Разочарование

Привет, ребятки! (мне опять мало места для комментариев). Теперь, для вашего удобства, я выделила мысли героев еще и жирным (помимо курсива). ___________________________________________________________________________________________ Мицуки и не думал, что Боруто согласится на предложение пожить пару деньков у него. Лаборатория… Это так далеко от его дома во всех смыслах этого слова. Тут и в помине нет того самого уюта, который был в жилище Узумаки — каждый уголок сети коридоров и комнат пропах лекарствами, которые то и дело у непривыкшего резали обоняние. Каждый обитатель лаборатории был подчинен строгому распорядку. Пусть и ненадолго, но Боруто ощутил это. Он пробыл там всего лишь пару дней, но ему хватило этого времени, чтобы составить полную для себя картину жизни своего друга. Боруто сам настоял на том, чтобы они спали в одной комнате. Ему претила мысль оставаться одному ночью в этом страшном месте. «И как тут вообще можно жить?». Мицуки это не замечал, или его не сильно волновало. Если у Боруто выдавались спокойные деньки, он старался проводить их в постели с огромной миской пережаренных куриных наггетсов и колой. Химавари посмеиваясь, называла его растением. А мама старалась его не тормошить по всяким пустякам. Не успев раны как следует затянуться, Мицуки вставал с утра пораньше и куда-то уходил. Боруто недовольно сопел и переворачивался на другой бок, когда вторая половина постели опустевала. Но потревоженный сон не завладевал телом Узумаки, поэтому нехотя, он отправлялся приводить себя в порядок. На второе утро Узумаки не выдержал и тихонько посеменил за другом. — Ты с ума сошел?! Боруто забрал из трясущихся рук сюрикены и выбросил их в сторону. Мицуки проводил пустым взглядом полетевшие железяки, но остался стоять на месте. Мицуки понимал, как это выглядело со стороны и не сердился. Однако, ему через пять дней нужно было выходить на задания, а он еще не вернул себе чувство твердой хватки на оружии. Юноша понимал, что играет со своим здоровьем. Но играть со смертью и не проиграть- куда сложнее. — Мне уже лучше. Боруто резко приблизился вплотную к юноше и задрал вверх его футболку. Как и ожидалось, все бинты были пропитаны кровью. — Эй, зачем же ты так с собой? Боруто взял Мицуки за руку и отвел обратно в комнату. Отнюдь не нежные мужские руки бережно сменили мокрые бинты на чистые. Из-за не до конца впитавшейся мази Мицуки чувствовал, что кожа вокруг ран как будто горит. От постоянного ощущения боли в груди прибавилась головная боль. Пока блондин отвлекся на перевязку, прохладными пальцами Мицуки тер веки до цветных кругов перед глазами. Боль становилась все сильнее. POW Мицуки. Придется идти за лекарством. Я бы не оставил его, если бы мне не понадобилось идти в дальние отсеки. Не то, чтобы я не мог его с собой взять. Но есть вещи, которые не каждый может другим поведать. Я петлял по длинным коридорам, пока не нашел лестницу, ведущую вниз. Одна ее ступенька была до сих пор не отремонтированной, поэтому я чуть было не покатился кубарем прямиком в темноту. Господи ну Джуго и олень. Из всех обитателей лаборатории только он обладал способностью крушить все подряд. Если бы он еще и чинил за собой, то цены бы ему не было. Я спускался все ниже по ступенькам, пока не очутился в кромешной тьме. Лампочки то и дело перегорали в этом отсеке-ничего нового. Со всех углов слышался лязг металла, мужские стоны, полные страдания, и звуки разрываемой плоти. Мне не было нужды искать фонарик по близости. Сконцентрировавшись на своей чакре, я «зажег» свою левую ладонь, осветив все имеющееся пространство вокруг себя. Этот отдел лаборатории был самым малым и самым удаленным. Он разительно отличался от белоснежных отсеков A и Е. Вместо панелей-голые бетонные стены. Кое-где даже виднелись подтеки с потолка-опять крышу надо чинить. Вдоль стен ровным рядом стояли огромные клетки. В каждой из них на полу лежало то, что раньше называлось человеком: изуродованные до неузнаваемости — в них еще угадывались бывшие