Из всех ведьм ковена нет той, что сравнилась бы по силе с Хёён. Дар, появляющийся всего несколько раз в столетие, осколок кости от самой Смерти, первой и единственной. Магия, к которой мало кто рискнёт прикоснуться. Никто не осудил бы, встань она на сторону анти-героев, будто рождена для роли великого зла. Её всё равно не хотели видеть спасителем - слепая заклинательница мёртвых разве может помогать.
Мало кто знает, что с силой в комплекте – ответственность.
Это когда что-то делать можно, а что-то – нельзя, даже если хочется.
Хёён не остановила Хвасу потому, что не имела права. Но зато помогла Бэкхёну с призраком, потому что не было прямого запрета. Это всегда история о деталях и противовесе, которые выбирала не она сама – только Чунмён. У смерти собственные правила, играть стоит только по ним. Сейчас, когда на старом кладбище слишком много живых, ведьма чувствует себя странно.
Если поможет оборотню, сможет ли это изменить мир? Останется нелепым мгновением, что забудется, развеется по ветру? Она знает, что Самайн придёт, что бы не пытались сделать – но нужно напоминать, что такое случалось раньше? Что события повторяются, вся жизнь - одни копии, и так же, как родители Бэкхёна избавились от духа, он сам сможет это сделать?
Когда знаешь, важнее всего понять, стоит ли рассказывать.
- Не пробовал искать ведьмовской мешочек? – Хёён единственная, кто обращается к Кихёну. Остальные молча слоняются вокруг, Бэкхён помогает приводить в порядок могилы – не без помощи мёртвой ведьмы все трупы убрались обратно под землю. Кихён очень много кричал, всех отогнал от себя.
Он даже не сразу реагирует, продолжая поглаживать тяжело дышащую собаку.
- Какой ме… - наконец, непонимающе смотрит на Хёён.
Лицо за секунду теряет краски, будто вытягивается. Быстро вытерев мокрые щёки и нос, ведьмак быстро ощупывает карманы одежды; ничего не найдя, поднимается с земли и почти бежит к Бэкхёну, пытающемуся приклеить мраморному ангелу отбитую челюсть. Резкими движениями ощупывает его, ничего не понимающего и смотрящего с недоумением. Когда из потайного кармана куртки вытаскивает кусок плотной ткани, перевязанной у краёв, даже вскрикивает.
- Я ничего не… - Бэкхён начинает оправдываться, хотя это глупо, потому что он в самом деле понятия не имеет, что Кихён сейчас достал.
-
Чёртов. Ведьмовской. Мешочек.
Понятнее не стало, но ведьмак хотя бы ожил.
Правда, то, что он теперь пылает яростью, так себе побочный эффект.
Хёён приближается, на губах едва заметная улыбка. Настоящий призрак чувств, никогда не поймёшь, правда ли то, что видишь. Она, взяв в руки находку, аккуратно, чтобы ничего не просыпать, разбирает, издаёт затем негромкое «ууу». На холщовой ткани лежит увядший цветок, ржавая монетка и что-то похожее на обгоревшую косточку.
- Вот как нашли Чангюна. Я забыл о простых вещах. – Кихён, похоже, больше злится на самого себя. – Аконит, железо – всё то, что не позволит мне почувствовать угрозу.
- Если не против, давай сожжём, - на ладони Хёён вспыхивает знакомое голубоватое пламя.
Содержимое подклада шипит, на мгновение вспыхивает ярким красным, но магия ведьмы давит чужую, обращая всё в плотный синий. Цветок сгорает мгновенно, косточка рассыпается следом. Дольше всех плавится железо, и, хоть Бэкхён и не чувствует жара, от монетки скоро ничего не остаётся.
- Проверь дом. Иди.
Слова ведьмы для Кихёна будто приказ – сделав несколько странных шагов назад, он ещё немного стоит, оглядывается на собаку, ставшую гораздо ровнее дышать, и только потом уходит. Не разобрать, что кричит копающемуся у часовни Хёну, но это не важно. Проблема в том, что Бэкхён остался в подобном месте один. Опять.
И нет, наличие Хёён ещё ни о чём не говорит.
- Ну так… что это было? – неловко возвращаясь к реставрации ангела, Бэкхён чувствует, как уверенность покидает тело.
- Ведьмы часто делают подклады - собирают специальные мешочки, чтобы повлиять на человека, защитить или убить. Содержимое зависит от цели, чаще всего это смерть, конечно.
Бэкхён чуть не приклеивает к разбитому глазу обломок лопаты.
Большой вопрос, откуда у Хёну в часовне клей для мрамора и гранита.
- Ведьмы очень чувствительны к железу, оно способно прожечь им кожу. Для этого была монетка – Кихён не смог увидеть мешочек, а если бы подбросили ему, почувствовал бы сразу. Маленькая кость слишком стара и страшна, чтобы ты знал, чья она, но именно она позволяла отслеживать. А аконит всегда использовали для травли оборотней.
- Почему, зная так много, ты ничего не сказала.
Последовавшая тишина не то, чтобы угнетает, просто не кажется спокойной. Хёён незаметно расплела свою вечную косу, так что теперь осторожно перебирает снежные волосы пальцами. Глаза такие же белые, но они уже не пугают. Слепая ведьма красива, и здесь, на кладбище, всё чувствуется по-особенному сильно.
- Это изменило бы события больше, чем позволено. Ты не помог бы призраку, не спас бы ведьму. Оставил других, прорицателя, демона, без поддержки. Будущее – цепь, и если разомкнёшь звено, ударит по всем. Я и так помогаю вам, хоть не должна. Наверное, меня ты тоже немного изменил – поэтому слушай.
