Остров Олух. Полночь. Погребальная церемония Иккинга.
Все жители деревни собрались у причала да бы сопроводить сына вождя в последний путь, примеком в залы Асгарда. Даже дети, будучи напуганы, наблюдали за обрядом с края утеса, обняв своих мам и бабушек. Для всех этот день казался роковым, словно боги забрали на тот свет последний лучик солнце, что ярко освещал деревню, дарил счастье, мир и надежду. День, когда умер Иккинг Хеддок Кровожадный Карасик третий прямой потомок на престол вождя. По традиции, первый выстрел принадлежит вождю племени — Стоику. После него и остальные: Плевака, Астрид, Сморкала, Рыбьеног, Задирака, Забияка, а также Хедер. Рыжебородый подошёл к лодке Иккинга, положил на белое покрывало его шлем (ранее правый нагрудник Валки), аккуратно провел ладонью по холодному лицу сына, вспоминая как когда-то, увидел его впервые на руках жены. Стоик проронил слезу, грустно улыбаясь. После, он накрыл белой тканью лицо Иккинга и сошёл на причал. Коснувшись ладонью лодки, он прошептал последние слова:Передай маме привет
На этих словах, он толкнул лодку в океан. Плевака передал ему лук со стрелой, и начал провозглашать церемониальную речь: «Да приветят тебя валькирии, и припроводят через ратное поле Одина, да пропоют они имя твоё с любовью и яростью дабы уж услышали мы благую весть из глубин Вальхаллы что занял ты достойное место в королевской чертоге. » — сквозь нахлынувшие слезы произнёс речь Плевака, прицеливаясь и натягивая тетиву.За великого павшего сына…
Вождь племени хулиганов, поджог наконечник стрелы и выстрельнул, в точности попадая в центр лодки. Огонь разрастался, покрывая жарким одеялом тело Иккинга.Воина…
В след за Стоиком, выстрельнул Плевака, который не смог сдержать слезы, и вовсю всхлипывал, но все же, продолжая свою речь:Любимого…
С дрожащими от слез руками, Астрид выстрельнула, шепча последние слова: «Спасибо за все».И друга…
Сморкала, Рыбьеног, Хедер и близнецы, выстрельнули в унисон горящими стрелами, попадая в пылающую лодку, что отплывала далеко от Олуха. Для каждого из них — Иккинг был по своему дорог. Где-то в деревне раздавались плачи детей и всхлипы женщин, а викинги, сняв свои шлемы, провожали взглядом юного, но наимудрейшего человека за все годы Олуха.***
Четыре дня спустя.
Шестеро всадников приземлились на остров «Слёза Фреи», где Иккинг и погиб. Остров наименовали и отметили на картах Олуха. Оставалась лишь одна задача — отыскать обезумевшего дракона, который обитает на острове уже четыре дня и, усмирить его. Вместе с командой всадников отправился на опасное задание и сам вождь племени. Он лично хотел взглянуть в глаза убийце единственного наследника, а там уже и решить — убить его или нет. — Астрид, где ты в последний раз видела Беззубика? — холодно спросил Стоик. — На пляже, к югу отсюда. Рыжебородый лишь кивнул и направил Крушиголова на юг. Остальные всадники последовали за ним. — Пс, Рыбьеног, — окликнул его Сморкала, идущий по правое плечо. — Скажи, мы сюда прилетели чтобы найти обезумевшую ночную фурию, которая может лишить жизни одним залпом, чтобы остановить её? Я правильно понимаю? — На одном дыхании пролепетал он. — Эмм, да? — неловко ответил Ингерман. Почувствовав легкую дрожь под собой, он тихонько обнял Сардельку за мясистую шею, шепча ласковые слова; дракон успокоился. — Ладно, а теперь ответь мне — почему мы это делаем? Разве не лучше было бы остаться на Олухе и поминать Иккинга, сидя дома, в дали от Беззубика. — Сморкала, почему бы тебе не спросить это у Астрид или Стоика? Все же, это они организовали эту экспедицию, — высказал свое недовольство Рыбьеног. — Я пытался спросить это у Астрид, но она проигнорировала меня, словно я и ничего не спрашивал, — обижено проговорил он. — А у Стоика я боюсь спрашивать. Сам понимаешь почему. Ингерман отвел взгляд вперед, глядя на широкую спину вождя. Он до сих пор помнит лицо Стоика, когда тот увидел безжизненное тело сына. В его глазах читалось потерянность, примерно такой же взгляд можно заметить у дракона в клетке, когда ты ничего не в силах сделать и, это просто уходит от тебя. Рыбьегног никогда не поймет что чувствует вождь, потеряв сына… и жену. На глазах Ингермана наворачивались слезы, при одном упоминание об этой трагедии. Он всегда был чувствительным и понимающим среди всех, он мог понять чужую боль, лишь услышав однажды. За это, его и ценили друзья. Особенно Иккинг. Хеддок всегда присматривал за ним, поддерживал, воодушевлял и разделял его интересы. И теперь, его нет. Заметив, как изменился в лице Рыбьегног, Сморкала решил оставить его, отойдя на приличное расстояние. Он только хотел окликнуть близнецов, как сразу же заметил их опечаленный вид, который сам за себя говорил: «лучше не стоит». Поэтому, он оставил эту затею. Йоргенсон решил повторить попытку поговорить с Астрид. Наполненный решимостью, он повел Кривоклыка вперед