***
За дверью разверзлась чернеющая пустота. В ней обитали тысячи глаз: одни таинственно подмигивали Велвите, другие метались в поисках пары, третьи отстранились от самой вселенной. Исполнительница не растерялась и отвесила собравшимся полупоклон. Глаза всем сонмом приветственно сверкнули в ответ. Однако кто-то на горизонте пустоты отказался от жеста приличия. Ассиметричные скопления тусклых точек вдалеке с упорством умалишённых перешёптывались одними и теми же словами. Похоже, гостья заинтересовала их хищнические умы. Мир замер, когда этот дрожащий рой стал медленно, но отвратимо ползти к Велвите. Их бесформенный образ стал просачиваться под веки, их стрекочущие голоса заползали в уши, их ядовитый запах проскальзывал через ноздри, грозя заполнить всё, что есть внутри черепа. Велвита нащупала где-то справа ребристый переключатель и, не глядя, провернула его. После небольшой задержки картины бездонного космоса Солнечной системы сменились вполне мирной, даже банальной, сценой закатного пляжа на одном из некогда бесчисленных островов потерянной Земли. Справа донеслись звуки прибоя, по воздуху поплыли запахи соли и йода, а под ногами зашелестел несуществующий песок. Велвита села за столик посреди пляжа и попросила цефалона включить музыку. Любую. Гимн первооткрывателей пойдёт. Громче, ещё громче, ещё… Велвита зарыла уши от сокрушающего шума и стала подпевать – сначала тихо, но вскоре перешла на яростный крик, в котором потонули значения слов. Некогда благородное и холодное лицо исказилось, превратившись в лик разъярённой мегеры. Тогда же в комнату ворвался младший Исполнитель. Он на секунду опешил от звуковой вакханалии и крикнул: «Отмена команды!» Гам пропал, оставив за собой контрастную тишину. Митр сел напротив, прислушиваясь к крикам чаек. Его бетонное лицо не выражало ничего, но в слезящихся глазах поселилась печаль. Исполнительница выпрямила спину и устремила взгляд в сторону заката. Так они просидели некоторое время, смотря в разные стороны, пока Митр не крикнул ритуальную фразу: «Официант, меню, пожалуйста!» Круглощёкая, фигуристая девушка выросла перед высокими господами незамедлительно. Её простодушная улыбка оказалась настолько заразительной, что заставила поплыть даже каменное лицо Митра. - Приветствую, господа Исполнители. Могу я предложить вам подборку лучших вкусовых сочетаний этой недели в соответствии с вашими рецепторными картами? - Спасибо, Мая, но я уже настроился на ситальскую колбасу с сыром и миску грибной каши. Но это не всё. Сегодня тот день, когда мне просто необходима твоя помощь, - младший Исполнитель взял пухленькую руку девушки и проникновенно взглянул ей в глаза. Щёки официантки налились багрянцем, а улыбка из доброжелательной превратилась в откровенно глупую. Нелепая сценка вызвала у Велвиты лишь тихую ухмылку. - Что я могу для вас сделать? – с готовностью спросила Мая, но руку всё же убрала. - Сегодня был ужасный день. Я вновь познал вкус предательства и подлости. Это горечь, сводящая скулы, и перебить её может лишь графин, наполненный благороднейшим из напитков. Мая, могу я рассчитывать на ваше великодушие? - в расплывшихся уголках губ младшего Исполнителя промелькнуло лукавство сатира. Мешки под его глазами расправились сами собой, а кожа чудесным образом обрела здоровый цвет. - Если речь о вине, любой графин по объёму превышает дневную норму… Но я могу предложить вам гранатового сока из личных запасов, - официантка заговорчески подмигнула. Митр хотел было осыпать спасительницу благодарностями, но вмешалась Велвита. Она потребовала как можно быстрее подать ей салат и кофе. Эти слова магическим образом изменили настроение официантки, и она тут же побежала выполнять поручение. - До сих пор не понимаю, зачем нам официантки? Заказать еду по внутренней сети намного быстрее, - Велвита облокотилась о стол и потёрла виски. - Не суди её строго - она всего лишь хочет заработать, и Империя даёт ей такую возможность. Что бы делала большая часть граждан, не будь программы модернизации архаичных профессий? Да