Побег

Что я чувствовал в этот момент? Радость? Едва ли. Безысходность сжала мое сердце, словно в тисках. Моя попытка бегства ни к чему не привела. Лестат судорожно сжал мои кисти и наклонился к моему лицу. — Я не отпущу тебя, Луи. А у тебя не хватило сил мне сопротивляться. Давай обойдёмся без истерики, хорошо? Из моей груди вырвался сдавленный крик, я собрал все силы и оттолкнул Лестата в сторону, после чего встал, покачнувшись, и снова бросился от него. Но Лестат настиг меня прежде, чем я сделал и три шага. Одним резким движением он обхватил меня за шею, а другой рукой сжал моё правое запястье так, что мне стало больно. — Хватит! — прошипел он мне прямо на ухо. Но и это не заставило меня отбросить надежду на освобождение. Я изворачивался и бился в стальной хватке Лестата, словно от этого зависела моя жизнь. Хотя почему словно? Действительно, зависела. Мне удалось освободить руку, и я оттолкнул его в грудь, после чего мы снова рухнули на землю. И тут Лестат уже всерьёз перехватил мои руки, сложил их крест-накрест у меня на груди так, что не вырваться, и прижал меня спиной к стволу дерева. — Луи, не заставляй меня причинять тебе боль! Ты рехнулся, что ли?! — возмущённо выдохнул он. Словно спеленатый, я бессильно барахтался подле него, а Лестат ждал, пока силы окончательно не покинули меня. Это случилось скоро. Моя голова бессильно повисла, напряжение во всем теле исчезло, и я стоял вертикально только благодаря тому, что Лестат держал меня. — Вот и все, — заметил он спокойно и наконец отпустил меня. — Стоять сам можешь? Я покачал головой и тут же, словно в подтверждении своих слов начал медленно сползать на землю. Лестат подхватил меня на руки, словно я ничего не весил, и довольно бойко зашагал в сторону развалин особняка. — Надо же, сколько лет прошло, — заметил он. Я ничего не ответил и закрыл глаза, из которых текли слезы бессилия. В сильных руках Лестата все мои жалкие попытки вырваться равнялись нулю. Никогда ещё он не демонстрировал, насколько действительно был силён, и только теперь я ощутил его власть. Если он захочет, он силком притащит меня в город и запрет в доме, в этом не оставалось сомнений. Спустя некоторое время я почувствовал, что меня осторожно посадили на что-то твёрдое. Я выпрямился и открыл глаза. Лестат стоял передо мной, скрестив на груди руки, и смотрел сверху вниз. — Ты объяснишь? — звенящим от напряжения голосом спросил он. — Нет, — я покачал головой. Он фыркнул и нагнулся ко мне. — Да перестань, Луи, что ты как ребенок, в самом деле! — Верно так ты и ощущаешь, общаясь со мной! С ребёнком можно не церемониться, можно применять силу, насильно заставлять делать что-то, да, Лестат? — тихо, но едва уловимой злостью спросил я. — Конечно, ведь только дети или же трусы убегают от проблем, а не решают их, как взрослые люди! — холодно отозвался Лестат. Он сел рядом, встряхнул меня за плечи и процедил сквозь зубы: — смотри мне в глаза, когда разговариваешь! Если хватает духу огрызаться, то делай это прямо в лицо! Я резким движением отбросил его руки. — Не прикасайся ко мне! Я не твоя вещь! Я не твой слуга! Я не твоя собственность, Лестат, мать твою, Лионкур! Сколько можно пытаться лепить из меня какой-то там образ?! Ты видишь во мне того, кем я не являюсь! Да, я тихий, спокойный и робкий, но я не трус! Не смей называть меня так! — Заорал я. — Тебе куда проще применить силу, ⎌чтобы справиться со мной, да? Может, ещё на цепь посадишь, как собаку? Ведь я для тебя как пёс, которого можно пинать, которого можно обзывать и над которым можно насмехаться! Ты показываешь своё превосходство, показываешь свою власть! Но разве этого ты хочешь от меня, Лестат?! Ты просил меня быть твоим другом. Но разве так поступает с друзьями? Ты ненавидишь меня, презираешь, язвишь! Каждый мой поступок ты расцениваешь как проявление слабости! Так зачем я тебе такой слабый и безмолвный, а, Лестат? Чтобы было на ком демонстрировать свою силу? Я вскочил на ноги и отошёл от него. Лестат смотрел на меня с вызовом, но молчал. — Ты ненавидишь Клодию, презираешь меня! И до сих пор живёшь с нами! Ты просто самоутверждаешься за наш счёт! Так дай мне жить спокойно! Дай себе шанс быть счастливым! Ведь ты убиваешь меня, Лестат! Своим отношением ко мне ты меня убиваешь! — выкрикнул я, зажал рот ладонью и отскочил к стене. Последние слова непроизвольно вырвались вырвались наружу, я не хотел говорить этого. На Лестата было страшно смотреть. Он резко побледнел, выпрямился и