не плачьте на службах

— Жаль, что вчера ты не пришёл, — ехидно тянет Намджун. — Юджин расстроилась. Знаешь, она так надеялась, что ты придёшь. — Пошёл к чёрту, Джун. Не начинай снова слухи распускать, — говорит Юнги, пихая того локтем в бок. Снова пришло время перемены и все семеро, как обычно, отдыхают у двери, ведущей прямо на крышу. Оказалось, что вчера парни отправились кататься на великах с девчонками, решив, что Юнги с Чимином просто забьют на них и отправятся домой. Ну или, как почти что на полном серьёзе заявил Тэхён, он надеялся, что их с Чимином телепатическая связь поможет тому их найти. — Я почему-то даже завидую тому, что тебя там не было, — вставляет Чонгук. — Весь вечер мы чувствовали себя полным дерьмом, потому что Сокджин-хён не прекращал флиртовать с Минджу-нуной. — А как по мне всё было наоборот, — отрицает Сокджин, густо краснея. — Как бы там ни было, она ехала с хёном на велике и так по-влюблённому обнимала его за пояс. — А вообще, мы решили, что будет нечестно, если только одна милая парочка сможет покататься на велике, так что мы с Хосоком решили признаться и показать всем, какие же мы голубки, — влезает в разговор Тэхён, корча уродливые рожицы и одновременно щипая Хосока за щёки. Тот же, идиот, ему подыгрывает — надувает щёки и тычет в нос друга пальцем почти что с отвращением. Юнги от этого тошнит. Уголком глаза он замечает, что Чимин отчего-то разнервничался сильнее обычного. — Не знаю, кого я презираю больше. Сокджина и Минджу за то, как они палятся, или Хосока с Тэхёном за их отвратность, — жалуется Намджун, бросая взгляд на двух придурков, спрятавшихся за книгой и делающих вид, что страстно целуются. — Наверное, всё же вас, парни. — Они всегда такие, не парься, — говорит Чимину Сокджин, на что младших лишь молчаливо кивает. Скорее всего, Сокджин тоже уловил его дискомфорт. Но ведь и правда, среди них всех Тэхён и Хосок всегда лезли друг к другу больше всех. Им нравится держаться за талию, когда они катаются на великах, в шутку драться, да они даже обнимаются во время ночёвок. Конечно, это не значило ничего серьёзного, потому что Юнги всё ещё помнит, как Хосок, раскрасневшись и паникуя, рассказывал ему, Намджуну и Сокджину, что продвинулся до второй базы с какой-то девчонкой, когда они только начали ходить в старшую школу. Тогда он ещё так смущённо говорил “Это же ничего, что я лапал её сиськи? Ну, они ж для этого и есть, да? Чтобы лапать?” Что там с Тэхёном Юнги особо не знает и узнавать не хочет. Даже если тому удастся добраться до третьей базы, он, скорее всего, будет говорить с вагиной, и, если честно, никто не удивится, если это сделает Ким Тэхён. — Если однажды девчонки подумают, что эти двое геи и встречаются, я не удивлюсь, — говорит Намджун. — Я не удивлюсь, если это так и есть, — шутит Юнги. И все остальные смеются. Ну, или Юнги так показалось. (Потому что Чимин промолчал.) +.-.+ Юнги разленился уже до такой степени, что даже не пытается запомнить название команды противников и из какой они школы, куда важнее то, что он надрал им задницы и выиграл соревнование. Все выкладывались на полную, вкладывая все силы в тренировки, что затягивались до позднего вечера. Даже Намджун, худший среди них, стал играть лучше. Однако, чем интенсивнее становились тренировки. тем чаще Юнги стал замечать, что проводит всё больше и больше времени с Пак Чимином, особенно возвращаясь с ним домой. Порой они шли в тишине, слишком изнурённые тренировкой, чтобы поддерживать беседу. Порой Юнги заводил с ним разговор, ничего сложного, просто “поработай над тем подбором” или “домашку задали со страницы пятнадцать, да? Чёрт, я ведь снова забуду” (и через три шага Юнги действительно забывал). Такими их отношения оставались аж до тех пор, как весна начала перетекать в лето, и Юнги понял, что ему куда проще терпеть Пак Чимина, когда мелкий не вёл себя как жалкий угрюмый новенький, каким он был в свой первый месяц в городе. Не заметил он и того, как “жалкий угрюмый сопляк” стал “Пак Чимином”, но Юнги кажется, что случилось это на следующий день после их первого матча. Они всемером сидят на станции Аураджи, нервно дергая ногами в ожидании поезда до Чонсон-ып. Тэхён всё время растирает ладони и комментирует всё, что видит (что-то вроде “это только мне так кажется, или вон та птица белее, чем остальные?” и даже “зуб даю, хён, вон то облако выглядит прямо как моя какашка вчера утром”). Если не считать Тэхёна, все необычно притихли. Юнги и Чонгук, наверное, кажутся спокойнее остальных. Позже Юнги понимает, что, скорее всего, на них давил факт того, что эти их последний шанс победить в соревнованиях, и к этому можно добавить осознание того, что они в выпускном классе и совсем скоро их поджидает сунын*. Юнги бросает взгляд на Чимина, как обычно смотрящего в пол. Парнишка закусывает губы и играется со своими пальцами. Тэхён же из просто надоедливо становиться несносным, выдавая слова со скоростью Баста Раймс, и Юнги даже пришлось в самом деле попросить его заткнуться. — Не нервничай, — говорит он Чимину, который лишь согласно кивает. Пак поднимает голову, внимательно осматривая всех друзей по очереди, что справляются с нервами по-своему: Чонгук откинулся на спинку стула, заткнув уши наушниками, скрестив руки на груди и закрыв глаза, Тэхён достаёт Хосока, не забывая молчать, как ему и приказал Юнги, а Намджун и Сокджин необычно притихли. — Всегда так тихо? — спрашивает Чимин? Юнги пожимает плечами. Лучше уж тишина, чем несносные выходки Тэхёна. — Может, всё потому, что мы все понимаем, что это наш последний шанс, — отвечает он. Чимин сминает пальцы и снова закусывает губы. Повернув голову к Юнги, он сглатывает перед тем, как спросить: — А что, если мы не победим в этот раз? На это Юнги фыркает. Может, он и недооценивает отборочный раунд и игру против какой-то старшей школы (название которой он снова забыл), но ему кажется, что заполучить победу будет просто. — Не волнуйся об этом, Пак Чимин. Ты не облажаешься. Лицо младшего прямо таки светлеет после этих слов. Юнги снова подмечает, как же в последнее время просто заставить Чимина улыбаться лишь словами. Почему-то это раздражает так же, как и его слёзы. Да, звучит странно, потому что парнишку в слезах он ненавидит всем сердцем, а теперь это распространяется и на его улыбку. Может, Юнги просто его ненавидит. — Просто думай о чём-то другом, — говорит он, скрещивая руки на груди и опираясь спиной на стену, чтобы поднять взгляд на голубое небо над собой. Сегодня хороший день для экскурсии или ещё чего-то такого, но нет, они семеро отправляются (как это преувеличил Намджун) на войну. Их лидер даже толкнул речь и никого не удивит, если он придумает ещё и боевой клич, когда они достигнут так называемого поля боя. — О чём-то другом, — слышит Юнги парня, вторящего его словам, а затем до его ушей доносится, как Чимин ёрзает перед тем, как сказать: — Так почему Пуленепробиваемые, хён? Мин поворачивает голову, замечая, как Чимин достаёт сложенную форму из сумки, и усмехается. Честно говоря, Юнги ненавидит это название, кажущееся ему ужасно безвкусным. — Это