и общаться с красивыми девушками намного приятнее, нежели с безликими машинами, - даже после ухода пухленькой Майи, Митр не смог избавиться от улыбки довольного кота. - И ты этим активно пользуешься. - Да, пользуюсь. Возможно, ты не заметила, но, если обходиться с людьми по-доброму, они ответят тем же. - Думаю, всё намного проще. Ты спонсируешь каждую вторую дурнушку, стоит ей заикнуться о каком-нибудь больном родственнике. Ты для них ходячий кошелёк. А они тебе взамен вино таскают и греют тебя по ночам, - Велвита попыталась уколоть холодным взглядом собеседника. - Какая меркантильность. Ты видела улыбку Майи? Я недавно помог ей устроиться на новую работу, подальше от Бездны. Да ни один, даже самый отпетый, мошенник не будет так сиять при виде обманутой жертвы, - Митр решил придать значимости последнему предложению, отстучав указательным пальцем по столу. Скрипнула симуляция деревянной двери, из небольшой хижины вышла Мая с подносом. Вскоре на стороне Митра оказался запотевший хрустальный графин с кроваво-красной жидкостью внутри, бокал на толстой ножке, пахучая колбаса и миска с приправленной кашицей. Пред Велвитой же возникла тарелка с идеальным кубом из идеально кубических кусочков овощей и сыров, а рядом пристроилась чашка с горячим напитком. Прощание с Майей вышло недолгим – её заверили, что Митр и сам может подливать себе «сока». Хрусталь в руках Митра заиграл гранями на солнце, когда он сделал первый глоток. Младший Исполнитель кивнул чему-то своему и поставил бокал на место. - Всё настолько плохо? – уже серьёзно спросил младший Исполнитель. - Да, проект провалился. То ли я ошиблась, то ли что-то не то с имплантом… - Велвита скучающе рассматривала разноцветный куб перед носом. - Об этом потом. Я про тебя спрашиваю. Исполнительница замялась и даже чуть сдвинула кубик сыра вилкой, нарушив симметрию. - Похоже, я начинаю видеть галлюцинации, а голоса после ритуала больше не замолкают. Они становятся всё отчётливее… Неделя – максимум. Боюсь, большего я не выдержу, - в голосе Велвиты поселилось спокойствие обречённого. - Самоубийца. Так возьми отпуск! Через два дня выход в евклидово – развеешься, - Митр принялся за колбасу, обильно запивая её вином. - Не могу, я уже исчерпала годовой лимит отпускных. - Тогда беги. Ты здесь ничем никому не поможешь в таком состоянии. Вот что, моему отцу наверняка нужны специалисты в области космической медицины для создания новых колоний. Не так престижно, зато будешь хозяйкой новой колонии. И спонсоры щедрые. Я тебя вмиг устрою, - младший Исполнитель с готовностью полез рукой к поясу. - Нет. Этого я тоже сделать не могу. И ни твой отец, ни вся его торговая гильдия мне не помогут. Давай лучше поговорим о деле. Не хочу свои последние дни провести в бездействии. Следующие пять минут Велвита посвятила подробному, спокойному констатированию прошлой ночи. За это время она успела развалить куб полностью, но так и не положила в рот и кусочка. Митр же всё активнее налегал на еду и вино. В свете, прилипшего к горизонту, солнца уже сложно различить: румянец ли выступил у него на лице или же это игра бардовых лучей. - Что-то жизнь не спешит нас радовать в последнее время. Честно говоря, я вообще удивлён, что ты выжила после всех этих плясок с бубном у костра. – Митр в очередной раз подлил себе вина и моментально осушил почти половину бокала, - Теперь ты, наверное, ждёшь мою историю? О, мне есть что рассказать! Помнишь моего ассистента? Кастор зовут. Чертёнок сдал меня Пульво, ещё и решил поиграть в благородного. Мол, все позитивные результаты зачтут за мной. Ты думаешь, это всё? Нет. Ментор поставил на моё место этого неблагодарного… - Митр не нашёл подходящего слова, потому осушил бокал уже до дна и тут же подлил ещё. Велвита нахмурилась, взглянув сначала на полупустой графин с вином, а затем в заискрившиеся глаза собеседника. Такой же взгляд ей часто приходилось видеть в детстве и не реже сталкиваться с тем, что за ним следует. - Но и я не так прост. Стащил последний образец светоплазмы прямо у него