Потухший мир. История ран.

Недолго Еве пришлось собирать мысли в кучу. Уже через полминуты появилась знакомая вспышка, которую она видела и в первый раз, после чего стали различаться голоса, доносящиеся откуда-то издалека. И наконец, когда голос стал отчетливым и очень громким, девушка резко открыла глаза, начав нервно осматриваться. Легкие неприятно сдавило. Ухватив очки и надев их, она обнаружила Иракли перед собой. — Что… — Ты умеешь готовить? — спросила сестра, не дожидаясь, пока Леманн соберет мысли в кучу. А той теперь тем более только и оставалось удивленно хлопать глазами. — Чего? — наконец выдавила она после достаточно продолжительной паузы. — Ну, варить, тушить, ложкой махать, — пояснила Валли, с вполне серьезным видом таращась на девушку, — Умеешь? — Не как Карелия, конечно, но да, — Ева привстала с кровати, — В чем проблема? — В Лере как раз и проблема, — Иракли немного замялась, массируя виски, но сразу же оправилась, — Слушай, нужна помощь на кухне. Не могла бы ты помочь нам с завтраком? Леманн вздохнула, устало потерев глаза. — Десять минут, пожалуйста. Иракли молча подняла руки, как бы говоря «Нет проблем» и вышла из комнаты, направившись сразу на кухню. Немного посидев, Ева быстро начала собираться и уже через пару минут выбежала из комнаты, ни кровать не заправив, ни вещи не убрав. Дом еще спал. Суетились только те, кто отвечал за что-либо, то есть: уборка, готовка, стирка. На кухне дело уже шло полным ходом. Иракли поспешно нарезала овощи, а Адель — родная сестра и лучшая подруга Карелии — помешивала содержимое большой кастрюли. Выглядела она особенно подавленной. Ева вопросительно взглянула на Валли, которая в ответ лишь покачала головой. Никто не посмел промолвить ни слова на протяжении всего утра. Ева хоть и не знала причин, но чувствовала, что-то случилось. Что-то очень плохое. Это стало подтверждаться, когда в столовой появился Шон, который был белее снега, и Старший Брат. Безусловно, все были рады его видеть, но никто не мог этого показать должным образом. Весь завтрак стояла невероятно угнетающая обстановка: старшим кусок в горло не лез, младшие же хоть и ели с большим аппетитом, однако сидели тише воды, ниже травы, что несвойственно им. Только с трапезой было покончено, Брат вновь закрылся в своем кабинете, а вместе с ним и Шон испарился, словно по волшебству. Убирать за всеми оставили других девушек, так как Иракли с Евой пришлось рано поднять, а у Адель больше не было сил ни на что. На выходе Леманн окликнула Иракли. — Прости, я понимаю, что надоела уже, но… — она запнулась, перебирая пальцами край футболки, — Но что происходит? — Ты уверена, что хочешь это слышать? — внезапно спросила Валенштайн, с горечью посмотрев на сестру. Вдруг половицы недалеко от девушек заскрипели, а за скрипом послышались шаркающие, размеренные шаги. Иракли обернулась на звук и тихо охнула, — Или видеть… Ева окинула ее недоуменным взглядом и тоже обернулась. Напротив них бренно шла девушка. Растрепанные белокурые волосы неудобно падали на лицо, опускаясь на оголенные плечи, но казалось, ее это совсем не волнует, футболка съехала набок. Лера остановилась, подняв взгляд на девушек. Ее карие глаза больше не светились тем жизнелюбием, тем светом, что дарил счастье многим в особняке. Сейчас — одна лишь бездна. Пустая оболочка. Она все стояла, пожирая бездонным взглядом все вокруг вместе с когда-то любимыми сестрами, но ничего не делала. Она просто стояла и смотрела. — Карелия… — едва слышно произнесла Ева, прикрыв рот рукой. Кареглазая медленно отвернулась и скрылась за углом. — Она теперь всегда будет такой, — прошептала Валли, опустив взгляд. Ева затряслась, бросив