герои войны, ныне без вести пропавшие. Каждая железная клетка была усеяна таким количеством печатей, что сам Орочимару признавался, что попадя в одну из таких клеток, вряд ли выберется уже наружу. К кому-то были подключены провода через надрезы плоти к спинному мозгу. Другим — через пустые глазницы проделывали отверстия и вливали чакру через маленькие зонды (трубки). Запах мочи и разлагающейся плоти щекотал мое небо, невольно провоцируя на рвотный позыв. Давно я сюда не заходил. Быстро сориентировавшись, я подошел к единственному столу, заваленному документами и выудил из среднего ящика ампулу с голубой жидкостью. Еще одна моя особенность как живого организма — обычные человеческие лекарства на меня вряд ли подействуют. Только если в больших дозах. Мой организм слишком быстро выводит все чужеродное. Тяжко вздохнув я засучил повыше левый рукав домашней рубашки и погрузил иглу в вену. — Надо же, кто пришел. Кое-как справившись с болью я обернулся. Человек в одной из клеток пришел в движение. Весь бледный, предельно немытый со всклокоченными волосами. Кожа на его шее была разорвана на маленькие лоскуты, неровно свисающие по краям многочисленных ран. Я люблю приходить сюда после тяжелых заданий. Смотреть на всех этих людей, запертых в клетках в тяжелейшем состоянии, я чувствую себя заметно лучше. Пусть хоть меня тридцать раз исполосуют ножом — я все равно буду здоровее, чем эти несчастные. Я ими горжусь. Сейчас практически днем с огнем не сыщешь таких отважных людей, которые отважились бы прийти сюда. — Вот уж не думал, что еще раз увижу тебя. Я посмотрел на лицо испытуемого. Порядком состаренный, но даже с таким количеством морщин был заметен шрам, пересекающий его левый глаз. — Аналогично, Какаши-сан. Сложно подобрать какие-либо слова, чтобы описать душевное состояние бывшего хоккаге: в его глазах был какой-то странный нездоровый блеск, хоть внешне он казался спокойным. Обманчиво, если бы я подошел непозволительно близко, он бы попытался достать меня — я заметил фальшивую печать. Но разбираться с этим уже будет Орочимару-сан. Моя обязанность на выходных состояла лишь в том, чтобы накормить весь сброд в клетках и запереть эту комнату на семь скрытых замков. Для этого мне нужно было подняться наверх и пройти в соседнюю комнату — там была своеобразная отдельная лаборатория и холодильник с припасами для подопытных. Ничего необычного на вид: все та же еда, что и для обычных людей, только вот искусственно снижена концентрация энергии в каждом кусочке. На поддержание жизнедеятельности такой пищи хватает с головой. Главное — не давать им слишком много, иначе можно повторить судьбу тех недалеких клонов-лаборантов, которых съели заживо. *** Покончив со своими домашними обязанностями и заодно дождавшись, пока боль утихнет, я поспешил в безопасные отсеки. Надеюсь, я не слишком долго отсутствовал? Не хватало, чтобы Боруто начал меня искать. В комнате его не было. Но вместо себя он оставил жуткий беспорядок. Боже, я никогда и мечтать не смел, что я окажусь с Ним в одной постели… Столько невинных и трепетных ожиданий все ради того, чтобы проснуться от тихого ночного бубнежа Узумаки. Мне кажется, что я слишком разнежничался. Тяжко вздохнув я застелил скомканное в одну большую кучу постельное и еще раз проклял тот факт, что Боруто не может спать спокойно. Люди любят Солнце только днем. А я какой-то неправильный, значит… Пока я разбирал завалы из книг и банок из-под колы на столе, то и дело с левого крыла отсека до меня доносились смех и крики. Блондин обнаружился на кухне. — Я не говорил, что ты плохо готовишь! Кошка умерла от старости! — Зачем ты вообще ей скормил те бутерброды?! — Она казалась очень голодной… — Это была моя еда! — Я тебя спас от смерти! — А ну иди сюда! Казалось, они меня и вовсе не заметили. Карин бегала с дощечкой для резки за Боруто, пытаясь его хоть как-то задеть. Но то ли старость, то ли врожденная безалаберность Карин к спорту, но она его задела всего пару раз и то несильно. Узумаки то и дело