Ненормальный дуэт

Вечерний Иерусалим на удивление спокоен для такого многонационального города. После шумного Дамаска Иерусалим воспринимался почти родным. После миссии, зализав раны, Альтаир принял соломоново решение отвезти Марту с Багирой домой и только после этого ехать в Масиаф для отчёта. Аббас с Вором и Игроком могли, конечно, ничуть не хуже обеспечить безопасность женщин на дороге, но Альтаир принял решение, и никто не стал возражать. Я хотела спросить о причинах, когда мы остались наедине, но была так разбита, что мысленно махнула рукой. В конце концов я не обязанная его понимать, чтобы выполнить его приказ. Он тут босс. Мы вернулись, Малик заметно посветлел лицом, когда мы всей толпой (ассасины через крышу разумеется) вошли в бюро. В какой-то момент показалось, что он нас обнимет, но нет, ядовитый дракон всея бюро лишь кивнул нам и отпустил по парочке едких комментариев для Аббаса с Альтаиром. — Ха, да он восторге! — довольно ухмыльнулся Аббас, растягиваюсь на женской половине комнаты. — Малик сложный человек, ему тяжело выражать свои чувства, — рассудительно заметила Марта, — но ты прав, я тоже думаю, что он очень рад нас всех видеть. — Даже тебя, — ввернула Багира. Все расхохотались, а я, внимательно осмотрев развалившегося ассасина, выбрала здоровый бок и легонько пихнула. — И чегой-то ты тут развалился, а? У тебя есть своя комната, но каждый раз у нас валяешься, место занимаешь, — проворчала я, пытаясь ещё раз пихнуть нахала в бок, но тот увернулся, червяком отползая от меня. Вот только он не учёл, что отползает прямо к хищно сощурившейся Кристине. Та отложила толстый ремень, который до этого проверяла на потёртости и как только Аббас оказался достаточно близко, прошлась щекоткой по его бокам. Молодой парень коротко ахнул, подпрыгивая и становясь на четвереньки. Кристина злорадно расхохоталась и попыталась ещё раз достать ассасина, но тот проворно отскочил, вскакивая на ноги и тут же неловко натолкнулся на раскладывающую одежду Марту. Та охнула, роняя бельё. Аккуратно сложенные стопки упали на пол и вот уже Аббас вскинул руки в защитном жесте, пятясь от разъярённой Марты. — Эй, полегче, Марта, ты же не. — договорить он не смог. Багира, ничтожно сумняшеся, приподняла пальчиками подол платья и аккуратненько подставила маленькую ножку. Аббас с грохотом повалился на пол, успевая при этом сгруппироваться. Однако в долгу не остался, поняв кто его подставил, он извернулся и дёрнул за платье, пытавшуюся убежать Багиру, и девочка, испуганно вскрикнув, упала. Марта пыталась её спасти, но чуть сама не потеряла равновесие. — Осторожно! — вскрикнула я, поднимаясь, но к, моему облегчению Багира удачно приземлилась прямо на Аббаса. Тот её схватил, смягчая падение, скривившись, когда острые локти девушки неслабо ударили его в живот. Занавеска отдёрнулась и на нас воззрился Альтаир. Мы замерли где кто был, молча ожидая вердикта, но мастер-ассасин только фыркнул и скрылся за занавеской. Через минуту его шаги уже раздались на первом этаже. — Кто-то просто не умеет веселиться, — неловко, всё ещё обнимая Багиру, пожал плечами Аббас. — А ну отпусти немедленно, — злобно прошипела Багира активно сбрасывая его руки и откатываясь в сторону. — Ну да, это просто ты такой ненормальный, что веселишься с женщинами, вместо того чтобы думы тяжёлые думать, да о будущем братства ратовать, — ехидно заметила Кристина. Аббас улыбнулся, вытягиваясь в струнку, прежде чем вновь расслабленно развалиться на полу. — И мы вернулись к тому с чего начали, — неодобрительно покосилась я на Аббаса и тот показал мне