---
Бэкхён смотрит на воду со страхом, который никогда ещё в жизни не испытывал. Ни единого пузырька воздуха, ни одного круга от движения, ничего нет, как если бы ему только приснилось. Кихён исчез меньше, чем за минуту. В любом отсвете мерещатся злобные глаза и хвосты, где-то там, на глубине, недовольно шевелящиеся. Он не знает, что было между Кихёном и Хёну, что есть, наверное, и сможет ли собака выполнить просьбу. Просто надеется, бессмысленно перебирая в руках грозящую порваться нить. Даже не замерзает, хотя прошло много времени, больше, чем несколько часов. Здесь всё как-то остановилось. Не объяснить, отчего Бэкхён начинает петь, хрипло пытаясь вытянуть ноты липучей песни, ещё недавно крутившейся по радио. И слова глупые, и мелодия дурацкая – но поёт, вспарывая хлёсткую тишину. Не может остановиться, не знает, что делать потом. Совсем скоро под водой начинает мелькать что-то похожее на закат. Пугливо высунувшись из воды, русалка с почти прозрачной бирюзовой кожей смотрит Бэкхёну прямо в глаза, багряно-красные волосы бесформенными пятнами расплываются вокруг шеи и плеч. Нырнув и подплыв ещё ближе, но достаточно далеко, чтобы не быть пойманной, девушка возвышается над зарябившей поверхностью так, что видны острые ключицы. - Ты красиво поёшь. Да, Бэкхён знает. Никогда не подумал бы, что музыкальная школа именно здесь пригодится. - Зачем вы забрали Кихёна? Русалка, откинув назад налипшие волосы, смотрит грустно и совсем немного виновато. - Никто не хотел. Правда. Кристал с нами недавно, а уже потеряла сестру - и решила, что хоть какая-то ведьма должна за это ответить. Она слишком горько переживает, так не должно быть. Конечно, это не Кихён сделал, мы же помним, что он сделал для Йери. Он не такой, не убийца. Русалкам мало кто помогает, но они добро не забывают. - И что, Кихён… - О, нет, он жив, только не приходит в себя, - замахав руками, девушка, посчитав Бэкхёна не представляющим угрозы, осторожно приближается. – Кристал держит его на одном из берегов. Запрещает приближаться, и мы ничего не можем сделать, пока Джухён здесь нет. А что сделает Хёну, раз Бэкхён первым делом подумал о нём? Выпьет реку, что ли? - Мне жаль, что так получилось, - это странно слышать; по лицу девушки скользит вроде искреннее сожаление, она даже поджимает бледные губы, как обыкновенные люди, не знающие, что сказать. Волосы тёмные, так резко и напряжённо контрастируют цветом с водой. Вдруг кихёново «остерегайся тех, у кого красные волосы» эхом ударяет в самую голову. Бэкхён инстинктивно отползает подальше, чувствуя, как участился пульс. - Всё норма..? Не успевая договорить, девушка резко ныряет под воду, и только с минуту спустя Бэкхён различает позади себя треск веток и тяжёлые, плотно вбивающиеся в землю шаги. Обернувшись, он со слишком явным облегчением различает широкую фигуру гробовщика в скупом просвете деревьев. Собака, оглушительно залаяв, наводит ещё большую тревогу. Сехуна нигде нет.---
Хёну не выпивает реку, но обыскивает берега реки тщательно и методично. Бэкхён пытается помогать, но его выдержки не хватает – ноги постоянно вязнут в прибрежной каше, выбираться из которой с каждым часом всё труднее, а поспевать за почти машиной-гробовщиком вообще не представляется возможным. Собака, разумеется, давно превратилась в ком плотно налипшей грязи, шерсть свалялась, воняет теперь чем-то протухшим. Но даже она постоянно оббегала территорию, пытаясь высмотреть хозяина. О красноволосой русалке Бэкхён умолчал, только пересказал её слова. Теперь же казалось, что она незримо преследует, то и дело мелькая у поверхности потускневшим багряным хвостом. Возможно, это только глупые сумерки, но не покидает леденящее ощущение, что гораздо больше глаз за ними наблюдает. Сумеречная вода оживает лишь из-за движений Хёну, молчаливо проверяющего заросли кажущегося почти чёрным тростника. Идея Хвасы об иссушении огнём кажется теперь очень заманчивой, но это неминуемо приведёт к гибели невинных. Может, верховная ведьма ковена смогла бы организовать новые переговоры – и тогда некая Джухён, которая, вроде бы, главная у русалок, смогла бы повлиять на обозлённую подопечную. Или вообще стоило привлечь Мёртвую, ведь русалки же – утопленницы, разве нет? Что-то же должно помочь. Хоть что-нибудь. - Ты не думал, что они могут перемещать его? – у Бэкхёна почти нет сил говорить, а Хёну по-прежнему собран. – Видят же, где мы ищем. Слышат