пробегал глазами по открытым стеллажам в поисках такой же доски, но Карин старалась не подпускать его к кухонной утвари- как будто знала наперед, о чем думал Боруто. Вот смотря на эту маленькую потасовку, если бы я не знал этих двоих, я бы подумал, что они брат и сестра. Все те годы, что я жил тут до появления Узумаки, для меня слово «семья» было пустым звуком. Я не понимал, почему ей так дорожат. Нет, я до сих пор не понимаю. Но я чувствую, как в моей груди поселилось что-то мягкое и теплое, когда я смотрю на это милое безобразие. Пожалуй, это будет самым дорогим моим воспоминанием. — Подожди, Карин, что ты такого добавила в сэндвич, что от него умерло животное? Красноволосая, услышав мой вопрос, слегка смутилась. Боруто, решил, что благоразумнее будет уйти подальше, попытался выскользнуть из кухни, но я перехватил его, удерживая подле себя. Карин все еще не отвечала, она попыталась сделать вид, что не услышала вопроса, но с ее стороны это было довольно глупо. Остатки на тарелке на вид были немного странными. Мясо, если оно это и было, странно отливало голубоватым цветом, а салат переливался с зеленого до золотистого цвета. — Ты опять воспользовалась старой кухней? Нам нельзя экспериментировать на себе без разрешение Орочимару-сана. Что это было? Я кивнул ей на тарелку. — Молодость? Красота? Или все вместе? Карин не отвечала. Да ей и не нужно было. По одному ее осунувшемуся от усталости лицу и мимических морщин было понятно, что она химичила. Жалко, конечно, кошку. Я повернулся к поубавившему свою спесь юноше. — Вы ее хоть похоронили? — Да. — Хорошо. Я прошел вглубь кухни и стал рыться в поисках более-менее приличной еды. Выудив из холодильника пару котлет и вчерашний недоеденный салат (боже, надеюсь, что в него она ничего не подсыпала), я молча отужинал. Боруто заварил себе и Карин по чашке чая. Тишина меня не угнетала, но, похоже, что этим двоим было некомфортно. Они то и дело поглядывали друг на друга — ей богу, как дети малые. Карин уже под сороковник, а она ведет себя хуже Боруто. Ее отличает только тот факт, что она как старая бабка пытается молодиться. Хотя, она тут не одна такая. Если смотреть шире, то мой родитель тоже входит в этот странный клуб. Только вот методы у него более радикальные… Надеюсь, что я либо умру раньше, либо состарюсь как все нормальные люди. Я изредка поглядывал на Боруто. За пару дней пребывания в лаборатории он выглядит заметно посвежевшим: исчезли его синяки под глазами и эта неестественная для него бледность. Перед тем, как я отправился на миссию, он выглядел еще хуже. Возможно он болел? Сейчас все наладилось, только вот я вижу, что ему скучно. Он везде слоняется без дела, когда я занят (нет, я не просматриваю камеры, просто они мне на глаза попались). Но не уходит же… Возможно ли, что он хочет убедиться в моем выздоровлении? Боже, я чувствую себя виноватым перед ним… Он то и дело поглядывает на телефон. Кто ему постоянно пишет? Так много людей беспокоятся о нем, но он застрял тут со мной. Мне нравится это. Но я не могу потом симулировать болезнь. Это совсем по-детски и нечестно по отношению к нему. Но в действительности я тот еще ребенок — я все еще хочу все внимание Боруто приковать к себе любыми способами. — Ты не голоден, Боруто? — Я уже поел. — Не хочешь потом сыграть в приставку? Боруто довольно улыбнулся. Бросив в раковину немытую посуду, я взял его за руку и скорее потянул к себе в комнату. Боруто удивился. Он и не думал, что у Мицуки есть какие-то другие развлечения в лаборатории помимо книг. Однако внутренний стеллаж, скрытый от чужих глаз был поистинне огромным! Стоило отодвинуть пару книг на боковой полке и нажать пару кнопок, как на твоих глазах разворачивался дополнительный. Мицуки наблюдал, как Боруто с горящими от предвкушения глазами осматривал каждый диск. Не сказать, что у Мицуки было время на игры, но после ранений ему давали пару дней отдыха, а книги уже потихоньку начинали утомлять. А так, мозг отдыхает. Мицуки улыбался. Блондин выглядел сейчас не