сделал несколько шагов ко мне. Казалось, он сейчас ударит меня. — Я? Убиваю? — почти шёпотом произнёс он, — Ох, Луи, так вот какой страшной тварью ты меня считаешь? Я выставил правую руку в предостерегающем жесте и сдавленно крикнул: — Не подходи ко мне! Но Лестат неумолимо приближался. Он шёл медленно, с каждым шагом увеличивая скорость, и наконец встал прямо передо мной, почти прикасаясь. — Ты глупец, Луи, — прошептал он, резко схватив меня за руку и с лёгкостью разжав мои непроизвольно согнувшиеся в кулак пальцы. Я смотрел на него не с ужасом, но с самым настоящим отчаянием. Я продолжал смотреть на него сквозь пелену слез и больше не делал попыток защититься. Казалось, он меня сейчас действительно был готов убить. Лестат в последнюю секунду приблизился настолько близко, что почти касался волосами моего лица. Он очень осторожно взял меня за подбородок и заглянул в глаза. — Сколько страсти в таком казалось бы бесстрастном существе, — шепнул он и едва ощутимо коснулся губами моего рта, а потом резко отпустил меня и исчез. Я услышал удаляющиеся шаги, и теперь уже в полном изнеможении сполз на землю и закрыл лицо руками. Постепенно напряжение в моей груди возрастало, и спустя примерно две минуты с моих губ сорвался вой. Меня затрясло, я уже ничего не видел, и лишь вырвавшийся на свободу крик владел всем моим существом. Ускользающим сознанием я почувствовал чьё-то присутствие. Мой рот зажала властная ладонь. — Ты сорвешь себе голос… Успокойся, Луи, пожалуйста, — неуверенный тон Лестата прозвучал отрезвляюще, но я больше не владел собой. Меня изнутри раздирали желание сбежать и желание остаться с ним. Я слабо дёрнулся, словно пытаясь встать, но в этот момент в глазах у меня как-то резко потемнело, а ноги подогнулись. Перед тем, как полностью потерять над собой контроль, я увидел перед собой размытые очертания Лестата.

***

Осторожные прикосновения к моему лбу чего-то очень холодного постепенно приводили меня в чувство. Я лежал на мягком, и мне было странно уютно и тепло. Я ощущал чьё-то присутствие. — Я знаю, что ты очнулся. Пожалуйста, открой глаза, — мягко попросил голос Лестата. Я медленно поднял веки, и очертания лепнины на высоком потолке надо мной стали постепенно вырисовываться. Я лежал в тёплой постели, укрытый одеялом до самого подбородка, а Лестат сидел рядом и проводил холодным, смоченным в воде полотенцем по моему лбу. Как сиделка, ей-богу! — Где я? — произнёс я хриплым и очень слабым голосом, мысленно ругая себя за слабость. — Я перенёс тебя в гостиницу, где временно остановился. Тебя никто не видел, — терпеливо пояснил Лестат. Я чуть повернул голову и увидел перед собой ярко освящённый ночными огнями город. — Мы ведь не в Новом Орлеане? — Нет, Луи. Ты ведь сбежал оттуда. Я ничего не ответил и снова закрыл глаза. Мне вдруг захотелось, ⎌чтобы Лестат ушёл. Он с какой-то подозрительной заботой ухаживал за мной, словно я был его тяжелобольным родственником или любимой девушкой. От последней мысли у меня непроизвольно вырвался истерический смешок. — У тебя нервы расстроены, — невозмутимо заметил Лестат, — к сожалению, мы, вампиры, подвержены именно таким душевным болезням. Я ничего не ответил, только пальцы судорожно стиснули уголок одеяла. — Значит, ты теперь мой врач? — немного погодя уточнил я с какой-то злостью. Лестата, казалось, не задели мои слова. Он совершенно спокойно провёл ладонью по моему лбу, убирая волосы, и ответил: — Я — тот, кто хочет помочь тебе, Луи. — Я не спятил! — резко выдохнул я и попытался сбросить его руку, но Лестат неожиданно резко схватил меня за предплечья, не давая шевельнуться, и чётко произнёс: — Я и не говорил, что ты спятил. Но тебе сейчас явно плохо, и я буду с тобой, пока ты не поправишься! — Тогда я точно не поправлюсь, — язвительно произнёс я. В меня словно бес вселился. Верно сказалось нервное напряжение. Несколько недель назад меня бы удивило и обрадовало такое поведение Лестата, но сейчас у меня закрылось подозрение, ⎌что он просто хочет успокоить собственную совесть. — Почему же? — все с тем же поразительным спокойствием произнёс он, не отпуская меня. Мои губы против воли изогнулись в язвительной улыбке. — Причина моего состояния — это ты, Лестат. Ты — моя самая большая проблема! Он несколько секунд молча смотрел мне в глаза, потом убрал руки, встал и направился к двери. Это меня настолько потрясло, что я даже присел. — Куда ты? Он остановился, положа ладонь на дверную ручку, и терпеливо пояснил: — Я действительно хочу, чтобы ты поправился, Луи. Если моё присутвие причиняет тебе неудобство, я должен уйти. Я растерялся. Неужели это говорил Лестат?! Лестат, который был настолько самовлюблённым, что не мог пропустить ни одно зеркало на улице?! — Но ты же хочешь остаться! — Не важно, что хочу я, Луи. Главное сейчас, это твоё здоровье. Скорейшего выздоровления, — добавил он мягко и чуть приоткрыл дверь. — Нет! — вырвалось у меня испуганно. Он замер на месте и повернулся ко мне. — Что? — Прошу тебя, не уходи, Лестат! Я… Я просто растерялся… На самом деле я скучал! — зачастил я, чувствуя невыразимое смущение. — Я дико скучал по тебе! Лестат ещё некоторое время постоял возле двери и все же переступил порог.  — Пожалуйста! — крикнул я, уже почти вскочив с кровати. Только это, казалось, заставило Лестата вернуться. Он зашёл в комнату, запер за собой дверь на ключ и неторопливо подошёл ко мне. То, с каким самодовольным видом он рассматривал моё лицо, говорило мне, ⎌что я выдал себя со всеми потрохами, и теперь точно нахожусь в его власти. В полной и безраздельной власти этого невозможного себялюбивого вампира. Приступ внезапной слабости заставил меня чуть покачнуться и откинуться на спину. И Лестат заметил это. В мгновение ока он поддержал меня и помог поудобнее улечься. Только сейчас я заметил, что на мне была только рубаха и брюки, хотя вышел на прогулку я, одетый по нормам того времени. — Где моя одежда? — совершенно ни к месту спросил я. Лестат склонился надо мной, потушил лампу — единственный источник света в комнате, и сел рядом со мной на край кровати. — Не мог же я положить тебя в грязной одежде на чистые простыни, — тихо произнёс он. Я молча согласился с ним. В горле встал комок, к глазам подступили слезы. Я старался скрыть это, но Лестат, оказалось, остро прислушивался в каждому моему движению. Я почувствовал, что он наклонился ко мне, его распущенные по плечам волосы коснулись моего лица. — Что тебя тревожит сейчас, Луи? — очень тихо и даже с сочувствием спросил он. Я открыл рот, чтобы ответить, но понял, ч⎌то не могу выдавить ни звука. Слезы душили меня, не давали ответить. Я в полной растерянности закрыл лицо руками и тихо всхлипнул. Мысленно ненавидя себя за эту совершенно недопустимую слабость, я содрогнулся от внезапных пальцев Лестата, которые внезапно обхватили мои запястья и убрали руки от лица. — Что мешало тебе сделать это дома? — прошептал он, приподняв меня и неожиданно, прямо с одеялом, обняв. — Выпустить эмоции? Ах, да, мы же спокойные и невозмутимые, мы лучше всё будем держать в себе, а потом просто неожиданно сбежим тёмной ночью в какую-то глухомань, будем носить всякое тряпьё и есть грызунов! Да, Луи? И тут меня прорвало. Я зажмурил глаза, из которых уже полились эти проклятые слезы, и зарыдал, уткнувшись в грудь Лестата. Даже попытался отстраниться, но он только крепче прижал меня к себе одной рукой, а второй принялся вдруг гладить по голове. — Плачь, Луи, плачь. Это не стыдно. Ты не слабый. Ты так долго держал эти слёзы в себе, так дай себе отдохнуть. Отпусти себя. Станет легче. От этих простых, но таких нужных слов я не успокоился, а наоборот, застрясся ещё сильнее. Лестат терпеливо проводил ладонью по моему затылку, а потом по плечам и спине. Потихоньку слезы начали отступать. Я даже зашевелился, чтобы он отпустил меня, но Лестат и не думал этого делать. Он только поудобнее перехватил меня и заглянул в моё запачканное кровавыми слезами лицо. — Всё? Или ещё что-то есть? Я покачал головой, опустошённо глядя ему в глаза. Лестат вздохнул, с какой-то отеческой снисходительностью поцеловал меня в лоб и снова уложил в кровать, после чего задёрнул шторы и лёг рядом со мной, обхватив меня одной рукой, а согнутую в локте другую поставил надо моей головой и сверху вниз смотрел на меня. Я повернулся на бок, лицом к нему. — Почему, Лестат? — хриплым шёпотом спросил я. — Почему ты не ушёл? — Потому что я считал, что понадоблюсь тебе, — спокойно ответил он, — потому что ты мне не безразличен. Потому что за эти чертовы недели я сходил с ума от тоски и безысходности. Вы, мсье Пон-дю-Лак, настоящий идиот, который не считается с чувствами любящего его существа. Да, Луи, не смотри на меня так. Терпел бы я тебя, если бы испытывал к тебе лишь ненависть? Вот и думай. Ладно, тебе нужно признание? На одной колено встать? Нет? Ладно, — Лестат приблизил своё лицо к моему уху, почти касаясь его, и шепнул: — я люблю тебя, mon cheri. Понял? Люблю.