не плачьте на службах

— Сезон начинается где-то через месяц, и я хочу, чтобы мы были готовы на все сто, — сообщает им Намджун. Честно говоря, всё время он ведёт себя больше как менеджер, чем капитан. Учитывая его никакущие навыки, именно административной работой ему и стоило бы заниматься. Хосок уже шутил, мол, ещё неделя и Намджун будет только носить им воду и полотенца, а коварные младшие даже втайне делали на это ставки. — В этом году мы целимся на первое место! — выкрикивает Джун, видно, ожидая от них громких аплодисментов, но они лишь сидят на полу со скучающими выражениями лиц (и это точно не та реакция, что он ожидал). Все собрались в забитом ими на четверг спортзале на тренировку, как обычно, но их разогрев превратился в напутствие от самопровозглашённого капитана. — В этом году у нас есть Чимин, так что точно его займём, — отвечает Хосок, похлопывая мальчишку по плечу, а тот, коротко кивнув, слабо улыбается и бормочет что-то вроде “я не так хорош” и даже, кажется, “простите, если мы проиграем”. — Не говори такого, ты словно уже признаёшь поражение, — ласково отмечает Сокджин. — Тогда я постараюсь изо всех сил, — уже громче говорит новичок, окидывая всех взглядом перед тем, как остановиться на Юнги на пару секунд дольше. — Чем полностью полагаться на Чимина, разве не лучше было бы натаскать тебя, Намджун-хён? — невозмутимо спрашивает Чонгук. — Эй, Чон Чонгук, научись уважать старших, а? — серьёзно говорит Джун, но в ответ тот лишь показывает ему язык. — Сначала он меня даже хёном не называл, — жалуется Чимин. Остальные на это смеются, но Юнги всё ещё дёргает, когда Чимин вот так вот заводит разговор. Почему-то это кажется ему странным. — Эй, не вините меня, Чимин ведь ниже. А поначалу он вообще головы не поднимал и казался совсем карликом, — оправдывается Чонгук. — Это не значит, что ты можешь не звать его хёном, — говорит уже Юнги, ероша его волосы. — Прекращай, хён, я уже не ребёнок. Год разницы это полная фигня, — отрицает младший. — Но для нас ты всё равно малыш, Чонгукки, — говорит Тэхён, подкрадываясь к Чонгуку сзади, чтобы ущипнуть его за щёку. — Но я согласен. Щёки Чиминни куда приятнее щипать, чем твои, — добавляет самый странный член их команды перед тем, как запрыгнуть на Чимина и потянуть его за щёку. — Видите, сколько тут детского жирка, — отмечает Тэхён, пока его жертва изо всех сил пытается перехватить его руки, прося остановиться. Этот незначительный спор перерастает в целую войну, и оба падают на пол, пытаясь завалить второго, пока Тэхён не оказывается на Чимине в попытке его защекотать. На этом к ним срывается Хосок, крича, чтобы те не смели веселиться без него, перед тем, как завалиться на парней. — Дети, — бормочет Юнги. — Ты так стариком кажешься, — говорит Сокджин. Среди них всех именно Джин старший — ему пришлось пропустить год из-за болезни матери. Хорошо, что она тогда смогла выздороветь, пусть это и стоило её сыну года учёбы. Может, именно это и превратило Сокджина в заботливую мамашу, их заботливую мамашу, если уж на то пошло, пусть в последнее время Юнги и кажется, что он постепенно становится бабулей. — Так ты уже помирился с Чимином? — Да я даже с ним не ссорился, — стонет Юнги. Он уже и забыть успел о том, что его друзья думают, что он терпеть не может их новенького. — Он тебя боится, знаешь