как взрослый мужчина, а ребенок. Такой родной, дорогой его сердцу. Хотелось подойти к блондину и сжать его в своих объятиях — пускай забывает про игры. Ни одно сокровище в мире не сравнится с теплом его объятий. — Человек-паук? Серьезно? Ты его уже два раза проходил. Мицуки не стал спорить, поэтому включил то, что хотел его друг. Он прошел пару миссий, поэтому ему было немного интересно играть. **** Я прошел всего пару миссий, поэтому игра мне зашла. Мы играли уже пару часов, глаза немного подустали. Я посмотрел на Боруто. По нему было видно, что он откровенно говоря скучал. — Мог бы сказать, что тебе неинтересно. Боруто виновато потупил взгляд. — Прости. — Если тебя что-то не устраивает, то скажи мне. Ты — гость. Я хочу, чтобы ты чувствовал себя комфортно. — Главное, чтобы ты поправился. — Я в любом случае выздоровлю. Тебе не надо было так волноваться обо мне. Если тебе нужно домой, то я пойму. — Прости… Я не могу тебя оставить, пока раны не заживут. Он отложил джойстик и посмотрел в мою сторону. — Я волновался. Твоя миссия затянулась, я почувствовал что-то неладное. Не знаю… Это как какое-то тянущее тревожное чувство в груди. Все эти дни я… Слезы покатились с глаз Боруто. Но он продолжил говорить. — Все эти дни я жил как будто и не я вовсе был. Как будто кто-то управлял мной. Знаешь, я вообще ничего не чувствовал кроме этой тревоги. Это единственное, что меня заботило. Я не мог ничего сделать, пока ты был за хрен знает сколько миль. Я пододвинулся к нему ближе. Дрожащими кончиками пальцев я стер слезинку, так одиноко покатившуюся по его загорелой коже. Я не перебивал его. -Я услышал пару дней назад разговор отца с Сакурой-сан о тебе. Я сразу помчался сюда. И когда я увидел тебя на больничной кровати, бледным как смерть… Мне стало страшно. Я взял Боруто за руку и несильно ее сжал. То, что он рассказывал… Я не в силах передать все эмоции… Мне было больно. Я не мог понять, что ноет сильнее: мое сердце или реальные физические раны. — Я боялся, что ты умрешь. С каждым словом Боруто внутри меня кто-то бил молотком по моим костям, нервам и доставал даже до легких. Я не мог вдохнуть, встать, уйти. Я внимал тихому откровению самого дорогого для меня человека вперемешку со всхлипами. Он видел, да, он заметил, что мне тоже больно. Все сомнения, страхи и тревоги продолжали вываливаться на мою голову. Почему я был так слеп и зациклен на себе? — Эй, посмотри на меня. С любого задания я бы вернулся живым. Я готов проползти весь путь домой, стирая свои конечности в кровь, лишь бы еще раз увидеть тебя — Это звучало как признание в любви. Мицуки улыбнулся. — Я не очень хорош в таких вещах, правда? — Не то слово. Боруто прижался своими губами к моим. Этот поцелуй… Он не был целомудренным. Я не могу сказать, что Боруто хорошо целуется. Но то, как он доверчиво жмется ко мне в поисках тепла, подкупает. Как будто ребенка поманили конфетой. Я нежно перебираю его губы своими изредка проходясь по ним кончиком языка. Губы Боруто не имели своего вкуса. Но они впитали в себя запах чая и чего-то неуловимого, присущего только самому ему. Я одержим им. Меня ломает от мысли, что я еще не испробовал всего Боруто. Не напиток. Скорее как смысл чего-то большего он весь, только вот для кого — не известно. Мы нуждались в друг друге и искали защиты от всего мира. Я слишком романтичен. Слишком влюблен. Я даже не уловил того момента, когда пересадил его к себе на колени и обнял так крепко. Только бы не сломать… Боруто приоткрыл губы, и я углубил поцелуй. Не спеша, мы ласкали друг друга, сплетая наши языки и вырисовывая неизвестные никому узоры. Стон. Я от неожиданности приостановил поцелуй. Боруто смутился своей реакции и спрятал свое лицо в изгибе моей шеи. Моему взору был доступны лишь его горящие от смущения уши. Сердце сладко ёкает внутри, и ладони подрагивают от волнения. — Малыш, тебе не нужно стесняться. Я старался говорить как можно ласковее, чтобы не спугнуть такого милого и уязвимого мальчика. И начал успокаивающе поглаживать его