Monster effect

Разумеется, Бэкхёну нужно время, чтобы собраться с силами. Огни разгораются всё сильнее, призывный бело-голубой свет похож на искрящееся электричество. Всё это жутко и неприятно, а то, что Кихён постоянно выглядывает в окно, только усиливает тревогу. Наконец, глубоко вдохнув, Бэкхён покидает дом. Не без помощи ведьмака, выпихнувшего с порога. И вдруг идущего следом. По напряжённому молчанию Кихёна понятно, что лучше не спрашивать. Идут навстречу чёрт пойми чему, замёрзшие листья хрустят под ногами, изо рта – белёсый пар. Огоньки приходят в движение, хаотично перемещается, и кровь стынет в жилах. Делая несколько быстрых вдохов, Бэкхён шумно затем выдыхает, разминает шею. Ну, это неплохо успокаивает. Вроде бы. - Как думаешь, что скажут? – негромко обращается к Кихёну, у которого уже потёк от холода нос. - Без разницы, главное, чтобы быстрее кончилось. Не поспоришь. Дом всё дальше и дальше, кажется мутным пятном с желтушными глазами. Кромка леса – близко, даже звуки становятся тише. Огоньки постепенно обретают человеческие формы; Бэкхён различает что-то знакомое в одном из них. - Минхёк! Призрак впереди приветственно кивает, вскидывает прозрачную ладонь. Выглядит хорошо, совсем не так, как до сжигания костей. Кстати об этом – разве он не должен был исчезнуть? Уйти в свет или что там. Почему здесь так много умерших, остающихся без упокоения? - Знаешь его? – Кихён шипит очень подозрительно. Ещё пару метров, и Бэкхён оказывается на комфортном расстоянии. Лица других существ смазываются, дрожащее под ветром пламя. Хорошо, что Минхёк в приятной форме, не пугающий, не обозлённый. Обычный? Если так можно сказать об умершем. - Почему ты здесь? – Бэкхён не может не уловить в чужих глазах странную тень испуга. - Чтобы помочь. Все они, - чуть повернувшись, Минхёк показывает на призрачные огни, - хотят отплатить и выторговать жизнь. Бэкхён игнорирует кихёновское «за что это», вместо этого пытаясь понять, зачем нужно было СТОЛЬКО духов для какого-то послания. Всё же на любителя такое сборище, Бэкхён явно не в их числе. Хоть бы уснуть потом. - Почему призраков так много? – Кихён всё же влезает в разговор, нарочно привлекая внимание Минхёка. Тот нехотя переключается. – Тебя одного недостаточно? - То, что я хочу сказать, важно для всех нас. Если бы не они, мне не хватило бы сил появиться. Такой, как ты, должен знать, что чем больше духов вместе, тем они сильнее. - Давайте не будем нагнетать. – Бэкхён чует, что пора вмешаться. Минхёк очень яркий, смотреть больно – разница между ним и тьмой вечера очевидная. - Самайн уже здесь, - говорит вроде бы ровно, но что-то в голосе дрожит. – Не полностью воплотившийся, пока ещё слабый. Но здесь. В каждом шёпоте слышно его дыхание. До ритуала он будет питаться всеми душами, что сможет найти. Мёртвая ведьма отпустила меня, но остались сотни заплутавших, и они все боятся. Слышать это ужасно. Большей частью потому, что Бэкхён совсем не готов становиться героем. Бледнея, хочет себя убедить, что сбежать ещё можно, бросить всё к чёрту, забыть насовсем. Избавиться от навязанного креста, который заставили тащить, даже не сказав, что нужно делать. Как можно победить кого-то настолько страшного. Как самому остаться в живых тогда. - Мы знаем, кто ты. – Минхёк оказывается так близко, что его свечение режет глаза. – Экзорцисты умеют изгонять демонов и духов, у тебя в крови – помогать таким, как мы. Защищать нас. - Прости, но я ничего не… Даже не выходит договорить, слова застревают в горле. Что Бэкхён может, чем заслужил такую веру? Даже если вокруг твердят о том, как крут был его род, насколько он, должно быть, способный, ни о каких знаниях речи не может быть. Мальчишку из приюта учат воровать, а не бросаться на помощь мёртвым. Никто не рассказывал, как бороться с демоном, решившим уничтожить целый лес. Зачем на Бэкхёна вешают так много. - Он пока ничего не умеет, но быстро учится. - Кихён неожиданно больно толкается локтем, выглядит странно возбуждённым. – Помогите сами. Если бы можно было достать что-то вроде заметок семьи Бён - там наверняка найдутся нужные ритуалы. - Не думаю, что это воз… - Бэкхён слишком ясно понимает бредовость идеи. - Хорошо, мы постараемся. Минхёк говорит так просто, будто уже знает, где искать. Извините, каким это образом призрак, не уходивший с места своей смерти двадцать лет, вдруг отправится на поиск потенциально не существующих вещей? Разве только для Бэкхёна это звучит нереально и смешно? Но огоньки духов вдруг гаснут один за другим, темнота сжимает незаметной хваткой. Когда Минхёк остаётся последним, неожиданно всё вокруг тонет в глухом чёрном. - Кто-то видел, как Самайн забрал большую белую собаку и прорицателя, - теперь он говорит это только вздрогнувшему ведьмаку. – Они звали какого-то Кихёна, но их услышали только мёртвые. То, что Бэкхён видит, не выразить словами. Кихён будто каменеет, застывает снаружи, и в чёрных глаза не видно ничего. Просто стоит так, неосознанно задерживает дыхание. Тронь рукой – упадёт, не задумавшись, глаза нервно дёргаются, пока тело молчит. Призрак исчезает, оставляя после себя пустоту.