точно. Гробовщик только кивает, но ничего не меняется – метр за метром он высматривает Кихёна, сосредоточенный и неумолимый. Бэкхён теряет надежду, и, может, именно от этого становится так холодно. Почерневшее небо вдруг озаряется ярким, ослепляюще-пламенным светом, вспышкой, похожей на сигнал из кино, который подают сигнальной ракетой. Собака немедленно воет в ответ, и вот совсем рядом уже новый всполох тепла, он совсем рядом. А ещё становится понятно, что Бэкхён прав: подсвеченная огнём вода отражает как минимум четверых девушек, нырнувших сейчас подальше от света, к холодному дну. - Ведьма, - наверное, это первые слова Хёну за последние сколько, часа три? Четыре? Вой собаки явно служит ориентиром, так что совсем скоро, переругиваясь и шелестя сминаемой травой, позади них оказывается Хваса, подсвечивающая себе путь мерцающим на ладони пламенем. - Как же меня выводит эта сырость, - она, выругавшись, старается держаться ближе к твёрдой земле, ноги почти по колено перемазаны влажной грязью. Дунув на пальцы, она заставляет огненный сгусток разгореться сильнее, и Бэкхён ужасно рад тому, что видит свет среди почти кромешной темноты. Потемнело незаметно быстро. - Кихёна наверняка перепрятали, - шёпотом, подозвав ближе жестом, говорит ведьма. – Я немного чувствую магический след Ю, он близко, но пока вас видят, смысла в поиске нет. Я наколдую невидимость, но надолго этого не хватит. Подойдём незаметно. План звучит прекрасно, Бэкхён даже чувствует неуместный восторг относительно того, что впервые в жизни станет невидимым. Даже если у него полные штаны речной грязи и, кажется, улиток, скоро начнётся лихорадка от переохлаждения, а ещё вот-вот вырвет от речной вони, когда ещё выпадет шанс исполнить одну из детских мечт? Ощущение от заклинания невидимости странное – будто о темечко разбивают сырое яйцо, и оно затем стекает сверху-вниз до самых ног. Но вот огонь Хвасы мягко тает во тьме, и Бэкхён краем глаза успевает заметить, как сливаются с окружающим его испачканные руки. Самое удивительно при этом, что и гробовщика, и ведьму он видит ясно, будто ничего не изменилось. «Потому что заклинание одно на троих» - шёпотом поясняет Хваса (она же не читает мысли, да?), помогая Бэкхёну выбраться из топкой жижи. Хёну вылезает сам, что-то едва слышно говорит собаке, жалобно заскулившей в ответ. Похоже, ей идти с ними нельзя. Легко поведя рукой, Хваса наколдовывает шелестящий ветер, который поможет скрыть продвижение к берегу.---
Укрытое от лишних глаз место, окружающее дикий берег, всё в тростнике и прибившейся грязи. Ни единого проблеска света вокруг, под ногами земля вот-вот провалится, но Бэкхён мужественно сдерживает рвущиеся наружу звуки ужаса. Тёмная фигура, больше похожая на расплывающееся пятно, отчётливо выделяется на светлом песке, и это наверняка Кихён. Да - до пояса в воде, не шевелящий Кихён. Рядом – только из-за сияющей серебристой кожи заметная девушка, длинные чернеющие волосы разграничивают плечи и лопатки, хвост уходит в реку, пока сама она неотрывно наблюдает за чем-то впереди. Хёну знаками указывает Бэкхёну, что тот должен оттащить Кихёна, в то время как сам гробовщик займётся русалкой. Хваса поднимает ещё более сильный ветер, и он, плавно скользя по траве, совершенно заглушает осторожные шаги. Только бы удержать – вот о чём Бэкхён думает, чувствуя, как крутит от страха живот. Только бы справиться, а потом как-нибудь образумится. Всё происходит за какие-то секунды. Бэкхён резко вцепляется в плечи Кихёна, вытягивает за куртку с невесть откуда взявшейся силой, пока Хёну ладонью, с размаха, бьёт русалку по голове. Схватив затем за шею, одним порывистым движением вытаскивает её, истошно вопящую, на берег, даже не дёргается, когда длинные когти впиваются в руки и лицо. Кихён в безопасности, Бэкхён задыхается от страха, но пытается растормошить колдуна, и вспышка света Хвасы помогает увидеть слегка посиневшее, ненормально бледное лицо. Вскрик ведьмы заставляет вернуться в реальность. - Нет! Не убивай её! Хёну без сожалений душит, почти ломает шею дьявольски извивающейся, во все стороны бьющей хвостом русалки. Хрипя, она только и может, что выцарапывать жизнь, оставляя на чужой коже кровавые следы, но этого ей для спасения недостаточно – Хёну, полностью вытащивший существо из воды, сдавливает пальцы так, что глаза вот-вот лопнут. - Хёну, я запрещаю! Неожиданно это действует: гробовщик, зло обернувшись на ведьму, ослабляет хватку, но ровно настолько, насколько нужно, чтобы жертва не вырвалась. Тот взгляд, которым Хёну сейчас смотрит – Бэкхён никогда не хотел бы испытать его на себе. Одновременно жестокий и бесчеловечный, причём последнее действительно страшно. - Просто… держи. – Хваса дыханием распаляет вокруг себя пламя, вот уже весь берег освещён. – Не смей убивать эту дрянь. Бэкхён видит, как одна за другой из воды появляются русалки – среди них и светловолосая, с которой разговаривал Кихён, и та, с которой он сам общался. Выражение глаз бесстрастное, ничем не выдаёт тревогу, если такая и есть.---