язык. Тем же вечером я вышла из бюро на крышу, оставив женщин готовиться ко сну. Ассасины во главе с Маликом ушли в бани. Очень поздние бани, как они мне объяснили. Вернутся затемно, их не ждать, бюро не уничтожать, никуда не сбегать. Скука. Я потянулась, разминая мышцы. Разбег, прыжок и я уже на другой крыше. Ещё несколько домов, я бежала осторожно, не подходя близко к краю и стараясь не шуметь, пока не оказалась в тихом садике, разбитом на крыше одного милого домика. Замерла в тени, прислушиваясь, хозяева были дома, точнее хозяйка. Её муж часто не ночевал дома, детей у них не было, точнее я их ни разу не видела, зато садик на крыше, за которым женщина с таким старанием ухаживала целыми днями, был прекрасен. Это всего лишь несколько ящиков с землёй и куча горшком всех форм и размеров, но расставлено всё было со вкусом и вниманием к деталям. Я присела на изящную деревянную скамейку глубоко вдыхая прохладный, наполненный цветочным запахом воздух. Я закрыла глаза. — Ты не против, если я присоединюсь? Я вздрогнула, осознавая, что напротив меня стоит Марта. Я приглашающе похлопала по скамейке, пододвигаясь, чтобы ей можно было сесть. — Здесь красиво, — я смущённо ей улыбнулась. Ни разу не замечала, чтобы она следила за мной, хотя конечно все в бюро знали куда я ухожу временами, я не скрывала. Марта посмотрела на меня, затем на цветы вокруг и согласно кивнула. Взгляд её смягчился. — Очень красиво. Жаль Малик не разрешает завести цветы в бюро. — И то верно, — вздохнула я, вспоминая крики Малика на эту тему. Что-то про ответственность, дурость и нашу безалаберность. — Суровому пристанищу не менее суровых ассасинов не пристало заводить цветы в горшках. — Да, в конце концов, кто будет за ними ухаживать, когда нас не станет? — ответила Марта. Я внимательно на неё посмотрела, силясь понять её настроение, но та лишь меланхолично смотрела вдаль, на храм, виднеющийся в сумерках белых изваянием. — Марта, я конечно не знаю что с нами в итоге будет, но не думаю, что вы с Багирой и малышком Аишей теперь будете свободны от братства. Они вас уже не отпустят. Марта вновь посмотрела на меня своим особым, пробирающим до костей взглядом и вдруг улыбнулась. — Я знаю, что вы с Кристиной собираетесь вернуться домой. И мы не можем пойти с вами, верно? Я кивнула, чувствуя, как сердце начинает ускоряться. Меня пугало то что может сегодня прозвучать. Словно и не было всех этих тяжёлых разговоров с Альтаиром. Как в первый раз. Или мне просто тяжело говорить это Марте? — Я вам верю, — словно вплетаясь в мои мысли проговорила вслух Марта и легонько прикоснулась к моей руке. — Я знаю, что вы бы не стали нам врать, просто чтобы соврать, верно? — Она всё с той же улыбкой заглянула мне в глаза. — Мне жаль, — я посмотрела на её руку и в свою очередь мягко сжала её, силясь и не находя в себе слов, чтобы передать ей всю сложность нашей ситуации.  — Ты слишком много на себя берёшь, Виктория, — в голосе Марты прозвучали лукавые нотки, когда она припомнила мне фразу Малика. — Я не осуждаю тебя. Только не тебя. После всего что ты для меня сделала, ты мой луч в темноте, моё солнце, моя жизнь. Говоря так ласково она словно и не замечала, как раскрылись от удивления мои глаза и прильнула кровь к щекам. Пальцем она погладила мою ладонь. — Марта, я столько раз тебе говорила, ты ничего мне не должна, — вспомнив её поведение во время нашей первой встречи в бюро, я невольно рассердилась. — Не нужно ставить меня на пьедестал и клясться, что отдашь свою жизнь за меня. Это не то чего я от тебя хочу. Я подняла наши сцепленные руки на