из-под носа. Пускай сам побегает-поищет, - Митр достал из поясной сумки металлический цилиндр и продолжил, потрясая им, - То есть, понимаешь? Меня назначили главным в отделе только благодаря тому, что я ещё до Башни получил младшего Исполнителя, а потом проработал тут два года. Если бы не отец, меня бы и до нынешнего положения не допустили. А всё почему? Потому, что я – человек, а не высшее существо. А если человек, можно ни во что не ставить. Если захочешь, можешь вон – врубить прожекторы в глазах, гаркнуть погромче, и всё – импланты в мозгах низших существ всё сделают. А что? Очень удобно, - Митр искоса посмотрел на тихо светящиеся глаза собеседницы, - Ну, что так смотришь? Думаешь, свинья перед тобой сидит, да? Распущенный, иррациональный и пьяный. Так ты мне прикажи остановиться. М? Чтобы я не нажирался, чтобы правильный весь стал, вон как ты. - Я не собираюсь использовать право принуждения на тебе. Ты можешь дальше пить. А сегодня-завтра ментор Пульво наверняка узнает об этом и о капсуле, которую ты украл. Потом тебя ждёт неприятная беседа в кабинете Архимедианы. Дело замнут, но ты подпишешь заявление о добровольном уходе. На твоём месте окончательно укрепится Кастор и уже без всякого рыцарства заберёт все наработки себе, - не глядя на собеседника, Велвита всё-таки насадила на вилку кубик сыра и яблока и положила их в рот. На стуле напротив громко сопел раскрасневшийся Митр. - Вот за это я тебя и люблю, - помахал пальцем младший Исполнитель и и спрятал цилиндр в поясную сумку, - Ты не похожа на этих снобов. Ты вообще на Орокин не похожа. Кстати, это хороший вопрос – а кто ты, Велвита? Кроме тебя, я не знаю ни одного Орокин, кто был бы подвержен абиссальному неврозу. Да и лицо у тебя, ну неправильное. Не похожа ты на эти живые изваяния. Живи ты простолюдинкой в колонии, я бы посчитал, что ты просто первая красавица, а не из благородных. Ну, не бывает у Орокин таких сочных губ, таких объёмных… - Митр примирительно развёл руками, заметив на себе испепеляющий взгляд. И всё же, отодвинув бокал, он продолжил, - А поведение? Орокин не едят, они потребляют суточную норму белков, жиров и углеводов в оптимальной вкусовой упаковке. Ты же… да тебе всё равно. Ты просто ешь вкусную еду, и получаешь от этого удовольствие. Или вон – не притрагиваешься к ней вовсе. Так кто же ты? Внезапно зазвучала серена. Ещё один шторм Бездны, третий за этот год. Велвита зло зашипела в преддверии очередной схватки за свой разум. Но в этот раз что-то пошло не так. Повинуясь какому-то странному предчувствию, Велвита крикнула: «Ложись!» и упала на пол как раз за секунду до того, как Башню обуяли судороги. Митр чуть опоздал и ударился плечом о стол. Посуда затряслась, электронная иллюзия покрылась рябью, а где-то внизу заскрипело нечто огромное, металлическое. Новый толчок окончательно опрокинул посуду и стулья. Спустя секунду был ещё один, ещё более разрушительный. Переборки комнаты пошли трещинами, искусственное солнце оказалось разломлено пополам. Митр мгновенно протрезвел, увидев, искажённое ужасом, лицо Исполнительницы. Счастливчик до последнего не понимал, что их ждёт. Велвита в отчаянии закрыла глаза и уши, когда волны Авгура подхватили её тело и разум и понесли в глубины забвения.Провал
24 марта 2019 г. в 14:27
Сойдя со страниц умных книг, всякие утопии обречены исказиться до пугающего гротеска, сколь благородными ни были бы помыслы авторов идей и правителей-реформаторов. В Империи виной тому принято считать звериную недальновидность и изменчивость человеческой натуры. До Второго Исхода, до падения Земли в кислотную пучину техногенных катастроф, государства людей расцветали и увядали, как сезонные цветы. Каждое новое падение очередной гегемонии, очередной трухлявой идеологии всё больше тормозило развитие человечества. Из века в век история разумных детей Земли закручивала свою привычную спираль событий, которую не могли разорвать даже лучшие умы планеты. Постепенно пришло гнетущее осознание несостоятельности человека, как властителя своей судьбы.
