---
Ближе к вечеру, почти перед самым закрытием, появляется посетитель. Потом Чангюн будет говорить, что должен был всё понять, но пока что только скользит взглядом, вновь возвращается к телефону. Невысокий молодой человек, раздражающие взгляд рыжие волосы. На глазах – очки с плотными стёклами, хотя погода вовсе не солнечная. Хосок тоже не придёт значения деталям. Просто спрашивает, что гость хочет. - Я ищу своего друга, не встречали такого? – на экране смартфона – подозрительно знакомое лицо, причём настолько, что Хосок мгновенно застывает за стойкой. Друг Кихёна, которому был нужен расклад, на фото смотрит в сторону, но не узнать его нельзя. Незнакомец улыбается дружелюбно, голос ласкает. - Он немного потерялся. Стоило понять раньше. Чангюн улавливает странную тишину, в которой ему очень холодно. Собака внутри едва не рычит, это никогда не было хорошим знаком. Рыжеволосый аккуратно снимает солнцезащитные очки, но что открывается – не видно, стоит спиной. Только по побледневшему, отшатнувшемуся Хосоку Чангюн понимает, что происходит. Но уже слишком поздно.---
Сехун чуть не стонет, когда видит у кладбищенского входа две приближающиеся фигуры. Усталость не позволяет двинуться, если это очередные трупы, пусть лучше жрут, он слишком устал. Но чем ближе силуэты, тем понятней, что идут живые. Более того, улавливается что-то знакомое в одной походке. Это правда Бэкхён – почти бежит, бросается к Сехуну, привалившемуся к разбитому ангелу. Объятие искреннее и крепкое, кости чуть не трещат, но зато становится очень тепло. Бэкхён с раскрытым ртом осматривает человеческого Сехуна, которого, казалось, уже забыл. Только затем понимает, что разбросано вокруг. Это не комья грязи, как казалось вначале. - Какого чёрта, - прижимаясь, Бэкхён делает это не нарочно. Просто некуда больше стать, чтобы не вмазаться в чьи-то останки. - Зомби-апокалипсис, - пафосно поправив задубевшие из-за грязи волосы, Сехун выглядит особенно гордым. – Так, ничего особенного. Просто до рассвета с гробовщиком работали. - Ты… человек, - да, до Бэкхёна доходит медленно. Это точно из-за вони вокруг. - О, я не рассказывал? Короче, я теперь работаю со жнецами, и всё… - Бэкхён. Чанёль наконец-то доходит до них, оставленный ещё у самого входа. Вид у него так себе – лицо бесстрастное, глаза по-прежнему с кровью. Кажется, будто все черты заострились, плечи стали шире. Сам голос, которым говорит, совсем не такой, каким был прежде. Демон останавливается всего в метре, протягивает руку, недвусмысленно требуя. - Это ещё кто? - Сехун шепчет, всего мгновение чувствуя, как по затылку проходит странный холодок. Он по привычке, даже не задумываясь, придерживает Бэкхёна. Это ведь естественно, учитывая, что они спали как минимум два года. - Я что сказал, Бэкхён. Происходящее отдаёт мексиканской драмой с оттенком чернухи, и Сехун не понимает, когда пропустил начало. Очевидно, что эта красноволосая башня, так грозно пялящаяся, хочет забрать Бэкхёна, но с чего это вдруг таким образом. Что вообще Бэкхён забыл здесь, ещё и в такое время. - Тебе лучше сейчас же подойти ко мне, иначе твой дружок превратится в факел. - Не стоит. Этот новый голос всех заставляет отвлечься. Лухань, беззвучно материализовавшийся за спиной демона, стоит на чьём-то теле, изо всех сил тянется вверх, но всё равно едва достаёт серпом до чужой шеи. Лезвие чуть дрожит в руке, и это опасно. Действительно смертельно, без шуток. Зелёные глаза смотрят очень напряжённо, выжидая момент. - Что здесь вообще происходит, - пятнами покрасневший Бэкхён нарушает зловещую тишину. Выпутывается из объятий Сехуна, идёт, передёргиваясь и сдерживая рвоту, стараясь не смотреть вниз, к Чанёлю. По привычке бьёт кулаком в плечо, как всегда делает, когда неловко. – Я сам тебя подожгу, если будешь нести такой бред. И приказывать мне. Серп исчезает, и Лухань, смешно переваливающийся в чужой одежде, возвращается к Сехуну. Какой-то обмен прямо. - Не знал, что ты знаком с жнецами, - цедит Чанёль, как-то незаметно задвигая Бэкхёна за спину. - Тем лучше, закончим быстрее и уйдём с этой свалки. - Оскорбляя место смерти, Вы очень рискуете, - и откуда у Луханя взялось столько смелости? Пусть и такой юный, но говорит очень серьёзно. Не скажешь, что на самом деле задрот, боящийся убить даже мышь. И всё же, Сехун разбит, хочет спать и ничего не понимает. Конечно, он рад видеть Бэкхёна живым, даже если тот подцепил кого-то настолько неадекватного. Правда. Но сейчас бы в душ и поспать, никаких разборок, стресса и прочего. Иногда быть вороной лучше, чем человеком. - Ты можешь сказать, экзорцист этот человек или нет? – демон кивком указывает на Бэкхёна, всеми силами считающего до тысячи, лишь бы не блевануть. – и мы сразу уйдём. Глаза жнеца, пронзительно-яркие на фоне белого лица, смотрят в самое нутро. - Да. Старый, забытый род. Большие способности к телекинетическому экзорцизму. Ни слова не понятно, но Чанёль хватает Бэкхёна и почти тащит за собой, так что тот едва успевает крикнуть «рад видеть тебя». Очень быстро оба исчезают с кладбища, будто и не было. Сехун с облегчением замечает фигуру Ифаня, возвращающегося из леса, с противоположной стороны. Теперь можно поспать. Хёну ушёл несколько часов назад, Сехун обещал остаться до прихода Старшей Смерти. - Я так испугался, - неожиданно Лухань бросается на грудь, глаза широко раскрыты. – Думал, он и правда тебя сожжёт, если не сделаю что-нибудь. - В смы… он мог? По-настоящему?? - Этот – мог. Больше не делай так. Конечно, становится стрёмно, но то, как перепуганный жнец смотрит, того явно стоило. Стоит потребовать поцелуй для победителя.