на девушку обеспокоенный взгляд, требующий объяснений. Иракли продолжила, — Бабочка потеряла свои крылья, — пояснила она и вздохнула, — А она потеряла душу. Еще и потерявшие крылья бабочки склонны к… Ты поняла, думаю. Леманн тихо заскулила. Нет, она не поняла. Хоть Ева и давно жила в этом доме, хоть уже и слышала про такие случаи, да и, отчасти, видела, но напрямую сталкивалась с этим впервые. Старший Брат всегда старался огородить остальных от столь ужасающих картин. — Это Чешир, — вдруг добавила Иракли. — Что?.. — Чеширский Кот убил ее. Его метка, и… — тараторила она и вдруг запнулась, — Пойдем-ка выйдем во двор? Еву немного удивило это предложение, но отказываться она не стала. Утро было прохладным, но солнце уже приятно грело землю и воздух. Слабый ветерок игриво сдувал листву с массивной кроны огромного дуба, заставляя десяток-другой листочков в танце упасть на землю. Девушки присели на траву недалеко от дома. Какое-то время они продолжали молчать, но Иракли вновь заговорила: — Шон теперь не простит себя. — Почему? — Да, — Валенштайн кивнула, будто не слыша собеседницу. Внутри нее шла нескрываемая борьба, — И не только он… — Иракли, что происходит? — перебила Ева с несвойственной ей резкостью. — Понимаешь, — Валенштайн провела рукой по суховатой траве, отведя взгляд, — Я была там. Подошла только поздно… — В смысле… была там?.. — Леманн с беспокойством нахмурилась, — Вы встретились во сне? — Да. Я услышала какой-то шум, и когда вышла на него, она… Она уже лежала на траве и как всегда улыбалась. А кот наслаждался, — Иракли раздраженно нахмурилась, — Наслаждался отчаянием Шона и полученной душой. — Прости, перебью, — Ева мотнула головой, пытаясь выкинуть страшную картину, всплывшую перед глазами, — Кот? — Ага. Я уже говорила про тех… придурков, которых надо опасаться. — А… Как он выглядит? — Ну… — Иракли задумалась, — Его можно запомнить по самодовольной роже. — У него темные волосы? И желтые глаза? — вновь нетерпеливо перебила голубоглазая. — Я не всматривалась, но вроде да. Наступила тишина. В глазах Евы вдруг появился нескрываемый страх, что насторожило Валенштайн. — Что-то не так? — наконец поинтересовалась Иракли, хотя уже и так предполагала, какой будет ответ. — Я видела его. Вот, этой ночью, — тихо промолвила Леманн, — Перед тем, как ты разбудила меня. — Издалека, надеюсь?.. — Нет… Он загадывал загадки, больше ничего. Иракли охнула и с сожалением взглянула на сестру. — Я б на твоем месте стала жить на одном кофе. — Почему?.. — Потому что, считай, у него на руках все твои карты, — объяснила она, понизив голос, — Он легко убил Леру и легко теперь убьет и тебя. Собственно, из-за Леры, полагаю, он и не стал нападать. Да и чем дольше идет охота, тем желанней становится жертва, полагаю. — Да ну… — голос Евы слабо дрогнул. Она на какое-то время замолчала, и наконец-то спросила, — Этого… ну, можно как-нибудь избежать? — Ага. Самообороной, — Иракли легко щелкнула пальцем сестру по лбу, заставив ту недовольно надуться. Валенштайн вновь помрачнела, — Поэтому я считаю, что передвигаться парами в том мире не самый лучший вариант… И поэтому никому не говорю, что я тоже бабочка. — В одиночку еще сложнее, — предположила Леманн. Иракли лишь пожала плечами, как бы говоря «Тебе виднее». Позже девушки разошлись. День был беспокойным, даже дети это чувствовали. К ночи все затихло, но не для Евы. Для нее все только начиналось. Запуганная словами Иракли, она так и просидела полночи, что-то черкая в тетради, топчась по комнате, и вообще делая все, чтобы не уснуть. Но с тех пор, как Ева впервые попала в тот мир, просыпалась она уже уставшей, потому ночь была невыносимой.