к Громгильде. И как только он хотел высказать свое недовольство, его взору предстал самый редчайший момент в его жизни — она плакала. Слезы ручьями лились с её глаз, зубы оскалены до щемящего звука, а руки крепко сжимали седло. Она пыталась смахнуть их рукой, но было бесполезно, они продолжали течь. С каждым разом, всхлипы становились громче, а шок на лице Йоргенсона четче, все-таки, не каждый день увидишь, как сама Астрид Хофферсон проливает слезы. Наконец, оторвав взгляд с её лица, Сморкала опустил голову и прикрыл глаза. «Что я делаю…», — подумал он. Внезапно, его окликнул Стоик: — Сморкала, подойди. — Да, вождь? — быстро оказавшись рядом с Крушиголовым, спросил он. — «Воины никогда не плачут» — знаешь такой закон? — Конечно, — улыбнулся Йоргенсон. — Так вот, этот закон был переписан не полностью: «Воины никогда не плачут — они скорбят», — заглянул ему в глаза Стоик, а затем перевел взгляд на Астрид. — Она будет сильнейшей валькирией из всех кого я встречал, — гордо проговорил рыжебородый. Йоргенсон заглянул за спину, и молча кивнул. — Теперь, бремя Иккинга быть наследником на титул вождя, перейдёт в твои руки, Сморкала. Будь достойным лидером, никогда не забывай про свой народ, всегда будь готов отдать все силы ради будущего Олуха и запомни, желание своего народа превыше своих, — наставил Стоик. — Я буду вождем не хуже вас. Клянусь честью Йоргенсонов, — приставил свой кулак к груди и дал клятву. Глядя на Сморкалу, Стоик представил Иккинга, что клялся бы защищать свою деревню, будь он жив. На мгновенье, рыжебородый улыбнулся и кивнул, отрываясь вперед. Когда время близилось к закату, команда всадников отыскала пещеру, куда вели следы с пляжа. Вокруг неё, все деревья были сожжены, а на скалах виднелся след от плазменных залпов. Перед входом, земля была запачкана кровью, и вела она — вглубь. — Судя по засохшей крови и опаленных стволов вековых деревьев, я предпологаю что это случилось дня два или три назад, — отметил Рыбьеног, внимательно изучая выжженный ствол. — Всем быть на чеку, — скомандовал Стоик. — Астрид, мы заходим первые, остальные прямо за нами. Хофферсон кивнула, достав секиру. Она направила Громгильду вглубь пещеры, следуя плечом к плечо с вождем. Было тускло, пределы видимости истекали не пройдя и двух метров. «Свет», — приказал Стоик. Рыбьеног легонько хлопнул по голове Сардельки, затем она выстрелила залп в середину пещеры. Размазавшись об каменный пол, лава осветила помещение. То, что предстало перед ними, удивило всех присутствующих. Возле громадного булыжника, лежала ночная фурия, а вокруг неё была запекшая кровь, с примесью необычной жидкости, которая стекла с пасти Беззубика. «О Тор…», — прошептала Астрид. Она мигом слезла с Громгильды и подбежала к дракону. Стоик скомандовал остановиться, но ей было все равно. Беззубик — это последнее что связывало её с Иккингом. Она мигом упала на колени, поглаживая голову дракона, но… признаки жизни отсутствовали. Чешуя Беззубика была холодной, как тело Иккинга, когда она провожала его в последний путь. «Вставай. Ну же, очнись! Пожалуйста…», — охваченная чувством беспомощности, она из-за всех сил пыталась сдержать слезы, но, Беззубик тоже был мертв. Астрид уткнулась в его шею, крепко обняв и умоляла очнуться. Но было слишком поздно, его уже не было. «Как же так… Я опять опоздала… И его… Я тоже потеряла», — всхлипывала Астрид. Остальная команда окружила их, в унисон сняв шлем и опустив голову. На их глазах читалась скорбь. Поразмыслив, Стоик подошел к Хофферсон, тихонько поднял её на ноги и заключил в свои объятия. «Все скоро пройдет. Слезы закончатся, а жизнь продолжиться», — успокаивал Стоик, глядя на Беззубика и также проронив слезу, скорбя о его потере.«Время всегда лечит раны»
Спустя время, вытерев слезы, Рыбьеног обратил внимание на жидкость, что покоилась в пасти Беззубика. Быстро подбежав, он макнул два пальца в эту жидкость, и его запах, ему показался довольно знакомым. Внезапно, он остепенился. — Ребята, я кажется знаю почему Беззубик вел себя так. Вот это, — продемонстрировал жидкость на пальцах. — Концентрат Драконего корня, а все мы знаем, к чему призывает это растения драконов - к одичанию. Приложив пальцы к подбородку, Стоик размышлял над словами Рыбьенога. Спустя минуту, он заговорил: — Но, как этот концентрат оказался внутри Беззубика? — Может быть, он съел еду пропитанную им, а может и выпил воды с данным концентратом, — рассуждал Ингерман. — Тут неподалёку протекает река с гор, я думаю нам стоит начать изучение оттуда, — вмешалась в разговор Астрид. — Все решено. Мы отправляемся, — твёрдо сообщил Стоик. Затем, подойдя к телу Беззубику, прошептал: — Твоей вины в этом нет, Беззубик. Пусть твоя душа обретет покой. Я обещаю, мы найдём того, кто за этим стоит, — в последний раз заглянув ему в глаза, украдком прикрыл их.Клянусь честью, я отомщу за вас.