Ненормальный дуэт

Первая же мысль при пробуждении — это было больно! На месте живота был тугой, болезненный комок. Не пытаясь шевелиться, я следила за дыханием. Вдох — выдох, так просто и так тяжело. По ощущениям словно камень на груди. Вздохнула поглубже и убедилась: действительно тяжесть, мне это не привиделось. Открыв глаза, я сморгнула выступившие слёзы. Даже поднять руку чтобы протереть глаза не было сил. Вокруг было темно. Тёплое дыхание в районе шеи с легким присвистом, щекотало подбородок. Дыхание. В шею. Скосив глаза, я с трудом разглядела чью-то темноволосую шевелюру, вольготно лежащую на моей груди. Как только поняла что давило мне на грудь, дышать сразу стало чуточку легче. Толи я пошевелилась, толи сбился ритм дыхания, а может просто почувствовав мой взгляд, обладательница тёмных волос проснулась, сонно моргая заспанными глазами. — Багира. Свистящий, грубый спросонья шёпот ночью казался особенно пугающим. Прям таки замогильным. Я облизнула сухие губы и улыбнулась: — Привет. — Госпожа, вы проснулись, слава Аллаху! Подскочив, Багира метнулась куда-то вне поля моего зрения, чтобы вернуться через несколько минут со свечой в руке. Тёплый свет огонька высветил опухшее со сна лицо девочки-подростка. Выражение радости и безмерного облегчения приятно грело душу. Правильно распознав мой взгляд, она поставила свечу и вновь скрылась, чтобы вернуться с кувшином воды. — Сколько я пролежала? — промочив горло, говорить стало не в пример легче. — Три дня, — тут же ответила девочка и поспешила добавить: — Но вас не лихорадило! Господин Малик очень переживал, что начнёт лихорадить, но вы лежали так тихо, так тихо. Её голос задрожал, а в глазах появились слёзы. — Воу, воу, потише, милая, разбудишь ещё всех! — Я неловко выпростала руку, и осторожно погладила её по руке, пытаясь успокоить. — Уже разбудила, — в комнату, отдернув занавеску, зашёл, зевая во всю ширь, Аббас. Подмигнув мне, он внимательным взглядом ощупал фигуру и улёгся рядом, подложив под больной бок подушку. — Прости, — я слабо улыбнулась, подмечая, как он каждый раз морщится, случайно задевая старые и новые раны. Вот ведь упрямец. Ему сильно досталось на миссии, он ведь ещё и с предыдущей не оправился. Провести четыре дня в тюрьме, это вам не на курорте отдыхать. А тут я ещё со своей просьбой. Нужно будет его отблагодарить, по возможности. Он и так много для меня сделал. — Не беспокойся, душа моя, — Аббас белозубо улыбнулся, — я и так толком не спал, ворочался, пытаясь лечь так, чтобы раны не ныли. У меня теперь на каждом боку по шву. А ещё вы тут шебуршите. За мной вон, так не ухаживают. Эх, тяжкая моя жизнь. — Жизнь боль, смирись с этим, — хладнокровно ответила и устало прикрыла глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Не тошнит — уже хорошо, — Собственно, чего пришёл? О ранах поныть? Честно, мне сейчас так херово, что я не в настроении выслушивать о чужой боли. Утром я обязательно тебя выслушаю, окей? — Не утруждайся, — махнул рукой Аббас, слегка задевая сидящую рядом Багиру, чем заставил её отодвинуться ещё дальше, — Я уже привык к ранам. Залечь где-нибудь, пока раны не затянуться, и вновь в бой. Но ты другое дело, видела бы ты какие тут сражения разразились за право караулить у твоей кровати! — В самом деле? — флегматично спросила, всё ещё не открывая глаз. Голос Аббаса был приятным и успокаивающим. Меня омывала волной дрёмы. Лишая связности мысли. — Ха! — от резкого восклицания, я вздрогнула, не ожидая такой реакции от него, — Это нужно было видеть. Кристина сражалась отчаянно, но она слишком крепко спит, все это знают. — Все? — я перевела удивлённый взгляд на Багиру и та решительно кивнула. — Поэтому Багира с Мартой сменяли друг друга, а Аиша с Кристиной дежурили днём. Кристина чуть на Малика не накинулась, требуя пообещать что с тобой ничего не будет. — Похоже на неё, — я вновь начала засыпать. Багира поднялась, скромно сложив руки на животе и опустив голову. На Аббаса она старалась не смотреть. Пережитки родительского воспитания ещё давали о себе знать. — Я схожу за господином Аль-Саифом старшим. — Не стоит! — я спохватилась и тут же вцепилась слабыми пальцами в краешек её платья. — Но господин строго-настрого наказал позвать его, как только вы очнётесь, — Багира удивлённо замерла. — Ну, так я сейчас опять засну, — я сглотнула вязку слюну, с тоской покосившись на кувшин воды. Много пить не рекомендуется при открытых ранах живота. Багира заметила мой взгляд, но её опередил Аббас: — Сиди уже, неуёмная, — Он, наигранно кряхтя сел, приподнимая