* * *

Дни летели незаметно. Все вернулось в свое русло, как и всегда возвращалось после подобных происшествий. Потому что все равно это происходило снова и снова. Вновь дети неслись по коридорам, скрываясь от надоедливого Шона. Вновь Старший Брат проводил в своем кабинете дни и ночи напролет. Вновь Иракли с Евой помогали на кухне и накрывали на стол по вечерам, иногда помогали по кухне и утром. Только у одной Адель все перевернулось, хотя и Шону было нелегко. Ева понимала, в этой ситуации приходилось тяжело и Валли, так как она единственная видела все, но ничего не могла ни сделать, ни рассказать. Или могла? Еве казалось, что она сходит с ума, иной раз путаясь во сне и реальности. Иракли уверяла, что это с непривычки, и организм просто «соединяется» с тем миром. Леманн не очень радовал этот факт, но выбора не было. Очередной вечер. Как обычно все собрались в столовой на ужин, и даже Старший Брат осчастливил всех своим присутствием. Когда он был рядом, у всех на душе становилось спокойнее. Все чувствовали себя под защитой, потому что знали — Брат действительно будет защищать каждого. Такой уж он был человек. В этот раз лицо мужчины озаряла легкая улыбка. Точнее, она всегда была на его лице, но теперь совсем не наигранная. Старшие в доме сразу это заметили, что заставило их облегченно выдохнуть. Особенно Шона. — Выглядишь хорошо, — заметил он, обратившись к Брату. — Да, — длинноволосый мягко кивнул и улыбнулся, — Я наконец сдвинулся с мертвой точки. — Ну… Это радует. Шон знал, что Брат не будет рассказывать обо всем. Он никогда не рассказывал. Конечно, все это было во благо, однако эти недомолвки били по доверию, как ни странно. Только вот в особняке не было ни одного человека, кто не хранил секрет. Можно сказать, дом и есть один большой секрет, поглотивший обитателей с головой. Этим вечером Старший Брат сам развел детей по комнатам и уложил спать, что он делал всегда, когда не запирался в кабинете. Малыши слушались его куда лучше, чем Шона. Нет, не потому что Брат был мягче к ним, хотя это тоже играло немало важную роль. Главная причина скрывалась где-то на подсознательном уровне. Под покровом ночи дом похоронил в себе еще секреты, хотя один, скорее наоборот, выбрался наружу: Шон рассказал все Брату. Рассказал о том, что Карелию убил житель страны, о том, что они уже как три года были бабочками. Рассказал, что ему больно. Много слез пролилось в эту ночь. Когда Шон исповедовался на коленях Брата, Адель сидела у лестницы, закрывая лицо руками и заглушая крик. Горькие слезы неумолимо скатывались по щекам девушки и крупным градинами падали на пол, смешиваясь с алой кровью, в которой отражались первые лучи холодного солнца. Такого же холодного, как и тело Леры, сложившееся в неестественной позе, но сохранившее ее легкую улыбку. Отчаяние разбудило всех. Почти. Оно коснулось и бабочек, однако их сон был слишком крепок. Даже тех, кто с рождения спал чутко. По телу Иракли пронеслась легкая дрожь, что заставило ее остановиться и осмотреться. Не заметив ничего странного, она предположила, что это было связанно с внешним миром, с домом. Уже были подобные случаи, и они далеко не всегда хорошо заканчивались. Отбросив навязчивые мысли, девушка продолжила путь. В этом мире нельзя было долго находиться в одном месте, и уж тем более в лесу, но очередной шорох заставил ее вновь остановиться. Насторожившись, она уставилась в ту сторону, откуда исходил звук. — О. Так это ты, — вдруг послышалось оттуда, после чего из-за деревьев показалась Ева. Иракли облегченно выдохнула и нахмурилась. — Ты слишком заметная. — Я и не пряталась, — Леманн пожала плечами. — А надо бы, — тяжело вздохнув, Валли вновь продолжила путь, что немного удивило сестру. — Эй, подожди, — она поторопилась за Иракли, — Ты куда? — Я… Валенштайн запнулась. Перед глазами снова появилась