ли, — отсмеявшись, отвечает Сокджин. — Все меня боятся, — фыркает младший. Даже сегодня какой-то первоклашка почти что расплакался, когда врезался в Юнги в коридоре. — Не волнуйся, я уже разобрался. Мы не ссоримся,так что просто забудь, — вздохнув, он переводит взгляд на трёх парней, катающихся по полу, размахивающих руками и громко отбивающихся друг от друга. — Иногда я даже забываю, что ты любишь лезть не в своё дело. — Не в своё дело? — Как в той ссоре, — бормочет парень. Однажды Юнги влез в серьёзную ссору с отцом — тогда он в первый раз сказал, что хочет уехать в Сеул и стать кем-то, пусть его семья и давно поняла, что он не хочет оставаться в родном городе. Его отцу это совсем не понравилось. Обычный спор закончился тем, что кто-то перевернул стол, а затем Юнги сбежал из дому на три дня, пока мать не начала волноваться. Уже скоро она сообщила об этом всем его друзьям, что отправились на его поиски, пусть он и, кажется, исчез без следа. — В тот раз всё было серьёзно, Юнги. Твоя мать плакала, а мы даже не знали, куда ты делся. Насколько мы знали, ты даже денег с собой не взял. А потом ты просто вернулся, словно ничего и не случилось. — Потому что ничего и не случилось. — Что-то мне так не кажется. — Вот видишь, лезешь не в свои дела. — Серьёзно, куда ты тогда пошёл? Юнги позволяет себе усмехнуться, зная, что так друзьям станет лишь интереснее. В этот раз он бросает взгляд на вход в спортзал, заметив, как что-то за ней мельтешит, и оказывается прав — к ним приближаются длинноволосые силуэты. — Секрет, — говорит Юнги. — Да и Минджу с девчонками уже пришли. Повернув голову, Сокджин выдавливает улыбку и машет им. Это же Чон Минджу, первая красотка класса, всех старших классов, если уж на то пошло, Чон Минджу, с которой хотят встречаться все. Ну, кроме Юнги. Всё же, он трезво оценивает свои шансы и понимает, что до такой девушки ему далеко. Именно поэтому вместо того, чтобы сражаться с бесчисленными конкурентами, он предпочитает наблюдать за резнёй со стороны, удобно устроившись и достав попкорн. Другими словами, Мин Юнги слишком ленив, чтобы бороться за девчонку. — Привет, мальчики. Как обычно, баскетбол? — спрашивает Минджу. У неё прекрасные глаза и губы во всём свете, ну, или Юнги так кажется, а волосы длинные и, наверное, мягкие на ощупь — не то, чтобы ему посчастливилось коснуться их хоть раз. — Или в этот раз реслинг? — говорит она, переводя взгляд на Хосока, Тэхёна и Чимина, всё ещё по-идиотски катающихся по полу. — Не обращай на них внимание, детишки сегодня совсем забыли, как себя вести, — отвечает ей Юнги. — А что вы здесь делаете? — Что? Я просто навещаю своего любимого двоюродного братишку, вот и всё, — говорит Минджу, бросая взгляд на Чонгука, сидящего в другом конце спортзала и, ко всеобщему удивлению, показывающего Намджуну новые фишки (и кто тут лишь недавно отрицал необходимость уважения к старшим, а?) Чон Минджу, самая красивая девчонка в классе, старшая двоюродная сестра Чон Чонгука; их семьи настолько близки, что её, скорее, можно назвать его родной сестрой. Поэтому она и порой проводила с ними время и приходила на тренировки по четвергам. Просто чтобы принесли младшему братику еды, конечно же. Или же потому, что... — Только ради Чонгукки? Не из-за любимого Сокджин-хёна? — дразнит её Юнги. Насколько же приятно видеть, как вспыхивает Минджу и чуть розовеют щёки Сокджина. — Ну давай же, Минджу-а, мы все знаем, что тебе нравится Сокджин-хён. Просто признайся ему в любви и всё. ...