Unequal exchange

      Утомительная неделя подошла к концу. В выходной день Том снова остаётся один, а потому он запирается в комнате и целыми днями дрыхнет на футоне. Просыпается парень от звонка, а на экране высвечивается иконка скайпа. Риджуэлл тянется к телефону и сбрасывает вызов, после чего повторяет это действие еще два раза, а затем всё-таки сдаётся и принимает видео-звонок, сразу же откладывая мобильник в сторону.  — Ты ведь знаешь, что сбрасывать вызовы бесполезно, — из динамика доносится бодрый голос Эдда, — Как первая неделя, Том?  — Фигово, — Риджуэлл переворачивается на другой бок, — Очень. Такое чувство, будто кроме учёбы здесь ничего нет.  — Ты хотя бы друзей завёл? — настороженно спросил Мэтт и послышался, как показалось парню, хруст печенья.  — Разговаривал с одноклассниками. Тут есть стрёмный тип, он тоже по обмену, — Томас вздохнул и провёл рукой по лбу, — Чёрт, да я за весь семестр так не учился, как за один день здесь.  — Терпи, друг. Кстати, а что за «стрёмный тип»? Ты хотя бы познакомился с ним?  — Нет, — коротко ответил пустоглазый и загладил растрёпанные волосы назад, — А у вас что там?  — Брось, Том, — Гоулд недовольно хмыкнул, проигнорировав вопрос друга, — Знакомства заводить надо. Он ведь тоже по обмену! Вместе будете год страдать.  — Нет, Эдд, я сказал, что не собираюсь даже говорить с ним, — тон Риджуэлла заметно изменился, а он сам, хлопнув себя ладонью по лбу, приподнялся с футона и взял телефон в руки. Парень хотел было продолжить, но его прервал странный шум за окном и он раздражённо откинул одеяло в сторону и поплёлся в сторону подоконника, — А что он здесь делает?  — Что-то не так, Том? — вмешался Мэтт, а пустоглазый лишь шикнул в динамик, не отводя взгляд от довольно знакомой фигуры.  — Ребят, — начал он, всё ближе двигаясь к стеклу, — Я перезвоню чуть позже.       Риджуэлл опередил немного удивлённых и обеспокоенных друзей и тут же сбросил вызов, отложив устройство на стол. Сам же он, прищурившись, узнал в этой фигуре того самого норвежца и невольно вздрогнул. Этот парень — один из последних, кого Томас хотел бы увидеть вообще в своей жизни. Торд, похоже, почувствовал на себе чей-то напряженный взгляд и рефлекторно обернулся, дабы проверить, нет ли никого рядом, и, пожав плечами, вернулся к своим делам.       Том отреагировал мгновенно, спрятавшись за стеной, и продолжил наблюдать с того угла.  — Какой чёрт привел его сюда? Что он вообще здесь забыл?! — Томас щурится, а Ларссон спокойно проходит мимо, с каким-то необычным азартом обсуждая что-то по телефону. На секунду тот останавливается, с неким подозрением оборачивается и стоит на одном месте пару минут, после чего переводит взгляд на дом Томаса, внимательно осматривая небольшое здание, и продолжает шагать по тропинке за домами, обходя миниатюрный сад старушки.       Риджуэлл пытается вспомнить, где сворачивал норвежец после последнего разговора с пустоглазым. Томас внезапно вспоминает, что Ларссон рассказывал какому-то однокласснику о случае в автобусе, когда тот направлялся в школу, а на том повороте как раз таки и находилась остановка.       Томас решает, что это всего лишь обычное совпадение, а у Торда были свои причины и заскоки в голове. Он возвращается к своему футону, так и не позавтракав, и ложится на успевшую уже остыть мягкую поверхность.       На второй и третьей неделе всё повторяется.       Новеньких еще ни разу не назначали дежурными, ссылаясь на то, что те и без этого не успевали угнаться за школьным ритмом, да и по кабинетам ходить не пришлось. В чём-то они были правы, ведь Томас кроме своего кабинета больше ничего не видел — школа такая огромная, и даже он сам признаёт, что боится потеряться в похожем на лабиринт помещении. Спортивный корпус и актовый зал были не так уж и далеко от родного кабинета, а староста обещал на третьей неделе провести отдельную экскурсию для новеньких. Оба от этого не отказались, хотя Ларссон и так частенько пропадал на переменах и возвращался только к звонку, хотя Риджуэлла это никак не волновало.       