по спине, еще крепче прижимая к себе. — Я ведь тебя ни к чему не… Боруто знал, куда я веду. Но видимо, такое его совсем не устраивало. Да и меня, если честно, тоже. Поэтому он так удачно заткнул меня в поцелуе. С силой сминая мои губы, он старался вжаться в меня еще сильнее, врасти под кожей. Я был бы не против. — Эй, все хорошо, я понял тебя. Но ты уверен? Он потянулся за следующим поцелуем, но я выставил перед собой руки, увеличивая между нами расстояние. — Мне нужен нормальный ответ, Боруто. Сло-ва-ми. — Не заставляй меня говорить такие вещи. Его щеки горели от смущения еще сильнее прежнего. Он закрывал и открывал рот как рыба, но так и не проронил ни звука. Кивнул. — Я тебя люблю. Он явно не ожидал, что я вот так возьму и скажу это. Я чувствовал потребность донести до Боруто, как же сильно я нуждался в нем. И он понял меня. Его взгляд больше не был печальным, как при нашем первом поцелуе. Весь свет, что Боруто так старательно накапливал всю свою жизнь сейчас пробивался через его поразительно голубые глаза. Я не мог насмотреться. Он как будто весь светился изнутри. Мой завершенный и прекрасный в своем понимании человек. Он улыбнулся мне одной из самых ярчайших своих улыбок, и из его глаз побежали слезы. — Эй, ты чего? — Я так счастлив… Я иссушил своими губами каждую соленую дорожку, пока он перебирал пальцами мои волосы, не сильно сжимая их у корней. Я посмотрел на Боруто и начал аккуратно приподнимать края его футболки, вопросительно смотря ему в глаза. Он поднял руки вверх, ожидая моих дальнейших действий. Я неспеша, приподнимал футболку уже в районе груди, оставляя поцелуи и задерживаясь губами на его коже чуть дольше положенного, наслаждаясь теплом его тела. Мои губы накрыли темный ореол соска и под усилившиеся стоны сверху я прошелся шершавой стороной языка по его самой чувствительно части. Боруто выгибался в моих руках, не зная, куда деть себя. Его руки переместились на мои плечи и несильно их сжимали в особо приятные для него моменты. Даже сквозь рубашку я чувствовал, какими же его руки были влажными от волнения. Перейдя ко второму соску, Боруто сильнее меня стиснул в своих объятиях и притягивая ближе к такой манящей горошине. Я проделал все те же манипуляции и с ним. Дыхание Боруто уже давно сбилось ко всем чертям, как и мое. Взгляд его был поддернут поволокой возбуждения. Невообразимо прекрасный. Я перевернул его на спину и стал стягивать с него джинсы вместе с бельем. От облегчения Боруто выдохнул, должно быть джинсы изрядно давили на его возбуждение. Внимание мое приковал к себе красивый аккуратный член Боруто, он прижимался к прессу и пачкал капельками смазки живот. Во рту у меня скопилась слюна. Я хотел его почувствовать в себе. Неважно как, я хотел Боруто целиком. Не церемонясь я притянул юношу ближе за бедра и вобрал его возбуждение в свой рот. Это был мой первый в жизни минет. Но я не чувствовал отвращения или удовольствия. Все, чего я хотел — чтобы Боруто стонал подо мной так, как никогда не будет стонать перед другими. Я игрался языком с его уретрой и уздечкой, попеременно втягивая щеки и насаживаясь ртом на всю длину. Стоны становились все громче. То и дело Боруто пытался двигать бедрами, но я прижал руками его к кровати. Краем глаза я заметил, как тот комкает простыни. Я должен был это видеть воочию, поэтому оторвался от своего занятия и посмотрел на Боруто. Весь раскрасневшийся он не смог сфокусировать взгляд на мне, часто облизывая своим припухшие от поцелуев губы. — Не стоит так спешить, малыш. Боруто смутился своей собственной реакции и попытался закрыть лицо руками. Я подтянулся вверх к его ладоням и покрыл их маленькими поцелуями-бабочками. — Разве ты не хочешь ощутить их на своих губах, Солнце? — Ты играешь нечестно! — Не стесняйся себя. Ты прекрасен. Он открылся мне. Его пунцовые щеки и такой доверчивый взгляд били прямо под дых. Я продолжил смотреть на него. Ты для меня — все. Он улыбнулся мне и взял мою руку в свои ладони, поднеся к своему лицу. Поцелуй. Как бы много их