была идея Хосока… — к чёрту его. — Ему казалось, что мы пуленепробиваемые, что до нас не дойдут злобные слова и негативная херня. Вот что-то такое. Наивный идеалистичный бред и всё такое. Он всё ещё помнит день, когда они придумали название. Это было на их первом региональном соревновании по баскетболу, ещё когда они были первоклассниками, и вместо Чонгука с ними были Донхён, Хёсан и Хёнчоль, все на год старше. Само название было чистой импровизацией — когда школа выдала им листок и попросила вписать название и имена игроков, Хосок просто взял и вписал это слащавое имя. — Очень даже ничего, — отвечает Чимин, беря сложенную форму и осматривая её так же, как делал это в ночь инициации. — Оно ужасно безвкусное, — фыркает Юнги. — И совсем нет! — внезапно кричит Хосок, услышав их разговор. — Да перестань, хён, так и есть, — бросает ему Чонгук. — Да ну вас, оно позитивное, радостное и полное надежды, а ещё охуенное и крутое, — пытается защититься Хосок. — Ну, оно хотя бы лучше чем название команды наших противников, — вставляет Намджун, доставая листок бумаги с информацией о сегодняшних соревнованиях. — Пуленепробиваемые парни против Топп Догг. Топп Догг с двумя “п” и “г”. Кто в здравом уме назовёт баскетбольную команду команду Топп Догг? — А кто в здравом уме назовёт её Пуленепробиваемые парни? — снова ухмыляется Юнги. — Кто, чёрт побери, посчитает что-то столь классное странным?! Все, кроме Хосока, поднимают руки. Ну конечно же. +.-.+ — И кто тут нервничал, что не выиграет первый матч, а?! — кричит Тэхён, срываясь со стула и поднимая стакан. Половина из них пьяна от алкоголя и выпивки. Мама Сокджина приготовила им вкусненького в честь победы, а Намджун стащил из дома соджу, а потом они ещё купили пива в магазине старого Чона. Он не так уж и отказывался продавать несовершеннолетним алкоголь, если это делал Сокджин, широко улыбаясь и мягко говоря, в общем, полностью входя в режим мамочки. — Семьдесят два — тридцать четыре. Пацаны, мы их уделали! — снова кричит Тэхён, густо покрасневший от смеси пива с соджу. — Ты серьёзно, хён? Это был лишь первый матч, а ты уже опьянел от победы, — говорит ему Чонгук. Он не только отказался от выпивки, так ещё и Сокджин ему запретил. — Расслабься, старикан, — отвечает Тэхён, подходя к младшему и обнимая его за плечи. — Это же хорошо, значит, мы одержим больше побед и будем снова праздновать! — Это не хорошо, Тэхён, мы не будем праздновать снова, пока не получим настоящих трофей, ясно? Боже, кто вообще заставил меня принести соджу? — жалуется Джун. Сначала они хотели открыть бутылку, когда получат трофей, и как-то это изменилось на выпивку после первого же матча. Для Юнги это была простая победа, так как противники не были сильны. — Ты сам так и решил, идиот, — отвечает ему Юнги. Намджун удивлённо выдыхает и разваливается на стуле. Их капитан явно перепил. Сегодня он даже неплохо сыграл, провёл целых десять минут на поле и однажды даже забросил мяч в сетку. Тут одно из двух: или Намджун начинает лучше играть, или их противники были так плохи, но всё равно все похлопали капитана по спине и сказали, что всё дело именно в другой команде. — Эй, я раз попал! — А Чимин нас чёрт знает сколько раз своим подбором спас, — отмечает Тэхён, подходя к Чимину сзади и обнимая его со спины. Парень дёргается от внезапного прикосновения, но всё равно улыбается и отвечает: — Д-да, конечно, — говорит он, краснея и светясь от радости. — Юнги-хён не стал бы лучшим игроком, если бы я не передавал ему половину мячей, что он забил, — продолжает Чимин, и его голос становится всё увереннее, он даже смотрит на Юнги с улыбкой. Парень явно пьян. — Так кто там сделал Юнги лучшим игроком? — спрашивает Сокджин. — Юнги? Я думал, лучший игрок тут Намджун, — добавляет Хосок, и всё заходятся в смехе. +.