уровень глаз и твёрдо посмотрела ей в глаза. — Я хочу, чтобы ты была счастлива такая как есть, без всякого самопожертвования, слышишь? — Да, — Марта удивлённо смотрела на меня поверх наших сцепленных рук. Её светлые глаза блестели в неверном свете луны. Толи от слёз, толи от какого-то сильного чувства. Я смягчилась. — Эй, всё хорошо, просто знай себе цену и никогда не предавай себя самую, — я улыбнулась и обняла за плечи подругу. Наши лица были так близко друг к другу и когда я заметила, что Марта внимательно разглядывает моё лицо, не успела толком удивиться, она подвинулась ближе и нежно поцеловала меня в губы. — Что ты творишь? — от удивления у меня перехватило дыхание. Сердце бешено забилось, а на щеках проступил горячий румянец. — Прости, — Марта моргнула, отстраняясь, но не скидывая мои руки. — Я думала, что. Я лишь хотела сказать, — она отвела взгляд и опустила голову, её бледные малокровные щёки слабо зарделись. — Что я тебя люблю. И всегда буду любить, куда бы ты не ушла. Марта вздрогнула, когда я нежно притянула её ближе, усилие объятье. Она вскинула лицо, заглядывая мне в глаза, и я улыбнулась. — Спасибо, Марта, я ценю твои чувства ко мне. — Я крепко обняла подругу и уткнулась носом ей в шею, пряча горящее лицо. Неужели Марта действительно только что призналась мне в любви? А понимает ли она вообще, что это значит? Она же ещё совсем девочка, а я ей вру о себе, о Кристине. Но это приятно чувство в груди. — У тебя сердце так колотится, — тихо произнесла вдруг Марта, — совсем как моё. Я вздрогнула. Отстранилась, заглядывая в глаза, и поцеловала её. Коротко, но нежно. Марта лишь удивлённо моргнула. — Марта, я, — я попыталась говорить ровно и спокойно, но голос то и дело срывался на шёпот. — Ты, верно, не совсем понимаешь, что пытаешься сделать. Я, ведь я, — я не знала как продолжить, но тут сообразила: — ведь я намного старше тебя и жёстче, и ты доверяешь не тому человеку. Марта слегка склонила голову, слушая. Под её непроницаемым взглядом, мне, как и всегда, стало не по себе. Она действительно так много пережила, а тут ещё я. — Я лишь хочу тебя защитить, — неожиданно даже для самой себя произнесла вслух, чувствуя, что сила воли мне отказывает под этим взглядом. Совсем как тогда, в клетке. Молодой взгляд на лице, постаревшем прежде времени. — Всё хорошо, — она улыбнулась тонкими бледными губами, — ты уже меня защитила, спасла от смерти. Можно я ещё так немного посижу с тобой? Она повела плечами, устраиваясь поудобнее в моих объятиях. Своими руками она обхватила меня за талию, прижимаясь, а подбородок положила на плечо, закрывая глаза. Хозяйка сада видно отошла ко сну. Всё было темно и тихо. Лишь безграничное звёздное небо, запах цветов и наше тепло. — И почему ты так ко мне привязалась? — как только произнесла вслух тут же об этом пожалела, разрушив атмосферу уединения. — Ты хорошая, ты защитила меня, когда я осталась совсем одна, протянула руку, когда даже бог не стал смотреть в мою сторону. — Марта повернула голову, чтобы удобнее было говорить. Её тёплое дыхание щекотала мою щеку. Я хочу тебя поцеловать. Я ведь тоже тебя люблю, Марта, хоть и не так, как этого хочешь. — Мне больше нет места в этом мире, только рядом с тобой. — Она чуть сильнее сжала меня руками. — Я поняла это ещё тогда, в тюрьме регента. Я думала ты мужчина, я собиралась идти за тобой пока держат ноги, а потом упасть перед тобой и умолять взять меня хоть рабыней в твой дом. — Марта! — не смогла сдержаться я. — Да, теперь я знаю, что я не рабыня и никогда не должна позволять кому то, даже себе так называть