Карелия, обессиленно лежащая у ног Чешира, которая лишь хотела защитить друга. Иракли всегда считала, что этот мир — не место для дружбы, и этот случай только укрепил ее мнение. — Какая разница? — Иракли, постой, — Ева все пыталась достучаться до Иракли. Она все же остановилась, недовольно взглянув на сестру, — Я понимаю, что с моей стороны это немного… бестактно? Но я хочу тебя попросить кое о чем. — О чем? — нетерпеливо спросила сероглазая, скрестив руки на груди. Леманн не успела договорить. Внезапный смешок перебил ее и заставил девушек вздрогнуть. — Смотри, даже делить не придется! — заявил чей-то грубый голос. — Боишься опять остаться голодным? — усмехнулся второй голос, который почти ничем не отличался от первого. Иракли и Ева пригнулись, осторожно начав отступать и пытаясь найти источники голосов. — Надо быстро уходить… — пробормотала Валенштайн и прибавила шаг, но только она развернулась, как путь ей преградил спрыгнувший с одного из деревьев мужчина. Хотя, мужчина — слишком громко сказано. Он был молод на лицо. Лукавые голубые глаза, обрамленные густыми ресницами, блестели в хитром прищуре, а губы были вытянуты в коварной улыбке. Широкие, четко выраженные скулы, нос с едва заметной горбинкой, несколько сережек в левом ухе. Ростом он был за два метра, крупного телосложения с широкими плечами. Внешность вроде бы обыденная, а вроде и под стать этому миру. Единственное, что было непривычно, так это серебряные волосы, падающие на один глаз и сбритые с левой стороны. Даже одежда на удивление не отличалась чем-то особенным: тельняшка в красную полоску, серые шаровары, перехваченные лентой на поясе, перчатки с ремнями. Ева в это время только успела опомниться. — Куда? — прохрипел бугай, взмахнув огромным копьем. Застопорившись, сестры развернулись, собираясь повторить побег, но и в этот раз им преградили путь. Причем точно такой же юноша. Только второй размахивал уже топором, который был возможно даже больше оружия первого. — Не сюда, — с тем же тоном отозвался громила, оскалившись. Леманн аккуратно пихнула локтем Иракли, глазами указывая на кусты, но в этот момент копье с глухим ревом вонзилось в полуметре от Евы. — Ну-ну, нехорошо это, — хмыкнул парень, швырнувший копье, и выпрямился. Второй усмехнулся и продолжил: — Уходить с начала игры. — Кто это?.. — едва слышно прошептала Ева, попятившись. — Близнецы Труляля и Траляля, — сразу ответила Валли, выделив имена и цыкнув, — Умом не блещут совсем, но являются одними из самых ненормальных и сильных обитателей. Даже больше, чем Шляпник и кот. Больше года назад Иракли повезло случайно подслушать разговор Карелии и Адель. В тот день они с самого утра были чем-то обеспокоены, нервничали, подпрыгивали от малейшего громкого звука. И если это поведение еще можно было расценить, как норму для Адель, то такая яркая девушка, как Лера сильно выделялась из-за несвойственной ей нервозности. Хотя Иракли, возможно, и не обратила бы на это внимания, если был одним вечером она не подошла подготовить столовую чуть раньше обычного. Сестры говорили о прошедшей ночи и о встрече с братьями Труляля и Траляля. Именно благодаря случайно открывшейся тайне девушек Валенштайн узнала, что и у этих хищников есть свой собственный излюбленный способ охоты. Иракли кидала взгляд то на одного, то на второго брата, судорожно пытаясь что-нибудь придумать, но ни одна здравая мысль на нервах так и не появилась. Ева же в это время просто пыталась осознать сказанное Валенштайн. — Чему ты так удивляешься? — фыркнула Иракли, заметив на себе озадаченный взгляд сестры, — Это тебе не сказки Льюиса Кэрролла, давно пора было понять. — Нехорошо шушукаться. Топор с глухим лязгом вошел в дерево рядом с девушками, которые едва успели отскочить, после чего замерли с немым шоком на лице. Довольный реакцией Труляля вытянулся и рассмеялся, обратившись