В этот же день староста собрал весь класс и попросил новеньких остаться в кабинете. На часовой перемене японцы были лишены времени на обед, так как директор в этот момент собирал всех учеников для объявления информации о клубах и репетиторах, а также в этот же день проводились выборы новых старост кружков, и новеньких эти лекции никаким боком не касались.       Как только все покинули кабинет, оставив иностранцев наедине, Ларссон спокойно достал своё бенто и коробку с деревянными палочками.  — Ты уже какую неделю не ешь в кабинете, — неожиданно заговорил он, приборами разделяя немного слипшиеся продукты, — Я видел у тебя в рюкзаке бенто. Что, диету держишь?  — Не твоё дело, — фыркнул Риджуэлл, листая в руках учебник.  — Ну серьёзно, ты анорексиком решил стать или что? — не успокаивался Ларссон, хотя внешне выглядел расслабленно, — Тогда тебе стоило идти в спортивный клуб.  — Да завались уже! — не выдержал Том, — Я не виноват, что не справляюсь с этими палочками, ясно?!  — А, так вот в чём проблема, — Торд как-то странно улыбнулся, а через несколько секунд и вовсе засмеялся, тем самым раздражая Тома еще сильнее, — Глупый Том! Мог бы и сразу сказать. Тебе помочь, недояпонец?  — Я же сказал, мне не нужна твоя помощь, — коротко отрезал Томас.  — Разве друзья не для этого нужны?  — Мы не друзья!  — Брось! Малышу Тому ведь нужна помощь друга. Хочешь, я тебя с ложечки покормлю? Открой ротик и скажи «Я люблю поезд», — "озадаченно" произнёс норвежец с выраженной долей сарказма и резко встал с места, подхватив портфель Томаса.  — Я сейчас-..  — Сквернословие не к лицу маленьким и беспомощным детишкам вроде тебя, Том, — Ларссон нагло рылся в сумке «друга», несмотря на протесты Тома, и, достав бенто, откинул её на стол, — Ты еще в долгу у меня будешь, друг.       Риджуэлл понял, что противостоять этому парню бесполезно и оттолкнул контейнер в сторону.  — Так ты хочешь научиться или нет? — шикнул Торд и встал позади Тома, — Держи эти палочки или я насильно засуну всё содержимое тебе в рот и добавлю туда еще мел сенсея. Блевать будешь целый месяц, это я тебе гарантирую.  — Да кто ты такой, чтобы мне-… — Томаса прервал подзатыльник от норвежца, и он с раздражением повысил тон, — Хорошо, хорошо! Если ты от меня отстанешь, то валяй! Только хочу сказать сразу — меня уже пытались дважды научить, но результата не было. Удачи тебе, раз ты такой уверенный и чересчур самонадеянный!       Холодный взгляд Ларссона сменился на усмешку, и он, впихнув палочки в руки Тома, охватил его ладонь своей, пытаясь правильно расставить пальцы англичанина. Тот первое время пытался выбраться, но затем перестал сопротивляться, бурча себе под нос самые разные проклятия, какие только Торду довелось услышать за всю свою жизнь.        У Торда очень тёплые руки, а у Томаса, на удивление, просто ледяные. Норвежец что-то объяснял где-то над ухом, жалуясь на то, какие холодные у Риджуэлла руки.  — Да не цепляйся ты так за них, — недовольно шикнул норвежец, поднимая чужую руку, — Доверься или, повторюсь, эта еда застрянет у тебя в глотке. Хочешь этого? Нет, так что, идиот, прекрати так сжимать свою грёбаную руку или она тоже окажется у тебя во рту.       Томас снова послал «друга» куда подальше, но, посмотрев в окно, расслабиться всё-таки смог. Ларссон подцепил небольшой кусок тофу и поднёс его ко рту Риджуэлла.  — Чух-чух, идиота кусок, — норвежец щелкнул пальцами другой руки и помахал ею перед задумчивым лицом Томаса, — Жри или я засуну это тебе в нос.       Парень недоверчиво отдёрнул руку и медленно положил кусок себе в рот. Ларссон руку убирать не собирался и молчал, наблюдая за реакцией одноклассника.       