меня. Я не видела, не рискуя отстраниться чтобы посмотреть, но представляла как Марта улыбается своей бесцветной улыбкой в темноте. — Ты меня этому научила. Ты подняла меня с колен и усадила рядом. Такая уверенная и красивая, спорила с Маликом ради меня. Знаешь, — она умолкла на минуту, и я терпеливо ждала, не перебивая, пока она не продолжила чуть лукавым тоном: — Я первые несколько дней очень завидовала. — Кому? — я удивлённо вскинула брови. Мысль что такая закрытая и без эмоциональная Марта может завидовать казалась дикой. — Кристине, — она вздохнула. — Она всё время рядом с тобой, обнимает и целует тебя, словно нет в мире ничего естественней. Мне ты казалась солнцем, которое не достичь, а она так легко стояла рядом с тобой, улыбаясь, счастливая и красивая. Я думала мне такой никогда не стать. Я должна буду вечно быть позади, в тени, любуясь за вашим светом. — Надо же, — задумчиво произнесла я. — Что? — Мне наоборот кажется, что ты невероятно смелая. Ты сражаешься и споришь с Маликом. Отстаиваешь своё мнение, не прячешься, не отводишь взгляд. И ты прямо сейчас меня обнимаешь, а до этого вообще поцеловала! — Я, не удержавшись, потёрлась щекой об её лоб. Она рассмеялась. — Я изменилась. Глядя на вас мы все начали меняться. Багира тоже. Она ведь тоже тебя любит. Как и я. Настала моя очередь смеяться. — Ну не думаю, что прям в точности как ты, всё-таки, она ещё маленькая, а я её наставница. Марта промолчала, никак не комментируя мои слова. Но я невольно задумалась, что они с Багирой действительно очень похожи, хотя и абсолютно разные. Они стали сильнее за те несколько месяцев что мы вместе. Значительно сильнее. — Теперь я думала, что смогу стоять с тобой рядом, — спустя какое-то время продолжила Марта. — Я вовсе не хочу, чтобы ты страдала, думая, что причиняешь мне боль. Когда ты уйдёшь, я не умру. Я буду жить дальше и да, скорее всего стану ассасином. Я знаю, что ты этого не одобряешь, но я так решила. — Марта, — я тяжело вздохнула, эти разговоры о братстве звучали слишком часто на моей памяти. — Я против насилия, ты же знаешь, и я продолжаю утверждать, что методы братства слишком радикальны. Да, продолжаю, хотя я сама убивала и убиваю. Да, может я и лицемерна, но я действительно не хочу, чтобы вы с этим связывались. — Но мы справляемся, — дыхание Марты снова защекотало моё лицо, и я подавила невольную дрожь. — Конечно справляетесь, вы столько времени убили на тренировки, изводите себя, стараетесь. Я против не потому что вы женщины, пожалуй, это единственный аргумент, который вы ни за что не услышите от меня, — я усмехнулась. — Однако, убийство других людей разрушает человеческую психику, ты изменилась, верно, стала сильнее, но ещё и жёстче и бескомпромиссной. Злее. — Я умолкла, давая ей и себе время переварить последние слова. — А я не хочу этого. Я хочу, чтобы ты была счастлива, а ещё, чтобы ты была цела. Я ведь, я тоже тебя люблю. На последних словах Марта замерла, буквально застыла, напрягаясь в моих руках. Но промолчала. — И Багиру, и Аишу, и Альтаира с Аббасом. — продолжила я, прекрасно представляя, как сейчас разочарованна Марта. — Я всех вас люблю и хочу помочь вам пока это в моих силах. Знаешь, раньше я так только за Кристину переживала, да за свою семью. У меня мать и сестра старшая есть, племянник. Я замолчала, погружаясь в воспоминания о родных, что так далеко. Я старательно гнала от себя всё это время мысли, зная, что расклеюсь, если буду их упоминать, даже при Кристине. У неё ведь тоже есть мать и младший брат. И она тоже молчит. Бесполезно о них говорить сейчас, когда мы