***
Киоко с визгом забегает в оружейный отсек и прячется за стеллажом с оружием, опасливо выглядывая. Спуститься в зал было самой глупой идеей. Особенно, когда здесь находились Кёя и Рёхей. Собственно, из-за брата она сюда и спустилась, чтобы удостовериться: всё ли с ним хорошо. Вот только сама чуть не попала под удар тонфами. Киоко не страшно, даже не жутко, наоборот, теперь, когда она сама немного разбирается в оружии и самообороне, наблюдать за тренирующимися парнями ей интересно. А тонфа… Тонфа — это некий отголосок прошлого, который всё же сохранился в их новом времени. Она подбирается чуть ближе к краю отсека, чтобы лучше разглядеть каждое движение, и еле слышно ахает, когда тонфа чуть задевает правую руку Рёхея, но тот даже не реагирует на боль, а только стремится нанести следующий удар. На руках у него подобие боксёрских перчаток, только с кастетами, и Киоко смутно, но представляет, какой силой они обладают в руках боксера. Она поудобней усаживается на полу и уже спокойно наблюдает за тренировкой, внимательно всматриваясь в каждое движение, пытаясь его хотя бы запомнить. Для неё это уже почти нормально: сидеть и смотреть, как кто-то тренируется, хотя, ещё где-то полгода назад она жутко боялась за своего брата, когда он рвался драться и ввязался в мафию. Киоко тогда знала не всё. Но смотреть, как его избивают, было жутко неприятно, а сейчас… Что сейчас? Сейчас она сама умеет держать в руках пистолет и кое-как способна драться врукопашную. Этот мир не совсем правильный, но то, что они все сейчас делают, нужно как никогда. Они выживают, поэтому другого выбора у них нет. Хотя, никто так и не понимает, почему всё же помощь не пришла. Не могли же люди из той же мафии просто так бросить будущего босса самой сильной и влиятельной семьи? Не могли же другие страны просто выкинуть из головы всех жителей Востока? Теперь она не понимает людей. Зато Киоко знает: то, что они делают, несомненно, правильно. Раздаётся свист воздуха, и она вздрагивает, смотря как тонфа пролетает в сантиметрах от лица Рёхея, но тот успевает уклониться. Киоко едва успевает заметить, когда они оба зажигают пламя, и слегка жмурится от яркого свечения солнца. Она задумывается, а какое теперь пламя у её брата, ведь оно наверняка изменилось. И ей на самом деле жутко интересно. Ведь, по сути, здесь есть логика. Не может же быть, что материя и сверхновая случайно достались дождю и небу? Ведь небо — самое сильное пламя, а сверхновая является одним из самых мощных явлений во вселенной, как она поняла. А материя жидкая, поэтому подходит дождю… Так есть ли шанс угадать, какое же пламя у ребят теперь. В физике она не сильна, да и до астрономии в школе они не дошли. Но у неё неожиданно появляется желание взять одну из книг в кабинете и прочесть, потому что, похоже, им с этими изменениями жить. Она настолько погружается в свои мысли, что вздрагивает, когда в зале раздаётся жуткий грохот. Взгляд едва успевает поспеть за бегущим — на расстоянии от Кёи — братом, и Киоко удивлённо охает, когда тот неожиданно оказывается слишком близко к облаку, слишком быстро… Девушка не может поверить своим глазам, поэтому внимательнее цепляется за образ брата, который становится слишком быстрым. Хибари, похоже, тоже не совсем понимает: какого чёрта солнце стало неожиданно таким быстрым и ловким. Но он всё равно продолжает наносить удары, часто промахиваясь, так как попасть по боксёру становится слишком сложно. А тот, словно, только ускоряется, и Киоко едва успевает уследить за солнечным пламенем, что быстро перемещается в пространстве. Кёя пускает сильную волну пламени по тонфам и замахивается, крепко сжимая оружие в руках. Тёмно-серый металл становится, почему-то, почти чёрным. Удар снова проходится по воздуху, и солнце неожиданно ударяет по ногам облака, из-за чего последний падает, тихо шипя. Киоко испуганно подрывается с места, всё внутри неё натянуто, словно струна, потому что Рёхей неожиданно останавливается, гасит пламя и устало опускается на колени, тяжело дыша. — Братик! — она обеспокоенно подлетает к нему, осматривая на наличие серьёзных ран. — Ты в порядке? Что-то болит? — Киоко, всё нормально, — Сасагава пытается слабо улыбнуться, но он покачивается и устало заваливается на спину. — Голова, просто, немного кружится… — Какого чёрта, ты начал делать? — Хибари еле садится и хмуро поглядывает на боксёра, проверяя на целостность свою руку. — Я не знаю, просто… Просто я постарался чуть быстрее уклониться от удара, а остановиться еле удалось… — То есть, ты теперь супер быстрый? — Киоко чуть улыбается, вставая с колен, чтобы поднять чужие тонфа и кастеты с пола. Вышло довольно неожиданно. — Хах, похоже на то… — Рёхей всё-таки садится и чуть ведёт плечами, разминая их после такой неожиданно напряжённой тренировки. Он слабо улыбается, когда сестра отдаёт ему кастеты. Она так старается, что он вправе гордиться ею. Потому что, какое бы там пламя у него не было, единственное солнце, которое ему необходимо, ходит и помогает им совсем рядом. Рыжие-рыжие волосы — точно солнышко. — А? Юноши удивлённо оборачиваются к девушке, которая сидит возле тонф. — Что-то случилось, Киоко? — Рёхей устало поднимается и подходит к ней. — Не могу тонфа поднять, — она двумя руками