Минджу нравится Сокджин, что все и так знают. Это только слепой не заметит. — Точно уж не перед тобой, — отвечает девушка, показав язык. — А ты сам что? Слышала, тебе Юджин нравится, а? Юнги презрительно фыркает. Точно Намджун всё разболтал. — Она снаружи с Суджи, Джин и Юной. Поздороваешься с ней? — говорит она, игриво улыбаясь. Минджу наверняка ждала, что он покраснеет, но Юнги сохраняет невозмутимое лицо, и она, поняв, что ответа от него не дождётся, поворачивается к трём идиотам, всё ещё занимающимся не пойми чем. — Это разве не Чимин, новенький? — Ага, непривычно его таким видеть, да? — отвечает Сокджин. — Как с языка снял. На уроках я его даже не замечаю, он такой… мрачный. — А тут он совсем другой человек, — заканчивает за неё Сокджин. На этом Юнги уходит, не собираясь мешать двум голубкам, очевидно флиртующим друг с другом. Он с Джуном уже сделали ставки на то, когда они наконец-то сойдутся. Почти сразу же после этого Минджу убежала назад к двери, из-за которой выглядывало ещё четыре макушки. Девчонки. От них одни проблемы. Наконец-то началась настоящая тренировка, закончившаяся лишь в семь, когда небо за окном уже потемнело. Юнги удалось закинуть три трёхочковых, а остальные просто бились в экстазе, когда Намджуну наконец-то удалось попасть мячом в кольцо три раза подряд. Хосок потребовал, чтобы они забежали в ближайший магазин, так что все семеро быстро идут по улице, громко смеясь, и затем сворачивают в сторону, чтобы присесть перед магазинчиком и развернуть мороженое. Не желая упускать возможность рассмотреть любимое небо, Юнги поднимает голову, оперевшись спиной на стену за собой. Его друзья уже завязали спор о чём-то глупом (когда он вслушивался в последний раз, они говорили о том, нормально ли одалживать у кого-то нижнее бельё), а сам парень позволяет себе потеряться в мыслях, запутавшихся где-то между хвостом созвездия Льва и клешнёй Рака (конечно же, он не может отличить обычные звёзды от созвездий, но притвориться можно). Когда-то Юнги подумывал над тем, чтобы на самом деле выучить карту звёздного неба; сам того не заметив, парень начинает отбивать на деревянной лавке медленный бит. Стоит записать ещё несколько строк по возвращению домой. Юнги подумал о звёздах, баскетболе, о том, каково это будет, выиграть первый трофей, о днях, проведённых в спортзале, о том, как же он ненавидит идти домой и встречать там отца, ту самую клетку, что он презирает больше всего. Почему-то все эти мысли приводят к Пак Чимину. Юнги поворачивает голову на звук, вырвавший его из своих мыслей. Пак Чимин громко смеётся, смотря на Тэхёна (поспорившего, похоже, на то, что сможет откусить полный рот мороженого, и в итоге отморозившего себе все мозги и рассмешившего всех идиотским выражением лица). Он возвращается к тому, что сказала Минджу. Определённо странно видеть парнишку смеющимся после того, как он первые пару недель ходил нахмурившись. Его друзья сотворили чудо. Увидев мальчишку смеющимся, Юнги думает о коконе, раскрывающемся, чтобы явить миру бабочку. Не, всё же, он подумал о звёздах. Он точно снова подумал о звёздах. Мои друзья сотворили чудо. Мелкий совсем изменился.

