Бабочки монархи всегда возвращаются

      Помню, как-то раз я очень сильно поссорился с родителями. Я был так зол на них тогда, что хотелось просто уйти из дома, хлопнув дверью, и никогда больше не возвращаться, что я общем-то и сделал. Вернуться-то я, конечно, вернулся, но дома не появлялся целый день, в течение которого просто бессмысленно шатался по городу, вымещая агрессию на попадавшихся под ноги камнях и бредя, куда глаза глядят. Вот тогда-то я и напоролся на это место.        — Не переживай, я не какой-нибудь там маньяк и я не собираюсь тебя здесь изнасиловать, — усмехнулся я, ведя Уэя за собой и видя, как выражение его лица меняется с каждым его шагом.       Мы вдвоем шли вперед по широким улицам нашего городка, тогда как на место приятных жилых районов приходили более старые и пустынные, на место аккуратных ухоженных домиков — дряхлые и обветшалые, людей вокруг становилось все меньше и меньше, пока все это и вовсе не сменилось лесом. Но не тем красивым густым золотым лесом, в котором мы были до этого, а каким-то хмурым, унылым, мрачным и совсем не приветливым, с сухими поломанными деревьями и такой же сухой желтой травой.       Я стремительно направлялся вперед по уже знакомому мне пути, а вот Джи, кажется, чувствовал себя не очень уверенно. Его веселое настроение куда-то испарилось, он то и дело оглядывался по сторонам, словно ждал, что из-за деревьев должен вот-вот кто-то выскочить, незаметно для себя пытался схватить меня за руку, в то время как я лишь беззвучно усмехался про себя, умиляясь такому по-детски забавному поведению парня и продолжая идти вперед, прямо в глубь этого пугающего отталкивающего леса.       Пройдя еще каких-то несколько футов по этому устрашающему лесу, мы наконец вышли на крошечную полянку, окруженную все такими же старыми жухлыми деревьями и заполненную распускающими свои когти во все стороны давно засохшими кустарниками, словно не подпускающими к темному, старому, ветхому, полностью соответствующему атмосфере леса полуразрушенному заброшенному домику, стоящему в самом центре всего этого великолепия. Его бревна давно почернели, крыша обвалилась, стекла разбились и повыпадали, крыльцо обросло вьюнком, который резко контрастировал с этим мраком и казался словно не отсюда, но придавал хоть каплю жизни всей этой картине.       Я, остановившись напротив дома, покосился на Джи, который сейчас выглядел таким напуганным и растерянным, что уже едва ли весь не трясся, и тогда я, осторожно взяв его за руку и мягко ему улыбнувшись, вместе с ним направился прямо ко входу.        — Не волнуйся, — открывая скрипящую и, казалось, уже готовую вот-вот отвалиться дверь, произнес я. — Приведений здесь нет. И монстров тоже.       Тогда Джи посмотрел на меня с неким едва заметным недоверием, но после, помедлив какие-то секунды, все же неуверенно вошел внутрь. Я — следом.       Внутри дом выглядел соответствующе внешнему его виду: старые черные доски покрывали дряхлый пол, шаткие стены уже не сохраняли тепло, вся мебель выцвела и сейчас выглядела словно из какого-то старого фильма, в некоторых углах блестела тонкая паутина и единственное, что выделялось и выглядело новым на фоне всего этого безобразия — это небольшой железный замок на шкафу в одной из комнат, довольной маленькой и такой же мрачной.        — Проходи, не бойся, — пропуская туда Джи, произнес я, а после вошел за ним.        — А что это за место? — проходя внутрь и робко осматриваясь по сторонам, спросил он.        — А это одно волшебное место, о котором никто-никто не знает, — с улыбкой протянул я, подходя к шкафу и вынимая ключ из кармана куртки, которым впоследствии открыл замок. — Ну, теперь ты знаешь.        — Оно пугает, — Джи легонько приобнял себя за плечи и, когда я, распахнув дверь шкафа, достал из него большой чехол с гитарой внутри, удивленно поднял брови.        — Только на первый взгляд, — улыбнулся я, садясь на такой же старый, но пока еще крепкий стул, взглядом указав Уэю сделать то же самое.       Тот неуверенно опустился на соседний, а я улыбнулся шире, после чего, вытащив гитару из чехла, сложив ногу на ногу, разместил ее на коленях, одной рукой взявшись за гриф, а второй ударив по струнам, и тогда короткий, но приятный звук вырвался из-под моих пальцев, отразившись от стен и после растворившись в прохладном осеннем, пропитанном какой-то таинственностью и умиротворенностью воздухе.        — Мне здесь нравится, — снова взглянув на Джи, вновь заговорил я. — Здесь можно уединиться, когда плохое настроение, когда не хочется никого видеть. Или когда хочется просто побыть одному, подумать. И самое офигенное — что тебя здесь никто не найдет.       Тогда Джи в очередной раз окинул помещение взглядом и легко поежился, а я лишь тихо усмехнулся и вновь заставил негромкие плавные аккорды овладеть этой небольшой темной комнаткой:        — Не знаю… Есть в этом что-то романтическое.        — Ты держишь здесь гитару? — Уэя это явно удивило.        — У меня нет выбора, — еле слышно хмыкнув, ответил я. — Родители категорически против моего увлечения музыкой, а потому дома ей бы давно не поздоровилось.        — Почему против? — снова спросил Джи.        — Не знаю, — пожал плечами я. — Они считают, что это бессмысленно и я просто зря трачу время, когда должен готовиться к выпускным экзаменам, — я как-то безрадостно усмехнулся. — Стоит мне хоть заикнуться о том, что я хочу играть, такой скандал начинается, хоть из дома беги. «Ты что, офигел?! Какое играть?! Что ты потом с этим делать будешь?! В переходах брямкать?! Нет, ты должен хорошо закончить в школу, поступить, выучиться и пойти на престижную высокооплачиваемую работу! И чтобы больше ни слова о музыке!»        — Это несправедливо, — Джи на мгновение опустил глаза, а затем вновь посмотрел на меня. — А ты не боишься, что здесь ее может кто-то украсть?       Я качнул головой:        — Ключ от шкафа есть только у меня. Да и здесь никогда никого не бывает.       Джи на это ничего не ответил, и было видно, что чувствует он себя здесь не очень уютно. Он весь сжался, то и дело прятал глаза или же в очередной раз бросал взгляд на выход, словно хотел поскорее покинуть это место, но это меня не удивляло. Какой бабочке понравился бы такой мрак? И тогда я, чтобы немного его взбодрить, легко ему улыбнулся, а после, зажав пару струн, принялся плавно перебирать их пальцами, тогда как мягкая нежная мелодия постепенно залила все пространство комнаты.        — Butterfly, butterfly, flying into the wind… You can be sure of it, that’s no place to begin… — негромко запел я, пряча лицо за своей длинной, спадающей на глаза челкой и бережно перебирая струны гитары, заставляя музыку литься из-под них мерным спокойным потоком. — Over-thinking every little thing… Acknowledge the bell you can’t un-ring…       Спустя несколько строчек я все же осторожно взглянул на Уэя, и в этот момент он скромно, но тепло улыбнулся, наконец немного расслабившись и позволив себе наслаждаться этой необычной, но по-своему прекрасной атмосферой, и тогда я не смог не улыбнуться ему в ответ, продолжая петь уже увереннее:        — Tomorrow you don’t have to say what you’re thinking… You don’t have to mean what you say…       Чистые гитарные звуки вылетали из-под моих пальцев один за другим, складываясь в легкую незамысловатую мелодию, придающую и без того завораживающей атмосфере еще больше волшебства и загадочности.        — Butterfly, butterfly, flutter into the skies… Butterfly, butterfly, their molecular cries…       А я все продолжал тихонько петь, то опуская взгляд на струны, то поднимая его на Джи, внимательно вслушивающегося в каждое спетое мной слово и смотрящего на меня с мягкой улыбкой, и тогда и сам невольно улыбался ему в ответ.        — Chrysalis dreams waiting on the fifth instar… These stained glass wings could only take you so far away…       Слова песни вырывались из моих уст, завладевая всем вокруг, витая в воздухе, словно миллионы бабочек монархов, заполняющих все это небольшое пространство трепетанием своих тонких изящных крыльев.        — Tomorrow you don’t have to say that it matters… You don’t have to turn something in… Stay with it through thick and thin…Butterfly, begin…       Мерная, спокойная, ласкающая слух музыка, разносясь по помещению, утягивала за собой все мысли, чувства и разум и окрашивала всю эту темень в светлые нежные тона.        — Butterfly… Tomorrow you don’t have to mean what you say… Left without a reason to stay…       И затем я тихо закончил:        — Comes the last hurrah… Here’s our last hurrah… — после чего, заставив последние аккорды растаять в воздухе, обхватил гитару руками и опустил голову, скрывая лицо за темной челкой и нервно прикусывая нижнюю губу.        — Красиво, — завороженно произнес Джи, и тогда я взглянул на него из-под спадающих на глаза волос и смущенно усмехнулся в ответ:        — Вот черт, все равно умудрился слажать на паре моментов.        — Да ладно, — Уэй подбадривающе мне улыбнулся. — Даже бабочкам требуется некоторое время, чтобы научиться летать.       Я негромко засмеялся, после чего с теплой благодарной улыбкой посмотрел на парня, в то время как он легко улыбнулся мне в ответ и затем, чуть поджав губы, опустил взгляд.        — Хэй, ты чего? — меня удивила такая внезапная смена его настроения.        — Я буду скучать по тебе… — помолчав какие-то секунды, негромко ответил Джи, и от меня не ускользнула тихая, но заметная нотка сожаления в его голосе.        — О чем ты? — я нахмурился.       Уэй, еле слышно вздохнув, обхватил себя за плечи:        — Я уезжаю завтра.        — Как уезжаешь? — этот ответ прогремел как гром среди ясного неба, и я удивленно поднял брови.        — Ну, вот так… — Джи снова перевел глаза на меня. — Папе предложили работу в другом городе, и мы вынуждены переехать.       Какие-то секунды я просто молча смотрел на Уэя, а затем опустил голову, глядя в черноту пола и чувствуя, как что-то внутри предательски сжимается при мысли об этом. Я не хотел, чтобы он уезжал. Ужасно не хотел. Черт возьми, этот чудик изменил всю мою жизнь, перевернул ее вверх дном, а теперь хочет просто взять и оставить меня?! Ну, нет…        — Но мы ведь еще увидимся завтра, да? — вновь посмотрев на Джи с неподдельной грустью и одновременно надеждой, спросил я. — Перед твоим отъездом.        — Обязательно, — Джи, тоже взглянув меня, едва заметно и печально улыбнулся, и тогда я не выдержал и, отставив гитару в сторону, крепко его обнял.