сегодня не было. Но этот для меня будет значить больше всего. Мне казалось, что Боруто делится со мной. Показывает, что не я один чувствую это все. Еще чуть-чуть и моя грудная клетка не выдержит. Ребра трещат по швам, живот разъедает изнутри от этой щемящей нежности к этому человеку. Самый дорогой, самый любимый. Как много я хочу тебе сказать. Я вновь опустился вниз несильно массируя накачанные мужские бедра. Член Боруто уже давно налился кровью и подрагивает от возбуждения. Я сам в нетерпении приподнимаю бедра Боруто и закидываю их себе на плечи. От внутренней стороны бедра я покрываю поцелуями его нежную кожу, спускаясь вниз к его дырочке. Было тяжело, но я поднес два пальца к своему рту и, смочив их слюной, начал оглаживать его анус снаружи. Я ожидал, что Боруто смутится. Но его реакция была странной. Он напрягся и начал часто-часто дышать, как будто он сейчас не со мной, а бежит где-то стометровку. Какого черта? — Все нормально? — Нет, то есть да. Подожди. Дай мне перевести дух. Я опустил его бедра обратно на кровать и подтянулся ближе к его лицу. Боруто был перепуганным до чертиков. Это неприятно кольнуло. Почему он так боится? Он же сам этого хотел. -Я сделал что-то не так, малыш? — Это, надо же в душ сходить… — Расслабься, я люблю тебя любым. Даже грязным. Эй, ты чего? Боруто начало мелко потряхивать. Я был в ужасе. Я не думал, что наша близость может к таким последствиям привести. — Хорошо, малыш. Иди в ванную. я подожду тебя. — Спасибо. Пока он был там. Я успел понапридумывать себе всякого. Скорее всего уже ничего не будет, поэтому я натянул пижамные штаны и стал лениво копаться в телефоне. Нет, ну правда, что могло такого случиться, что Боруто так отреагировал? Может, я поспешил? Или он не хочет быть снизу? Боруто вышел спустя под часа. Его опухшее лицо с этим извиняющимся взглядом до чертиков пугали меня. Боже, ну я и чудовище… — Зачем ты оделся? Что? Что тут вообще происходит? Или я правда ничего не понимаю в жизни? — Нам наверное лучше лечь спать. — Нет! Я правда хочу тебя. Я готов, честно. Просто… Он подошел ко мне и сел рядом со мной на кровать. — Я… мне трудно немного, понимаешь? Я обнял его и прижался губами к макушке, вдыхая родной запах. — Хочешь, я могу быть снизу? — Мне льстит твое предложение. И возможно, мы попробуем это в будущем. Просто… Ох, я должен так много рассказать, но не знаю с чего и как. Я обперся о стену спиной и усадил Боруто между разведенных ног. Он облокотился на меня и продолжил говорить. — Я… Я просто не могу до сих пор поверить, что ты обратил на меня внимание. Это тепло и любовь, которую ты даришь. Я просто не понимаю, почему достоин ее. Я отвратителен даже сам себе. А ты… Он повернулся ко мне. В его глазах стояли невыплаканные слезы. Я перебил его. — Я люблю тебя за то, что ты просто есть на этом свете. Я люблю тебя со всеми твоими тараканами в голове и не собираюсь от тебя отказываться. Ты мне веришь? Он кивнул и повернулся полностью ко мне. Поцелуй был нежным, успокаивающим. Но чего я точно не ожидал, так этого того, что руки Боруто проникнут под резинку хлопковых штанов, слегка оттягивая их на пробу. От контраста его холодной кожи с моей теплой я застонал. Это понравилось нам обоим. Значит, ты хочешь, чтобы я играл по твоим правилам? Его ладонь сдвинулась ниже и накрыла мой пенис через нижнее белье, слегка поглаживая, пытаясь обхватить его полностью, но чертова ткань мешала. Боруто мокро поцеловал меня в скулу и сдвинулся дальше, к уху, лаская мою мочку и нежно ее посасывая. Если я и пытался вначале дышать ровнее, сдерживаться, то теперь мне было совсем не до этого. Я не контролировал себя и тихонько постанывал, когда Боруто пробрался ладонью под кромку белья и обвел большим пальцем головку члена. Меня выгнуло. Я хотел большего. И Боруто это видел. Он встал и избавил меня от одежды. Теперь мы оба обнажены и до предела возбуждены. Боруто лег спиной на кровать и раздвинул колени. Я устроился между его ног и облизав пальцы, втолкнул в него первый. — Ты сам себя