Мир Наших Сердец

      Несмотря на получасовое опоздание Джонатана и его родственниц, к которым прибавилась и сваха мисс Эммы Пемброк миссис Гвен Одли, почетный гость, виконт Рассель, позволил себе опоздать еще на полчаса. И теперь, сдав лакеям верхнюю одежду, они прошли вверх, по парадной лестнице особняка к хозяйке бала, миссис Херефорд, которая поприветствовала их, доброжелательно отозвавшись о прелестном виде двух дебютанток.       Далее процессия проследовала в танцевальную залу, располагавшуюся за парадным входом и поприветствовали мистера Кадмуса Херефорда, супруга устроительницы торжества. Их объявили. Выставив вперед Айрин и Эмму, они немного задержались у парадной лестницы - надо же себя показать! Далее мистер Джонатан прошел на бельэтаж, окружавший залу с двух сторон, где располагались гости, не участвующие в танцах. Дебютантки же, сопровождаемые Гвен и Элизабет, прошли вниз, где устроились рядом со своими знакомыми — миссис Таккерей с дочерью. Подошедший лакей осведомился о первом участии девушек в Сезоне, и тут же вручил им небольшие букетики с лилиями, с которыми они должны были танцевать полонез с записанными кавалерами. Тут выяснилось, что бальная книжечка мисс Джойс Таккерей пуста. Но положение спасло то, что две симпатичные девушки (а Эмма только немногим уступала по красоте Айрин), вызвали живой интерес у немногочисленной части мужского населения бала. И первый решившийся кавалер к своему неудовольствию обнаружил, что желаемые объекты (увы!), уже заняты, но, оказавшись представленным мисс Таккерей, был вынужден пригласить последнюю на полонез. Таким образом значимость мисс Таккерей возросла, и вскоре ее бальная книжечка заполнилась не без участия свахи.       Айрин же предоставилась возможность разглядеть залу получше. Еще на подъезде к особняку Херефордов, уже ярко освещенному, с тремя деревянными перголами, соединенными между собой бордюром из перекрещенных перекладин и щедро украшенными цветочными гирляндами и композициями с папоротником, она поразилась этой красоте, и теперь, пройдя внутрь, легко посчитала, что попала в райское место. Потому как и внутри все и вся заполняли цветы в виде гирлянд, огромных вазонов с композициями и декоративных решеток с вьющимися растениями. Сама зала состояла из двух этажей, нижний из которых, предназначенный для танцев, содержал колоны, поддерживающие бельэтаж, с балюстрадой вдоль него. Близко к стенам были расставлены стулья, банкетки и диваны. С двух сторон на специальном столе стояли цветные глыбы льда, решая проблему спертости воздуха, потому как на хороший бал приглашалось не менее двухсот гостей, не считая прислуги, обслуживающей все это. В углу бельэтажа, в небольших комнатках, примыкающих к зале рядом с лестницей стояли столики с ожидающими рядом лакеями — для гостей, проголодавшихся до ужина. Но, учитывая, что все пришли потанцевать и пообщаться, там могли предложить лишь легкие сэндвичи, мороженое и чай.       Освещение залы было великолепным! Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что хозяева поставили для себя цель не допустить ни одного неосвещенного уголка. Люстры, светильники, бра, канделябры были повсюду. Итак, все блестело и сияло, начиная с полов и кончая огромными люстрами.       Матушки и сваха сели на диван, находящийся в нижней части, девушки стояли, ожидая кавалеров, записанных на полонез. Но первым к дамам подошел Хьюго. Галантно поприветствовав почтенных дам, он был представлен Эмме и Джойс, записавшись к последней на танец с дальним прицелом иметь возможность подойти к Айрин по уважительной причине. Но вслед за ним подошли записанные кавалеры, и Монтгомери с сожалением отступил, отдавая должное заведенному порядку. Распорядитель бала подал возглас становиться в полонез, что означало: почетный гость прибыл, начинается выход дебютанток, который возглавят почетный гость и хозяйка торжества.       