Джухён – самая изящная среди прочих, по-кукольному ломкая, волосы цвета сумерек августа, пепельно-лиловые, прямые. Она без страха подплывает ближе, выглядит неприступно и даже сурово, вскользь оглядывает высыхающую на земле русалку. - Она неправильно поступила. Мы приносим свои извинения. - Так ты следишь за порядком в стае? Между обеими, Хвасой и главной русалкой, напряжение почти искрит, Бэкхён уверен, что елейные голоса и ничего хорошего не обещающее выражение лиц – бой, который ведётся на уровне инстинктов. Хоть Джухён и не кажется агрессивной, всё же и добродушной её не назовёшь. - Русалки должны подчиняться ковену, как и все, кто живёт в лесу. Если вы нарушаете этот закон, то должны быть готовы отвечать. - Мы живём сами по себе, - с нажимом отвечает русалка, на мгновение кривя губы. – У Кристал было основание злиться, только ведьмам нужны наши тела. Что, волки сдирают чешую для зелий? Или, может, вампиры варят хвосты, чтобы наслать проклятие? Она будет наказана согласно нашим правилам. Я требую её отпустить. - Взамен на Сыльги - пожалуйста. Плакать же ты не собираешься. В глазах Джухён мелькает что-то очень странное, но различить не удаётся. - Нет. Хваса молчит, и тишина это давит, прерываемая лишь далёким кваканьем растревоженных лягушек. С осуждением остальные русалки смотрят на свою главную, Бэкхён видит, а ещё не может не слышать сипения задыхающегося на песке существа. Оно тем страшнее, что девушка эта в отчаянии скребёт поломанными ногтями твёрдый песок, едва-едва шевелит переливающимся синим хвостом. Верховная ведьма не издаёт ни звука. Не похоже, что она будет милосердной. Джухён закрывает глаза на несколько секунд, открывает их плавно, будто в замедленной съёмке. Горящая в них ярость заставляет Бэкхёна вздрогнуть, пусть даже он находится далеко. Его отвлекает едва слышный звук, который издаёт Кихён, но давление от взгляда русалки будто бы придавливает затылок. - Она вернётся завтра утром. Даю своё слово. Короткая вспышка разливает над телом Джухён, похожа на слабый электрический разряд. Русалки, бросившиеся врассыпную, исчезают под потревоженной водой, а Хваса поворачивается к гробовщику, кивком головы прося отпустить пленницу. Хёну – почти сгусток жажды мести, это ощущается самой кожей. Но даже он подчиняется, разжимая большие ладони. Свободная, полузадушенная русалка глухо падает, но тут же пытается ползти к воде. Это выглядит отвратительно жестоко, то, как борется за собственную жизнь, но никто ей не помогает. В какой-то момент она просто обессиленно замирает на полпути, тихие рыдания сотрясают худое сгорбленное тело. Бэкхён единственный, кого трясёт от увиденного, и он не может всё так оставить, даже если и понимает, что это и есть наказание. Осторожно переложив Кихёна, он пытается задавить животный страх, приближаясь. Подхватив девушку подмышками, тянет неожиданно тяжёлое, высохшее и стянутое тело, вздрагивая от слабых телодвижений русалки. Наконец, заходит в реку почти по пояс, ждёт, сам не зная чего. Она не шевелится, длинные волосы расплылись жуткой кляксой, как у настоящей утопленницы, хвост камнем ушёл на дно, утягивает бёдра вниз. Джухён молча ныряет, исчезая во тьме, и несколько секунд спустя эта Кристал всё же уходит под воду одним осознанным рывком. Обдав Бэкхёна мутной водой, исчезает почти мгновенно. А ему, если честно, уже всё равно на холод, кажется, будто до конца жизни не согреется. Просто плевать, какая разница. Позади же, легко тревожа воду, отчего-то всплывает та самая красноволосая русалка, осторожно касается рукой его спины. - Спасибо, - благодарит она совсем тихо. – Тебе ведь нужна слеза, да? Можешь взять мою. Я не забуду того, что ты сделал. Запомни моё имя - Сынван. Хваса кажется более чем довольной таким поворотом событий.