Томас действительно запомнил, как держать столовый прибор, и неуверенно поднёс палочками еще один кусок. Сработало!  — Спасибо, — еле слышно буркнул Риджуэлл, доедая остатки сыра.  — Пальцы музыканта, а мозги мартышки, — Торд, наконец-то убрав руку, потрепал Тома по волосам и сел перед ним, принявшись вальяжно раскачиваться на деревянном стуле, — Ты мне должен будешь, так что не забывай.  — Особо не распускайся, Торд, — Томас подчеркнул имя норвежца, — Ешь своё, иначе в глотке застрянет. Друзья разве не для этого нужны?  — Не бычись, друг, нам с тобой еще год вместе учиться.       В кабинете повисло молчание. Томас взглянул на часы и понял, что времени еще достаточно. Но первым тишину нарушил Ларссон.  — Ты японский совсем не знаешь что ли? — он закрыл контейнер, наблюдая за тем, как Риджуэлл медленно подносит край палочек с едой ко рту.  — Да, плохо, разве не видно? — ответил Томас с набитым ртом, не обращая никакого внимания на соседа по парте, — Кстати, а ты его откуда знаешь?  — Хентай, — Торд пошло ухмыльнулся и принялся рыться в своей сумке.  — Хентай? Комиксы что ли?  — Манга — это комиксы, болван, манга. Хентай — это нечто божественное. Человеку с интеллектом тропического фрукта не понять. А, вот и оно! — норвежец положил небольшую книжку на парту Томаса и усмехнулся.        Том сначала с подозрением оглядел норвежца, но тот, как ни в чём не бывало, сидел на своём месте, наблюдая за одноклассником. Том взял книгу в руки и открыл какой-то разворот ближе к середине, а затем, присмотревшись, кинул мангу прямо в Торда.  — Эй!  — Это, чёрт возьми, прон, придурок! — Том потёр глазницы и закрыл контейнер, засовывая бенто куда-то вглубь рюкзака, — У меня аппетит из-за тебя, блядь, пропал. Ты как такое читаешь, извращенец?  — Спокойно, — Ларссон поднял книгу с пола, потирая ушибленное место другой рукой, — Кинешь что-нибудь еще и я тебе зад надеру, понял?  — Да без разницы, чёртов извращенец!  — Эй, не оскорбляй чужие интересы!  — Да я даже спорить не собираюсь, придурок!  — Послушай, ты сам спросил, откуда я знаю всё это, вот и ответ. Что тебя не устраивает?  — И только ради прона ты учил этот язык?!  — Нет, конечно!       И снова молчание.       Оба просидели в тишине оставшиеся 15 минут, пока в класс не завалились уставшие японцы, бурно обсуждая и споря на какие-то рандомные темы на своём языке. Они с интересом оглядели новеньких, пытаясь понять, контактировали ли они друг с другом на перемене, но их планы прервал учитель, объявляющий о начале урока.       После школы Томас заметил прощающегося с каким-то учителем и приближающегося к нему Ларссона.  — А ты не боишься, что тебя запалят? — спросил первым Риджуэлл, глядя на дорогу.  — А чего бояться? Они не будут лезть ко мне в сумку, а если кто-то посмеет, то получит важный жизненный урок, — Торд поравнялся с одноклассником и мечтательно вздохнул, — Только посмотри, какая сакура! Кругом все цветёт, а ты один такой колючий.  — Заткнись, — пустоглазый на несколько секунд остановился и, вытащив из кармана мобильник, сделал пару фотографий цветущих веток дерева.  — Друзьям хочешь отправить? — усмехнулся Торд, остановившись в нескольких шагах от Тома, — Лучше посмотри туда, с того ракурса намного красивее смотрится.        Риджуэлл готов был наброситься на норвежца, но, развернувшись, посмотрел на то место, куда указывал парень. Нежно-розовые лепестки кружили над улицей и полностью покрывали тёмный асфальт, образовывая некий розовый ковёр. Том, фыркнув, щелкнул два раза кнопкой на камере и, засунув устройство обратно в карман, прошёл мимо довольного чем-то Торда.  — Что ж, — Ларссон положил руку на плечо Томаса и немного сжал её, заставляя Риджуэлла невольно вздрогнуть и закатить глаза, — До завтра, друг.       Томас лишь проигнорировал эти слова и продолжил шагать вперёд, а норвежец провожал его довольным взглядом, радуясь тому, что обращение «друг» на этот раз англичанин не отрицал.