меня и держал у моего рта стакан, пока я пила. Пить приходилось медленно, маленькими глотками, поминутно прислушиваясь к ощущениям. Молодой ассасин ждал на удивление терпеливо, отказываясь передать кувшин Багире, когда та попыталась перехватить инициативу, враз позабыв про своё воспитание. Аббас ей весело подмигнул: — Отдыхай, красавица, я уж о ней смогу позаботиться. Ты и так полночи не спала. Багира, нахмурившись, коршуном наблюдала за каждым его действием, но на этих словах расслабилась и даже улыбнулась. За Маликом она передумала идти. Означает ли это, что мой авторитет больше чем у хозяина бюро? — Спасибо, — я вытерла пальцем несколько капель, которые смогли ускользнуть и проложили мокрую дорожку от уголка рта до шеи. — Я, пожалуй, ещё посплю. — Хорошая идея, — Аббас кивнул, передавая кувшин Багире и вновь улёгся со всеми удобствами на подушки. Я поймала растерянный взгляд девочки и прищурилась, уставившись на безмятежно развалившегося ассасина: — Это был намёк. Проваливай в свою комнату. Аббас лениво приоткрыл один глаз. — Как будто это можно назвать комнатой, просто огороженная занавесками часть. Так какая разница где лежать? Тем более, что я ранен и слаб. Мне отдыхать нужно, а ты меня напрягаться заставляешь. Совести у тебя нет! С каждым его словом я моргала всё медленней, порой теряя связь с реальностью. Широко зевнув, я закатила глаза: — Ну и Херма Мора с тобой. Ложись дорогая, всё равно его сейчас с места не сдвинешь. — Но, как же… — девочка задрожала, ниже прежнего опустив голову. — Что не так? — в голове плыла какая-то муть и не было ни сил, ни желания думать о причинах её странной реакции. Аббас усмехнулся: — Она мусульманка, а там женщина не может спать в одной комнате с мужчиной, если он не является её мужем. — Ох, что за бред! — я в раздражении на мгновение прикрыла глаза, — Багира, ты не попадёшь в ад, если нарушишь эти дурацкие правила. Ты знаешь кто вообще их придумал? Мужчины! Они накатали целый список запретов и предписаний, чтобы контролировать каждый аспект жизни женщины. Если ты хочешь быть равной, быть человеком, начни освобождаться от своих оков прямо сейчас! Ты — человек и обладаешь теми же правами, что и другие люди в не зависимости от того родились ли они мужчинами или женщинами. О и ещё, — я почти заснула, смутно осознавая что несу какую-то околесицу, — нет такого феномена в природе, как грех. Это исключительно придумка людей, причём религиозных. Один из крючков контроля, помнишь я рассказывала? Багира слушала внимательно, широко раскрыв глаза и даже, кажется, боялась дышать, чтобы ненароком не пропустить ни одного слова. Каждая подобная беседа между мной с Кристиной и женщинами, проходила на изречение откровений. Марта и девочки пытались осмыслить новые для себя понятия и способы мышления, которыми мы щедро их учили. Но ни разу ещё подобный разговор не вёлся в присутствии кого-то из ассасинов. Аббас всё ещё делал вид, что спит, но я догадывалась, что он с интересом прислушивается к моей кривой арабской речи. Ну, как минимум, он не перебивал и не спешил обвинить меня в ереси. Уже хорошо. Хотя, учитывая историю его жизни, было бы глупо ожидать от него иной реакции. — Но Аллах учил по другому, — всё же неуверенно пролепетала моя невольная ученица. — Милая, слушай, я устала и плохо себя чувствую. Давай продолжим этот разговор утром, когда я и соображать смогу лучше, окей? Можешь пойти в комнату Аббаса, если это тебя успокоит. Только убери свет, когда будешь уходить, пожалуйста. — Но, как же вы? — свеча в её руке дрожала, бросая странные, беспокойные отблески ей на лицо, — Вам же ещё замуж выходить, а что люди скажут? На этом моменте я даже сбросила с себя на время оковы сна. — А меня спросить ты не хотела? — вопрос прозвучал несколько грубее чем я рассчитывала, — Я не собиралась выходить здесь замуж. У меня есть цель в жизни и я иду к ней. И замужество в моём ближайшем будущем не значиться. Тем более, если тебе от этого станет спокойней, я уже разведена, а значит уже испорченна в глазах общества. А теперь, пожалуйста, погаси свечу! Багира смотрела на меня такими несчастными глазами, что я на секунду почувствовала укол совести. «Это ты во всё виноват!» — я взглядом попыталась прожечь дыру в наглом ассасине, но от моего пламенного гнева, он лишь почесал нос, продолжая изображать сон. Багира видимо смирилась и погасила, наконец, свет. Осторожно обойдя по дуге ассасина, она легла как можно дальше от него. Я воспользовалась воцарившейся тишиной, чтобы провалиться в сон без сновидений.

