Артллоуин - Хеллоуинский челлендж (сборник текстов)

Артллоуин 2017, день 12, Тема - "Мне сотни лет, я выполз из тьмы" (долгожители в мире нежити, вроде Дракулы) *** — Подай, пожалуйста, сахар, — попросил Акменра. Ребекка протянула сахарницу, а потом удивлённо смотрела, как фараон размешивает уже четвёртую ложку сахара в своём чае. — Удивительно, — выдохнула она. — Ммм... что именно? — Ну, во-первых, как можно пить такой сладкий чай?! А во-вторых... удивительно, что ты вообще его пьёшь. — Сахар — пища для мозга, — наставительно сказал Акменра. — У меня мозг работает, я познаю современную действительность. Это первое. А второе — ты хочешь сказать, что я вообще не должен ни пить, ни есть? — Ну... да, — призналась Ребекка. — Ты же эта... нежить. — Кто?! — Акменра от неожиданности фыркнул прямо в чашку. — Ффух, прости. Так кто я? — Нежить, — растерянно повторила Ребекка. — В смысле... живой мертвец. Разве нет? — Эх ты, а ещё экскурсовод, — улыбнулся Акменра. — Если я точно помню всё, что мне доводилось читать на эту тему, то нежить — это название вымышленных существ, которые после смерти ведут себя, как живые. Вымышленных, подчёркиваю! А я — совсем не вымышленный: ты же знаешь. У меня даже династический номер есть, ты сама об этом на экскурсиях рассказываешь. Ребекка слушала и только моргала. — Потом, ключевой момент: как живые. А я не как. Я в самом деле живой. По ночам. — Эээ, — пробормотала Ребекка. Акменра тем временем пересел ближе: — Тело нежити с физиологической точки зрения мёртвое, поэтому человеку оно кажется холодным. А теперь потрогай, — он протянул руку. — Потрогай, не бойся! Ребекка осторожно дотронулась до руки. И вздрогнула. — Тёплая? — издевался фараон. — Вот, то-то. Пульс считать умеешь? Нащупай. Ребекка хлопала глазами и ничего не понимала. На запястье ожившей мумии отчётливо бился пульс. — Это значит что? — не отставал Акменра. — Значит, что в теле есть кровоток. Сердце качает кровь, кровь бежит по венам и артериям, функционирует энергетический обмен, поэтому я дышу, ем, пью... в туалет ещё хожу иногда — приятного аппетита! — С ума сойти, — пробормотала Ребекка. Она уже забыла и про чай, и про то, что рабочий день давным-давно кончился, и она собиралась «только чашечку чаю — и домой»: но когда пришла в комнату охраны ставить чайник, обнаружила там фараона. Он что-то читал на диване и даже не заметил её вначале. А потом сказал, что тоже будет пить чай, если ей не трудно. Кошмар какой! — Вообще страх людей перед нежитью понятен, — говорил Акменра дальше. — Ожившие мертвецы помнят о радостях жизни, но не могут испытать их вновь. Обида и зависть к живущим заставляют их ненавидеть людей и вымещать на них свою злость. Поэтому Сесил и пугал вас мной, как древним злом. Так? — Так, — кивнула Ребекка. — А ты? — А я живой, опять же. И поэтому могу по ночам испытывать все радости жизни. Так уж, к слову о пульсе и кровотоке: у меня ещё эрекция бывает. Довольно-таки полноценная. — Ы? — Ребекка покраснела. — И сейчас... есть? — Сейчас нет, прости, пожалуйста. Видишь ли, в отсутствие эротического стимула... — То есть как это — в отсутствие? — Ребекка неосознанно поправила кофточку на груди. — Понимаешь ли, эээ... ну... Акменра, замявшись, пересел на своё прежнее место, напротив. И только приготовился сказать что-то в своё оправдание, как дверь комнаты охраны распахнулась: — Ак, ты здесь? Пойдём, стремянку подержишь, надо верхние витрины поправить. Ребекка, привет. — Эротический стимул явился? — не осталась в долгу Ребекка, хитро посмотрев на фараона. Тот покраснел и смутился окончательно. — Ларри, мы тут с Аком беседовали про нежить. Каюсь, я ошибалась! Если некто может так краснеть — он явно живой человек, и ещё какой живой! Ак, ну так что там насчёт стимула и эрекции? — Какие у вас темы для беседы интересные, — хмыкнул Ларри. Потом подошёл к столу, взял кружку Акменра, отхлебнул из неё и закашлялся: — Тьфу, Ак! Вот как можно пить такой сладкий чай?! — Налей свой, — невозмутимо ответил фараон. — А то, понимаешь... Давай, расстегни, я переоденусь, а то держать стремянку в этих тряпках неудобно. Ларри расстёгивал ускх, Ребекка смотрела на его спокойные привычные движения... и думала о своём. Она — умная женщина, экскурсовод! — тоже в своё время поверила Сесилу: нежить, древнее зло. Четыре тысячи лет в саркофаге. А оказывается, там ночью — живой мальчишка. Уж неизвестно, как он проводил эти ночи до того, как его вместе со скрижалью доставили из Кембриджа, но потом... пятьдесят четыре года взаперти. И стучал, и кричал, и звал на помощь. И никто не помог. Только Ларри. И то, говорят, случайно. Когда она опомнилась — то в свою очередь смутилась: Акменра стоял уже в джинсах и футболке. — Что же ты, Ребекка, — поддел он беззлобно. — То подкатываешь ко мне что есть сил, а то совершенно не обращаешь внимания, что я при тебе раздеваюсь до трусов! — Ты за шкафчиком переодевался, хватит девушку смущать, — Ларри отвесил ему в шутку лёгкий подзатыльник. — Пошли. Ребекка посмотрела им вслед и подумала: правда, какой-то кошмар. Древнеегипетский фараон мало того что оживает каждую ночь, но еще и чай пьёт по-настоящему, и вместо исторически положенного схенти носит современные трусы и джинсы. Что вокруг творится?.. Она зажмурилась, вспомнила, как на смуглом запястье колотился пульс, потом допила свой остывший несладкий чай и отправилась домой.