хватается за рукоять оружия и тянет, но поднять всё равно не может. — Она слишком тяжёлая… Вон, даже пол прогнулся. На это заявления даже Хибари подходит, сам пытается поднять оружие, но выходит не очень. Тонфа действительно стала какой-то слишком тяжёлой и почему-то почернела. Она почти не поднимается, будто весит килограмм двести, не меньше… — Итак, нам надо сначала убрать отсюда тонфа или позвать Хаято-куна и Хару-чан? — Киоко упирает руки в бока, смотря на валяющееся оружие на полу. — Хибари-кун? — Зови их. От его голоса у девушки мурашки бегут по телу, и поэтому она старается побыстрее выбежать из зала, чтобы её не дай Бог, не прибили. Ей становится страшно за брата, однако, Киоко быстро вспоминает о новоявленной скорости и чуточку успокаивается. Совсем чуточку, ибо сейчас в зал придут Хаято и Хару. Нет, они туда прилетят на сверхскорости, наверное, не уступающей теперь скорости солнца. И начнут там если не всё крушить, то визжать от радости. Хару точно будет. Поэтому она тихонько сообщает о пламени и прижимается к стене, надеясь, что её не собьют два урагана. Она смотрит вслед девушке и думает: «А люди, перенёсшие операцию, точно должны так бегать?»***
— Итак. Мы немного офигели, удивились, но у нас есть новости, — от заявления Хаято все насторожено косятся на него, потому что за последние пару дней событий происходит слишком много открытий, и не все сразу могут начать воспринимать это спокойно. — Как мы и думали, у пламени неба появилась новая особенность, точнее пламя сильно изменилось и стало напоминать сверхновую, а то, что это она — нет сомнений. — То есть теперь, при желании, Савада одним ударом полгорода может стереть с земли? — Кен чуть опасливо косится в сторону неба. — Нет. При особом желании он может остров разнести, — от такого все вздрагивают и удивлённо смотрят на Тсуну, которому от такого внимания, мягко говоря, не очень. — Ну, чисто теоретически… А, ну, это многое меняет. — У Такеши всё-таки тёмная материя, от которой сейчас толку ноль… И я даже не представляю, как она нам сможет помочь… — То есть? Она вообще ничего не может сделать? — Тсуна заинтересованно смотрит на Хаято. — Эту штуку, грубо говоря, мы открыли, она существовала лишь в теории, а здесь мы имеем дело с настоящей материей. А она… Зараза, она жидкая, и на неё не действует гравитация! А ещё, как мы проверили, она ни с чем не сталкивается. То есть даже если и создать из неё какое-нибудь оружие, от него будет мало толку… — Нам надо лишь понять, как ею правильно пользоваться… — тихо шепчет Хару. Она уверена, что немного труда и изучения, и всё у них получится. — И самое интересное! У пламени солнца… Помимо повышенной исцеляющей силы, появилась ещё… сверхскорость… — Фу, звучит как сила супергероя… — Тсуне смешно от этого названия. Когда вокруг них серый пепел и редкий белый снег, воспоминания о ярком и цветастом мире вызывают какое-то странное отторжение. — А не правильнее будет сказать сверхсветовая? — тихо спрашивает Фуута, перебирая пальчиками свои карточки. — В книге про космос было такое… Вроде, это очень большая скорость… — Признаюсь, оно реально звучит куда лучше, попривычней… — Рёхей прикрывает глаза, откидываясь на спинку дивана. Чему уж удивляться, если у них тут всё так или иначе связано с космосом. — И ещё пламя облака неожиданно начало… Эмм… — Хаято замялся, не зная, как правильнее сказать. — Пламя облака, при определённой концентрации, начало повышать гравитацию предметов, которые подвергаются воздействию… То есть тонфа под пламенем стали неожиданно тяжёлыми. В комнате повисла тишина. Каждый переваривал новости. И Хром… А у Хром всегда есть новости, потому что девушка разбирается со своим пламенем и границей и вечно находит что-то новое. — Моё пламя тоже изменилось. Но… Я посмотрела некоторые книги по астрономии и, насколько я поняла, это что-то похоже на чёрные дыры… — Ч-чёрные… д-дыры? — Хару шокировано округляет глаза. — Ты хоть не пробовала пользоваться им… — Попыталась, но тут же остановилась, когда поняла, что если я использую слишком много пламени, то пространство сильно исказится. Я испугалась… И… граница… — Боже, это же не то, о чём я думаю… — Хаято устало сползает с кресла на холодный пол. — Я-я-я… Я не понимаю, … как так вышло… — руки девушки начинают трястись, как и она сама, а на её глаза наворачиваются слёзы. — Граница… Это будто дуга из черных дыр… и она… — Пожирает пространство… — Хару пустым взглядом смотрит на девушку. — Только моё пламя способно на такое… Я не знаю… Я не знаю, как так вышло… Тсуна резко подрывается с места и присаживается перед девушкой, беря её ладошки в свои. — Хром-чан, ты не виновата. Никто не виноват, что наше пламя начало эволюционировать, никто не виноват, что мы живём здесь. Поэтому ты тоже ни в чём не виновата. Даже если есть граница, которую мы не можем пересечь, даже если она похожа на твоё пламя — твоей вины здесь нет. Докуро удивлённо смотрит на своё небо, при этом всхлипывая. Она совсем не знает, что делать, и как быть дальше, потому что её сила иллюзий осталась, но и новые способности жутко пугают. Ведь, создай она случайно чёрную дыру посреди города — они точно умрут. А разве теперь у них есть шанс на спасение?А ведь они только начали успокаиваться…