+.-.+

Странно будет сказать, что Чимину стало лучше, потому что до этого ему и хуже-то не было, он же не болел или что-то такое. Но раньше с ним точно было что-то не так, и, если это была болезнь, то он точно стал выздоравливать. Парнишка начал улыбаться, понемногу поднимал голову всё выше (если раньше он держал её под прямым углом, то теперь он, возможно, сократился до сорока пяти радусов). От этого Юнги коробило ещё больше, отчасти потому, что он заметил все эти изменения. Со всё приближающейся июньской игрой количество тренировок выросло до трёх в неделю, но постепенно они стали собираться почти каждый день. Было что-то особенное в том, что они играли вместе уже два года, и то, что в их составе прибавилось, нарушило гармонию, сказал как-то философ Ким (что показалось Юнги бредом чистой воды). Чимин стал новым прибавлением к уже существующему биту, который теперь оставалось лишь отполировать, вот что сказал их капитан. Эту метафору Юнги уж понять может. В тот день они закончили около шести, когда закат окрасил небо в алый — таким Юнги любит его больше всего. Он говорили о том, как было бы хорошо выбраться на прогулку с великами и подышать свежим воздухом, когда Чимин вскочил и, сказав, что забыл что-то в классе и что его не стоит ждать, ушёл. Что-то в его словах не давало Юнги покоя. — Хочешь, мы тебя подождём? — всё же спрашивает Тэхён. — Нет, всё в порядке, просто идите без меня, — отвечает Чимин, убегая назад в класс. В тот день Юнги взял с собой велосипед, как и Сокджин, и Тэхён, который обычно разрешал Хосоку ехать на багажнике, потому что у того велика не было. Чонгуку хватало скейтборда — у парнишки получалось на удивление хорошо. Что смешно, Намджун тогда взял с собой скутер и катил его назад, бормоча что-то о спущенном колесе под насмешки друзей. Сначала все решили, что Чимин будет ехать на багажнике Сокджина, потому что у него тоже нет своего велосипеда, но теперь... — Ну, раз он не идёт… — начинает Тэхён, ведя плечами. Все они идут к воротам школы и Сокджин рассказывает о том, что договорился встретиться с Минджу и девочками возле магазина. Юнги же просто молчит, бросая взгляды на окно их класса и хмуря брови от мыслей о Пак Чимине, забирающем что-то забытое там. Зная мелкого, парню почему-то сложно вот так вот просто поверить его словам. — Идите без меня, — говорит Юнги, резко останавливаясь. — Почему, хён? Тебе плохо? — спрашивает у него Чонгук? — Не-а, я опять забыл блокнот, — врёт он, чтобы остальные дразнили его за то, что он “волнуется” о Чимине, но желая проверить, как он там. Остальные, к счастью, и глазом не моргнули, даже помахали Юнги на прощание, когда он развернулся к школе и побежал вверх по лестнице, направляясь в класс. Несясь по коридору, парень уже чувствовал то раздражение, что может испытать, если увидит этого идиота рыдающим в классе в одиночестве в столь позднее, время, словно он какой-то ненормальный. А он-то уже начал думать, что Чимину становится лучше. Юнги настолько затерялся в мыслях, что и не заметил, как врезался во что-то (или, скорее, в кого-то) на первом же повороте, теряя равновесие, но каким-то чудом восстанавливая его в ту же секунду. — Хён, не пугай меня! — вскрикивает чей-то голос. Сморгнув, Юнги понимает, что врезался ни в кого другого, как в Пак Чимина (а он-то уже успел решил, что столкнулся с инопланетянином, что было бы не удивительно, потому что в это время школа похожа на заброшенный тёмный переулок). — Чимин? — Что ты здесь делаешь, хён? — спрашивает парнишка. Что я здесь делаю? Он-то думал, что увидит Чимина плачущим в классе, как это случалось уже не один раз. Но вот он, мелкий, и на его лице не видно ни следа слёз. — Ты тоже что-то забыл? — Нет, я... ...