растянул? — Просто хочу, чтобы ты поскорее вошел в меня. — Ты лишаешь меня самого интересного, сладкий. — Ты еще успеешь поиграться с моим телом. И то верно. Я подтянулся выше к Боруто и смазав слюной свой член, приставил его к дырочке и вошел одним слитным движением. Дав время привыкнуть Боруто, я и сам перевел дыхание. В нем было так хорошо, так тесно и горячо. Я был на грани от того, чтобы позорно излиться в него так быстро. Перед глазами плясали темные пятна. Где-то на грани сознания я заметил, как Боруто подтянулся и взял мою правую ладонь и переплел наши пальцы, несильно сжав их. Я воспринял это как знак и начал двигаться в нем. До одури хорошо. Когда я посмотрел на Боруто в следующий миг, я увидел, как вторая его ладонь обхватила его член и двигалась в такт моим толчкам. Он уже не стонал, а хрипел. Мне безумно это нравилось. Я освободил свои руки и лег всем телом на него, продолжая двигаться в нем. Я не мог сдерживать свой голос, и стонал вместе с Боруто. Так хорошо мне никогда не было. Кровать ходила ходуном, поскрипывая в такт. Простыни пропитались потом и кое-где смазкой. В воздухе витал запах возбуждения и приближающейся разрядки. Член Боруто терся об животы парней, и после какого-то времени таких нехитрых манипуляций, парень излился, пачкая себя и Мицуки. От тесноты внутри Боруто, Мицуки хватило еще на пару фрикиций, и тот излился в него. В конечном итоге Боруто заснул, тогда как у Мицуки не было сна ни в одном глазу. *** Невозможно заснуть, пока какая-то мразь в бошке напоминает, что все это не вечно, заставляя меня постоянно ждать ушата дерьма. Кто она? И почему я постоянно о ней думаю? В последнее время она слишком разоралась. Эта тварь приходила ко мне ночью, когда я сжимал в своих объятиях тощее тело своего… Нет, у меня язык не поворачивался его так назвать. Он лучше. Он чище меня. Иногда мне казалось, что он совсем не создан для этого мира. Что такого как он нужно запереть под семью замками и любоваться только по праздникам. Как будто все человеческое заставляет его вянуть, словно он какой-то редкий цветок. Он мне казался чем-то незыблимым и таким нечетким, как мираж. Иногда он мне улыбается так… Тепло что ли? Я не знаю. Я так долго не мог понять, что же я чувствовал, когда он сжимал мою руку украдкой и незаметно для остальных прижимался плечом к моему плечу. Где-то на задворках сознания я выуживал такие простые слова и сам себе объяснял как неразумному ребенку. Я ведь люблю его. Этой истины не было в моей голове. Она была вшита в меня с рождения, как будто в моем ДНК уже была часть его. Или же я целиком был уже частью Боруто? Все внутри меня съежилось от неприятных ощущений. Нет, я был реален. Я так часто испытывал себя, свои пределы и болевой порог — я не мог не существовать в чужом теле. Только лишь в своих мыслях я мог слиться воедино с желаемым. Только лишь в своем больном воображении я могу оставить его в своей комнате до конца его дней и дарить ему все, чего он захочет. Что если… Я могу подарить ему всего себя. Или я это уже сделал? Скорее всего. Но знает ли он, что я и так уже принадлежу ему? Боруто заворочался. Испугавшись, я притворился спящим и в самом деле потом уснул до утра. *** Следующим утром я проснулся довольно поздно. Боруто уже не было в кровати. Недовольно проворчав я все же встал с постели и оглянулся. По комнате как будто прошелся ураган. Везде валялись пакеты из-под чипсов, банки с колой и одинокая никому не нужная приставка. Кстати, мы ее так и не выключили. Джойстики валяются среди всего хлама, на экране Человек-Паук застыл в попытке ударить Джокеру. Тяжко вздохнув я поднялся и начал разгребать весь оставленный бардак. Когда последние завалы были убраны, я обнаружил собранную чужую сумку. Внутри меня что-то оборвалось. Неужели Боруто хочет сбежать от меня? Я минут десять искал его, пока не нашел в отсеке В, мило беседующим с моим родителем. — Извините, что так надолго у вас остался. Спасибо за гостеприимство. — Брось, мы тебе всегда рады. Что-то случилось? Боруто