддок смирно осунулся и попятился назад. Но ему никто не дал прыгнуть с балкона, чтобы спасти свою шкуру.
— Мистер, а вы не забыли, как слёзно уговаривали моего дражайшего старшего брата о том, что поговорите со мной и отвезёте после домой? Или ты мне на коврике стелить собрался?!
Иккинг шумно сглотнул, а в животе предательски взвыл ... но не табун бабочек, а кит. И этот кит очень хотел покушать!
Иккинг, надеясь, что это было слышно только ему, кивнул головой и хлопнул в ладоши.
— Я и не против! Я отвезу тебя с удовольствием! Вот только...
— Ага, хоть пирожок со стола возьми, — с ухмылкой произнесла Хофферсон, с укоризной мотая головой, — А то еще из-за твоего голодного обморока в аварию попадем!
— Хех, сплюнь. — лживо улыбаясь, будто всё хорошо и они помирились, сказал шатен, получая единственный убийственный взгляд голубых глаз, которым он готов был подарить своё сердце... хотя он уже это сделал.
—Сплюнуть? Если только на тебя!