Волна мягких волос вдруг касается уха Бэкхёна, ведьма оказывается за спиной. Подбородок тяжело ложится на плечо, длинные пряди выбиваются вперёд, отгораживая от мира. Аромат на удивление приятный, тонкий, чем-то похож на лимонные леденцы.
- Семья Бён погибла, изгоняя Самайна, и они выполняли свой долг. Приют стал твоим спасением, но на самом деле оттянул время. Тот, кого ты знаешь, рыжеволосый друг, давно уже мёртв. Его тело – пустышка, так что ты никого не убьёшь. Освободишь. Не бойся. Твоя судьба – изгнать Самайна до следующего цикла, с его приходом поднимется настоящая волна паранормального дерьма. Призраки и мертвецы станут только началом.
Хёён одобряюще, ну, насколько возможно, улыбается, Бэкхён видит это краем глаза.
- Но у тебя всё получится.
После такого верится с трудом. Хотя это не то, о чём Бэкхён думает – все мысли оборвались после упоминания о родителях. В том дневнике, с которым спал в обнимку, было много записей о нём самом – о том, как выпал зуб, как разозлённый демон укусил за палец, оставив там тёмный шрам, похожий на родинку. О том, что нужно купить тёплую куртку (рядом с описанием какой-то болотной твари). История жизни, которую он не помнил, вдруг развернулась во всех красках.
«Выполняли свой долг»
Ладно, Бэкхён тоже свой выполнит.
- Запомни: нужно забрать чёрную корону. Как только Самайн её наденет, справиться с ним будет невозможно, даже ты не изгонишь. Чёрная корона, Бэкхён. И вы же не удивитесь, что ваше зелье забрали, да?..
Ведьма отстраняется, и свежий запах конфет тут же уступает влажности кладбищенской земли. Она уходит, ничего не говоря – в сторону своей могилы, безукоризненно чистой, не тронутой ночью полнолуния. Ветер едва треплет распущенные волосы, режуще-белым росчерком выделяя Хёён среди полумрака ограждений.
Позади Хёну всё также молча орудует лопатой.
---
Что-то подсказывает, что возвращаться домой одному можно без страха. Гробовщик, ничем не выдающий секрета вчерашней ночи, просит передать Кихёну, что придёт вечером вместе с Чангюном. Пока оборотню нужно время, чтобы восстановиться, и на территории мёртвых это сделать будет лучше всего.
Безопаснее – но что под этим кроется, не уточняет.
С полчаса спустя рядом с Бэкхёном всё же появляется кто-то.
Чанёль идёт в один ритм и не сразу заговаривает.
- Осознал, что был не прав?
Бэкхёну нужно время, чтобы понять, о чём идёт речь, столько всего случилось, что стычка с демоном вылетела из сознания. Сейчас тем более не тот момент, чтобы заигрывать, не после разговора с мёртвой ведьмой.
- Отстань, пожалуйста, - голос тихий, только сейчас приходит в голову, что звучит устало.
Явно не такого Чанёль ожидал – его полностью чёрная, будто обгоревшая рука неловко ерошит волосы, и всплески алого распадаются тонкими прядями. Одет снова не в костюм, та же куртка и джинсы, не скажешь, что выторговывает души. Бэкхён даже немного рад, что застал врасплох.
- Совсем страх потерял? – для того, кто хочет задавить авторитетом, звучит слишком неуверенно.
- Сделай так, чтобы мы оказались дома, а потом просто обними меня.
Остановившись посреди дороги, Бэкхён смотрит без страха, в этом заслуга разом накатившей усталости. Когда чувствуешь, что ещё немного, и разорвут на части, на боязнь не остаётся сил, а ещё - нормально хотеть броситься кому-то в объятия. Только вот с Хёну такое дважды вряд ли прокатит (во всяком случае, не пока Кихён бодрствует), а Чанёль здесь, рядом, и даже если странный, то всё равно хороший вариант. Широкоплечий, сильный. Безбожно хорошо целуется.
Если Бэкхён не отвлечётся, то лицо снова станет мокрым.
---
Кихён на кухне, перед ним на столе – два туго связанных мешочка, найденных один в кресле, другой – в одной из травяных связок. Пришлось перерыть весь дом, но он их всё же нашёл. Сейчас нужно осторожно, не задевая содержимое, раскрыть ткань, но даже так чувствуется след от магии Хвасы. Тяжёлый и дымный остаток огненных ритуалов.
В первом мешочке – крошки серы и перевязанные красными нитками пучки соломы.
Во втором – только горсть тупых иголок, вызывающих мгновенное отвращение.
Простой огонь от всего этого не поможет, и раз Сыльги уже пришла в себя, она поможет. Было трудно объяснить, что Кихён искал с такими ненормальным рвением, всё же тяжело учить ведьму, даже если она смышлёная. В общем, из-за магии металла и удалось найти иголки, явно не пришло бы в голову проверять собственные запасы.
Пламя, разведённое в специальном котелке, совсем не такое, как у Хёён, потому что и магия другая. Ведомый чутьём, Кихён бросает в только зарождающийся огонь сухие травы, и всё вспыхивает густой зеленью, разносит запах дымной горечи. Теперь со слежкой и проклятиями покончено. Нужно придумать, как сорвать план возрождения Самайна – хотя то, что зелья призыва не оказалось под верандой, плохой знак.
Они что-нибудь придумают.
Должны.