хотел проверить, плачешь ты или нет. Потому что если да, я снова тебя отчитал бы. Или выполнил бы обещание и врезал. — Ничего, забудь. Ты уже забрал, что хотел? — спрашивает у него Юнги. Чимин кивает. Юнги снова смотрит на парнишку перед собой, внезапно понимая, как же глупо было думать, что тот снова разрыдается. Вот же Чимин, в полном порядке. И волновался он зря. Да и вообще, почему он волновался? Как глупо. — Тогда пойдём, — говорит Юнги, поворачиваясь к нему спиной и направляясь к оставленному снаружи велосипеду. Если можно было бы, он бы врезал сам себе. Чимин послушно идёт за ним, не говоря ничего. Почему-то он чувствует себя так же глупо, как когда, сам того не понимая, начал говорить с пустотой вместо Чимина. Застонав, Юнги вжимает спрятанные в карманах брюк руки и идёт вперёд. Страшное здание нависает над ними, когда парни выходят из школы, и Юнги торопится к велосипеду. Чимин почему-то сворачивает в другую сторону, направляясь сразу к воротам, и Юнги окликает его, уже сев на велик, перед тем, как безразлично спросить: — И куда же ты собрался? Младший окидывает его удивлённым взглядом. — Домой? — Остальные встречаются с Минджу у магазинчика. Мы сегодня едем на прогулку, помнишь? — говорит он, останавливая велик рядом с Чимином. Парень просто стоит, растерявшись и не говоря ни слова, что почему-то снова выводит Юнги из себя по щелчку пальцев, пока он стоит рядом с Чимином, опираясь на велосипед. — Ну пошли уже, — чуть раздражённо выдаёт Юнги. Он ведь просто хочет поспешить, чтобы догнать остальных. Чимин краснеет, видимо, как всегда принимая его раздражение на свой счёт, но в то же время словно и смущаясь. — Ты меня ждёшь? — спрашивает парень, и его щёки розовеют ещё сильнее. Юнги понятия не имеет, что ненавидит больше — его румянец или себя за то, что такой тупой, начиная жалеть, что вообще спросил. Он ведь и так повёл себя глупо, когда стал “на самом деле” ждать Чимина. Или пошёл проверить, как он там. В любом случае, он, Мин Юнги, выставил себя перед Чимином полным идиотом из-за своей прямолинейности. — Нет, я... Он снова стонет. — Ну, раз ты не хочешь идти… — и какая-то часть Юнги даже надеется, что парнишка не хочет, пусть это и жестоко. Так он хотя бы сможет спасти свой образ холодного и неприступного, и, что важнее, не опозориться. — Нет-нет, хён. Конечно же я хочу, — отвечает Чимин, маша руками перед Юнги, словно это поможет избавиться от недопонимания. — Тогда ладно, — вздыхает Юнги. У его велосипеда нет багажника; он сломался давным давно, и всё закончилось тем, что Намджуну пришлось накладывать швы на левую руку, а сам Юнги вывихнул лодыжку. Вместо этого из заднего колеса теперь просто торчат два металлических штыря, на которые обычно ставят ноги, если едут на багажнике. Застывший Чимин нерешительно осматривает велик перед тем, как перевести взгляд на Юнги, и тот в ответ закатывает глаза. — И чего ты ждёшь, а? — Ты меня подвезёшь? Похоже, Юнги зря надеялся на то, что Чимин не станет напоминать ему обо всех сегодняшних поступках (а их было больше, чем он возьмётся сосчитать). Скорее уж рак на горе свиснет, чем кто-то увидит его милым и внимательным. — Мне что, ещё ждать, пока ты будешь медленно плестись сзади? — говорит он, особенно выделяя часть с “медленно”, на самом деле имея в виду “в плане, у меня же есть велик, зачем вести себя по-идиотски и зря тратить столько времени”. Ну почему именно он должен подвозить Чимина? И почему тот не может просто заткнуться и залезть на велик, не задавая лишних вопросов. От этого лишь неловко, да и он теперь кажется слишком добреньким, а ведь этого слова даже нет в его словаре. Чимин кивает, окидывая его велик взглядом перед тем, как схватиться за плечи Юнги и запрыгнуть на подпорки. Убедившись, что не свалится под новым весом, старший начинает крутить педали, когда и Чимин находит равновесие. Ехать тяжелее, да и мелкий вцепился ему в плечи обеими руками, пытаясь удержаться от падения. Вздохнув уже сотый раз, Юнги думает, как он вообще в это ввязался. Не то, чтобы он хотел показаться хорошим перед Чимином, и вот, именно это и происходит. Мин Юнги должен быть отстранённым и пугающим, а не подвозить этого плаксу на своём