***

При следующем пробуждением я застала в своей комнате Малика, перевязывающего раны Аббаса. Багиры в поле зрения не было, но в узкое окно пробивался яркий солнечный луч. Моё пробуждение первым заметил Аббас, который сидел лицом ко мне, пока Малик склонившись накладывал мазь, перевязку и делал прочие необходимые действия, повернувшись ко мне спиной. Ассасин улыбнулся: — Как спалось? — Нормально, — я, пользуясь моментом, беззастенчиво разглядывала карту шрамов на голом торсе друга. — А ты не самый удачливый ассасин, верно? Малик фыркнул, бросив на меня короткий взгляд через плечо. Аббас, было приосанившись, на моих словах тут же сник и скривился. — Ну, я до сих пор жив, верно? Это о чём-то да говорит. И вообще, ты ещё Альтаира не видела, вот там шрамов! — Где шрамы, где голый Альтаир? Я что-то пропустила? — В комнату, отдернув занавеску, вошла сонная Кристина. Обведя полуоткрытыми глазами комнату, чуть задержалась с интересом на Аббасе, но моя персона победила и подруга направилась ко мне. Присев рядом, она ласково провела прохладной, мокрой после фонтана рукой по лбу, убирая волосы и пот, и улыбнулась: — Привет, любимая моя зараза, как ты? Я лишь улыбнулась, жмурясь от прохлады её руки и мечтая с головой окунуться в фонтан, но для этого придётся для начала хотя бы подняться, чего я пока не рискну делать. Что уж говорить про спуск по лестнице. Малик наконец закончил с перевязкой и поднявшись, смерил взглядом, задравшую платье до талии, чтобы сесть по-турецки, женщину. — Женщина не должна заходить в комнату с голым мужчиной. И уж тем более не должна задирать платье! — его взгляд перешёл на меня, — как и не должна спать в одной комнате с мужчиной. Даи говорил ровно, своим обычным «всем-недовольным» голосом, поэтому обращаться внимания на его нотации мы не стали. Да он и не ждал от нас смущения или извинений. Кристина чуть посторонилась, пропуская ко мне Малика, однако злобно зашипела на пытавшегося влезть следом Аббаса. Пришлось парню поставить ящик с лекарствами и отступить, усевшись за спиной моей подруги и уже из-за её плеча с интересом наблюдать за манипуляциями Малика. — Посмотрим, что ты с собой сделала. — Малик приподнял просторную рубашку, обнажая мой замотанный в бинты живот. Пока он разматывал повязку я и сама с интересом рассматривала свою рану. Выглядело всё гораздо лучше, чем я ожидала. Заметив мой одобрительный взгляд, Малик принялся ворчливо пояснять: — Рана очень чистая, никакой заразы в кровь не попало. Это большая удача. Но я всё равно использовал настойки, чтобы наверняка очистить рану. — И зашил шёлковой нитью? — я с уважением посмотрела на даи. — Да, хотя в последнее время рекомендуют использовать животные жилы. — Ммм, если мне не изменяет память, жилы не нужно снимать, они прекрасно зарастают кожей и рассасываются, — я задумалась, наблюдая, как он мажет какую-то резко пахнущую субстанцию вокруг раны. И весело улыбнулась, заметив как скалит зубы Аббас. Чуть удержалась, чтобы не показать язык, но вместо меня это сделала Кристина. Повернувшись к чересчур любопытному ассасину, подруга не сильно стукнула его по голове. — Нитки были продезинфицированы? То есть, очищены в крепком алкоголе? — Да, — коротко ответил даи, взяв в руки другую баночку. Затем он взял чистые бинты и принялся накладывать не тугую повязку. — Я написал наставнику о твоём состоянии. Он согласился подождать три недели до твоего выздоровления. — Трёх недель вряд ли хватит на заживление такой раны. Нужно больше времени! — возмутилась Кристина. Её хмурый взгляд метался с моего живота на даи. Я лишь вздохнула: — Через три недели я уже смогу более менее сидеть в седле, — чуть подумав, добавила: — а что если я буду плохо выздоравливать? Скажем, зараза в ране вызвала гной и осложнения. Малик задумчиво потёр подбородок, с сомнением смотря на дело рук своих в виде свеженькой повязки. — Это может выиграть нам ещё неделю, но тебе придётся прятаться от информаторов. Никаких прогулок по городу и даже по бюро. Будешь сидеть в своей комнате тише мыши. И ни каких тренировок! — сурово закончил даи. Я вздохнула, переглянувшись в обеспокоенной Кристиной. — Я смогу вполне спокойно прожить месяц в четырёх стенах. — Уж будь добра, — Малик аккуратно сложил баночки в ящик и махнул рукой Аббасу, чтобы тот его забрал. Поднявшись, даи уже собирался выйти из комнаты, но на выходе обернулся: — Ты в самом деле веришь, что сможешь усидеть и не влезть в неприятности? — Эй, я не виновата! Это меня постоянно куда-то втягивают, подвергая опасности. А вообще, я женщина домашняя. Из дома ни ногой! Кристина заливисто захохотала и даже Малик скупо улыбнулся: — Сделаю вид, что поверил. Когда мы остались в комнате одни, Кристина многословно и с кучей подробностей пересказала мне всё, что успела узнать за эти несколько дней, пока я валялась в отключке.