-.+ Завтра суббота, поэтому Сокджин предложил всем переночевать у него, и согласились все, кроме Юнги. Почему-то этой ночью ему хочется побыть одному. Время уже близится к часу ночи, когда он идёт домой, спрятав руки в карманы и задрав голову, чтобы рассмотреть ночное небо. Ему нравится лёгкий ветерок и тишина, что опускается на городок ночью. — Подожди минуточку, хён. Юнги поворачивается, замечая спешащего к нему Чимина, отбегающего от дома Сокджина. Чонгук машет ему на прощание перед тем, как закрыть дверь. Тихо, но Юнги слышит крик Тэхёна и знаменитые визги Хосока. Как же хорошо, что он бросил этих придурков. — Мне казалось, ты решил остаться на ночь с остальными. — Сегодня не хочу смотреть, как Хосок и Тэхён воркуют друг с другом, — тихо смеётся парнишка. Фыркнув, Юнги поднимает голову и продолжает идти. Может, в прошлой жизни он был астрономом, а, может, и космонавтом, откуда ему знать, если Юнги даже не знает, почему влюбился в небо. Порой парню казалось, что причины ему и не нужны, ведь и правда, зачем они, когда небо так прекрасно? — В Сеуле нет такого неба, — внезапно говорит Чимин, повторяя за Юнги и поднимая взгляд к небу. — И там не увидишь звёзд. И тут Юнги осознаёт, что Чимин впервые упоминает в разговоре Сеул. — Порой удаётся рассмотреть огонёк в небе, но потом понимаешь, что это лишь пролетающий мимо самолёт или вертолёт. — Грустно, — пожимает плечами старший. — Так и есть. Дальше они молчат — именно так в последнее время проходят все их разговоры, вежливые и незначительные. Но в этот раз Чимин глубоко вдыхает перед тем, как тихо продолжить: — В Сеуле всё грустно. Парень поворачивается к Чимину и приподнимает бровь, заинтригованный его словами. Чимин прямо рядом с ним и смотрит строго вперёд с пустым выражением, словно видит что-то за всеми дорогами и холмами, пока вспоминает нечто давно позабытое. Сам же Чимин идёт рядом, совсем близко. Странно, что Юнги вообще это заметил, но теперь он не может не задаться вопросом, с каких это пор Пак Чимин идёт с ним бок о бок, а не сзади или забежав вперёд, где остаётся смотреть лишь ему в спину. — Я… — тянет Чимин, останавливаясь посреди предложения, и качает головой, наверное, вспоминая, что и не завёл бы этот разговор, если бы не выпил. Младший точно выпил пару стаканов и этим вполне можно объяснить его разговорчивость. Следующая за этим тишина совсем не давит, и они продолжают идти вперёд. Юнги не видит смысла давить. — Эй, — всё же зовёт его Мин. Чимин в ответ мычит и поворачивается к старшему. — Если в Сеуле всё так грустно... Младший приподнимает бровь, склоняя голову набок в любопытстве. — ...тогда здесь для тебя остаётся лишь счастье. На это Чимин дважды моргает. Юнги казалось, что мелкий снова заулыбается, неуверенно и смущённо, и вместо этого он громко смеётся, а Мин закатывает глаза, жалея, что вообще это сказал. — Боже, хён, да ты всё же обо мне заботишься, — говорит парень. — Что? Нет, всё не так. То, что я сказал тебе что-то приятное, не значит, что это беспокойство, — отвечает Юнги, почему-то начиная краснеть. — Поначалу я думал, что ты страшный и злой. — Я и есть страшный и злой. — Ты не такой, хён, — с улыбкой говорит Чимин. — Такой. Мне что, доказать? — парирует он, ухмыляясь. — И что же ты сделаешь, хён? — Привяжу к стулу и заставлю