к брату: — Поиграем? — Поиграем! — подхватил Траляля, сверкнув рядом идеально ровных зубов, и резким движением вернул себе копье. — Жмурки? — Салки? — Прятки? Близнецы с безумным видом медленно вышагивали вокруг Иракли и Евы, как дикие звери, окружившие жертв, и, продолжая странный диалог, напевали, пока Траляля не остановился. — Прятки! — Прятки! Братья замерли. Леманн украдкой посмотрела на сестру по несчастью, но заметив холодный взгляд сероглазой, тихо охнула и вновь в ожидании уставилась на безумцев. Траляля поднял копье, остановив лезвие прямо перед лицом Валенштайн и расплывшись в ненормальной улыбке, прошептал: — Десять. Глаза Иракли вмиг округлились, и она сорвалась с места. — Прячься!.. — услышала Ева перед тем, как сестра успела скрыться среди деревьев. — Девять, — вдруг громко произнес второй из братьев, сверля взглядом застопорившуюся девчушку. Наконец она опомнилась. Едва не рухнув, споткнувшись о корень и из-за чего потеряв очки, Ева не стала тратить время на подсчеты потерь, а сразу поторопилась сбежать. Только сейчас она поняла, что видела прекрасно и без очков и вообще уже несколько ночей забывала их на тумбочке в призрачном доме. — Восемь, — послышалось уже откуда-то издалека. Ева продолжала бежать. А куда? Где прятаться? Все кусты были либо слишком низкие, либо редкие, либо к ним вовсе приближаться не стоило из-за риска остаться без ноги, руки или другой конечности. Отовсюду то и дело слышались крики диких несуразных животных, которые тоже так и норовили куснуть или вовсе откусить что-нибудь. — Семь. Сон сном, а дыхание сбивалось так же быстро, как и в реальности, а ни Ева, ни Иракли не отличались силой, выносливостью или другими атлетическими навыками. Особенно это все обошло стороной вторую. Но Иракли долго думать не стала и юркнула в первый же более-менее глубокий овражек, спрятавшись под трухлявое бревно, чтобы хоть чуть перевести дыхание. — Шесть. Каждый божий день дети играли в прятки, рыская по всему особняку. Их смех разливался повсюду, оживляя старый дом, вдыхая в него новую жизнь. Любой взрослый мог позавидовать этой беззаботности, и некоторые даже забывали о своей «взрослости» и присоединялись к веселой игре. — Пять. В прятках были свои правила, как и во всех играх: у кона не стоять, не подглядывать, не начинать новый раунд, пока не найдешь всех. Дальше шло небольшое разделение правил: либо прячущегося просто нашли и застукали, либо ему нужно бежать до кона раньше воды, чтобы застучаться за себя. Добежал быстрее водящего — выиграл, нет — застукали. — Четыре. Сейчас же не было времени узнавать все правила. По сути, правило было только одно — выжить. Это поняла даже Ева, а Иракли уже давно играла по правилам искаженной Страны Чудес. — Три. Отсчет почти закончен, а Леманн так и не знала, куда податься. Вдруг ее взгляд пал на ветвистое дерево, которое отличалось особой обыденностью среди остальных. Оно не было таким замысловатым, никаких странных лиан и прочих свисающих штук, но листва все же была непривычного лилового цвета. Решаться надо было как можно быстрее. Темноволосая разбежалась, прыгнула и, зацепившись за ветку, в два счета оказалась наверху. Если бы не страх, она в жизни бы не вытворила никакого подобного пируэта. — Два. В этот раз один из братьев не так громко прокричал цифру счета. Последние секунды. Ева неуклюже старалась забраться как можно выше и как можно быстрее, но на трясущихся, почти ватных ногах это получалось не очень хорошо. — Один. Девушки замерли, затаив дыхание. Несколько мгновений тишины, и лес пронзил оглушающий рев. Дикие звери вышли на охоту. — Кто не спрятался, станет нашим обедом! — завопили братья в один голос. В то время, как Еве еще немного было видно происходящее внизу, Иракли оставалось только не дышать и надеяться. Близнецы сметали все на своем пути. Им проще было