---
Ифань идёт мерно, быстро, каждый шаг выверен до сантиметра. Куда – непонятно, но не бесцельно, это точно. Лес темнеет очень быстро, окутан густым безликим туманом, и чёрные ветви деревьев сплетаются между собой как пальцы, возникая прямо перед глазами. Лететь так - трудно. Вдохнуть бы сейчас полной грудью, почувствовать, как в ответ расширяются рёбра, а не всё это. Тропинка, едва заметная из-за осыпавшихся листьев, постепенно сужается. Она постепенно выводит на небольшое открытое место, и Сехун готов поклясться, что не просто так двенадцать оголённых, идеально ровных осин в кругу стоят. Ни других растений вокруг, ни даже грибов. Только будто выцветшая, примятая трава в самом центре. - Садись. – Жнец приказывает естественно, как дышит, Сехун пытается приземлиться прямо на выставленную руку, но ожидаемо врезается в чужую грудь. Охнув, но не позволив тушке упасть, Ифань смотрит так, что сейчас в глазах электричество затрещит. Правда, не комментирует. Уверенно он направляется к деревьям, пошатывающийся ворон изо всех сил вцепился когтями в толстую ткань пальто. Наконец, ступив внутрь, жнец ждёт несколько секунд, а затем буквально растворяется. Тихий ветер незаметно заносит следы, набрасывая больше свежих листьев.---
- В мире Смерти ты не должен: трогать косу чужого жнеца, влезать в Библиотеку, не имея разрешения, раскрывать кому-либо имя с карточки. Разумеется, о том, что видел здесь или как попал, трепаться тоже запрещено. Ифань, невероятным образом сменивший пальто на свободную и явно очень мягкую рубашку (лаконично чёрную), с самого начала вводит границы. Сехуну конечно же мгновенно хочется их нарушить. Но не сейчас. Лучше тогда, когда освоится, пока просто нужно запоминать самое интересное. Его тут, как оказывается, печально мало. Сехун будто в совершенно другой мир попадает. Небо серое, земля – чёрная, есть только оттенки, но очевидно, что других цветов не бывает изначально. Двухэтажные каменные здания растянулись вдоль мощёной камнем дороги, чем-то похожи на банки. Улицы пустые, вымершие (хаха). Ни животных, ни птиц – Сехун, кстати, неожиданно снова человек. И только глаза повернувшегося к нему Ифаня по-прежнему обжигают мшисто-лимонной яркостью. - Мы тут не развлекаемся, - и это будто бы окончательно подводит черту. Жизнь смертей (так можно?) очевидно унылая и безрадостная – теперь понятно, что с Ифанем не так. Точнее, почему. Во всей местности стоит беззвучная тишина, и можно было бы пошутить, что гробовая, но что-то Сехуну подсказывает, что не надо. Он чувствует себя здесь странно. Вроде как когда пришёл в гости без приглашения, и поздно уходить. - Для начала, тебе нужно своё место, - поведя указательным пальцем по воздуху, Ифань указывает на небольшое строение, только что возникшее из ниоткуда. – Сходи в душ, не позорься. - Вы…. Только что там… - челюсть Сехуна готова отвалиться, ошарашенный взгляд бегает со жнеца на материализовавшийся домик. – Я так тоже потом смогу? - Пф, конечно, нет, - взгляд мужчины снисходительно-гордый. – Такое могут только Старшие Смерти. В любом случае, это было здорово (Сехун очень завидует). Интересно, насколько внутри всё будет комфортно? Будет ли скоростной интернет и выход в, ну, «смертельную сеть»? Заполненный свежей едой холодильник? Кейс с деньгами на «личные расходы», чтобы поприветствовать новичка в большом и дружном коллективе? Да ладно, даже смерть должна уметь веселиться. Хоть иногда. - Это не преисподняя, не рай, даже не чистилище. Место, в котором мы молча следуем указаниям, выполняя свою работу. И не ждём благодарности, какой-то награды. Жнецы всегда остаются в тени, наше дело тихое. И если ты… Блаблабла, Сехун уже понял, что занудству Ифаня нет ни края, ни конца. Желание принять горячий душ вдруг настолько пересиливает всё остальное, что ноги как-то бодрее шагают, на лице грозится мелькнуть улыбка. Может, удастся поспать пару часов на кровати, не на жёсткой коре унылого дерева, и муравьи не будут заползать под перья, кусаясь. Было бы классно.---