---

Через несколько часов в дверь негромко стучат. Бэкхён сам идёт открывать, потому что Кихён, забывшись, уснул, и гробовщик ясно дал понять, что будить не стоит. Осторожно приоткрыв и выглянув в холодную ночь, Бэкхён не видит ничего (никого), только затем опускает взгляд: на пороге лежит толстый потрёпанный дневник. Ну, скорее, большая тетрадь в кожаной обложке, но не суть. Закрывшись на все замки, Бэкхён ощущает в этом дневнике какое-то тепло. Осколок жизни, которую навсегда потерял. Стало привычно проводить время в гостиной, иногда даже спать у камина, хоть на полу сидеть не слишком удобно. Грубые тени скользят по лицу Хёну, на несколько секунд он выглядит не смешно пугающим. Впрочем, Бэкхён не лучше. Усевшись, он немного боится открывать нагревшийся в руках дневник, медлит, собирая всю смелость. - Ты всё равно должен это сделать, - гробовщик замечает сомнение, говорит удивительно мягко. - Это… это легче сказать, знаешь. Наконец, пальцы неуверенно скользят по старой смятой бумаге. Почерк, который никогда не был знаком, похожий на женский. Странные символы вдоль размашистого текста, наспех нарисованные монстры и какие-то пометки. То, что осталось от родителей, вся их жизнь в сотне листков. Тяжело дышать, хочется закрыть всё и выбросить. У Бэкхёна была своя жизнь, нормальная. Он смирился. Тёплые руки вдруг крепко обхватывают плечи. Бэкхён, утыкаясь в чужую грудь, не понимает, почему на футболке Хёну остаются мокрые следы. Разве он плачет? Из его горла идут эти слабые звуки? Бэкхён никогда не чувствовал себя защищённым. Неправда, что только маленькие боятся – взрослые тоже прячутся друг за другом. Дневник выпадает из рук, брошенный ребёнок изо всех сил цепляется за незнакомца и давится горячими слезами. Иногда просто… Просто нужен кто-то.