сначала пронзить кусты или дерево, чем проверять их и решать на месте. «Страх притягивает беду», — всплыло внезапно в черноволосой голове, и Леманн свернулась на ветке чуть ли не вдвое, чтобы не видеть ужаса, происходящего уже так близко. Вдруг настала тишина. Даже птицы и поющие цветы замолчали. Ни одного шороха. Ни одного шага. Будто все исчезли. Иракли заметила это первая. Она уже встречалась с подобным, но почему-то сейчас внутри закралось сомнение. Может все закончилось? Девушка перестала вжиматься в землю и осмотрелась, правда вылезать не торопилась. Действительно, никого рядом не было. Выждав еще минут пять, Иракли высунулась, подняла голову и замерла. Прямо на нее сверху смотрела пара безумных голубых глаз, а рука уже взяла размах. — Тук-тук, — прошипел бугай, занеся удар топором. Иракли тихо выдохнула, закрыв глаза руками. С ее бойким характером было удивительно, что она так быстро сдалась. Но удар так и не последовал. Странный звук, лязг стали, что-то вязкое и горячее на руках. Девушка неуверенно открыла глаза. Прямо перед ее лицом сверкнуло изогнутое лезвие с золотыми незамысловатыми узорами, по которому плавно стекали почти черные струйки крови прямо на руки Валенштайн. Массивное тело Труляля насквозь пронзила коса, что выбило из колеи всех. Но больше всего потрясло то, что он нашел в себе силы ухмыльнуться. — Это не твоя территория, разноглазый урод, — прохрипел он, закашлявшись. Шляпник сбросил с косы тело охотника и тихо прорычал: — А это не твоя добыча, — Шляпник хищно улыбнулся, опустив взгляд на потерянную девушку, — Так ведь, милая? Иракли будто парализовало, когда громила рухнул в метре от нее. Впервые она видела Шляпника так близко, что могла рассмотреть и навсегда запомнить его лицо. Острые скулы, такой же острый длинный нос, выразительные глаза разного цвета — один карий, второй болотно-зеленый, узкие губы вытянулись в самодовольной усмешке. Еве повезло вовремя открыть глаза и увидеть все. Сердце замерло, причем у обеих. Но также обе девушки успели среагировать. Иракли собрала все силы и выносливость в кулак и вновь сорвалась с места, выбравшись из оврага, а Леманн поторопилась слезть с дерева. Ноги слушались еще хуже, чем раньше. Добравшись до самой нижней ветви, она остановилась, заметив знакомый силуэт. Чувство отчаяния стало душить. — Моя леди сама несется навстречу смерти, — промурлыкал ядовитый голос, принадлежавший Чеширу, который развалился на массивной ветке соседнего дерева, — Как чудно! Ветвь под ногами девушки предательски хрустнула. С глухим стуком они вместе рухнули наземь под тихое хихиканье кота и звон колокольчика. Ева слабо застонала, кое-как привстав. Как ни странно, кот не торопился спускаться, он просто лениво наблюдал за происходящим. — Тук-тук! Копье глухо вонзилось в дерево, которое, содрогнувшись, сбросило с себя несколько десятков листочков. Траляля, стоящий в нескольких метрах, грубо рассмеялся. Силы сами вернулись к Еве, заставив ее подняться за считанные секунды. — Неуклюжий громила, — зевая, прокомментировал Чешир, сверкнув желтыми глазами. Ева успела скрыться, пока один из братьев возвращал себе копье. — Блохастый мешок, тебя здесь не ждали, — хрипло отозвался последний и, вытащив копье из массивного ствола, вперил взгляд в явно помрачневшего кота, — Ты даже зад свой оторвать не можешь, чтобы добыть себе душу самостоятельно. — А зачем? — зло протянул помрачневший кот, вдруг вновь расплывшись в нахальной улыбке, — Сама помрет, — он лениво повернул голову в ту сторону, где скрылась девчушка, — Да и какое же это удовольствие — отнимать добычу у таких недоумков, как вы. — Я не промахнусь во второй раз, — пригрозил Траляля, так и озверев от слов хвостатого. — Побереги силы, мой друг. Кот прошипел это с особо надменной насмешкой, после чего растворился в полупрозрачной фиолетовой дымке. Ева с