велике и утешать ласковыми словами. Они едут в тишине, и она куда напряжённее, чем обычно. Отмахнувшись от этого, Юнги просто крутит педали быстрее, чтобы поскорее добраться до магазина. Когда они добрались до нужного места, их встретили лишь пустые лавочки и ни следа остальных. Здесь ведь была назначена встреча с девчонками? Парни, наверное, уже ушли куда-то в другое место, решив, что будет куда веселее без Юнги, ноющего, как же у него болят ноги из-за того, что приходится возить Чимина по холмам Йоранмёна. Сказав, что сходит за напитками, Юнги говорит Чимину позвонить остальным, потому что он сам забыл телефон дома, но, выйдя из магазина с жестянкой колы, ему хочется сжать её со всей дури — мелкий сообщает, что батарея у него села до того, как он успел позвонить Тэхёну. — Боже, Пак Чимин, какой же ты бесполезный, — бормочет Юнги, падая на ближайшую лавку. — Мне так... — Заткнись, пожалуйста. Чёрт, знаешь же, как меня это бесит. Чимин сглатывает. — Если ты ещё хоть раз скажешь “мне так жаль”, я точно тебе врежу, — грозится парень. Сегодня просто ужасный день. Всё случилось потому, что он повёл себя как дурак из-за идиота Пак Чимина. Особенно тяжело вздохнув, Юнги откидывает голову на стену за собой, поднимая взгляд на небо. Уже стемнело настолько, что хорошо видно звёзды. Парень рассеянно рассматривает их одну за другой, и, сам того не заметив, уже не хочет убивать. Необъяснимо, но небо всегда так на него действует. Прикончив газировку одним глотком, Юнги переводит взгляд на Чимина, всё ещё неловко стоящего в стороне. — Давай просто свалим домой, — говорит он. — Не хочешь искать остальных? Юнги на это фыркает. — Они уже должны быть хрен знает где, а мне не хочется лазить по городу с тобой на шее. Парень идёт к велосипеду и останавливается, дожидаясь молчаливо следующего за ним Чимина. — Если хочешь, то можешь поехать к ним. Всё нормально, я и сам доберусь, — подаёт голос парнишка. Именно это в Пак Чимине он и ненавидит больше всего — пугливый, плакса, ничем не отличается от шугающихся его первоклассников. Именно этот Пак Чимин считает себя ничтожеством, незаметным для других, но вот в чём дело — Юнги кажется, что он слишком, блять, огромный, и нельзя даже сделать вид, что его не существует, потому что в последнее время только Чимина он и замечает. Как же Юнги это бесит. — Не говори ерунды, — отвечает старший, снова залезая на велик и дожидаясь Чимина, стоящего рядом и, кажется, думающего, стоит с ним идти или нет. В итоге младший снова становится на подпорки и Юнги трогается с места. Ночной ветер треплет щёки, и парень поднимает голову, пытаясь хоть мельком уловить звёзды и тёмное небо. Когда он проезжает по особенно ухабистому участку, Чимин решает задать вопрос, от которого он почти слетает с велика. — Ты что, хотел проверить, плачу я или нет, когда я сказал, что забыл что-то в школе? — робко выдаёт Чимин, чуть запинаясь. Но всё же, для него это довольно прямолинейный вопрос, настолько, что от Юнги хватит лишь “да” или “нет”, и, чтобы ответить честно, стоило бы дать положительный ответ. К счастью, старшему удаётся выровнять велосипед — вопрос чуть не стоил им обоим множества синяков и царапин. — Нет, — немедленно отвечает Юнги, пытаясь оставаться спокойным и сохранять равновесие. Даже для него это звучит как ложь. Ну, на самом деле, так оно и есть, пусть и стоит надеяться, что Чимин этого не поймёт. Следующая за этим тишина кажется Юнги самой напряжённой из всех, что между ними были, и то, что он не может видеть лицо мелкого, лишь всё усложняет. Когда она затягивается, парень всё же подаёт голос, пытаясь сохранить остатки собственного достоинства. — Мне на тебя наплевать, если тебе интересно, — говорит он. От хватки на плечах начинают болеть мышцы. — Слышишь? Я о тебе не забочусь, ясно? — повторяет старший. Чимин на это смеётся, и почему-то Юнги не приходится поднимать голову, чтобы увидеть звёзды. — Да ясно мне, хён. Мелкий не такой уж и тяжёлый.