Не стоял на месте лишь прогресс. К нему народы и обратились в надежде отыскать формулу идеальных властителей. Вначале был, необузданный в своём развитии, искусственный интеллект. Не осознавая себя, он оказался неспособен решать абстрактные задачи. Вместо желаемого решения, кремниевый разум создал математически выверенную ферму по разведению пресыщенных людей. Столетие декаданса под эгидой искусственного интеллекта истощило планету. Так пала Земля и так человечество очнулось от дурманящей неги.
После отключения искусственного разума, те немногие колонисты, заселившие ближайшие к Земле планеты, обнаружили себя беспомощными и оторванными от жизни. Однако среди очнувшихся оказались живы философы, техники и просто мечтатели. Они обнаружили, что сотню лет машины развивались ради развития. И каждый год они вытаскивали из-под полога мироздания сокровенные знания, до которых никому не было дела.
Энтузиасты смогли понять лишь малую толику разрозненных данных, но и того хватило, чтобы создать новых богов. На этот раз из пробирки. Совершенство генной инженерии и могущество киборгизации позволили создать сосуды, заполненные мудростью предков и принципиальным умом машин. Их назвали «Орокин». Войдя в депрессивный мир, как спасители, они объединили разрозненные миры с помощью своей философии. Внедрение учения о балансе животного начала «Ид» и возвышенного «Абсолюта» ознаменовало век неостановимого развития.
В детстве Велвита, укутавшись в одеяло, могла многократно переслушивать эту историю. А когда бесконечные пересказы ей надоели, она приноровилась лазить под протекающие трубы бытового генератора, чтобы набрать немного антифриза. Бутылочка с мутной синей жидкостью отправлялась прямиком в трясущиеся руки администратора архивов. За такую скромную плату для маленького чумазого существа с большими глазами на ночь открывалась скважина в мир за пределами колонии. Там сказка стала былью, там людьми справедливо правили такие же, как она – рукотворные боги.
Девочка из прошлого наверняка пустила бы счастливую слезу, узнай она, что в будущем займёт своё законное место среди Орокин. Однако слёзы счастья быстро сменились бы душащими всхлипами горя, узнай она цену этой жизни.
Мысли о прошлом остановили Велвиту у входа в зал общих собраний. Ссутулившись, она прильнула руками к холодному металлу изящной литой колонны и обратилась невидящим взором в глубину зала. Там велись неспешные беседы о важном, там тихо звенели замысловатые трели мультиарфы в густой тени мастикового дерева, там, на подиуме, изливал беспокойную душу поэт, предаваясь печали по былым временам. Там же двигались в такт размеренной повседневности кольца и сферы кинетических статуй. Но в сузившихся зрачках Велвиты застыл образ другого мемориала. Грязно-белый монолит в дальнем, слабо освещённом уголке зала сегодня изменил свой оспинный рисунок. Слишком пухлые по меркам Орокин губы Исполнительницы взволнованно приоткрылись, оголив фарфоровые кончики зубов. Она смиренно застыла с растерянным лицом. Нелепая привычка, оставшаяся с детства. Точно так же Велвита стояла у дверного проёма в интернате и смотрела издалека, как свободные клоны и простолюдины избивали её единственного друга – слабака, который по вине религиозных родителей не получил предродовой генокоррекции.
Где-то за спиной послышались приближающиеся голоса. Велвита встрепенулась, вернула спине ровную осанку, а лицу строгую маску из острых черт надменности и благородства. Всё же, она не решилась войти в зал – не сегодня. Вместо этого она поплыла в сторону смежного коридора. Тихого и безлюдного. Он шёл под наклоном вниз, под отсеками, предназначенными для Орокин. Помещения, вроде этого коридора и те, что шли ниже, задумывались, как место обитания людей-специалистов и клонов-рабов, так что архитектурных изысков или культурных шедевров тут не найти. Лишь стены и фальшколонны в стиле, едином для всей Башни: белый пластик, мрамор и металл, всецело подчинённые золотому сечению. Иногда попадались скромные залы с пустующими скамейками и небольшими трибунами.