сцепил руки за спиной в замок и с силой сжал их. — Нужно решить пару дел. Орочимару-сан недовольно сжал губы. — Мне стоит волноваться, Боруто? — я хотел, чтобы он обратил на меня внимание, чтобы не уехал вот так просто, не попрощавшись. Очевидно, в его планы это не входило. — Не стоит. Его глаза забегали и взгляд был везде, лишь бы не смотреть на меня. Я начинаю нервничать. Что случилось? Разве все не было хорошо? Мы вышли в коридор. Боруто хотел пройти мимо меня, но я остановил его и прижал к стенке. — Почему ты сбегаешь? Мои руки дрожали. Все внутри меня противилось, я не хотел так вот выяснять отношения с Боруто. Но мне нужно было знать. Ты отвергаешь меня? — Мне позвонил отец и потребовал, чтобы я приехал. — Я могу поехать с тобой. — Не стоит, правда… Это связано как-то с новым заданием. Я позже тебе расскажу, как сам все узнаю. — Договорились. Я обнял его. Так мы и простояли пару минут, пока Карин не прибежала с криками, что Узумаки опоздает на поезд. Я не знаю, что мной двигало в тот момент. Но пока мы стояли на платформе, меня как будто пригвоздило к бетону. Я не мог уйти в лабораторию. Не сейчас, когда на Боруто лица не было. Что-то случилось, чего он мне и не говорит. Я должен убедиться, что с ним все в порядке. Именно так я себя уговаривал, когда садился на поезд до Конохи. Я сел в соседний вагон, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Спустя пять минут мне начали названивать Сугейцу и материть меня так, что уши вяли даже у меня. Но в тот момент мне казалось правильным то, что я поехал за Боруто. Пусть я и выглядел в глазах родных больным на всю голову, но я не отступился бы ни за что. Спустя час я вышел на остановке и слился с толпой. Вроде, он меня не заметил. Я пошел за ним по пятам, предварительно скрыв свою чакру. Боруто отправился прямо домой. Наверное, я все-таки больной, потому что я все еще стою неподалеку и жду, когда он выйдет. Через час блондин вышел из дома, переодевшись в строгий костюм и держа увесистую синюю папку. Должно быть, какие-то важные документы. Так я дошел до резиденции хоккаге. К моему несчастью, мне пришлось выпустить из виду Боруто, чтобы получше скрыть свое присутствие. Время не стоит на месте, поэтому резиденция была буквально напичкана тепловыми сенсорами, различными камерами и сенсорами-людьми. Одним словом, Наруто-сан постарался, чтобы обезопасить себя. Мне пришлось рассеять свое тело на множество змей — так легче обмануть камеры и сенсоров. Чакру каждой змеи и ее облик я с трудом, но скрыл. Еще пару лет назад мой родитель вживил мне дополнительные гены с хроматофорами. Теперь мое тело может принимать цвет окружающей обстановки. Жаль, что придется максимально снизить скорость ради этого (это ведь не невидимость, как у супергероев, а жаль). Активирование генов, содержащих информацию про хроматофоры оказалось сложнее на практике, поэтому я использую это только в исключительных случаях. Но через час я уже двигался по коридору к кабинету хоккаге. Дверь была не заперта. Я трансформировался обратно в человеческую форму и вошел внутрь. Лучше бы я этого не делал… **** Я нашел тебя голым и сломленным. Ты лежал полностью нагим, не реагирующим ни на какие проявления чужой активности. Твой взгляд был устремлен в никуда и говорил мне куда больше, чем выступающие позвонки на твоей белоснежной спине, расцвеченной проступающими свежими синяками. Я видел все. Я видел, как ты сопротивлялся, и как быстро он стукнул тебя головой об стол. Я видел, как ты отключился, когда он раздел тебя. Как ты кричал сквозь пелену тьмы от боли. Кто будет нежен, если изначально считал живого человека с мыслями, чувствами и своими стремлениями вещью? То, как смотрел на своего сына Наруто… Он смотрел на него ровно также как и на табуретку, которую то и дело потряхивало от движений на ней. Я видел все, что не предназначалось мне, да и вообще любому человеку. Изломанный, израненный и весь перепачканный чужой дурнопахнущей в душной комнате спермой. Ты тогда вызвал у меня отвращение.