Девушки встали на левой стороне лестницы, мужчины на правой. После того, как спустился виконт Чарльз Рассель и миссис Аделаида Херефорд, пары соединились на расстояние вытянутой руки, встав позади главной пары. Распорядитель танцев подал знак и заиграла бравурно-торжественная музыка. Распорядитель поднял руку, предупреждая о начале движения, и, дождавшись нужного момента, сделал первый шаг.       Дебютировало не более семнадцати девушек, поэтому чинно, не торопясь все спустились с лестницы. В свободной руке девушки держали букеты, кавалеры прятали свободные руки за спину. Музыка была столь величава, что подневольно Айрин прониклась ею, и ее сердце стало биться ей в такт. Она полностью подчинилась этому ритму, делая бесконечные шаги, плие*, образуя с другими участниками фигуры, и поклоны для зрителей. Когда музыка смолкла, их поочередно представили окружающим, причем представляемая выводилась кавалером немного вперед, и, сделав глубокий реверанс, дожидалась объявления имени, после чего провожалась кавалером обратно. Виконт и хозяева при этом стояли вновь у начала лестницы. Когда все закончилось, распорядитель бала объявил начало танцев. Кавалер Айрин подвел ее к матушке, которая весь танец не спускала с дочери внимательных глаз. Как впрочем, и оставшиеся соседки со своих подопечных.       Теперь кавалеры шли каждый в свой черед. Айрин весело отплясывала в народных контрдансах, шотландком риле, шаловливой польке, головокружительном вальсе, веселясь при этом от всей души.       Оставшийся на некоторое время по соображениям приличия виконт Рассель, сидя рядом с хозяйкой, вел беседу, разглядывая танцующих. За его спиной стоял секретарь, неизменно сопровождающий своего патрона на любом мероприятии.       — Какая миленькая, — вдруг произнес виконт, смотря на прелестниц.       — Какая именно? — решила уточнить миссис Херефорд.       — Вон та, синеглазая брюнетка с фарфоровой кожей, — объяснил он. — Изящна, очень изящна.       — Это мисс Айрин Пемброк, дочь покойного Гектора Чарльза Пемброка, — напомнил ее имя секретарь.       — Maqnifique miette**, — с томным выражением высказал виконт. — А от чего скончался ее батюшка? — поинтересовался он у своего всезнающего секретаря.       — Неудачная игра на бирже, — доложил тот. — И, как результат, удар, от которого он не смог оправиться.       — Comme il n’est pas raisonnable*** — не то пожурил, не то посочувствовал виконт. И добавил заинтересованно: — А откуда ты столько о ней знаешь?       — Ваша Милость изволила спрашивать, кто автор той акварели, виденной Вами в художественной галереи Куинси. Так вот: это ее работа.       — Подожди, мне ведь назвали мужское имя!       — Это псевдоним, взятый ею, чтобы акварели раскупались. Ее дядя Джонатан, опекун детей мистера Пемброка, договорился с владельцем, что он будет приносить ее работы, но под мужским именем, чтобы не отпугнуть возможного покупателя. Это хоть небольшой, но приработок для ее семьи. К сожалению, последствия краха от биржевой игры были катастрофичны. Тут многое сумел сделать ее дядя, сохранив небольшие остатки доходов своего брата. Но они все отойдут к ее брату, как к наследнику. А девушка — бесприданница.       — Как печально! — воскликнул, расстроившись, Рассель. — Тогда для нее будет большой удачей, если найдется молодой человек, не побоявшийся этого. Если найдется, — повторил он.       — Тут все же есть надежда, — сообщил секретарь.        — И какая?       — Хьюго Монтгомери. В наших кругах ходят намеки, что он весьма неравнодушен к этой молодой особе, — тактично сообщил секретарь. При словах «намеки» Чарльз немного поморщился.       — Опять эти Монтгомери, — с возмущением произнес Милорд. — Еле забылась история с его отцом, и теперь сын так же дает повод для сплетен. Хотя, laisseez lui la chance****. Пусть ей повезет, — от души пожелал виконт и переключил свое внимание на прочих прелестниц.