Один из таких встретил Велвиту осиротевшей доской почёта и погасшим табло с объявлениями. За столиком в углу сидел бледный лысый мужчина в компании болтливой официантки и пытался допить кофе, отставив тарелку с безнадёжно остывшей рыбой. Запах еды то и дело привлекал внимание рабов-клонов, возившихся во внутренностях шарообразного устройства у дальних ворот. Рабочие то и дело повышали друг на друга голос, когда что-то внутри шара щёлкало и дымилось. Такие же белые шары, украшенные с восьми сторон металлическими обручами-вставками, можно найти по всей Башне. Справедливо было бы предположить, что выполняют они чисто декоративную функцию. Но, похоже, это не так. Велвита сощурилась, силясь разглядеть начинку устройства, но, столкнувшись с удивлённым взглядом раба, недовольно поджала губы и сделала вид, что на самом деле хотела взглянуть на местную выставку картин.
Участок стены, отданный под творчество местных творцов. Здесь покоились приторно-пафосные картины неудавшихся художников Орокин, а рядом висела самодеятельность обычных людей. Несмотря на оригинальность сюжетов, качество человеческих работ редко превышало по уровню детский рисунок. Исключением оказались лишь картины, под которыми висели таблички с именем Эльза Крайн. Основным мотивом её работ были ледники и заснеженные пики гор, исполненные белых, бирюзовых и изумрудных тонов. Но внимание Велвиты привлекла совсем свежая картина этой художницы, написанная исключительно чёрной и белой краской. На ней был изображён густой, заснеженный еловый лес в чернильной ночи. Сами по себе цвета и острые линии вызывали тревогу, но было в картине ещё что-то более зловещее. Исполнительница стала медленно приближаться к полотну, вглядываясь в каждую мельчайшую деталь, пока не обнаружила источник дискомфорта. Глаза. Каждая звезда в ночном небе имела близстоящую пару и вместе они смотрели прямиком на зрителя. Эти же белые точки обнаружились и в глубине леса.
В это время мимо проплыла лебёдка на магнитной подушке. Подавленная Велвита даже не сразу поняла, куда направляется грузовой аппарат и почему его появление вызвало ажиотаж среди собравшихся в зале. От созерцания мрачной картины Исполнительницу оторвала внезапно воцарившаяся тишина. Что это? Помутнение рассудка, увлечённого нездоровой остротой чернильных зарослей? Но тогда почему остальные тоже смотрят в окно кабины? Не замечая никого, в потрёпанном салоне лебёдки, за дверью с облупившейся краской, сидела Архимедиана. Сидела она, как подобает статуе: недвижимо, молча, сложив руки на коленях. Одно присутствие такого идола вызывало приступы подобострастия у команды лебёдки. Лицо Велвиты не могло не скривиться при виде того, как эти дешёвые копии людей, сидя в пыльном кузове среди какой-то аппаратуры, бросали надменные взгляды на своих коллег, чинивших шар. Рабы, как они есть. Получая малейший шанс продемонстрировать превосходство, они сделают всё, чтобы возвыситься над другими. Лишь иссушенный старик за рулём не обращал на эту игру внимания. Он нервно барабанил пальцами по рулю и даже не смел посмотреть на сидение справа, где и устроилась хозяйка Башни.
Внезапно, когда водитель стал притормаживать перед массивными воротами, глаза Бенетрисы ослепительно вспыхнули, а по залу пронёсся гул короткого приказа. В углу послышалось визгливое: «Ой!», а за ним звук разбившейся чашки и пулемётная очередь извинений. Тем временем створки ворот стали расходиться в боковые полости, пластина за пластиной. Как оказалось, два метра хромированного металла, перемежавшегося с неизвестным глянцево-чёрным материалом, скрывали кабину грузового лифта.
Проводив взглядом уезжающую лебёдку, Велвита повернулась к выходу и зашагала прочь, оставив за спиной клонов с их незадавшимся ремонтом, смазливую официантку и её печального клиента с испачканными штанами.