черт знает где, застряли не просто на расстоянии, а во времени. Марта прервала мой поток мыслей. — Я слышала у тебя был муж. Я на автомате попыталась пожать плечами, но остановила себя, вспомнив, что Марта оккупировала одно моё плечо. — Там нечего рассказывать. Он был, причинил мне много боли и ушёл, навсегда. — Ты любила его? — голос Марты буквально прошелестел по воздуху, настолько тихо она спросила. — Да, конечно, я так сильно его любила, что чуть не умерла, — я горько усмехнулась. — Буквально. Понимаешь, он очень хотел детей. Его семья очень хотела детей, ну, а я, я просто его любила и хотела, чтобы он был счастлив, не замечая, как разрушаю себя ради него. Кристина тогда от меня отдалилась, она видела, что происходит что-то не то и пыталась меня защитить. Вот только я же упрямая, я всё знаю лучше неё. Поэтому оттолкнула свою верную подругу. Сказала ей много тяжёлых слов. — Я вздохнула. — Понимаешь, он был хорошим человеком. Только упрям невероятно, даже сильнее чем я. Он настаивал, и я подчинялась. Он уверил, что МЫ хотим детей, что это наше предназначение. Вот только я не создана для материнства. Ммм, не знаю, как точно тебе объяснить, но моё тело не может выносить жизнеспособного ребёнка. Я беременела семь раз и каждый раз был выкидыш. В последний раз врачи сказали, что я умру, если ещё раз забеременею. Мой голос дрогнул. Перед глазами стоял этот белый кафель и холодные глаза мужа, который уже тогда собирался уйти, только лишь я не знала и плакала, сидя в инвалидном кресле, по своему ребёнку, который уже никогда не родится. Мне казалось, что у меня в животе разверзлась чёрная дыра и стало ужасно холодно. Марта погладила меня по щеке и я поняла, что плачу. Вздрогнула, виновато улыбаясь. — Ничего, уже ничего. Я никогда особо не хотела рожать. Да и мужа я потеряла значительно раньше. Но продолжала себя разрушать, игнорировала сигналы своего тела, терпела боль, давила страх, ради него. — Мне очень жаль тебя и твоих не родившихся детей, — тихо произнесла Марта. — Всё хорошо, уж сколько лет прошло, я в порядке. Вскоре я ушла от него и вернулась к Кристине, в наш старый дом. А она просто обняла меня и сказала, что больше никогда не отпустит. С тех пор мы не расстаёмся. — Я понимаю, — помолчав, тихо ответила Марта. — У вас особенные отношения. Я рада что вы есть друг у друга. — Да, верно, — я вытерла слезы, постепенно успокаиваясь. Привычное усилие воли и нежелательные мысли, эмоции, воспоминания падают глубоко глубоко, пока их вновь кто-то не всколыхнёт. — Нам пора. Я расцепила руки и встала, разминая затёкшие от долгого сидения конечности. Мы с Мартой неторопливо двинулись в сторону бюро. Мужчины уже должны были вернуться, будет плохо, если Малик закроет люк. Ночью в Иерусалиме в это время года довольно прохладно. — Виктория. Я вопросительно обернулась, останавливаясь вслед за Мартой. — Как думаешь, у меня когда-нибудь будет такая же подруга, как для тебя Кристина, — в темноте я не видела лица Марты, поэтому могла лишь догадываться о чем она думает. И я ответила: — Конечно, замечательных женщин вокруг несметное количество. Возможно среди них есть та самая, которая однажды скажет тебе: «Ничего не бойся, теперь я с тобой». Я улыбнулась, протягивая ей руку, и мы вместе спустились в бюро, благо люк ещё был открыт. Когда мы ложились подле во всю сопящих Кристины и Багиры, Марта против своего обыкновения легла со мной. В темноте её рука нашла мою и вскоре мы заснули, изнурённые сегодняшним днём. Завтра снова в путь, в Масиаф. Снова расставание и страх — только бы с нами всё было хорошо.