Разумеется, в маленьком домике есть лишь кровать, стол и стул, хаха. Ладно, ещё душевая, туалет, допотопная кухня, но плиты в неё не существует, например. и холодильника тоже, только электрочайник. И смысл тогда? Едва зайдя внутрь, Сехун понимает, что готов кричать – настолько минималистично он ещё никогда не жил. «Жнецы и их помощники не должны баловать плоть» - кажется, что-то такое Ифань бубнил по дороге. Но Сехун же себе совсем по-другому представлял всё, так нечестно. После душа приходит сладкое ощущение чистоты, причём даже на ментальном уровне. Непонятно, откуда вода такая течёт, но после неё ни усталости, ни злости нет, хочется только уткнуться лицом в подушку и спать. И только тогда Сехун вспоминает о Бэкхёне. Уже фоном думается, что с ним наверняка всё хорошо, раз гробовщик вернулся без тел и плохих новостей. Вот пусть и живёт себе спокойно. Ну правда – то, что у Бэкхёна на самом деле не было никаких искренних чувств, Сехун понял только недавно. Но понял же. Даже если твердить каждый вечер, что любишь, любовь от этого не появится. Она вообще как-то очень редко возникает между людьми, чтобы настоящая. Сехун купился на бурное начало отношений, все эти обещания страсти и прочего, а потом просто понял, что нет ничего. Один большой обман, который Бэкхён сплёл перед его глазами. Можно сказать, Сехун не изменял, а мстил. Пусть Бэкхён отвлечётся от самокопаний. Им с самого начала ничего не светило.---
Сехун просыпается от того, что чувствует подозрительный холод вокруг тела, это точно не есть хорошо. Разлепив глаза, понимает три вещи. Первое: он не в постели. Второе: он в одних трусах. Третье: перед ним стоит как минимум десяток человек, позади – ещё столько же, и все дико пялятся. Ифань проходит между двух колонн, его взгляд явно осуждает. - Все питомцы, как и планировалось, присутствуют. Хмм. Сехун что-то отдалённо слышал, про построение. Не воспринял всерьёз, решив, что после таких трудных деньков трогать его не будут. Как оказалось, зря. - Ввиду ограниченности магических существ, только лучшие из вас допущены сегодня выбрать себе фамильяра. Это результат заслуженного упорства, только вашего труда. Пожалуйста, Начинающие Смерти, подходите. Не бойтесь. Стоящие впереди, все как один одетые в чёрное, неуверенно делают первые шаги. То есть, вот так всё и будет происходить? Никто не будет драться за великолепного О Сехуна и его несомненные достоинства? Никаких томных взглядов и криков «так не доставайся же ты никому»? Поглядев по сторонам, Сехун видит других оборотней, большая часть из них отчего-то девушки. Какой-то высокий парень с тяжёлым взглядом, брюнет, поджимающий полные тёмные губы, смотрит вызывающе-агрессивно. Мышцы больше, чем у Сехуна, просматриваются сквозь наглухо застёгнутую рубашку. К нему уже подошёл парень. Сехун, ведомый вспыхнувшей жаждой крови, не хочет проиграть, начинает выискивать кого-нибудь для себя, но девушки-жнецы шугаются, а парни, косясь, обходят стороной. И вот он остаётся один. Это даже звучит нелепо. Хотя нет, постойте – какой-то жнец топчется чуть поодаль, не решаясь подойти. Видя, что всё становится лишь дерьмовее, Сехун нарочито решительно шагает к этому несчастному и хватает за руку, как сделали остальные. Крепко сжимает худые пальцы, почему-то вспоминая Бэкхёна. - Отлично, пары сложились, - может, кажется, но Ифань выдыхает с едва слабо различимым облегчением. – С завтрашнего дня начинаются совместные занятия, и попрошу никого больше не опаздывать, - это явно кое-кому конкретному сказано. Жнецы не кажутся особо разговорчивыми, постепенно разбредаются кто куда, оставляя Сехуна размышлять о коварности судьбы. Что с ним не так, почему даже девушки сторонились? Он ведь такой красавчик. Это всё потому, что он ворон? Ужасно нечестно. Не так всё должно было быть – а ещё тот смуглый явно думает, что победил. Поджав губы, Сехун с пылающей ненавистью прожигает дыру в спине нового соперника, пока не слышит какие-то странные звуки. - Простите, можно… руку… забрать, - мямлит оставшийся рядом жнец, со всей силы пытаясь выдернуть пальцы. Сехун смотрит на него с секундным непониманием, это что вообще такое говорящее, а потом присматривается. Наверное, это было большой ошибкой, ХОТЯ, вдруг всё – судьба? Наивно-круглые зеленоватые глаза смотрят с такой щемящей беспомощностью, что хочется стиснуть руку ещё сильнее. Вообще не отпускать, игнорировать чужое сомнение и тысячи немых просьб отмотать время назад. Жнец, с которым он теперь будет связан. Светлые мягкие волосы, взъерошенные, густые. Нежная бледная кожа. Тонкая шея, которая вот-вот сломается – или сломаешь сам, эти мысли появляются бесконтрольно. - Как тебя зовут? – Сехун не узнаёт свой голос. Это существо, бесконечно прекрасное и бессильное в попытках сбежать, смотрит испуганно. - Лухань. Так Вы отпустите?.. Да чёрта с два.