огромным трудом продолжала бежать. И в этот раз она хоть знала, куда бежать, но наткнувшись на окровавленное тело одного из братьев, сразу же сменила курс, стараясь не забивать себе этим голову. По крайней мере, сейчас. По всему лесу разливался безумный хохот, который она уже узнавала, а Иракли так и вовсе успела выучить наизусть. Как и близнецы, Шляпник не давал поблажек и рубил все на своем пути, пытаясь достать до девушки, которая бежала уже из последних сил. В голове даже появилась мысль просто остановиться и сдаться, но после стольких побегов это было глупо. Но она все же остановилась. — Тупик, — едва слышно прошептала Иракли и медленно обернулась. Напротив почти вплотную стоял Шляпник, склонив голову на бок и негромко смеясь. — Вот и все, — прорычал он и, не теряя времени, занес косу, чуть присев, — Твоя душа — моя. В этот момент в затылок безумцу прилетела палка не больше десяти сантиметров в длину. Не сказать, что это нанесло какой-то урон, но Шляпник застыл, а Ева, стоящая позади, истерично пыталась что-нибудь придумать. Наступила тишина, которую почти сразу разрушил заливной хохот Чешира. — Вот такого даже я не ожидал! Неизвестно, что больше разозлило Шляпника: смех кота или подвиг девушки. Иракли на самом деле тоже ушла в осадок. Однако, развернувшись, повелитель косы обратил внимание не на Еву. — Кот… — грозно проревел он, сжав рукоять оружия. — Для тебя «единственный и неповторимый Чешир»! — юноша поднялся на ветку выше и слегка поклонился в реверансе, что взбесило Шляпника еще больше. Из-за деревьев показались не менее разъяренные близнецы. Открытая рана Труляля уже никак не беспокоила его, хотя выглядела она ужасно. Он указал топором на Шляпника, мельком одарив косым взглядом кота. — Вы испортили… — Нам охоту… — закончил за него брат. — Заметьте, я не вмешивался, — совершенно спокойно протянул Чешир, звякнув колокольчиками. Совершенно позабыв о первоначальной цели, близнецы с животной яростью бросились на Шляпника. Как ни в чем не бывало, кот в этот момент вновь растворился в дыме. Словно из гипноза Иракли вывел возглас сестры: — Уходим! Быстрее! Ева схватила Валли за руку, потащив ее за собой прочь. Только через полминуты девушка пришла в себя и теперь уже не нуждалась в толчках. Спустя какое-то время лесной пейзаж сменился степным, лязг оружия и крики отступили, солнечный свет ударил в лицо. Девушки без сил рухнули в траву, пытаясь отдышаться. Иракли вдруг тихо рассмеялась. — Безумие, — на выдохе протянула она, растянувшись на земле и позволив мышцам наконец расслабиться. — Еще раз… И мое сердце не выдержит… — бормотала под нос Леманн, зарывшись носом в траву, и вздохнула. Она медленно приподнялась на локтях, — А ты говорила, что парами здесь нельзя ходить. — Я не говорила, что нельзя, — Иракли обернулась к сестре, — Я говорила, что это опасно. — Однако, будь мы там одни, из нас сразу бы сделали фарш. Валенштайн неуверенно покачала головой. — Ну… Тут ты права. Ева довольно хмыкнула и перевернулась на спину. Белые облака медленно плыли по небу. Совсем как в настоящем мире. Внезапно Иракли стала заливаться хохотом, привстав на локтях, что удивило сестру. — А хорошо ты его огрела палкой! — выпалила она, пихнув Еву в бок, — Это ж надо было!.. — Это вышло спонтанно… — отмахнулась Леманн, смущенно опустив взгляд. Хоть это и спасло им жизни, чувствовала она себя почему-то неловко. — Да ладно тебе. Инстинкт самосохранения работает отлично, а это — самое важное в мире снов, — заметила Иракли, мягко улыбнувшись, — Кстати. Ты хотела меня о чем-то спросить? — А, — Ева ненадолго задумалась, — Да. Только я уже не помню, о чем именно. Закатив глаза, Иракли махнула рукой и вновь рассмеялась. Это был один из самых безумных ее «снов» и первый настоящий «сон» Евы. Впервые почувствовался вкус этого мира. Впервые до смерти оставался один шаг.