смотреть, как Тэхён с Хосоком танцуют стриптиз у тебя на коленях. Чимин смеётся лишь громче. — Какие страдания. — Я же говорил, что злой, — хмыкает Юнги. — Не-а, ты добрый, хён. Просто не хочешь этого принимать. И впервые он задумывается над тем, не правда ли это, и щёлкает языком. Не-а, Юнги всегда говорил, что он злой, и оправдывал ожидания, потому что быть добрым попросту слишком сложно и хлопотно. Да и если постоянно это говорить, люди не будут ожидать от него хороших поступков. — Словно ты хоть что-то обо мне знаешь, — отвечает Юнги. Прозвучало грубо, но на удивление правильно — Мин Юнги сказал бы именно так. Скорее всего, слова задевают что-то в Чимине, потому что он притихает. Может, он снова начинает его бояться. Юнги думает над тем, чтобы поправить свои слова, чтобы избежать недопонимания, как у них обычно случается, но в этот раз оказывается неправ, потому что Чимин даёт ответ. — Я знаю достаточно, — говорит он. Мелкий ухмыляется, смотря на Юнги, словно знает о нём всё. Когда-то это выбесило бы Мина,и сейчас точно должно бы, но вместо этого слова младшего его поражают. Нет, даже не так. Просто никто ещё не говорил ему в лицо чего-то столь слащавого, и пусть это звучит отвратно, Юнги просто не может заставить себя ненавидеть слова Чимина. — Ты такой слащавый, аж гадко, — говорит парень, поднимая голову и отвешивая младшему шутливый подзатыльник. — Ладно, беру свои слова обратно, ты злой. — Я больше, чем просто злой. Я твой худший кошмар, Пак Чимин. (Пусть Юнги сам ещё этого не знает, но им он и станет). +.-.+ Их разговор продолжается до тех пор, пока Чимин не понимает, что забыл свернуть на свою улицу, и они оказываются у дома Юнги, а затем они просто продолжают говорить, потому что младший и не собирается возвращаться домой, а Мин не хочет открывать дверь и заходить в дом. Доходит до того, что у них начинают болеть ноги от столь долгого стояния, и они садятся на порог веранды, говоря о чём-то, что Юнги сейчас уже и не вспомнит. Но что он вспоминает, так это разговор о Намджуне и его коллекции ужасных очков, что перетёк в пересказ городских страшилок. Чимин даже заговорил о танцевальных выступлениях в Сеуле. Надо же, он не знал, что тот танцевал. А потом и Юнги рассказал, что пишет тексты и биты, что впечатлило уже Чимина. В итоге логичного объяснения ему найти не удаётся даже тогда, когда ночное небо уже начинает алеть от приближающегося рассвета, а они с Чимином всё ещё продолжают говорить. Только тогда мелкий понимает, что провёл чёрт знает сколько времени перед домом друга. Запинаясь, он извиняется и бормочет что-то о том, как волнуется бабушка, а затем срывается с места и бежит к дому, даже не давая Юнги времени отругать его за ненавистное “прости”. Наконец-то зайдя в дом, Юнги спешит к столу, садясь рядом с ним на пол и открывая блокнот прямо там вместо того, чтобы забраться в кровать. Он уже так привык писать перед сном, что уже точно не сможет заснуть без этого. Тем утром он как обычно писал тексты: о выигранном первом матче, о волнении, охватившем его в поезде, пьяной победе, но почему-то всё как обычно закончилось Пак Чимином. На лице парня появляется слабая улыбка. Сегодня я встретил Пак Чимина. Их разговор почему-то превратился в размытое воспоминание, больше похожее на сон. Юнги снова думает о нём, пытаясь вспомнить всё до мельчайших деталей. И почему-то ему в голову снова приходит лишь картина ночного неба. Сегодня я (наконец-то) встретил Пак Чимина. (Это был первый раз, когда он написал имя Пак Чимина в своём блокноте).